Читать книгу Москва. Рассказ - Мария Хаустова - Страница 2

Он жил на широкую ногу, хоть и был далеко невысокого роста. В своё время носил брюки-клёш и завихрастые кудряшки на лбу. Каждый день одевался в новую рубаху, сшитую по последней моде и, самое интересное, имел хороший парфюм. Девчонки висли на его худенькой шее, и, казалось, так будет всегда.

Студент училища культуры инструментального отделения не думал о завтрашнем дне. Да и зачем, когда об этом заботилась его мама.

Шестиструнная гитара разрывалась над гладью Сиверского озера, а яркий звук уносился под купола Кирилло-Белозерского монастыря. Под кроной большого тополя гуляла компания!

«Люба-ань, – прижимал к себе худенький жилистый молодой человек хрупкую девчонку. – Твои ножки сводят меня с ума…»

Он осыпал её поцелуями, и она с радостью и восторгом принимала их. Причём делала это в первый и последний раз.

***

– Сколько?! – смотрел протрезвевший Николай на плачущую Любку. – Сколько ты сказала? Шестнадцать?! Ты чем раньше думала?!

– А ты?! – всхлипывала девчонка, растирая по щекам недавно наплёванную тушь.

«Да меня же посадить могут!» – пронеслось в голове у Николая.

– Люба, тебе уезжать отсюда надо. Поняла? – сказал он ей вслух.

– Но ты же говорил, что у нас любовь!

– Любовь..! А ты подумала, что будет с моей мамой?! Она вмиг прекратит меня обеспечивать!..

***

Красно-белый автобус уезжал из Кириллова далеко-далеко, в место, где теперь должна была поселиться Любовь… со своей новой жизнью. Какой будет эта жизнь, Кольке было плевать с самой высокой колокольни, тем более, что он на ней никогда не бывал.

***

«Москвин! Твоя очередь! – выглянула очкастая женщина из-за дверей 17-й аудитории. – Хоть всё выучил?» «Да выучил… выучил…» – плёлся он вслед за ней.

Экзамен Колька провалил. На душе было отчего-то тягостно, и собраться с мыслями совсем не получалось. Так прошли ещё несколько аттестационных процедур, и в итоге загулявшейся Москве дали пинок под маленький зад.

С обиды потекли ручейки. Ручейки горючего и горящего, кислого и сладкого, белого и красного, горького и резкого, а в конец и вовсе – огуречного.

Спился.

***

У дверей трёхкомнтаной квартиры Москвы стояла красная крышка от гроба – мать не выдержала. Колькины кудри подёргивались над её телом – он плакал по ней в первый раз. По дому ходили соседские тётки, которые не подбадривали бывшего студента, а с упрёком спрашивали: «Ну и как ты теперь будешь? Куда теперь?»

Маму кирилловского москвича похоронили на её же деньги – скопила заранее, знала, что надеяться не на кого. Поминки тоже были пышными. Гуляло всё училище культуры!

Дым стоял столбом в каждой из комнат, и даже настежь открытые форточки не могли его проветрить. Первыми стопками не чокались. Вторыми тоже. Потом кто-то притащил баян, гитару, бубен. И инструментальное отделение со всеми почестями простилось с недавно умершей матерью Москвы.

– Ты как за квартиру платить будешь? – спросила зашедшая под шумок соседка. – У меня к тебе дело есть. Могу помочь.