Читать книгу Социальные сети. Новые технологии управления миром - Мария Филь - Страница 4

Историю развития ценностей в обществе можно рассматривать как историю ограничений и борьбы с ними. Первоначально ограничения имели рациональную подоплеку и были направлены на сохранение определенного порядка в обществе в целях выживания племени.

Например, некоторые ограничения существовали для сохранения здоровья общества (не только нравственного, но и физического) в конкретных исторических условиях. К такого рода ограничениям можно отнести запрет на употребление в пищу ряда продуктов (например, свинины в иудаизме и исламе, так как данный вид мяса мог стать источником распространения инфекций в условиях жаркого ближневосточного климата) или запрет на близкородственные браки, которые могли привести к генетическим мутациям. По мере роста самосознания и самоконтроля личности часть ограничений утратила свой первоначальный смысл, однако продолжает существовать на уровне обычаев и традиционных установок, о причинах возникновения которых мало кто задумывается. Сейчас соблюдение таких правил поведения в некоторых сообществах играет символическую роль, подчеркивая принадлежность человека к определенной религиозной или этнической группе. То есть соблюдение ограничений демонстрирует приверженность определенным ценностям.

Наличие ограничений, источником которых, как правило, была верхушка общества (правители или священники), использовавшая доминирующую систему ценностей для сохранения своего лидерства, породило дискурс «борьбы за свободу», которая, по сути, всегда являлась борьбой за власть. На протяжении всей истории человечества в разных обществах эта борьба принимала такие разные формы, что порой в некоторых движениях сложно увидеть проявления этой схватки, и они могут казаться «альтруистическими», хотя в глобальном масштабе все равно направлены на перераспределение властных ресурсов.

В современных обществах западного типа, где количество ограничений, регламентирующих жизнь человека, сведено к минимуму, предмета для «борьбы за свободу» в жизни обывателя вроде бы тоже нет, но апология этой борьбы сильна как никогда. Тенденция к отказу от ограничений активно поддерживается производителями продуктов массовой культуры, в частности Голливудом, который в последние годы активно эксплуатирует жанр антиутопий, ставший необычайно популярным (можно вспомнить такие фильмы, как «V значит Вендетта» и трилогию «Голодные игры»). Это происходит вследствие того, что после Второй мировой войны «идеология свободы» в странах Запада пришла на смену «идеологии ограничений», позиционируя себя как универсальный конкурент всех иных религиозных и политических ценностных систем и претендуя на глобальное лидерство. Данная идеология, желающая получить статус мировой, официально закреплена во Всеобщей декларации прав человека от 1948 года, рекомендованной к подписанию всем странам – членам ООН.

Стратегия лидерства данной системы ценностей является особо изощренной, так как она стремится победить конкурентов, вобрав их в себя и уравняв между собой. На первый взгляд, ничего плохого в этом нет. Например, хочешь быть мусульманином – будь, соблюдай правила своей религии, ходи в мечеть, живи согласно своим обычаям. Хочешь быть коммунистом – вступи в компартию, ходи на митинги по «красным датам» календаря, агитируй за права трудящихся. Однако такой подход, уравнивая все системы ценностей между собой, нивелирует их все вместе взятые. Это происходит в силу того, что любая религиозная или идеологическая система ценностей претендует на законченное понимание сути истинного пути, а так как истина может быть только одна, то и путь к ней только один. Системы ценностей бескомпромиссны. В специальной литературе для обозначения этой особенности ценностных систем используется термин «религиозный эксклюзивизм». Однако это явление характерно не только для религиозных, но и для политических идеологий.

В условиях, когда все системы ценностей одинаково истинны, остается только одна реальная ценность, которую можно легально защищать, не боясь прослыть экстремистом, – это абстрактная «свобода», т. е. сам принцип уравнивания всех со всеми. На страже этой ценности стоит закон. Из этого проистекает и «кризис ценностей современного общества», о котором много говорят и пишут в СМИ и, в частности, в социальных сетях Интернета.

Если все системы ценностей равны, то каждый в таких условиях выбирает то, что ему больше нравится, но при этом лишен права активно отстаивать истинность своего выбора. Что происходит в такой ситуации? Когда из религиозной, политической или нравственной системы ценностей убирается ее «сердечник», которым является претензия на истинность, остается только внешняя обрядовая часть, которая может выражаться в ношении определенной символики, праздновании «памятных дат», участии в коллективных мероприятиях.

Этот феномен известен как «номинальная религиозность». Ту же тенденцию к внутреннему обесцениванию можно отметить и применительно к базовым общественным институтам в некоторых странах.

Наиболее всего показательна судьба института брака в Европе и США. Если брак перестает быть союзом двух противоположных начал, мужского и женского, направленного на творческий акт рождения новой жизни, его изначальный сакральный смысл теряется. Он превращается в безликую фиксацию со стороны государства факта сожительства между двумя людьми, не важно какого пола, сопровождающуюся атрибутами традиционных свадебных церемоний. Образно говоря, «фантик есть, а конфетки нет», а жить в обществе «пустых фантиков» многим людям морально тяжело. Отсюда проистекает нарастающая в современных западных обществах «тоска по настоящему», одним из проявлений которой является парадоксальное явление, когда жители цивилизованных западных стран едут на Ближний Восток воевать в рядах боевых подразделений ИГИЛ. Тут дело не в искусной пропаганде террористов, а в потребности людей иметь реальные ценности, за которые можно убивать и умирать. Однако радикальный выход из «кризиса ценностей» выбирают немногие, основная масса предпочитает адаптироваться к сложившемуся порядку вещей.

В условиях отсутствия возможности следования своему выбору до конца, т. е. невозможности активно утверждать истинность своей системы ценностей, большинство людей на практике склоняется в сторону другой ценностной установки, более достижимой и способной дать удовлетворение.

Мировая «идеология свободы» фактически оставляет только одну свободу, свободу потреблять. Навязанных сверху ограничений больше нет, границы потребления определяются только объемом личных материальных ресурсов.

Несмотря на кажущееся идеологическое, геополитическое и экономическое противостояние между разными странами мира, реального противоречия на уровне ценностей среди большинства населения Земли сегодня не наблюдается.

Везде важнейшая реальная ценность – качество и уровень жизни, за которые каждый человек борется как может.

Особенность России в том, что здесь больше людей, считающих, что уровень их жизни должно поддерживать государство, что в принципе опасно для этого института, так как падение этого уровня неизбежно влечет снижение оценки работы властей. В нынешней России, так же, как и везде, кроме, возможно, Тибета и других относительно изолированных уголков планеты, сложилась классическая модель «общества потребления», когда потребление и последняя (или главная) радость, и цель жизни. Как большинство семей проводят выходные? На первом месте – совместный поход в магазин, желательно в большой торговый центр или в крайнем случае на рынок.

Как и для всего мира, в России вещи имеют большое символическое значение: подчеркивают статус, меняют положение человека в коллективе, о них мечтают, их вожделеют, для многих обладание определенными статусными атрибутами – это связь с мечтой, мостик, который соединяет с некой иной, лучшей жизнью. Можно обратить внимание на предпраздничную рекламу. Как правило, перед Новым годом или 8 Марта на телевидении появляется много рекламы духов. Рекламные ролики удивительно похожи: их герои – богатые, молодые, красивые, хорошо одетые люди, которые пребывают в роскошной обстановке. Авторы рекламы продают мечту и хорошо понимают, какая она, эта мечта. Обычная женщина, со всеми многочисленными проблемами, с маленькой зарплатой и отсутствием грандиозных перспектив, покупая или получая в подарок очередной парфюмерный «эликсир», приобщается к легенде известного бренда, к этому миру красивых, богатых, праздных людей. К миру, которого на самом деле в таком глянцевом исполнении нигде в реальности не существует.

Именно благодаря экспорту подобной мечты Запад выиграл «холодную войну» у СССР и много других войн. Яркая глянцевая реклама западных товаров царит над нищими трущобами бедных регионов мира. Ничего альтернативного по силе воздействия на человеческую психику никто пока предложить не может. По конкурентности может сравниться только концепция радикального ислама, но и она во многом обретает популярность на базе отчаяния и беспросветной бедности населения тех стран, в которых она наиболее популярна (по принципу, если не можешь чем-то завладеть, надо это уничтожить).

Социально-сетевые ресурсы Интернета появились в очень подходящий исторический момент. Рождение такого инструмента – адекватный ответ на потребности многих обществ, иначе бы он не стал столь популярен. Крупнейшая социальная сеть Facebook является материальным воплощением глобальной «идеологии свободы», описанной выше.

Нейтральная платформа онлайновых социальных сетей может вместить противоположные системы ценностей и взглядов, дав каждой право на отдельный кластер без возможности доминирования.

Именно поэтому сегментированность аудитории социальных сетей является ее природным качеством и не может продлеваться на длительный срок. У такой аудитории в силу «врожденной» специфики не может быть единого постоянного лидера или единой программы действий, объединение обширной группы в рамках этого хаотичного целого может происходить исключительно ситуативно вокруг незначительного числа идей, которые разделяют большинство ее членов «здесь и сейчас». При этом даже факт формального согласия с чем-либо не приводит автоматически к готовности к реальным действиям в поддержку этого тезиса.

В данных условиях сложилась принципиально новая структура производства и потребления информации.

Для блогера по большому счету одинаково важны такие явления, как ультрасовременные японские поезда, сервировка блюд французской кухни и методы воздействия полиции на оппозиционеров, задержанных на митинге.

Все эти факты – отдельные информационные единицы, общий «экзистенциальный поток», в котором нет важного и неважного. Потребитель информации может сам расставлять приоритеты, исходя из личных предпочтений. В этом плане отдельно взятый качественный блог, имеющий много подписчиков, похож на телеканал, которому, чтобы сохранять рейтинг, необходимо работать на максимально широкий спектр целевых аудиторий. Однако, как и в информационной политике телеканала, в политике популярного блогера тоже присутствует некий скрытый замысел по трансляции определенных ценностных установок и формированию общественного мнения, поэтому, потребляя развлекательный контент, аудитория невольно получает и «правильную» подборку общественно-политических новостей.

Уровень доверия к блогерам у их собственной целевой аудитории выше, чем у аудитории телеканалов, потому что продукт телеканалов – творчество коллективное и преимущественно анонимное, а продукт блогеров имеет личное авторство, и соответственно автор несет ответственность за свой контент. При этом общий уровень доверия к информации, циркулирующей в социальных сетях Интернета, является невысоким, так как человек склонен доверять только тому, что не противоречит его собственным взглядам на мир, а в любой социальной сети представлено огромное разнообразие позиций.

С психологической точки зрения здесь работает тот же механизм, что и при выборе продуктов питания: уровень доверия к фермерскому продукту выше, чем к аналогичному, но произведенному на большом заводе. Этот психологический нюанс успешно учитывают в своей работе маркетологи, благодаря которым появились новые технологии продвижения товаров и услуг в Интернете, например, native advertising («естественная реклама», суть которой заключается в размещении заметок в социальных сетях о личном опыте).

Основным «героем» социальных сетей Интернета является «индивид и его единомышленники», микрогруппа, а основной технологией производства новых знаний – интерпретация социальных фактов по принципу «снежного кома».

По сравнению с этим феномен субкультур – «вчерашний день», так как в настоящий момент происходит еще более мелкое дробление социума. Очень важным обстоятельством является то, что в каждой микрогруппе происходит формирование своей «шкалы ценностей», есть свои лидеры и аутсайдеры, супергерои и суперзлодеи.

Долгосрочные последствия такого положения дел заключаются в том, что человек, который общается в среде единомышленников (а группы в онлайновых социальных сетях формируются именно по этому принципу), начинает экстраполировать точку зрения своего ближайшего окружения на общество в целом. Он недоумевает, когда оказывается, что «дальнее окружение» (другие сегменты общества) почему-то придерживается иных мнений.

Мнение локальной группы становится важнейшим на фоне отсутствия единой общественной системы ценностей, основанной на ограничениях (на четком определении границ «должного» и «недолжного», «дозволенного» и «недозволенного»).

Ситуация неограниченной свободы выбора жизненных ориентиров непривычна для человеческой психики, большинство людей нуждается в ощущении границ, испытывает потребность в конкретных определениях понятий «свой» и «чужой». Социальные сети Интернета позволяют смоделировать такую ситуацию на уровне микрогрупп, как правило, без каких-либо негативных практических последствий.

Однако фактически разобщенность общества по ценностным кластерам взращивает в группах с разной ориентацией фундаментализм, но пока виртуальный и «беззубый». Многие пользователи социальных сетей Интернета не просто не готовы уважать свободу «другого», но и признавать само его существование, так как в тех средах, в которых они преимущественно общаются, «других» нет. Если «другой» (носитель иных убеждений) появляется на территории «чужого кластера», то он автоматически становится врагом, так как сам факт его существования ставит под сомнение систему ценностей, сложившуюся в рамках группы.

Ситуацию спасает то, что для пользователей социальных сетей характерна ориентация на избегание реальных действий, которая выражается в замене их действиями виртуальными. Это в первую очередь связано с преобладанием ситуативных моделей поведения у ее членов. Если представитель традиционного общества говорит «я тебя убью», то, скорее всего, за этим стоит конкретное намерение и готовность претворить его в жизнь. Если же такую фразу один пользователь онлайновой социальной сети адресует другому, то велика вероятность, что это не будет иметь никаких последствий.

В современных обществах западного типа (к которому в целом можно отнести и российское) низка готовность убивать и быть убитым, отчасти в силу высокой ценности человеческой индивидуальности, отчасти из-за снижения значимости традиционных коллективных систем ценностей, некогда управлявших большими группами, о которых шла речь ранее.

В таких условиях маловероятно появление нового Гитлера, который создаст идеологическое предложение, способное завладеть умами миллионов. Зато очень вероятно возникновение в разных регионах мира террористических войн, провоцируемых группами, которые решили воплотить свою особенную систему ценностей в жизнь. Эту тенденцию хорошо отражает ценностный плюрализм, существующий в социальных сетях Интернета.