Читать книгу Жизнь и карты Люлькиной / Ленорман - Мария Феникс - Страница 7

– Я сочувствую, тебе, наверное, очень трудно жить в таком культурно-виктимном теле.

– Оставь свои розовые сопли при себе! Задавай свои вопросы и уматывай!

– Меня всегда восхищала доступность твоей речи, умение говорить чётко и по делу, но гостеприимства у тебя как не было, так и нет.

– У тебя было всё на блюдечке с золотой каёмочкой, а мне после смерти отца (4, Дом, Король черв) надо было выживать и мыкаться по монастырям!

– Марианна, расскажи о своём детстве.

– Ты опоздал с этим вопросом на 200 с лишним лет, я не собираюсь предаваться воспоминаниям.

– Меня вспоминать не желаешь? Поэтому твоё альтер – эго культурно – литературное ничего обо мне не знает?

– Отчего же, знает: ровно то, что я ей сказала.

– И что ты ей сказала?

– Ты – редкостный хронический нарцисс, царь бухла, балов и баб, который не умеет нести ответственности за свою жизнь, пляшет под матушкину дудку, машет кулаками направо и налево, пытаясь компенсировать свою несостоятельность перед тотальным гнётом родительских ожиданий. Это культурная формулировка, ибо некультурная пойдёт автоматически в удаление и в памяти не сохранится. Леонард, Мария Андреевна сообщила, ты хочешь задать несколько вопросов. Задавай – и иди куда шёл.

– Я скорее хочу попросить прощения, и, прежде всего, у себя самого, за то, что в предсмертной записке написал «ЖЕЛАЮ ТЕБЕ ДОЛГОЙ-ДОЛГОЙ ЖИЗНИ, И ПОМНИТЬ МЕНЯ ВСЕГДА». Я знал, самое худшее наказание для тебя – жизнь в человеческом теле. Ты так часто говорила: «Тело для меня – тюрьма, оно держит меня здесь, пока не напишу книгу, не сделаю карты». Я хочу тебе признаться, твой черновик по книге я выкрал и уничтожил, я думал, что если его не станет, тебя не будет так тяготить это странное задание…

– Ты поступил в высшей степени неосмотрительно, уничтожив черновик, ты усложнил мне жизнь! Я догадывалась, это ты его спёр, потому что только у тебя был доступ в мой письменный стол.

– Я могу искупить свою вину за этот поступок?

– Можешь. Помоги ей составить аналоги Таро и Ленорман.

– Но я в Ленорман вообще ничего не понимаю.

– Тогда какого хрена надо было спрашивать, как ты можешь искупить свою вину?!

– Я могу помочь в изучении старших и младших арканов, но проводить аналогии – выше моих сил… я ненавижу эти карты, потому что ты пренебрегала моим обществом в их пользу!

– Я не пренебрегала твоим обществом, ты просто избалованный, привыкший получать всё и сразу маменькин сынок.

– У тебя на лбу написано: я всё могу сама, отвалите.

– Будем считать, мы обменялись комплиментами.

– Я прошу простить меня за то, что пожелал тебе долгой – долгой жизни и обрёк на 36 лет страданий.

– И чего ты от меня хочешь?

– Милосердия. Сейчас в моей жизни очень сложный период, я испытываю чувство вины необъяснимое, фантомные боли, меня замучила бессонница. Я чувствую, что медленно умираю, судорожно пытаюсь спасти всех, кто вокруг меня нуждается в помощи… но первый, кто нуждается в помощи – я сам. Ты сейчас – единственный человек, кто может дать мне недостающую информацию. Если тебе от этого станет легче, вся моя жизнь – это сплошное мучение, преодоление и крайности из аскезы в похоть, из похоти в аскезу. Может быть, это и к лучшему, что я ничего об этом не помню, но, как ты любила говорить: «Нереальное – реально, невозможное – возможно, тайное – явно».

Молчание.

– Может быть, ты что – нибудь ответишь?

– Твоя хрупкая нервная система не выдержит моего ответа.

– И всё же это лучше, чем молчание.

– Спасибо тебе, милый, за 36 лет ада: с каждым годом состояние моего физического тела становилось всё хуже, кости в прямом смысле слова сыпались, малейшее движение доставляло дичайшую боль! Я почти перестала выходить из дома. Из – за этого набрался лишний вес, который мне был противопоказан, и без того хрупкие кости не выдерживали, я почти перестала есть, последние 10 лет я лежала и думала: «скорей бы пришёл мужчина в чёрных перчатках и закончил мою каторгу». Я искренне от всей души желала тебе испытать то, что испытала я. Ты не верил ни в магию, хотя потенциально в прошлом был магом, и тоже во Франции, ты не верил в будущие жизни, магия была для тебя далека также, как для меня теперь швейное искусство. Моей мечтой было открыть салон Ленорман, но не карт, а мод и платьев.

– Да, шила ты действительно первоклассно, а сейчас шьёшь?

– Нет, с параличом это сложновато, но шмотки подбирать классно умею.

– Я хотел бы тебя попросить… ты можешь снова подарить мне часы с римскими цифрами?

– Нет, не могу.

– Почему?

– Потому что ты снова хочешь переложить ответственность за свою жизнь на кого – то другого. Ты думаешь, часы продлят тебе жизнь? Будут твоим оберегом?

– Мне бы хотелось этого.

– Это невозможно по двум причинам. Во – первых, у меня нет к тебе тех чувств, что были раньше. Во – вторых, на данный момент у меня нет возможности дарить золотые украшения. Оберег был сделан по формуле: чистый металл на чистые чувства. В этой жизни приоритет по личной жизни отдан Анри, поэтому тебе здесь ничего не светит. Её и алхимика связывает клятва.

– Меня не интересует личная жизнь, меня интересуют часы как жизненное время.

– Что, так все плохо? Жить невмоготу стало?

– Иногда я думаю уйти в монастырь. И всё же, на каждое колдовство есть своё расколдовство. Я хочу жить, приносить радость и пользу людям с помощью магии.

– Да ты что, правда, что ли?! Все мои попытки в прошлом расширить твои взгляды в сторону магии натыкались на жуткий сарказм.

– Все мои попытки в прошлом углубить тебя в сторону семьи и детей тоже были встречены резкой агрессией. Я так и не понял, почему ты обручальное кольцо взяла, но замуж за меня выходить категорически не хотела, может быть, ты мне скажешь 200 лет спустя?

– Так я ж тебе говорила, мне фамилию менять нельзя, колода должна быть по фамилии, а двойную фамилию ты категорически отверг, ибо де Ланжерон не приемлет никаких дополнений.

– Об этом ты не говорила.

– Говорила, ты просто не хотел слушать. Как ты догадался, что мой любимый камень – рубин?

– Я не догадывался! Как я покупал обручальное кольцо (25 Кольцо) – это же целый детектив! Я обошел все ювелирные салоны в Париже, и ни в одном не было кольца на твой тонкий длинный безымянный палец. Они говорят: «Индивидуальный заказ детских украшений, будет готово через 2 недели». «Мне сейчас надо!» – кричу я на весь салон. Я не думал, что купить кольцо окажется такой невыполнимой миссией… Подняв глаза к небу, я шепотом сказал: «Господь, никогда в Тебя не верил, и сейчас у Тебя есть возможность разубедить меня! Мне сегодня нужно обручальное кольцо, вот такого размера (вытащил из кармана ниточку диаметром с безымянный палец), и чтобы ей понравилось. Дальше как было… уличный воришка крадет мой мини – кинжал с золотой рукоятью и фамильным гербом. Я делаю вид, что ничего не заметил. На следующий день проследил за ним. Он привел в старую лавку поношенных вещей. Я выкупил свой кинжал и наудачу спросил о кольце. Хозяин лавки, чуть ли не подпрыгивая от радости, принес две больших коробки. Я показал ниточку нужного диаметра. Он унес две коробки обратно и через 10 минут вернулся с золотым кольцом с большим красным камнем, сказал: «Рубин для дерзких, страстных, свободолюбивых женщин». Я поднес ниточку: диаметр совпал. Я сказал: «Подходит идеально: и по размеру, и то, что вы сказали о характере той, кому я его подарю!» Золото было не чистой пробы, а с примесями, поэтому я заказал новое основание кольца, которое оказалось чуть больше нужного размера.

– Поэтому я и носила его на указательном пальце вместо безымянного.

– Гордый и счастливый, я шел в швейную мастерскую, но по мере приближения меня сковывала паника. Как же тебе сделать предложение, чтоб ты меня не послала в лес – цветочки, корешочки собирать…

– Я знала это, поэтому спросила: «Ты хочешь мне что – то подарить?»

– Спасибо, это сняло напряжение. Как ты узнала?

– Заказчик пришел за венчальным костюмом и рассказал о казусе, как какой – то блондин истерил на весь салон, из – за отсутствия кольца нужного размера, при этом угрожал оружием, если не найдется то, что нужно прямо сейчас!

– Я не угрожал оружием, я всего лишь вытащил кинжал, чтоб показать фамильный герб для гравировки на кольце с рубином.

– Почему ты сам не носил кольцо?

– Из-за работы мне нужно было быть холостым. Следующий мой вопрос: зачем ты вообще взялась за дело, если оно тебе поперёк горла?

– Вообще, эту колоду должна была делать не я, а моя старшая сестра, но она передумала и умерла во младенчестве.

– От чего?

– Я не знаю.

– Наверное, ей сказали, что помимо составления колоды придётся жить с таким удивительным человеком, как я!

– Мда уж, твой хронический нарциссизм с веками никуда не делся.

– Я просто хотел пошутить и поднять тебе настроение, Марианна, я прекрасно понимаю, что все мои попытки просить у тебя прощения не приведут к успеху.

– Именно. Поэтому хватит тратить своё и моё время, спрашивай, что хочешь знать, и вали на все четыре стороны.

– Знаешь, мне всегда было трудно тебя понять, но я легко мог тебя почувствовать физически.

– Не разводи розовых соплей! Либо ты спрашиваешь, что хочешь знать, либо я ухожу.

– Первое, что я хочу знать: чего нам не хватило? Ведь любовь была, но её оказалось недостаточно.

– Ты реально хочешь знать ответ на этот вопрос?

– Да. Осознав свои ошибки, я исправлю своё настоящее.

– Ну тогда выпей валерьянки, или чего покрепче.

– Я не пью.

– Ну да, ну конечно, ты не пьёшь, ты просто приносишь жертву Дионису.

– Хорошо, тогда буду задавать конкретные вопросы, а ты – конкретно отвечать.

– Я люблю конкретные вопросы: чем конкретнее вопрос, тем конкретнее ответ.

– Ты любишь меня?

– Нет.

– Ты ненавидишь меня?

– Нет.

– Ты хочешь моей смерти?

– Нет.

– Ты хочешь меня увидеть?

– Нет.

– Чего ты для меня хочешь в этой жизни?

– Чтобы ты научился делать выбор самостоятельно, опираясь на внутреннюю силу и мощь, которая в тебе всегда была и есть сейчас. Научился посылать к черту всё общественное мнение, ожидания твоей ненаглядной матушки, быть смелым и дерзким настолько, чтобы жить именно так, как хочешь ты. Ну, и бонусом – открыть свой магический потенциал, который ты 200 лет назад закопал в землю.

– Спасибо тебе, это очень вдохновляющие слова! Я хочу тебе сказать… в этой жизни на кошек у меня аллергии нет, я преподаю Таро и почти 14 лет практикую магию, так что все твои мечты сбылись.

– Леонард, время ушло.

– Лучше поздно, чем никогда.

– Навсегда и никогда – это очень опасные слова.

– Мой следующий вопрос: Пьер де Лез действительно был твой любовник, или это только слухи?

– А сам как думаешь?

– Что я думаю, сейчас не имеет значения, я хочу знать, как было на самом деле.

– Нет.

– Почему ты тогда ему позволяла на руках себя носить, а мне – нет?

– Потому что тогда я могла сама идти, а благодаря твоему расчудесному пожеланию жить «долго-долго», моё тело превращалось в рухлядь… Он носил меня на руках потому, что я не могла сама идти, а садиться в инвалидную коляску мне не позволяла гордость! Он жил у меня как ученик. Ему очень нравились знания, моя библиотека и карты, он помогал мне по дому элементарно передвигаться, готовил еду и однажды решил вызвать феникса, прикинь? Самостоятельно! Дома! Вот же дебил! Вызвал. Чем закончилось – ясное дело, пожаром. Удовлетворительный ответ?

– Да. И еще. Почему ты называла романтику розовыми соплями, а обручальное кольцо (25 Кольцо) – наручником на палец?

– Потому что я не романтичный человек, а заземленный, практичный, серьёзный. Ну, и ещё можешь добавить несколько комплиментов.

– Мне в тебе понравилась внутренняя свобода, несмотря на то, что внешние данные твои оставляли желать лучшего, в тебе была невероятная мощь, ты знала себе цену, всегда держала своё слово, и тебе нравился я, а не мой титул, мои деньги, моя внешность, все остальные на балах были дрессированными, а ты вообще не была ручной. Я на всю жизнь запомнил, как ты пришла на бал нашего дома де Ланжерон в черном платье в пол с вырезом во всю спину и высоким черным хвостом! Ты умела эпатировать публику и доводить мою мать до белого каления.

– Да, это так. Что же до тебя, ты всегда опаздывал на все балы, на которые меня приглашал! Я чувствовала себя дикой зверюшкой, которую все разглядывали… Вообще, у меня не было никакого желания туда идти, я ходила на балы исключительно по твоей просьбе. Мне казалось, ты хочешь поиздеваться надо мной. Я не знала этикета, не умела танцевать и слышала всё, что они обо мне думают, поэтому мне хотелось оттуда сбежать. Но ты приходил, традиционно опоздав на полчаса, и говорил: «Царские особы не опаздывают, они задерживаются».

– Я приводил тебя туда не для того, чтобы поиздеваться: этикет подразумевает, что, когда приходишь один, значит – свободен, когда приходишь с парой, значит – занят. Я приглашал тебя на все балы нашего дома, чтобы мать оставила идею женить меня на дочери дипломата. Я хотел, чтобы все поняли, что я бесповоротно занят, и не липли ко мне, как к жопе банный лист. Я тоже шел навстречу тебе и переодевался в черное, так как это был единственный цвет в твоём гардеробе.

– Мне было приятно: в тех костюмах, в которые тебя наряжала маман, ты был похож на зефирку в рюшках…

– Да, я помню, как ты надо мной смеялась… ещё один вопрос: какова вероятность, что моя мать сейчас – реинкарнация моей прошлой матери?

– Я не могу дать точный ответ на этот вопрос, могу лишь описать твою прошлую мать, а ты сопоставишь совпадения и несовпадения. Внешность: блондинка, причёска – каре, голубые красивые глаза, круглое лицо, нос слегка приплюснутый, второй подбородок, массивные пухлые руки и пальцы, неприятный запах изо рта, так как она адово употребляла сладкое и не чистила зубы. Патологическая любовь к рюшкам, сережкам, браслетикам, цепочкам, отсутствие чувства меры, «надену все лучшее сразу и вылью пол литра духов». Из плюсов: ну знаешь, готовила она хорошо, в отличие от меня. Хозяйственная женщина, в замке был железный порядок. В современном времени из неё бы вышла успешная бизнесвумен, дама бубен (22 Развилка). По модели поведения – симулянтка и актриса (14 Лиса). По здоровью: в прошлом она была здорова, как лошадь, не считая кариес. В этой жизни…. хм, с вероятностью 99% у неё есть лишний вес и проблемы с сердцем, потому что в прошлом мадам де Ланжерон без всякого зазрения совести манипулировала тобой. Передавала через Кардинала (18 Собака) записочки типа: «Сыночка, сыночка, красивый как картиночка, что ж ты меня одну оставил? У меня сердце болит! Душа за тебя волнуется, ведьма эта страшная тебя околдовала, приходи ко мне, мне очень нужна твоя защита и забота. Я не могу смотреть, как ты страдаешь и живёшь с этой ужасной женщиной! Она переспала со всем табором, только ты об этом не знаешь, а когда тебя нет в Париже, ты в рабочих поездках, она ходит в лес, общается с отбросами общества, собирает корешки да цветочки и безбожно колдует, чтоб ты от неё никуда не делся! Леон, я не могу смотреть, как ты губишь свою жизнь, возвращайся домой, к маме».

– Ты правда переспала со всем табором?

– Ну это как посмотреть.

– По факту. Как есть.

– Если быть точной, то не они меня трахали, а я их, всех.

– Эээ…

– Для меня секс был обезболивающим лекарством. Мне его нужно было принимать систематично и в определённых дозировках по времени. Не строй из себя монаха – девственника, мы оба прекрасно понимаем, 4 часа секса подряд выдержит не каждый, поэтому я добирала количеством. Потом появился ты, количество снизилось до одного.

– Я же тебя просил не колдовать на мою мать!

– Я не колдовала на твою мать и на тебя. Единственным исключением были дырки на твоих штанах, потому что ты достал каждый день приходить в швейную мастерскую. Очевидно же было, что они сделаны специально!

– Да, специально, потому что был нужен официальный повод приходить… ты за 274 дня сшила мне 26 костюмов.

– Ты оказался настырным… я тебя отшивала, но ты не отшился.

– Скажу честно, сначала мной руководил спортивный интерес, я влюбился в тебя не с первого, и даже не со сто сорок первого взгляда. Ты – очень капризная мадам! Я сломал всю голову над тем, что тебе подарить. Вещи тебя не интересовали, украшения тоже, всё то, от чего обычные женщины вешались мне на шею, с тобой не срабатывало. Я сам с собой заключил пари, что ты переспишь со мной, но к тому времени, когда ты захотела переспать со мной, я уже этого расхотел. Я понял, что хочу нечто большего, чем секс, я хочу семью и детей. Ты меня очень ранила, когда высмеяла мою картину с аистами на крыше (17 Аисты). Я так и не понял… почему ты не хотела детей? И сейчас я спрашиваю тебя об этом.

– Я не говорила, что не хочу детей, я говорила «НЕ СЕЙЧАС!»

– Я твоё «не сейчас» слышал почти полтора года, и только не говори мне, что у тебя не было здоровья, я в это не поверю! Была более глубокая причина… всякий раз, когда я заводил эту тему, ты реагировала очень агрессивно, словно я тебя на пытку обрекал! Я думаю, причина в твоём детстве, ты почти ничего мне о нём не рассказывала. Да и в целом, никогда не была разговорчивой. Чаще говорил я, а ты меня всегда слушала. Я видел, что тебе это было интересно, а другие слушали, потому что их выдрессировали.

– Заканчивай лирику, утомил, мне спать пора, спрашивай, что ещё хотел, и возвращайся туда, откуда пришёл.

– Скажи, что случилось, когда я уехал в свою финальную командировку? Кроме падения с лестницы, было что-то очень важное, чего я не знаю, но должен знать! Мне редко снятся сны, и тот сон я запомнил. Ты лежала в кроваво-красном озере на большом листе водяной лилии… и я удивился: ты была в белом, а не в чёрном, как обычно. Ты пыталась кого – то вытащить, но не смогла. Потом ты позвала меня на помощь, и я проснулся с криком: «Марианна!» Скажи, что значил этот сон, кого ты пыталась вытащить?

– Не скажу, меньше знаешь – крепче спишь.

– Я и так ночами не сплю! Просто скажи, кого ты вытаскивала?

– Хорошо, ты сам захотел. Твоя мать столкнула меня с лестницы. Я упала, лежала в луже крови, она подошла, плюнула в меня и сказала: «Хочешь результат, надо делать всё самой! Сдохни, цыганская челядь!»

Она ушла, и я поняла, что семь подкладов на смерть заказала мне именно она. Из корешков я сделала отвар, чтобы не сдохнуть. Я знала, что последний год меня очень рьяно кто-то желает убить, но не знала, кто. Дальше я потеряла сознание и помню только, как у меня ужасно болел низ живота. Рядом со мной стоял тазик, в нем была куча крови и нечто, что могло бы стать нашими общими детьми.

Через неделю твоя мать снова заявилась с претензиями, почему я до сих пор не сдохла. На что я ей ответила: «Чтобы убить меня, даже Дьяволу продать душу будет мало!» В 39-й раз она предложила мне деньги, чтоб я от тебя отстала, ибо вашему знатному роду срочно нужны внуки, а я, несчастная калека, на это не способна! Тут я вынесла ей тазик с тем, что из меня вытащили некоторое время назад, она испугалась и отпрыгнула в ужасе.

«Что же Вы не радуетесь, мадам де Ланжерон?! Ведь ваше желание исполнилось, Вы убили часть меня, и Вы так страстно хотели внуков. Это то, что могло бы ими стать». Я пододвинула тазик ещё ближе.

Она упала на колени, начала истерично умываться слезами и соплями и умоляла ничего тебе не рассказывать. Я сказала: «Хорошо, мадам де Ланжерон, Леонард ничего об этом не узнает, потому что если узнает, он покрошит вас на мелкие части, а потом, к сожалению, сядет в тюрьму… В Бастилии свидания 20 минут, я дольше туда-сюда ходить буду, а мне лень, поэтому я Вас пощажу. А еще, мадам, Вы знатная симулянтка. Скажите честно, у Вас ведь никогда сердце не болело? Вы просто манипулировали своим сыном!»

И твоя мать ответила: «Это правда, моё сердце совершенно здорово, просто это был единственный способ хоть как-то отвадить его от тебя!»

Я спросила: «Мадам де Ланжерон, скажите, чем я Вам так не понравилась? За что Вы меня 7 раз со свету хотели сжить?» Ответ меня не удивил: «Ничем, ты просто забрала у меня то, что по праву принадлежит мне, Леон исключительно мой!»

«Мадам де Ланжерон, Леонард по крови не Ланжерон? У вас был мужчина, вероятно, его звали Леон, Вы для него были одной из многих, знатный нарцисс и разбиватель женских сердец. Он Вас бросил беременную, а затем вы прикинулись несчастной и больной, вошли в доверие к Ардену Габриэлю де Ланжэрону, быстро его соблазнили и родили сына, но не от него. Фактически всё, чем Вы так кичитесь, получили за счёт фамилии и статуса вашего супруга».

«Замолчи, замолчи! Не смей об этом никому говорить!» – в бешенстве орала твоя мать.

«Я-то, конечно, не скажу, но Вы в обмен пообещайте мне: в следующей жизни, в каком бы веке она ни была, Вы добровольно вернёте мне всё, что забрали сейчас».

«Несёшь всякую ахинею, ведьма! Следующих жизней не бывает, это ересь, на костёр тебя надо!».

«Вы не ответили», сказала я, пристально посмотрев ей в глаза.

Мадам де Ланжерон опустила глаза в пол и тихо ответила: «Да».

Молчание.

– Ну, как у тебя с матушкой в этой жизни? Взяла она тебя за жабры? Внуков требует?

– Не имеет значения.

– Мне всегда хотелось понять, что она с тобой делала? После того, как прибегал Кардинал, ты уходил в свои ланжеронские хоромы, возвращался оттуда со стеклянными глазами и спал 18 часов минимум. Что она делала с тобой?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос.

– Ничего не изменилось. И сейчас ты по-прежнему зависишь от неё, от её требований, ожиданий, упрёков. «Сыночка, мой сыночка, красивый, как картиночка».

– Я не помню, как выглядел в прошлом, но сейчас у меня нет выдающихся внешних данных. И, вероятно, чисто внешне я тебе не понравлюсь.

– Ты, как бы это культурно сказать, просто идиот, если думаешь, что мне была интересна твоя внешность. Да, безусловно, она позволяла тебе охмурять женщин в два счёта, но… время идёт, люди стареют, красота проходит, если внутри пусто, человек-пустышка. А в тебе маг спал и начинал понемногу гнить. Ну, и ещё, у тебя было одно потрясающее умение, на которое твоя внешность никак не влияла.

– Что ты сейчас имеешь в виду?

– Я имею в виду секс. По косе, мётлам, плетям и совам сразу.

– А как ты думаешь, кто это мог бы быть, мальчик или девочка?

– Совы обозначают двойню, на карте нарисована девочка в платьице с бантиком (13 Ребенок).

– То есть, карты в прямом смысле отражают события нашей жизни?

– Да. Животные: сов, лис, аиста и собаку я взяла с твоих черновиков… и ещё медведя. Ты очень красиво рисовал животных. У тебя до сих пор сохранилась сильная связь именно с этими картами.

– Да, я люблю животных больше, чем людей.

– А почему ты не удивился, что по крови не Ланжерон?

– Я знал об этом. Мой отец сказал мне, что не может иметь детей, но я для него – как сын. Мы решили не расстраивать мать и подыгрывали ей всю жизнь. Она думала, что водит нас за нос, я также знал, что она несколько преувеличивает свою сердечную болезнь.

– Лиса в чистом виде.

– Ты правильно сделала, что не сказала мне о том, что она столкнула тебя с лестницы, иначе бы я превратил её в фарш и действительно сел бы в тюрьму. Я прошу тебя, пожалуйста, не мсти ей теперь, мою мать жизнь и так уже наказала… лучше вложи свою энергию в знания, в то, что ты умеешь делать лучше всего.

– Что я умею делать лучше всего?

– Ты знаешь о людях больше, чем они сами о себе могут представить. Ты можешь дать ответ на любой вопрос.

– Не на любой, а на чётко сформулированный.

– Я видел, как ты работаешь, у тебя не было карт, круглый стол, чёрная бархатная скатерть, ты и клиент, ты смотрела им в глаза, рассказывала такие вещи, от которых у них волосы становились дыбом… некоторые рыдали, некоторые смеялись, ты не брала с них денег, но брала с них обещание «Будьте творцами своей жизни! Помните, нереально реально, невозможное возможно, тайное явно».

Тебя мало кто понимал, и даже я не понимал, что это значит. Тогда весь мой разум затуманивала ревность, меня крайне злило, что на них у тебя было время, а на меня – нет! Ты вечно была занята костюмами, картами, клиентами. Я не понимал, зачем вообще я переехал из своих ланжеронских хором в твою комнатушку без камина, ванны и прочих удобств?! А потом сам себе отвечал: а я это сделал, потому что хотел этого, и это было мое второе самостоятельное решение. Первым было решение пойти на военную службу в отдел специальной внешней разведки. Времени прошло достаточно, и теперь я могу тебе рассказать, где именно я пропадал в таких долгих путешествиях… если ты, конечно, хочешь это знать.

– Отдел внешней разведки?

– Да. Мне всегда нравились в жизни три вещи: оружие, секс и женское внимание. Эта работа реализовывала все три мои основные потребности. Задача нашего отделения была в том, чтобы получать и передавать важную политическую, дипломатическую и военную информацию о странах, враждебно настроенных к Франции, при этом не пролив ни капли крови.

В подразделении нас было трое: Гаспар, рыжий, с бородой, массивный, брутальный парень ростом 206 см, его коронная фраза звучала так: «Я даю тебе право выбора, что сломать тебе первым?». Шарль, кудрявый брюнет с чёрными-чёрными глазами, костлявый, высокий, пианист, танцор, иконописец – он у нас отвечал за духовность и обольщал тех, в чьём вкусе было искусство, культура, религия, часто был командирован в монастыри, ростом мы были примерно одинаковы, поэтому иногда, если того требовало задание, мы подменяли друг друга. Третьим был я, высокий блондин, атлетичного телосложения, с глазами «голубее, чем само небо», моей основной работой было быть несуществующим принцем для информационного объекта, удивлять, обольщать, соблазнять.

У нас была всесторонняя подготовка, и каждый из нас прошёл жёсткий отбор, мы сдавали более 20 предметов: там было всё, от владения мечом до уроков иконописи. Моим неоспоримым преимуществом было знание четырех языков. Таким образом, страны, в которые меня могли командировать, были не только в Европе, но и в других частях света. Чтобы туда доехать, нужно время, основной транспорт: корабли и кони. В моем случае верховая езда отпадала, потому что наездник я был весьма посредственный. 70% времени уходило на дорогу.

– Хм, и многих ты наобольщал за свои командировки?

– Столько, сколько требовала её величество Франция. Мы давали присягу, и если бы нас поймали, то нужно было бы самоликвидироваться. Шарль, Гаспар и я на спор вытащили по бумажке, кто как это сделает в случае провала. Мне попалась бумажка, на которой было написано: «самоликвидация через повешение». За этим занимательным пари нас застал Александрин, наш информационный куратор и наставник, отвесил нам хороших люлей за такое ребячество и приказал работать так, чтоб нам никогда не пришлось применить то, что мы накалякали на этих бумажках. Шарля отправил на тренировку с мечами, меня – писать икону, а Гаспара – учить иностранные языки. Мы дружно послали Александрина французским матом и разошлись выполнять военный приказ. Теперь у меня от тебя секретов нет, я не мог тебе рассказать об этом раньше, потому что тогда пришлось бы тебя убить за знание военной тайны.

– Спасибо за откровенность. А я-то думала, что не удовлетворяю тебя в постели.

– Нет, я бы тебе поставил 200 баллов из 100 возможных, Марианна, в тебе секса было на 4 гарема.

– Я хотела тебя спросить… почему ты так боялся лошадей?

– Когда мне было 14, я чуть не расшиб голову на полном скаку: проехался затылком по траве. С тех пор кони для меня – это нечто неуправляемое, и очень свободолюбивое. Ты не хочешь, знать, как я живу сейчас?

– Нет.

– Я хочу знать, как ты живёшь сейчас. В двадцать первом веке. Расскажи мне.

– О, нет, я не буду тебе ничего рассказывать, все вопросы к моему виктимному культурно-литературному альтер-эго.

– А что у тебя сейчас со здоровьем?

– Я ж тебе сказала, это вопросы не ко мне. Если у тебя больше нет вопросов про XVIII—XIX век, я ухожу.

– Нет, есть. Последний. Почему ты сказала, что не хочешь иметь со мной ничего общего, в том числе и детей?

– Потому что я слышала, как ты отдавал приказ повесить свою беременную любовницу. Меня бы тоже приказал повесить?..

– Нет! Что ты конкретно слышала?

– Ты злился, к тебе пришёл твой ланжеронский слуга и говорил, что девушка не хочет прерывать беременность, и ты ответил, что она знает много лишнего, и её нужно ликвидировать, и не тебе учить, как это делается. Слуга ушёл, ну и ты, как обычно в стрессовой ситуации, решил выпить, и я сама впервые в жизни напилась вдребезги от осознания того, с каким чудовищем живу. Ты каждый день говорил о том, как хочешь семью, детей, но при этом у тебя рука не дрогнула убить своего будущего ребёнка и его мать…

– Какого хрена ты вернулась раньше? Ты же в это время обычно собирала свои травки?

– У меня заболели ноги, поэтому я пришла раньше.

– Если бы ты пришла ещё на 5 минут раньше, ты бы узнала следующее: это был не слуга. Замаскированный Александрин сообщил, что мой информационный объект был двойным агентом, а забеременела она специально, чтобы выжать из меня максимум информации, поняв, что я работаю на французскую разведку и представляла угрозу для её величества Франции. Поэтому её нужно было ликвидировать.

Касаемо детей: – дети это не мебель, не тумбочка, не шкаф для интерьера! Я хотел видеть в своих детях черты любимой женщины, все остальные варианты меня не устраивали! Я понял, что ты слышала разговор с Александрином, и это означало, что тебя тоже нужно убить…

Я разозлился, потому, как просил не следить за мной. Сейчас я вижу, что это была случайность, нелепая и роковая случайность! Ты не следила за мной, соответственно, не могла знать, что сказал тебе сейчас!

Но 200 лет назад я думал, что ты знаешь лишнее. Как военный, я обязан был доложить об этом Александрину. Он отдал приказ тебя уничтожить. Он дал мне яд, который я должен был подсыпать в еду, но я не смог этого сделать. За невыполнение задания я обязан был самоликвидироваться, согласно той самой бумажке: через повешение.