Читать книгу В гости по ночам… - Мария Жукова-Гладкова - Страница 3

Ольга шла с трудом. Она устала. С утра было много вызовов, а потом еще пришлось вести прием. После беготни по вызовам гудели ноги, после приема в кабинете, казалось, распух язык. В конце приема он обычно всегда заплетается. Как всегда, она задержалась больше чем на час. Но не уйдешь же, когда тебя ждут больные? Ольга принимала всех, до последнего пациента. Она пыталась вспомнить, до какого часа сегодня дневной футбол, то есть те матчи, которые смотрит брат. Игорь обычно смотрел и что-то утром, в повторе, и как минимум два матча вечером. Конечно, он всегда старался лечь тихо, чтобы ее не разбудить, но она все равно просыпалась. И вообще он задевает за углы, что-то падает – ведь футбол обычно смотрится под пиво… А если футбол идет до трех ночи, то пива выпить можно много…

В этой коммуналке жили бабушка с дедушкой Ольги и Игоря, родилась их мать, в нее же пришел отец, у них родились двое детей. Ни у Ольги, ни у Игоря личную жизнь устроить не получилось. Игорь был два раза женат, но обе жены его выгоняли, и он возвращался в коммуналку к сестре. Сестра не выгонит. Это родная кровь, да и любили они друг друга и были по-настоящему друг к другу привязаны. Ольга принимала брата любым. А она сама даже замуж ни разу не сходила… Иногда в ее жизни появлялись мужчины, но в женском коллективе районной поликлиники жениха не встретишь, среди пациентов интересных и привлекательных мужчин почти не попадалось, да и не смотрели они на врачиху как на женщину. Со всеми своими бывшими любовниками Ольга знакомилась случайно, все оказывались женаты, и отношения продолжались недолго. Вначале она страдала, потом смирилась и для себя решила, что мужчины нужны только для здоровья. Какое замужество в тридцать семь лет? Ольге очень хотелось ребенка – кого-то маленького и родного. И очень не хотелось остаться в старости одной. Она знала, что соседки помогут ей нянчиться и все будут рады малышу. У них в квартире давно не звучало детского смеха. С другой стороны, куда приносить ребенка? Все в ту же комнату, где родились они с Игорем? И что они с братом смогут дать ребенку? Они-то оба хоть бесплатное образование получили, да и не было такого расслоения в те годы, когда они росли. Ольга знала, как страдают дети ее коллег, которым матери не могут купить ничего из того, что они видят у деток из обеспеченных семей. Ольга не хотела своему ребенку такой жизни, какая была у нее. Не хотела ненужных комплексов, лишних страданий. И страдала сама от отсутствия любви. В любом случае пока рожать было не от кого.

Ольга уставала на работе и физически, и морально, потому что было безумно жаль несчастных старушек, всю жизнь проживших в коммуналках, как и она сама, и не имеющих никаких перспектив на улучшение жизни. Часто старушки приходили к ней с надуманными проблемами, просто потому, что им было одиноко и они хотели поговорить. Старики часто вызывают участкового терапевта из-за одиночества. Врач обязан прийти, если поступил вызов. Ольга все понимала… Но сколько душевных сил на это уходило! После работы она хотела только спать или, по крайней мере, полежать, а брат не мог жить без футбола. Поэтому, когда зашла речь об установке общеквартирной «тарелки», Ольга была только «за» и велела брату перенести телевизор на кухню. Все остальные жильцы квартиры теперь большую часть времени проводили там. Ольга была единственным исключением из рядов болельщиков.

– Футбол не смотришь, так хоть на мужиков на нормальных посмотри, которые в него играют, – наставляла ее Екатерина Афанасьевна. – Просто посмотри!

– Где эти мужики, а где я, – вздыхала Ольга и шла спать.

При приближении к родному дому Ольга увидела толпу. Что там еще могло произойти? Голоса Екатерины Афанасьевны слышно не было. Странно. Екатерина Афанасьевна обычно всегда оказывалась в центре событий. Мелькнуло несколько человек в форме. И что тут делает милиция?

Ольга решила подойти и выяснить, что все-таки случилось. А ну как требуется помощь врача?

– Здравствуйте, Ольга Петровна! – заметил ее знакомый следователь прокуратуры, проживающий на ее участке. С ней также поздоровалось еще несколько человек. Она не помнила всех по именам, но несколько лиц были знакомы.

Ольга быстро осмотрела толпу. Никого из их коммуналки! Жильцы с третьего этажа, Леонид Саркисович с супругой со второго… Никого с четвертого. И масса зевак.

Когда Ольга наконец протиснулась к предмету, вызвавшему такой большой интерес толпы, она замерла на месте. Ее взору предстал черный джип, то есть правильнее было бы сказать «остатки черного джипа», со знакомыми номерами. Номерная табличка от взрыва и пожара совершенно не пострадала. Ее просто покорежило, но номер легко читался.

– А… водитель? – спросила Ольга у знакомого следователя, и тут ее взор упал на два черных мешка, уже застегнутых на молнию. – С женой? – спросила она.

Джип принадлежал жильцу с четвертого этажа, сербу Бояну Станковичу. По крайней мере, он на нем ездил. На кого была оформлена машина, Ольга не знала, и это ее совершено не интересовало.

– Почему вы решили, что с женой? – тут же подскочил к ней незнакомый мужик, но явно из следственной бригады. Знакомый следователь быстро сообщил, кто она такая.

– Мешка-то два, – пожала плечами Ольга. – Или с ее братом? – она посмотрела на знакомого следователя.

– Погибли двое мужчин, – сообщили ей. – У вас есть предположения, кто они?

– Так их что, не опознали? – поразилась Ольга. – Это же машина жильца с четвертого этажа, – пояснила Ольга.

– Не опознали, – ответили ей и предложили взглянуть. Интересно, а почему Леонид Саркисович молчит? Почему молчат жильцы с третьего? Уж если Ольга знает машину Бояна Станковича, так и они должны! Она же часто стоит перед домом. Екатерина Афанасьевна еще ругалась с жильцами четвертого этажа, и Станкович начал отгонять машину на стоянку только после того, как Екатерина Афанасьевна сорганизовала жильцов их коммуналки на сбрасывание на капот мусора из окна ее комнаты, под которым обычно и стоял джип. Мусор сортировала лично бабка-общественница – выбирала то, что лучше прилипнет. Пожалуй, наибольшую роль в воспитательной работе сыграл старый кефир.

Лицо одного из мужчин, пассажира, почти не пострадало, то есть если бы Ольга его знала при жизни, то опознала бы сразу же. Пострадало тело. Насколько она поняла, после взрыва в машине начался пожар, но этот мужчина частично выпал на капот сквозь лобовое стекло и уткнулся в капот лицом. Вот оно и сохранилось. От лица второго, который, как ей сказали, сидел за рулем, осталось одно кровавое месиво. И обгорел он сильнее. Тушили машину проезжавшие мимо автомобилисты.

– Попробуйте опознать хоть по чему-либо, – сказали ей. – То есть взгляните, может ли это быть ваш сосед или нет.

Ольга покачала головой. Боян Станкович был крупным мужчиной – ширококостным, широкоплечим, с животиком. На него скорее походил тот, кого она не знала. Второй же погибший оказался худощавым, длинноногим и длинноруким. На брата жены Станковича он тоже не походил. У того была совсем другая фигура.

– Вы даже не представляете, кто это может быть?

Ольга покачала головой.

– А вы уже ходили на четвертый этаж? – спросила она у окружавших ее мужчин из органов. – Спросите у хозяина джипа.

Ей ответили, что в эти минуты как раз проводится поквартирный обход, но на четвертый обязательно отправят дополнительных людей. И на самом деле вместе с Ольгой в подъезд вошли еще двое сотрудников.

Но на четвертом этаже дверь никто не открыл. Ольга отправилась к себе на пятый. А открыв дверь, услышала доносившиеся из кухни крики. Все жильцы опять собрались там и, похоже, не из-за футбола. Скандалы у них были редкостью, наоборот, жильцы объединялись для борьбы с другими обитателями дома и внешним миром. Но в эти минуты слышались и незнакомые голоса.

Ольга открыла дверь в их с братом комнату, поставила сумку и отправилась на кухню.

– Ой, Оленька, ты что-нибудь видела на улице? – закричала Екатерина Афанасьевна, которая первой заметила соседку, вернувшуюся с работы.

Все собравшиеся на кухне, включая участкового Рыжикова и одного незнакомого мужика, явно прибывшего с Рыжиковым, резко замолчали. Ольга рассказала, что видела.

– То есть ты их не опознала? – уточнила Екатерина Афанасьевна.

Ольга покачала головой.

– Надо мне посмотреть, – объявила бабка и сорвалась с места.

Не привыкший к такой прыти мужик из органов от удивления раскрыл рот. Вслед за бабкой потянулись остальные жильцы коммуналки, тем более матч «Челси» с «Арсеналом» только что закончился. Ольга тоже решила выйти на улицу.

Толпа почти рассосалась, по крайней мере Леонид Саркисович с супругой и жильцы с третьего этажа с улицы ушли. Трупы в черных мешках уже загрузили в машину. Но под напором Екатерины Афанасьевны выгрузили. Потом их пытались опознать всей коммуналкой. Екатерина Афанасьевна заявила, что где-то видела мужика с сохранившимся лицом.

– Так, наверное, из тех, кто к Станковичу шляется, – высказала свое мнение учительница немецкого языка и поэтесса Юлия Карловна, мама великовозрастного сыночка-художника. Поэтесса преподавала в ближайшей школе немецкий язык, так как поэзией сыт не будешь, а вот сыночка на работу пристроить никак не удавалось. И картины его продать тоже не удавалось, а писать что-то продаваемое он отказывался.

– А кто к нему шляется? – тут же ухватился за слова Юлии Карловны следователь.

– Вы меня спрашиваете? – посмотрела женщина на мужчину поверх тоненьких маленьких очочков.

– Все время к ним кто-то ходит, – влезла Екатерина Афанасьевна. – Наши, русские. Нет, конечно, и восточных мужиков я видела, но наших восточных. Не сербы.

– А вы серба сразу же выделите в толпе? – спросил следователь. – Они как-то по-особенному выглядят?

– Я бы Станковича за русского принял, – сообщил капитан Рыжиков. – Говорит без акцента. Внешность славянская.

– А какая у серба должна быть внешность? – заорала бабка. – Арабская, что ли? И христианин он. Даже православный, хотя у них есть и католики, и протестанты. Мне крест показывал, когда я его нехристем обозвала.

– Кто ходит к Станковичу? – следователь повернулся к Ольге.

– Я не знаю, – ответила она. – Лучше спросите у Екатерины Афанасьевны.

– Вы сами видели кого-то из гостей вашего соседа с четвертого этажа?

Ольга кивнула.

– Мужчины? Женщины?

– Я видела только мужчин.

– Холеные мужики туда ходят, – вставила Юлия Карловна. – Приезжают на дорогих машинах. Без баб. С бабами я никого не видела.

– Я видела бабу, – вставила Екатерина Афанасьевна. – Всю в бриллиантах. Ее шофер привозил и ждал, пока она была у Станковича. Но в основном, конечно, мужики.

– А зачем они к нему ходят? – спросил следователь и бросил быстрый взгляд на участкового, который вытирал пот под форменной фуражкой.

– Говорят, в гости, – хмыкнула Екатерина Афанасьевна. – Но так в гости не ходят! Никто с тортом не приезжал, жене его цветы не привозил. Или вообще с пустыми руками, или с борсеткой, или с кейсом. Что-то там подозрительное…

– Если бы можно было выяснить цели визитов всех этих людей, то Екатерина Афанасьевна уже бы знала, – вставил капитан Рыжиков с самым невозмутимым видом.

– А ты не выяснял? – посмотрел на него следователь.

– На каком основании? Общественный порядок не нарушают, никаких пьяных дебошей не устраивают, тишину соблюдают не только вечером и ночью, но и днем. А в гости кто угодно ходить может. Гости-то тоже общественный порядок не нарушают, даже на лестнице не гадят…

– Вот так и работают наркопритоны! – рявкнула Екатерина Афанасьевна на всю улицу.

Члены следственной бригады дернулись на своих местах.

– Вроде все тихо и пристойно, а на самом деле оказывается разврат! А можно было все пресечь в зародыше! Уж я-то знаю!

– Что вы знаете, Екатерина Афанасьевна?! – завизжал участковый, к которому бабка регулярно ходила с жалобами. И ведь про постоянных гостей Станковича она сообщала, и про подозрительных (по ее мнению) типов, шляющихся в закрытый клуб Леонида Саркисовича. Номера машин всех гостей регистрировались в специальной тетрадочке, хранящейся в комнате у бабки-общественницы. Она их периодически переписывала на отдельный листочек и ходила к участковому.

Тут она спросила у капитана Рыжикова, где находятся ее докладные записки с указанными в столбик номерами всех машин, которые за неделю приезжали к Станковичу и к Леониду Саркисовичу. Капитан Рыжиков смотрел на серый асфальт. Его коллеги подозревали, где находятся эти списки и что они отправлялись в мусорную корзину сразу после того, как за настырной бабкой закрывалась дверь.

– У вас копии остались? – спросил следователь у Екатерины Афанасьевны, бросив гневный взгляд на несчастного Рыжикова.

– Так, очухались! Раньше надо было думать!

– Так есть или нет?!

– Есть! Число мне назовешь, перепишу тебе номера машин.

– Мне нужно…

– Мои учетные записи? Чтоб вы их у себя потеряли? Сами ничего не делаете, только жрете за деньги народа и хотите трудом граждан воспользоваться бесплатно? Вот тебе, а не оригинал!

И Екатерина Афанасьевна скрутила фигу из своих костлявых пальцев.

Следователь хотел что-то ответить, но тут вперед выступил еще один дядька, по виду – начальник. До этой минуты он молчал, только слушал разговоры.

– Мы будем вам очень благодарны, уважаемая Екатерина Афанасьевна, если вы сделаете нам копию ваших учетных записей по номерам машин, приезжавших к вашим соседям. Если вам самой сложно переписывать номера, я пришлю сотрудника, он при вас это сделает. Пусть оригиналы остаются у вас. Я уверен, что у вас они сохранятся лучше.

Екатерина Афанасьевна, слушая эту речь, расцветала на глазах. Похвала и оценка труда приятна каждому человеку.

– Только у меня один вопрос, – спокойно продолжал милицейский начальник. – А как вы определяете, какие машину приезжают к этому сербу Станковичу, а какие к другому соседу?

– Так к Станковичу все днем ездят, а к Леониду Саркисовичу ближе к ночи, – как само собой разумеющееся ответила бабка. – Вы бы проверили этот разврат. Вы посмотрите, как он все окна-то завесил! Ни щелочки! Вообще ничего не рассмотреть!

Екатерина Афанасьевна показала на окна первого этажа.

– Там находится клуб любителей детектива, – сообщил капитан Рыжиков.

– Что?! – хором спросили жильцы коммуналки.

– А ты почему раньше молчал? – вкрадчиво спросила Екатерина Афанасьевна.

– А мы-то перенервничали! – схватилась за сердце Юлия Карловна. – Мы считали, что тут разврат, и боялись за молодое поколение.

– Ты чего, прямо сказать не мог? – спросил Игорь Петрович. – Ты же знал, что наши женщины волнуются.

– Вас же прямо спрашивали, – заметила Ольга. – И Екатерина Афанасьевна вам заявления носила с просьбой разобраться.

– Вот я и разобрался! Нет там никакого разврата! – заорал участковый, которого жильцы коммуналки уже достали. – И у Станковича нет!

Он считал эту коммуналку самой сложной на подведомственной территории, хотя там не обитало ни одного человека с тюремным прошлым, ни одного буяна, да, жильцы выпивали, но тихо и в своем кругу, однако одна Екатерина Афанасьевна стоила всего криминалитета района – по количеству создаваемых участковому головных болей.

– Почему вам в головы сразу же приходит мысль о разврате? Почему обязательно должно быть что-то нехорошее? В закрытом клубе собираются люди, любящие детективы. Обсуждают вышедшие книги, загадывают друг другу загадки…

– Почему в ночи? – встряла Екатерина Афанасьевна.

– Потому что днем все работают!

– Капитан Рыжиков должен был дать официальный ответ Екатерине Афанасьевне на ее запрос? – спросила Ольга у милицейского начальника.

Тот в задумчивости почесал щеку, бросил взгляд на Рыжикова, на жильцов коммуналки.

– В любом случае взорвали машину жильца с четвертого этажа! – заорал Рыжиков. – Надо с этим Станковичем разбираться!

– Можно подумать, я тебе заявлений по Станковичу не носила, – хмыкнула Екатерина Афанасьевна.

– Мы обязательно разберемся, – заявил бабке милицейский начальник.

В этот момент раскрылась дверь подъезда и из нее в расхристанном виде выбежал родственник Станковича, брат его жены. Судя по виду, он все проспал.