Читать книгу Пухи! - Мария Кабанова - Страница 5

Василёк проснулся рано, умылся и сделал зарядку. Он хоть и жил без родителей, но соблюдал режим, любил спорт и хулиганил только по расписанию.

Причесав хвост и пригладив ушки, старший преподаватель направился в школу, прямо в кабинет директора.

– К вам можно? – спросил он, просунув мордочку в дверь.

– Без стука – ни в коем случае! – воскликнула директриса, надевая очки. Она носила их только для солидности.

Василёк учтиво постучался.

– А теперь?

– И теперь нельзя! Вы не видите, что я крайне занята? – возмутилась директриса, выезжая из-за стола на трёхколёсном велосипеде.

Она обожала кататься по кабинету ещё и на самокате, а иногда – в коляске. Это простительно, ведь ей было всего семь щекоток. Если вам кажется это странным, поспешу вас разубедить. Семь – отличный возраст для директора школы, где обучают общему хулиганству и практическому мечтанию.

– Что вы крайне заняты – я вижу, – вежливо проговорил Василёк, – только вот совсем не вижу, чем!

– Я совершаю велопрогулку и думаю о всяких важностях!

– А когда вы освободитесь?

– Нескоро! В двенадцать у меня совещание в цирке, в два педсовет в зоопарке, а с трёх до шести я обычно мечтаю на благо отечества! Сегодня я собираюсь помечтать о полёте на другую планету, так что нужно ещё заскочить в библиотеку и почитать о том, что там на других планетах бывает.

– На других планетах ничего нет, насколько нашей науке известно, – осторожно сообщил директрисе Василёк.

– В таком случае я помечтаю о том, чтобы там что-нибудь нашлось! Например, гигантская шоколадная конфета весом в сто мамонтов*! Спасибо за подсказку!

* Мамонт – единица массы в Пухляндии, равная десяти тоннам. Один настоящий мамонт как раз столько и весит. Пухи знают это точно – у них мамонты пока не вымерли.

– Не благодарите, – пожал хвостом Василёк. – Лучше уделите мне один кувырок*!

* Кувырок — единица измерения времени в Пухляндии, равная шестидесяти щелчкам.

– Кувырок не могу, а щелчок – пожалуйста! – смягчилась директриса. Она подъехала к Васильку и указала ему на багажник:

– Присаживайтесь.

– Боюсь, щелчка мне не хватит, чтобы уволиться.

Директриса удивлённо мотнула головой так, что очки у неё соскочили на пол (это не страшно, стёкол в них всё равно не было).

– Но вы же наш лучший преподаватель по хулиганству и мечтанию! А это самые важные предметы в школе! Нет, вы не можете уволиться. Я вам это запрещаю. Я вас с этого велосипеда никуда не отпущу, пока не передумаете.

– Я ни за что не передумаю! – упрямо воскликнул Василёк.

– А я так долго могу кататься! Никуда вы не денетесь, – пригрозила ему директриса и высунула язык.

У пухов, как и у людей, не очень-то прилично показывать язык, особенно директорам. Однако Василёк не обиделся. В конце концов, директриса была младше его на целых две с половиной щекотки. Он прекрасно помнил, как сам любил дразниться в её возрасте.

– Я уволюсь не навсегда, а всего на пару вечностей*! – робко объяснил он. – Мне это необходимо, чтобы съездить в Пушистикоград и найти себе приёмных родителей.

* Вечность по-пуховски означает неделю, потому что недели им кажутся очень длинными, особенно рабочие. По понедельникам, вторникам, средам и даже четвергам пухи частенько вздыхают: «До выходных ещё целая вечность!»

– У вас нет родителей?

– Нет…

– Ни одного?

– Угу.

– Везёт же некоторым! У меня их целых двое. Ох, и хлопот с ними! Представляете, вчера мама хотела уложить меня спать чуть ли не в девять вечера! Пришлось её наказать и оставить без сладкого. Правда, она всё равно его не ест, она на диете… Даже не знаю, как на неё повлиять.

Директриса обернулась к Васильку и чуть не врезалась в стол.

– В общем, воспитывать родителей – это не фунт сушёного пупыршона! – заключила она. – А приёмные родители могут вообще оказаться неудачными. С какими-нибудь вредными привычками. Просто так их в родительский дом не сдают. Я бы на вашем месте сто раз подумала, прежде чем взваливать на себя такую ответственность.

– Я и подумал. Ровно сто раз! Если не отпустите, уеду без разрешения!

– Не уедете!

– Уеду.

– Не посмеете!

– Посмею. Я преподаю хулиганство! Неужели вы думаете, что я могу чего-то не посметь? – с вызовом воскликнул Василёк и решительно спрыгнул с багажника.

– Ну хорошо. В конце концов, я не тиран и не крюк. Хотите – уезжайте. Только придётся вам взять попутчика.

– Какого, к крюкам, попутчика?

– Не ругайтесь при даме! – поморщилась директриса. – А поедет с вами ваш ученик, Бурьян Подорожный.

– Зачем он мне? – насторожился Василёк.

– Вчера вы написали, что Бурьян живёт один, без детского присмотра. Мы не смогли найти ему опекуна тут, и педсовет решил сдать его в родительский дом. Вы эту кашу заварили, вы его туда и везите! – заключила директриса, потирая лапки.

Она так увлеклась, что въехала в стену, свалилась с велосипеда и разревелась. Василёк кинулся её утешать, хотя в глубине души ему самому хотелось плакать. Для старшего преподавателя не было худшего наказания, чем провести пару вечностей в компании Бурьяна.