Читать книгу Волбешная нчоь - Мария Фомальгаут - Страница 6

Кри-ик-крик, кри-ик-крик, кри-ик-крик…

Покачивается, едет куда-то, из ниоткуда в никуда маленькая повозка. Здесь все ездят на таких повозках, и Змум ездит, торопится за всеми, боится отстать…

– Не отстава-ай!

– Торопи-ись!

– Далеко до фонаря?

– Бли-изко-о!

Змум подгоняет повозку, повозка нехотя скрипит, покачивается по темноте – кри-ик-крик, кри-ик-крик… плохонькая у Змума повозка, да какая есть, другой-то никто не даст. Если кто из стариков умрет, так их повозка кому посильнее достанется, где Змуму с ними тягаться…

– Поторопи-ись!

– А ты что, Змум? К свету не торопишься?

– Да как не тороплюсь, а я что делаю?

Кри-ик-крик…

Кри-ик-крик…

И непонятно, по чему катится повозка – так и кажется, что ни по чему, по пустоте. Вот так, сама по себе, по черной пустоте, и в черной пустоте не видно других повозок, не видно лиц – только тусклое сияние света далеко впереди.

– Ты меня видишь?

– Нет! А ты меня?

– И я тебя не вижу…

– Не отставай!

Повозки катятся к свету – Змум уже знает, надо катиться к свету…

– Далеко еще?

– Да вот, рядышком…

– Да знаем мы это рядышком, кажется, близко, а потом катишь, катишь, а света все нету…

– Да вот он уже…

– У-ух, све-ет…

– Да вы бы хоть поздоровались с тем, кто свет дает!

– Здорово, парень…

– И вам того же…

– Хороший у тебя фонарь, крепко светит.

– Рад стараться. Да вы грейтесь, что как не у себя дома-то…

– Расступитесь, люди, что. Не знаете, что ли, как у света сесть, чтобы всем хватило…

– Классный у него фонарь, правда?

Змум поднимает усталые глаза:

– Правда.

Фонарь, костер, свет… называется по-разному, смысл один – сияющий круг, пятно света в темноте, свет этот сделал вон тот парень, сидит, щурится на сияние. Парню кланяются, парню приносят подарки, у кого что есть, кто хлебца, кто мясца, кто-то и красивый плащ подарит… кто-то протягивает теплый полушубок, парень у огня только смеется в ответ, зачем ему полушубок, если есть огонь…

– Жарко от него, верно?

Змум понимает усталые глаза.

– Жарко.

– А ты чего… не радуешься даже.

– Что радоваться… завидую я ему…

– Кому?

– Да… парню этому.

– Который светит-то?

– Ну… Ты же видишь, как ему… ему и подарки, и почет, и про него только все говорят, на него и смотрят… Как на прошлой стоянке кто-то вообще додумался мужику этому, у которого свет, в ладоши хлопать! Аплодисменты ему…

– А что ты хочешь… он же свет дарит… Ты хлеб кушаешь, мясо кушаешь, а свет-то кушать тоже надо?

– Надо…

– То-то же…

Где-то гремят аплодисменты, Змум нехотя хлопает в ладоши вместе со всеми…

Кри-ик-крик… кри-ик-крик…

– Куда торопишься-то так?

– Да… ухожу я от вас.

– Ты что? От отряда отбиваешься?

– Ну…

– А что так? Надоели мы тебе, что ли?

– Да нет… большие фонари пойду искать, большой свет.

– А маленького тебе что, мало?

– Да не мало… может, кто меня научит давать свет.

– Хи, кто научит… они свое ремесло в тайне держат, это же их хлеб.

– Ну, хлеб не хлеб, а может, найдется кто, кому тайну свою не жалко…

– Держи карман шире…

– Говорят, где-то там за полосой тьмы обучают свет давать…

– Это где?

– Это где темнота долго-долго, и фонаря ни одного нет…

– Ха, туда и не доберешься живой… без света-то…

– Да, говорят, как-то добираются…

– Ну. Дело-то твое…

Кри-ик-крик, кри-ик-крик…

– …ты вообще, парень, живой или нет?

Змум с трудом разлепляет веки.

– Не… не знаю…

– А кто знает, я что ли?

– Я… не…

– Ну, если болтаешь, значит, живой… Ты откуда вообще?

– Да… ниоткуда.

– Что один-то? отряд твой где?

– Да я сам… без отряда.

– С ума сойти… первый раз такое вижу, чтобы без отряда ходили… Или тебя изгнали за убийство какое-нибудь?

– Да нет… сам ушел… Можно у огня у вашего посижу, умираю уже без света, недель пять…

– Что-о? пять недель? Ты как это так умудрился-то…

– Да как… я через темную полосу к вам шел.

– А что… за темной полосой своих фонарей нет?

– Ну, есть… Я это… ничего, что бесплатно сижу? Ей-богу, нечего взамен дать…

– Да сиди… что делать…

– Спасибо…

– Тебя как зовут-то?

– Змум.

Змум не спрашивает, как зовут парня, который дарит свет. У того, кто дарит свет, нет имени, есть только свет.

– Ты что шел-то сюда?

– Да… я это…

– Ну, говори, не таи… а то прямо боязно как-то, может, ты человек десять зарезал, тебя из отряда выгнали…

– Да нет, я… это самое… вы научите меня делать свет.

– Чего-о?

– Это… я учиться пришел… Ну… научите меня свет делать… вот как вы.

– Еще что хочешь?

Змум краснеет, понимает, что сболтнул что-то не то.

– Да… больше ничего.

– Ну давай, спать ложись, с ног уже валишься… Завтра учить тебя буду…

– Да вы что…

– Что да я что? Сам просил тебя научить…

Змум не верит своим ушам. И почему-то чует, что незнакомец не возьмет ничего взамен.

Кри-ик-крик…

Кри-ик-крик….

– Вставай, что ли, что спишь-то?

– А что…

– Что, что… ты дрыхнуть сюда пришел или учиться?

– Да… учиться…

– Вот и славно… давай, вставай… завтракать будем.

– Да я… не хочу особенно…

– Что значит, не хочешь, с голодухи-то как свет давать будешь?

– Ну…

– Вот тебе и ну… я тоже есть не хочу, а надо…

Змум нехотя жует черствый хлебец с холодным мясом.

– Ну, давай… Ножичек у тебя какой-нибудь есть?

– Н-нет.

– Мой возьми. Давай. Режь.

– Что резать?

– Руку себе режь.

– Что?

– Руку себе режь.

– Зачем?

– А чем ты свет делать будешь, как не кровью?

– А что… свет кровью делать надо?

– Ну… а ты что хотел, работенка-то тяжелая. За день литра полтора кровушки уходит, тут пока насветишься, только что не околеешь.

– Да вы что… слушайте… я не знал…

– Ну что, резать-то будешь? Смотри как надо, тут чуть-чуть на локте кольнешь…

– Да нет… пойду я… То есть куда пойду, светом подзаряжусь чуть-чуть…

Горит золотым облаком фонарь, сгущается вокруг непроглядная темнота вечной ночи.

Кри-ик-крик, кри-ик-крик…

– Что, далеко до фонаря?

– Далековато еще… Не видать. Но где-то здесь должен быть…

– А почему у одного фонаря жить нельзя?

Змум смотрит на тощего юнца, неумело погоняющего свою тележку. Сам когда-то был такой, сам когда-то ничего не знал, не умел. Плохонькая повозка у парня, того и гляди развалится, а что делать, молодым хороших повозок не дают…

– Смешной ты… у одного фонаря… фонари-то выдыхаются, им отдыхать надо. Так и истощишь фонарь, что он погаснет.

– А так вечно гореть будет?

– Ага, жди. Фонарь-то от человека живет, а где ты видел, чтобы человек жил вечно?

Кри-ик-крик, кри-ик-крик…

Катится по темноте отряд, катится в повозке Змум, хорошая повозка у Змума, добротная, легко едет, быстро. А что, всю жизнь, считай, прожил, уже и на повозку себе заработал, и на зонтик над повозкой, и на мягкие подушки в повозке, и еще много на что. А что, живем, когда хорошая повозка есть, что бы не жить-то…

– Что-то фонаря не видать…

– Да, не видать, – Змум щурится, – тоже, поди, фонарщик умер, а нового нет… Как вон, на позапрошлой стоянке… Ну ты что там, спишь, что ли? Давай живей, к фонарю опоздаешь!

Кри-ик-крик, кри-ик-крик…

– Здорово фонарщиком быть.

Змум презрительно смотрит на юнца.

– Что здорово-то?

– А что… вот так поклоняются тебе все, в ладоши хлопают, подарки несут… и не надо тебе шарится по темноте, искать свет – вот он, свет, пылает…

– Ага, хорошо… – Змум фыркает, морщины на лице собираются в складки, – ты хоть знаешь, из чего они этот свет гонят?

– Это у них секрет мастерства…

– Ага, секрет… ладно, парень, никому не говорил, тебе скажу… из крови человеческой.

– Людей убивают?

– Да зачем убивают… свою кровь отдают, она и светится. Потому и нельзя подолгу у одного светильника сидеть, так его вчистую истощить можно…

– Жуть…

– Еще бы не жуть… я тоже по молодости такой был, все хотел светильником стать… Только кровушку-то свою растрачивать не каждый решится, верно? Страшное это дело…

– Страшное…

– Ты, парень, откуда будешь?

– Да… школу кончил, в ваш отряд пришел, может, в институт поступлю…

– А, святое дело… Давай, учись парень, если на менеджмент пойдешь, карьера тебе обеспечена… я там одну фирму знаю хорошую, если что, могу походатайствовать…

– Вот спасибо…

Кри-ик-крик… кри-ик-крик…

Змум снисходительно смотрит на тощего юнца в повозке-развалюхе. Сам когда-то такой был, ни кола ни двора…

– Леве-ей заворачивай!

– Леве-еей!

– Куда это мы?

– Да куда… видишь, здесь раньше фонарь был, а хозяин умер, фонарь погас – все, другой пошли искать…

Змум отвечает так, потихоньку задумывается – куда исчезают тела умерших, то ли проваливаются в бесконечную темноту, то ли растворяются в ней, сами становятся тьмой…

Лучше не думать…

– Да это уже пятый фонарь так проезжаем.

– А что делать… новых-то фонарщиков нет, дураков-то нет туда идти…

– Так вообще фонарщиков не останется…

Змум хочет прикрикнуть на парня, чтобы глупостей не болтал – задумывается.

Кри-ик-крик… кри-ик-крик…

– Вы куда?

– Куда… – Змум оборачивается на голос – к фонарю.

– Так нет же там фонаря, погас давно.

– Ну. Фонарь-то все равно есть… Хоть и погасший…

– А зачем вам погасший фонарь?

– Зачем… зажечь, зачем еще.

– Кровью?

Змум смотрит в темноту, представляет себе юнца, которого не видит.

– А то чем же…

– Вы же говорили… не ваше это.

– Мое не мое, а должен кто-то зажечь… так и вообще фонарей не останется… Ты-то куда за мной катишь?

– Да… у фонаря погреться… светом подкормиться, а то я вообще скоро сдохну.

– Тоже верно… ножичка у тебя нет?

– Валялся где-то… вон…

– Ага, спасибо…

– Вы что, собираетесь…

– Ага…

Змум осторожно колет себе руку, роняет в невидимый в темноте фонарь несколько капель крови. Масло в огонь… тут не масло, тут кровь в огонь подливают…

Тишина…

И темнота, не нарушаемая ничем. И вообще непонятно, есть что-то в этой темноте – или непрогдяный морок, вакуум, в который случайно затесались двое путников.

– И что же?

– А что, что же… не знаю, – Змум хмурится, – я же это первый раз делаю, видно, не учел что-то…

Змум снова и снова роняет капли крови в мертвый фонарь – ничего не происходит.

– Наверное… этому учиться надо.

– А?

– Учиться этому… надо, – голос юнца звучит как будто издалека.

Змум чувствует, что краснеет.

– Учиться… да, надо учиться… Старые-то фонарщики померли все… а молодых нету, учиться не у кого…

Юнец молчит.

– Я же хотел у фонарщика учиться… передумал… сам виноват…

Юнец не отвечает. Может, уже ушел, правда, что тут стоять, когда света нет…

Можно еще поискать по темноте фонарщика какого-нибудь, верно? – Змум говорит непонятно с кем в темноте, может, с самой темнотой, – не может же быть так, чтобы во всем мире света не было, верно? Не может быть… где-то есть…

Темнота не отвечает.

– Или сам как-нибудь свет этот зажгу… не боги же горшки обжигают, верно? Ну… если у них свет получался, и у меня как-нибудь получится…

Темнота молчит…

– Как-то они это делали… правда ведь? – Змум смотрит в темноту, ищет что-то, – как-то… кровью фонарь зажигали… надо зажечь… надо… Надо же, чтобы был свет…