Читать книгу Баба ЕГЭ и другие - Мария Ионина - Страница 4

Классная негодовала:

– Да вы понимаете, что остался год? Год! – она потрясла стопкой проверенных тестов.

– Ну и? – с тоской в голосе спросил Макс Аверинцев.

– Аверинцев! Я бы на твоем месте помолчала: у тебя худший результат в классе.

– Подумаешь, – пробурчал Макс.

К счастью, Елизавета Геннадиевна не услышала.

– Все! – она обвела класс глазами. – Я подчёркиваю: все! Должны ходить на дополнительные занятия.

– У меня репетитор, – пискнула Ленка Боброва.

– Не только у тебя, – подал голос с последней парты Лёва Косма.

– Да у всех репетиторы, – пожал плечами Женя Слонов. – Куда сейчас без репетиторов, если в школе ничему научить не могут.

Макс безразлично посмотрел на Слонова, потом на классную. Елизавета Геннадиевна с глухим хлопком положила тесты на стол.

– Чёрт знает что! – в сердцах произнесла она.

Одновременно зазвенел звонок, и 11 «А» дружно подскочил, кинулся к двери, не дослушав последних слов учителя.

Макс догнал Юлю в коридоре. Молча взял у неё рюкзак.

– Не пойму, чего ты нарываешься? – Юля взяла его под руку.

– Да ну! – Макс завелся с пол-оборота. – Какой-то культ сделали из этих экзаменов.

– А сам-то как сдавать собираешься? – усмехнулась Юля.

– Да у меня только русский хромает, – пожал плечами Макс. – С остальными всё в порядке.

– То есть балл по русскому тебе не важен? Или ты сразу в армию?

– А хотя бы и в армию, – мрачно ответил Макс.

На самом деле в армию он не хотел. Хотя военкомат и нацелился украсть у него год жизни. Макс не представлял, как можно жить в казарме, ходить строем. Даже оружием и военной техникой, как многие парни, он не интересовался. Да и к войне отношение у Макса было очень неоднозначное. Нет, если бы враг угрожал жизни его родителей, сестры, бабушки с дедушкой, которые были людьми более чем мирными, он бы взялся за оружие. А вот война как явление, масштабы, которые может принимать человеческая ненависть, никак не укладывались у него в голове.

Конечно, сейчас лучше поступить, получить отсрочку. А там видно будет. Слишком далеко загадывать Макс не хотел.

Русский и в самом деле был проблемой. Правильные буквы, знаки препинания, все эти синонимы-антонимы-паронимы ставили его в тупик. Правила никак не откладывались в его голове.

На репетиторов денег не было. С тех пор как заболел отец, денег иногда не хватало даже на необходимое. Катерина по вечерам мыла полы в ближнем магазине, сам Макс по вечерам, праздникам и выходным подрабатывал официантом в небольшом суши-баре. Мама разрывалась на трёх работах. На каждой платили копейки.

Отца выписали из больницы в конце лета. Он лежал.

– О чём думаешь? – толкнула его локтем в бок Юля.

– Да так, – уклончиво ответил Макс. Они подошли к Юлиному дому.

Юля обиделась:

– Не хочешь говорить?

– Погуляем вечером? – ушёл он от ответа.

Юля покачала головой.

– Вряд ли. На вечер дождь передавали. Да и у меня танцы. Ладно, я пойду, – она забрала у Макса рюкзак и скрылась в подъезде.

Внезапно налетел ветер, закружил на асфальте сухие листья вперемешку с пылью. Макс застегнул куртку, накинул капюшон.

– Максим! Аверинцев! – вдруг услышал он.

Через двор к нему бежал Гоша Лебедев.

– Здорово! – Макс протянул Гоше руку.

– Ты чего на тренировки не ходишь? Андрей Викторович про тебя спрашивает.

– Да как-то не до тренировок пока, – посмотрел на него Макс.

– А чего?

– Да просто. Надоело. Много времени отнимают, а у меня экзамены на носу.

– Когда тебя волновали экзамены? – не поверил Гоша. – Ну ладно, как знаешь… Давай.

– Пап, я дома, – с порога крикнул Макс. Он бросил куртку на стиральную машину, скинул кроссовки и прошёл в комнату к отцу.

– Привет!

Отец кивнул.

Макс пожал ему руку. Рука была холодной.

– Сейчас я разогрею суп, пообедаем.

Он достал из холодильника кастрюлю, подогрел на плите, разлил по тарелкам, принёс отцу, аккуратно поставил на кровать столик (Катерина нашла в магазине специальный).

– Вот. Хлеб нужен?

– Нет, – отец взял ложку, стал есть.

Макс устроился с тарелкой на краю дивана.

– Возитесь со мной?

– Ну, пап, это же временно. Ты поправишься. Вон и врачи говорят, что прогнозы хорошие. Скоро купим тебе тренажёр. Чай будешь? Я сделаю с мёдом и лимоном, как ты любишь, – он снова пошёл на кухню.

Как так вышло, что, вчера сильный и крепкий мужчина, отец превратился в немощного калеку? На самом деле врачи никаких прогнозов не давали. Лечащий врач при выписке сказал, что может быть по-всякому. «По-всякому» означало, что отец может встать на ноги, а может до конца жизни остаться инвалидом.

А ведь ещё недавно они каждое утро отправлялись на пробежку. В любую погоду. Это было их правило.

Макс стал вспоминать, когда они бегали в последний раз. Выходило, что в июле. Он отрезал тонкий лимонный кружок, положил в чай. Вздохнул, добавил мёд и с кружкой в руке вернулся к отцу.

– Не стоит уделять мне столько внимания, – тихо сказал отец, когда сын поставил перед ним кружку.

– Все болеют, пап. Что ты думаешь, мы вот так тебя бросим? – Макс стал собирать грязную посуду.

– Я знаю, врач говорил, что вряд ли я полностью восстановлюсь. А я не хочу быть для вас обузой. – Макс замер с тарелками в руке. Первый раз отец заговорил с ним о болезни. Те две недели, что он находился дома, он больше молчал или делал вид, что спит, и на все вопросы отвечал нехотя.

– Ты для нас не обуза, – пробормотал Макс и подумал о том, как бы он себя чувствовал, очутись он в таком положении.

– Именно что обуза. Я мешаю вам нормально жить. Вы тратите на меня слишком много денег, у вас накопились долги по ипотеке, да и у знакомых вы назанимали… Ведь так? Все это неправильно!

Макс посмотрел на него испуганно:

– Ведь это временно, пап… Ты обязательно поправишься.

– Ты знаешь, что это не так, зачем сейчас обманываешь меня? Я тебя этому учил?

– Если уж говорить о том, чему ты меня учил, – выпрямился Макс, – то ты говорил, что в жизни может случиться как угодно, главное, не сдаваться. Никто не говорил, что твои ноги никогда не будут ходить. И потом, а руки-то у тебя работают, ты не думал, что можно в будущем научиться что-то делать руками? – Макс сам удивился, откуда в нём взялись эти слова, но в тот момент они показались ему очень правильными. – Помнишь, я в детстве долго лежал в больнице? Что ты мне сказал тогда? Что никто не обещал, что в жизни будет легко. Или ты сам не веришь в свои слова?

Отец молчал. Макс взял посуду и вышел из комнаты.

У себя он включил ноут. Посмотрел задания в электронном дневнике: русский, алгебра, история… Делать ничего не хотелось. Макс улёгся на тахту, уставился в потолок. На август родители планировали ремонт.

– Наконец-то купим тебе новый диван, – говорила мама, – а то эта тахта в один прекрасный день развалится под тобой.

«Не развалилась тахта, – подумал Макс, – развалился отец. Оказывается, он знает, что прогнозы врачей неутешительны. Но ведь какой-то шанс есть».

Он закрыл глаза. Попытался представить, что это он попал в автокатастрофу, что это он провёл много времени в больнице, а теперь не может подняться с постели. Вдруг запиликал оставленный в кармане куртки телефон.

Звонил тренер, Андрей Викторович. Макс отключил звук. Он не знал, что сказать тренеру. Он всё думал, что надо начинать тренироваться самому, что ничего сложного в этом нет, но то ли не хватало силы воли, то ли настроение не способствовало тренировкам.

Почти сразу позвонила мама. Спросила, как отец. Макс рассказал, нажал отбой и сразу поймал себя на мысли, что раньше мама звонила, чтобы спросить, как дела у него, разогрел ли он себе на обед суп, напоминала об уроках.

В оконное стекло забарабанил дождь. Макс взял с тумбочки наушники. Долго слушал «Мастера и Маргариту». Задали по программе. Потом включил музыку. И сам не заметил, как уснул.

Утром за завтраком мама поинтересовалась:

– Ты уроки-то сделал?

– Чего это ты меня, как маленького, контролируешь? – рассердился Макс.

– Потому что вчера звонила Елизавета Геннадиевна, она обеспокоена результатами твоих тестов по русскому…

– Да ничего она не обеспокоена, – забурчал Макс. – Она обеспокоена только своим рейтингом. Она же у нас «Педагог года».

– Максим!

– Чего Максим? Почти семнадцать лет Максим, – Он отодвинул от себя кружку с недопитым чаем.

– По-моему, Елизавета Геннадиевна – хороший учитель. Мне кажется, она тебе добра желает.

– Вот именно, что тебе это кажется! – окончательно завёлся Макс. – Не зря её в школе зовут Баба ЕГЭ.

Катерина фыркнула:

– Мам, да зачем ему вообще русский? Окончит одиннадцать классов – и в техникум. Зря только кормили его два года!

– Ах, зря? – взвился Макс. – Ты одна что ли такая умная?

– Катерина, – с укором посмотрела на неё мама.

– Достали! – Макс вскочил, уронил на пол ложку. – Вы все меня достали! – он уронил ещё и табуретку.

– Псих, – сообщила Катерина и отхлебнула кофе.

Мама покачала головой:

– А вроде взрослые люди, – вздохнула она. – Пойду отнесу отцу кофе и бутерброды. Максим, на обед сваришь пельмени.

– Угу, – он поднял вилку и табуретку и стал собираться в школу. Уроки он так и не выучил.

Елизавета Геннадиевна раздавала пособия для подготовки к экзамену.

– Ответы из всех пособий я вырезала, – она положила очередную красно-сине-белую книгу на парту Жени Слонова.

– Подумаешь, всё равно всё можно в Инете найти.

– Слонов, не дерзи!

– Смысл искать в Инете? – посмотрела на него Ленка Боброва. – Все равно на экзамен ты ни мобильник, ни шпаргалки не пронесёшь.

– Это ты не пронесёшь, – пожал плечами Слонов.

– А мы же ещё из прошлогодней книги не все задания сделали, – то ли спросил, то ли прокомментировал Макс.

– Аверинцев? На той неделе я для кого рассказывала о нововведениях в ЕГЭ этого года?

– Он болел, – вступилась Юля.

– А зачем? – невпопад сказал Макс.

– «Зачем» что? – остановилась классная.

– Зачем все эти нововведения?

Елизавета Геннадиевна не ответила, пошла дальше по рядам.

– Итак, ещё раз обращаю ваше внимание, что критерии оценивания сочинения теперь иные… – и она стала объяснять.

Макс пытался внимательно слушать, но вскоре потерял нить рассуждений классной и, пролистав пособие, подумал о том, что нелепо записывать в ответе слитно слово, которое пишется раздельно.

Он поделился своими соображениями с Юлей, но та только отмахнулась:

– Их машина же проверяет. По-другому не может.

– Аверинцев и Байкалова!.. В сочинении при цитировании вы можете не переписывать текст, а просто поставить номер предложения…

Слонов тут же съязвил:

– Елизавета Геннадиевна, а если я по «Войне и миру» сочинение писать буду, то мне так и писать: «Лев Толстой в предложении 1345 высказывает мысль о том, что…?

– Слонов, успокойся, на экзамене будет короткий текст…

– А-а-а, – протянул Женя. – А я и не знал…

– Может, хватит кривляться, Слонов?

В дверь постучали. Елизавета Геннадиевна выглянула в коридор.

– Аверинцев, это тебя.

Макс вышел. В коридоре у окна стоял Андрей Викторович.

– Здравствуйте, – кивнул Макс.

Тренер протянул ему руку.

– Максим, что случилось, почему ты не появляешься на тренировках?

– Я… – замямлил Макс

– Я звонил твоему отцу, но у него недоступен телефон…

– Он в командировке, – соврал Макс. – А я… я решил бросить карате… Знаете, экзамены скоро. Поступать надо. – Макс смотрел на мраморный пол и не решался поднять глаза на тренера.

– Максим, если у тебя какие-то проблемы, можно вместе подумать, как их решить.

– Нет у меня никаких проблем, – неожиданно резко сказал Макс. – Я пойду. До свидания.

– И все же я хотел бы поговорить с твоим отцом. Когда он вернётся?

– Никогда…

– Перед Новым годом у нас городские соревнования. И у тебя есть время подготовиться и достойно выступить. Подумай…

Макс развернулся и пошёл в класс.

– Кто это был? – шёпотом спросила Юля.

– Да так, – отмахнулся он и посмотрел в окно.

Тёмное небо нависло над спортивной площадкой.

Пробрасывал дождь. Время от времени налетал порывами ветер.

О городских соревнованиях Андрей Викторович говорил ещё весной. В случае победы (а у Макса были все шансы) можно было поехать на краевые сборы, а там – это была его мечта – может быть, выступить на уровне страны. За два с половиной года занятий он сделал много шагов для того, чтобы мечта стала реальностью.

– Аверинцев! Максим!

Макс встрепенулся:

– А?

– Бэ, – передразнила классная. – Почему в первом случае мы ставим запятую перед «если», а во втором – нет?

Макс встал, уставился на закрытую тетрадь. Юля пнула его под партой. Макс скосил глаза. Девушка что-то быстро писала на листке бумаги.

– Байкалова? На ЕГЭ тоже будешь Аверинцеву шпаргалки писать?

Юля закрыла листок рукой. Макс вздохнул.

– Садись, Аверинцев.

Он сел, открыл тетрадь.

Елизавета Геннадиевна рассказывала о сложных предложениях и сочинительных и подчинительных союзах. Макс попытался вникнуть, но кончилось всё тем, что он заглянул в Юлино пособие и расставил запятые в своём.

Прозвенел звонок.

– Максим Аверинцев, подойди ко мне, – попросила учительница.

– Макс, я пойду, опаздываю на танцы. У нас занятия перенесли, – сказала Юля. – Вечером позвоню.

– Давай, пока, – Макс приобнял её на прощание.

Наконец, они остались вдвоем с Елизаветой Геннадиевной.

– Сядь, Максим.

Макс сел.

– Максим, ты понимаешь, что с такими знаниями ты не наберёшь даже необходимый минимум баллов?

Макс кивнул.

– Ты не работаешь на уроках. Ты не делаешь домашние задания. Ты не ходишь на дополнительные занятия. Ты вообще витаешь в облаках.

Макс поёрзал на стуле.

– Кто-то сам успешно занимается, осваивает материал, у кого-то репетиторы, у Толи Лямзина – мама-филолог…

Макс посмотрел в окно. Дождь прекратился. Леска, дворовая собака, медленно шла по жухлой траве.

«Интересно, кто её назвал Леской и почему?» – подумал Макс.

– Ты куда собираешься поступать? – классная порылась в своих бумагах. – В СФУ? А там ведь приличный конкурс.

Леска во дворе попила из лужи, встряхнулась и продолжила путь.

– Без хорошего балла по русскому путь в СФУ для тебя закрыт…

Леска скрылась за углом школы.

– Не хочешь со мной разговаривать?

Макс пожал плечами.

– Я вчера звонила твоей маме. Посоветовала нанять тебе репетитора, но она сказала, что ты сам справишься.

– Да, я справлюсь, Елизавета Геннадиевна, – тихо сказал Макс и уставился на новогодний ёлочный шар в красной картонной коробке, который лежал у учительницы на столе.

Классная покачала головой:

– Странный ты, Максим. Я не узнаю тебя последнее время. Ты стал какой-то замкнутый, почти ни с кем не общаешься…