Читать книгу Безопасный человек. Странная история обычного города - Мария Макеева - Страница 13

Если я стану такими как они, думал я, глядя на героев Брюса Уиллиса и Сильвестра Сталлоне, не исключено, что Кира однажды обратит на меня внимание. Но даже эти мысли отодвинулись на второй план, так как фильмы наполнили мою жизнь смыслом. Они давали иллюзию реальности и эмоциональной правдивости. «Видаки» позволили мне вновь почувствовать себя полноценным. Я забросил прогулки, потерял интерес к старому кинотеатру, видеосалонам и «барыгам» с их подпольными товарами. Даже Митьку постепенно от себя отвадил. Тот постоянно звонил и трындел, чтобы я перестал тратить время на ерунду, но я лишь отмахивался и продолжал мечтать о несуществующем.

Больше всего мне нравились именно «боевики». Полностью погружаясь в происходящее на экране, я представлял себя кем-то из героев. Тогда не обращал внимания на то, что голоса переводчиков были гнусавыми, а лиц актёров, чаще всего было почти не видно. Копии фильмов перезаписывались по нескольку раз, теряя в качестве, и до меня доходили уже даже не третьи и не четвёртые варианты записи. Когда видеомагнитофон появился в доме, торжественно водружённый отцом на тумбу возле стены большой комнаты, я вообще смотрел эти фильмы в «черно-белом» варианте. Затем отец что-то начудачил, по схемам из журнала «Радиолюбитель» и собрал декодер, который превращал чёрно-белую картинку фильмов из режима PAL в цветной SECAM.

Митька продолжал звонить по вечерам и звать меня с собой на прогулки, но каждый раз я находил причину, чтобы отказаться и никуда не идти. Открывая неограниченный доступ в какой-то совершенно новый мир, я отдалял себя от реальности всё больше. В этих фильмах главными героями были не сомневающиеся в себе и не ошибающиеся люди. Рэмбо, Рокки, непобедимые каратисты Ванн Дамма и пьяный мастер Джеки Чан, которые стали идеальным воплощением мужика.

Они предлагали нечто иное, чем располагал я – удачу и обязательную победу добра над злом. Их помыслы были благородными, а раны – не смертельными. Взирая на экран нового телевизора «Голдстар», я одновременно чувствовал себя неудачником и человеком, который мог стать такими как они. Робкие мысли о собственной трусости и побега от реальности, я отгонял ежевечерним просмотром нового фильма. Это было гораздо проще, чем задумываться о собственных неудачах, равнодушном взгляде Киры и обязанности, которая уже тогда легла на мои плечи. Я должен был помогать тем, кому мог помочь. Но трусил. Нужно признаться, я даже и каплю не был похож на тех крутых парней с экрана. С одной стороны эти фильмы научили меня быть добрее к людям, но с другой стороны, усилили моё неправильное восприятие окружающего мира. Я стал социофобом.

Возможно, так продолжалось бы гораздо дольше и вылилось бы во что-то совсем неприятное, но в то время было не так легко достать видеокассеты. В моём доступе их было не так уж и много. Часто я пересматривал одни и те же фильмы, и постепенно это начало надоедать. Какое-то время по привычке бегал на местный рынок, чтобы найти себе что-то для просмотра, тратя карманные деньги уже не на ириски, а на видеокассеты. Но, во-первых, те стоили всё дороже, а денег у меня было всё меньше. Во-вторых, многие продавцы привозили одни и те же популярные фильмы, а я их к тому времени уже все пересмотрел. За отсутствием большего количества новинок, я потерял интерес к видео, так же быстро, как и увлёкся. Типичное подростковое состояние.

Порез на животе зажил, но я проглупил, не обратившись к хирургу, поэтому остался очень заметный шрам, который как мог, скрывал от родителей. Получив представление о «настоящей мужской крутости», я тоже решил заняться собственной физической подготовкой. Это конечно очень смелое заявление. Мужики в тех фильмах выглядели достаточно спортивными и мощными, а я при всём желании не мог бы назвать себя даже – просто крепким. Конечно, я мог незаметно «просочиться» в «качалку», но зная свои силы и понимая, что всё равно не смогу там заниматься, этого не делал. Тем более без базовых знаний, я даже не представлял, с чего мне нужно начинать.

Чтобы восполнить пробел в знаниях, я позаимствовал у одного из «барыг» само-изданную брошюру про систему Вейдера. Да, именно позаимствовал, полистав и изучив определённые главы, я вернул её обратно.

Разумеется, сразу у меня ничего не получалось. Природа и гены позаботились, чтобы я навсегда остался тощим «дрищём», даже если буду «качать железо» до посинения. Зато к весне 1993 года я уже мог без одышки пробежать десяток километров в парке ЦДСА, который сейчас известен, как Екатерининский. Мои показатели улучшились и на физкультурных занятиях в школе. Я спокойно отжимался и неплохо играл в волейбол. Возможно, из-за этого меня и приняли в школьную волейбольную команду.

Но всё равно я оставался тем же худосочным верзилой с бледной кожей и тёмными волосами. Словно вся моя физическая сила росла мышцами внутрь, а не наружу. Иногда, замечая своё лицо в отражениях, я думал о пандах. Представьте себе тощую как жердь, бледную панду с черными пятнами глаз и волос на голове. Очень сложно такое представить, но именно так я и выглядел.

Я ещё засматривался на Киру, но уже понимал, что мне ничего не светит. Конечно, она меня не замечала, хотя иногда подходила совсем близко во время подготовки к школьным олимпиадам и даже однажды села рядом со мной на уроке астрономии. Это был один единственный раз за всю мою школьную жизнь. Какой-то счастливый случай, думал я тогда. И каждый раз, когда она оборачивалась в мою сторону, скользя мимо меня взглядом, я замирал. Моя одержимость ею усилилась, но, увы, в тот момент никто из парней её не интересовал. Она часто щебетала с подружками, и, подслушав один из таких разговоров, я понял, что интересовали её не парни, а кинозвёзды. Так что мне можно было сматывать удочки и перестать думать о ней. И если бы я мог это сделать…

Как назло, наступил период, когда девчонки стали обгонять нас парней, в своём развитии. В том числе и физическом. У Киры появились, что и говорить, аппетитные округлости, которые в сочетании с тонкой талией давали незабываемый эффект. К тому же её популярность в школе только усилилась. Она слыла главной активисткой, состояла в школьном Совете и шла на золотую медаль. У неё даже образовалась своя «свита» из девчонок, которые всегда сопровождали её, куда бы та ни шла. Киру никто никогда не «задирал», очень любили учителя и одноклассники. Я ни разу не замечал за ней никаких эксцессов и скандалов. Она со всеми была приветлива и спокойна. Но было в ней что-то такое, что заставляло всех подчиняться её словам, делая безусловным лидером класса и даже всей параллели. Со стороны могло показаться, что та была высокомерной, но нет, она всегда обходительно и вежливо общалась со всеми, кроме меня. По правде сказать, я больше не решался к ней подходить, чтобы получить свою порцию её спокойных, но равнодушных любезностей.

В тот год в школе стали проводить всеобщие школьные «дискотеки» для учеников средних и старших классов. В одну из суббот я решил сходить на танцы для старшеклассников. Музыкальный выбор того времени – это конечно отдельная тема для разговора, один «Ласковый май» чего стоил, кошмар и ужас моего слуха. Но нам, в то время, было всё равно подо что танцевать. Те самые первые школьные дискотеки были организованы практически нашими руками. Старшеклассники, у кого имелись кассетные магнитофоны, приносили их в школу, подключали к усилителям и врубали музыку на полную громкость. Они сами сделали «светомузыку» из старого проблескового маячка и пяти больших ламп, окрашенных разной краской. От старого школьного театра нам достался «зеркальный дискошар», который подвешивали под потолок актового зала и вручную направляли на него лучи светомузыки.

Первое время музыкальный репертуар был так себе, что было на кассетах, то и гоняли. От «Технологии», которая познакомила нас с семплами «Депеш Мод», «Мальчишника», который надо сказать, был негласно запрещён за фривольную тематику, «Кар-Мэна», который как раз отлично подходил для подобных танцев. До «Сектора Газа» и Тани Булановой. Если на кассете попадались «Депеши» или «Ерасуре», то это было невероятной удачей. Конечно, правильно произносить название этой группы – «Ирэйже», но все у нас её называли, почему-то именно так – «Ерасуре». Однажды даже, помню, кто-то по ошибке поставил альбом «Энигмы», которая, как известно, абсолютно не подходящая музыка для дискотек. Но внезапно у девчонок она стала невероятно популярной, наравне с запрещённым «Мальчишником» и те, постоянно заказывали на школьных танцах именно её.

Я часто стал посещать эти дискотеки. Конечно, об истинной причине никто не догадывался. Даже Митька. Я ходил туда вовсе не для того, чтобы подрыгать ногами на скрипящем полу актового зала, а чтобы увидеть Киру в модной обтягивающей кофточке. Она любила повеселиться и очень неплохо танцевала, двигаясь как-то по-взрослому, плавно и чувственно. Не по-детски угловато, как танцевали её одноклассницы. И я знал, что в эти моменты, не только моё сердце замирало.

Она появлялась всегда в окружении неизменной стайки девчонок. Заглядываясь на неё, я сам не желая того, выполнял функции охранника школьных дискотек. И как вы понимаете, драк у нас не случалось. Но так было только там, где находился я.

Помню, на школьном вечере в честь Восьмого марта, я слонялся без дела, всё так же исподтишка поглядывая как Кира танцует. Я не буду говорить того, что думал в те моменты. Но еле сдерживал себя, чтобы не подойти и тем самым не скомпрометировать себя.

Обычно наши местные «диск-жокеи» из одиннадцатого класса (да, помню, мы перескочили сразу через класс из-за новой реформы образования) настроив аппаратуру, чаще всего уходили танцевать сами, а то и вовсе покурить возле туалетов. Конечно, многие парни тогда курили тайком от своих классных руководителей.

Взрослые, присматривавшие за подростками, или ничего не замечали, или просто не обращали на это внимания. Я, помню, тоже пару раз пытался затянуться. Но видимо мой организм решил, что мне не стоит. Кое-как откашлявшись, плюнул на эти попытки. В мире оставалось ещё много отравы, которую я попробую позже.

Дискотека шла своим чередом, как вдруг в зал вбежал один из старшеклассников и запрыгнув на сцену, остановил оглушающую музыку, а затем заорал в микрофон: «Там наших парней бьют на улице!» Меньшая часть учеников осталась на месте, а все остальные ломанулись к выходу через весь зал. Разумеется, я тоже.

На улице шёл моросящий мартовский дождь, снег под ногами смешивался с водой и грязью, мои ботинки намокли за пятнадцать минут. В этот раз драка проходила не на пустыре, а за школой, где стояли жилые многоэтажки. Когда я добежал, мне открылся удручающий вид: примерно двадцать человек молотило друг друга, не на жизнь, а насмерть. Подростки всегда дерутся с особой жестокостью из-за маленького опыта и отсутствия психологических границ.

В тот вечер я впервые познакомился с драками «район на район» или «стенка на стенку». После чего, те стали не редкостью. Москва словно разделилась на кучу маленьких княжеств, где главенствующие «альфа-самцы» защищали свои «прайды» от посягательств чужаков с других территорий. Внезапно мой город стал – не городом, а государством, в котором образовались новые границы. И не будь у меня «дара», я бы больше не смог просто так вечерами ездить к Митьке в Лефортово, на другой конец Москвы.

Разумеется, ту драку удалось нейтрализовать. Парни начали неторопливо расходиться, как только я подошёл ближе. Кто-то из них придерживался за рёбра, у многих были разбиты носы. Большая часть ребят были «не из нашего района» и те были явно младше, возможно моими ровесниками и похоже, не они были зачинщиками столкновения.

После этой драки я окончательно распрощался с «видаками» и вернулся к своим уличным прогулкам. Я наконец понял, что героем из фильмов мне никогда не стать, вокруг меня просто не было всех этих мировых заговоров и всесильного зла, которое легко побеждали хорошие парни. Я находился в самом низу «пищевой социальной цепочки» и вместо того, чтобы мечтать о победе над пришельцами, я вполне успешно мог делать то, что у меня получалось лучше всего.

В тот вечер школьные дискотеки временно закрыли. Лишь в день выпускного бала для одиннадцатиклассников было дано послабление. Я не расстроился. Сожалел лишь о том, что не мог больше видеть Киру вне школьных занятий, в её обтягивающей кофточке и клетчатой мини-юбке. Но, с другой стороны, я почувствовал некое облегчение, потому что так мне было проще совладать с собой. Она вызывала слишком много эмоций.

Но та словно догадываясь об этом, к концу года совсем перестала носить школьную форму, ходила в соблазнительных обтягивающих свитерах и необычных мини-юбках. Так что для меня, можно сказать, всё возобновилось. Я продолжал погружаться в одержимость ею.

В тот вечер, после драки между подростками, я собрал всю свою смелость и предложил Кире проводить её. Мало ли, кто привяжется к такой красивой девчонке. Придурков в нашем районе тогда хватало. Несмотря на её «свиту», был уверен, что в случае чего – те не смогут её защитить. Поэтому, по привычке расправив рубашку и представляя себя кем-то из героев просмотренных мною многочисленных фильмов, быстрым шагом подошёл к ней со своим дурацким предложением. Лучше бы я этого не делал. Она, увидев меня, улыбнулась. Но улыбка получилась какой-то странной, жалостливой что ли.

– А, Селен, привет. Я не знала, что ты тоже ходишь на дискотеки. – Я кивнул и выпалил своё предложение. Она посмотрела на меня как на сумасшедшего и, наверное, судя по её лицу, была готова расхохотаться.

Я догадывался, что, скорее всего, та хотела, чтоб её сопровождал кто-нибудь типа Сильвестра Сталлоне, а не худой одноклассник с вечно торчащими волосами. Разумеется, она отказалась. Очень вежливо и беззлобно. Как всегда. Но я был посрамлён не только в её глазах, но и в своих тоже. И чувствовал себя невероятно глупо. – «Митька был прав, никогда, такая как она, не посмотрит на такого как я».

Конечно, мне было далеко до «альфа-самца». Я был странным, и переживал эти чувства по-своему. Но подростковая любовь не имеет границ и поэтому я не отступил и сделал это незаметно. Я же говорил, что в сказках для девочек был бы сам на стороне зла. Провожая её тайно, словно я сам – маньяк, следовал за ней так, чтобы та меня не замечала, но была при этом в полной безопасности. Тогда я сделал это впервые.

Она жила совсем не далеко от школы. С тех пор я провожал её каждый день. Это стало новой целью. Банально, конечно, но она была моей первой любовью, и я хотел её уберечь от любой неприятности. Кроме Митьки об этом никто не знал. Мне кажется, ни один парень в моём возрасте не будет посвящать в свои сердечные тайны весь окружающий мир, в отличие от девчонок, которые могли разрисовать сердечками все поля в тетрадях.

Я провожал её до самого окончания школы и, разумеется, ни разу не попался. Хотя и в учебное время тоже старался не попадаться той на глаза. Делал вид, что мне всё равно – есть она или нет. Даже в те дни, когда она подходила ко мне сама и просила списать «домашку» по физике.

Как ни странно, почему-то ей никак не удавалось постичь этот предмет. Чтобы сдавать на пятёрки, она часто просто зубрила. Я же молча отдавал ей свою тетрадь, та списывала задание, и иногда, что-то спрашивала. Я же делал вид, что мне некогда, вскакивал как идиот и выходил за дверь класса. Моё сердце стучало в висках, а я, ругая себя последними словами, всё равно продолжал так делать. Может быть, в её глазах я выглядел обиженным парнем, которого отвергли. По крайней мере, долгое время именно так и думал. Конечно, я ошибался. Она вообще никогда не думала обо мне, в те годы. Гораздо позже, она сама расскажет мне об этом.

Я стыдился своих чувств и очень страшился, что она обо всём догадается и засмеёт перед всем классом. Но, похоже, догадалась не Кира, а мама. Во-первых, я внезапно согласился на её приглашение пойти за покупками, что никогда не случалось. Во-вторых, я терпеливо выдержал все примерки. Помню, чтобы в детстве затащить меня в магазин, мама перед этим всегда покупала мой любимый пирожок с лимонным повидлом в нашей столовой. Без сладкого допинга я в магазины с ней не ходил. Исключением был разве что, Детский Мир, но как раз туда меня брали очень редко.

По пути в магазин мама без обиняков и экивоков спросила:

– Селен, скажи, тебе кто-то понравился из девочек?

Я смущённо отмахнулся.

– Да ну, мам…

– Не нужно говорить, я и так это поняла. В последнее время с тобой что-то творится. Твой отец вёл себя точно так же, когда встретил меня. Эх, сын, судя по твоему лицу, у тебя явно невзаимная симпатия.

Я кивнул, но ничего не сказал.

– Ну, значит, поболит и пройдёт. Все через это проходят. Это химия и биология. Никуда от этого не денешься. Но одно могу сказать точно, ты хороший человек, Селен и когда-нибудь какая-нибудь девушка тебя оценит. Не торопи это время, наслаждайся жизнью. Ну и, по крайней мере, я смогла выцепить тебя, чтобы купить тебе новую рубашку. – Она улыбнулась. – Уже полдела. Ты же у меня как из романа Гюго. Оборванец. – Она кивнула на мою смятую одежду. – Посмотри на себя.

Государственные магазины уже тогда были практически пустыми, зато так называемые «комки» – коммерческие торговые точки были заполнены разнообразным барахлом. И если в первом, одежда была из качественной ткани, хорошо скроена, но, увы, никогда не попадала в размер, то во втором случае, можно было подобрать и под свой рост, и под свой размер, но ткань чаще была плохой. Она электризовалась, и швы расползались чуть ли не в руках. Я никогда не следил за модой, поэтому обычно уходил из магазинов не солоно хлебавши. Удобство и качество в одежде для меня было главным фактором.

В те дни родителям начали задерживать зарплату, и я видел, как мама тайком поглядывала на какие-то женские безделушки в тех торговых рядах. Она задерживала взгляд на помадах и коробочках с тенями, вздыхала и шла дальше. Я не был слепым и замечал, что в тот момент ей очень хотелось всё это купить. Поэтому перемерив кучу рубах, я отказался от покупки, предложив маме купить себе косметику. Всё равно новая рубаха не сделает меня тем, кем я хотел быть. А вот мамино настроение будет улучшено покупкой новой помады.

Вечером позвонил Митька, предложил встретиться и тревожно, каким-то глухим голосом попросил моей помощи. Конечно, я, не раздумывая согласился, даже не предполагая, что нужно сделать. Не забегая домой, сразу после школы помчался к нему.

Выйдя на остановке, наткнулся на каких-то образин, которые громко орали и матерились. Один из них сделал шаг по направлению ко мне, но остановился. А я поймал себя на мысли, что хочу подойти и надавать им по шее за эти их недружелюбные взгляды и крики. Это было новое чувство. В глубине моего разума рождались дикие мысли, что я могу безнаказанно избить любого человека. Я сразу выделил для себя это чувство. Но мало того, мне самому хотелось наказывать людей. Наказывать, по своему разумению. Я ощущал, как во мне зарождалась злоба и агрессия, которая могла вознести на любую высоту, но тогда себя одёрнул и сдержался.

Митька встретил со встревоженным лицом.

– Сел, заходи. Я просил тебя не ввязываться в неприятности… Но сейчас мне нужна твоя помощь, прости.

– Да, разумеется. Давай рассказывай, что у тебя.

– У нашей соседки муж вернулся из мест не столь отдалённых. И, похоже, он бьёт её. У них там пацан мелкий… Короче, вчера опять была ссора. Мы вызвали участкового. Тот приехал, но, блин, вообще ничего не сделал. Соседка с сыном у нас весь вечер скрывалась, а этот урод нам ногами отбил всю дверь. Сел, помоги. Я не знаю, к кому ещё обратиться. Отец пытался с ним поговорить, но тот ничего не слушает. Лезет драться.

Я задумался.

– Мить, я повлияю, но это только на сегодня. Завтра он проспится, наваждение спадёт и всё начнётся по новой. У меня получаются только кратковременные вмешательства, ты же знаешь. Но что будет с твоей соседкой завтра? – Он отмахнулся: «Что-нибудь придумаем, главное выиграть время для мелкого».

Я пошёл за Митькой к соседям. Постучал в дверь, заметил, та была очень старой, поцарапанной и вся в каких-то грязных разводах. Но за ней явно кто-то находился – доносились голоса и скрип. Я постучал ещё раз. Нам открыл заспанный мужчина, уставившись на меня красными заплывшими глазами. Постоял с минуту, затем хрипло произнёс:

– Чё надо? Чё, вам, пацаны?

На мой взгляд, мужик выглядел совсем не агрессивным, скорее заспанным. Но судя по Митькиным рассказам, всё это фикция и ненадолго. Вечером всё грозило повториться. На заднем плане, за мужиком, в глубине прихожей я увидел маленького кудрявого парнишку в трусах и красной кофточке не по размеру.

Мужик уже хотел закрыть дверь обратно, но я выставил ногу, не дав это сделать и сходу заорал на него, вспоминая тех парней на остановке, выкрикивая все самые гнусные и нехорошие слова. Да, в тот момент, я его возненавидел, дав волю своей новой агрессии. Во мне снова появилось желание наказать, ударить и бить его пока не устанет кулак. Мужик на долю секунды опешил и тут же успокоился, потеряв к нам всякий интерес. Он как сомнамбула, не запирая дверь, ввалился внутрь квартиры. Мальчик в красной кофточке тоже куда-то ушёл. Больше на тот момент я ничего сделать не мог.

– Мить, позвони участковому, скажи, что он снова напал на вас. Пусть его заберут хотя бы на пятнадцать суток. Может, придумаем, как быть дальше.

Но мы не успели придумать. Чуть позже, Митька позвонил, и каким-то бесцветным голосом сообщил мне, что он сам со всем разобрался.