Читать книгу Попаданка в сильфиду - Мария Максонова - Страница 9

Сперва мне казалось, что это какой-то бред, что у меня слуховые галлюцинации. Но я действительно начала понимать смысл сказанных на местных языках слов. И значение их мне совсем не нравилось.

Халмир оказался не добреньким дедушкой, для которого я словно дочь, а слугой, которому приказано за мной, такой безрукой и глупой, ухаживать. И дрессировать меня по возможности, для чего ему и выдавались сладости. А теперь без сухофруктов и орехов он и не знал, что со мной делать. И все это, считая, что я не понимаю, он выдавал мне совершенно спокойно и с интонацией, словно говорит с душевнобольным ребенком.

К сожалению, хоть я и начала что-то понимать, это не дало мне возможности говорить самой.

Я пыталась отстраниться, но он меня не понимал и только продолжал успокаивать. Было безумно обидно как раз из-за того, что он говорил, но он этого не желал понимать! Поняв, что тактика слез и демонстративной обиды не работает, я попыталась знаками дать ему понять, что он не прав, что я его понимаю. Но он меня игнорировал:

– Опять ерунду какую-то показывает, – приговаривал он, поглаживая меня по рукам. – Ну, хватит-хватит головой вертеть, отвалится. Нам нужно, чтобы ты красивой осталась, а то тебя никто не купит. Ну, что ж ты никак не успокоишься-то? Ох, что же мне без сладостей-то делать? Дал же хозяин работенку! Хотя вообще-то хозяин-то умер, может, уже и плюнуть на тебя? – он сел, глядя на меня оценивающе и холодно. Я тоже замерла, удивленно хлопая глазами. – Да, ладно, нас, небось, орки продадут, меня-старика никто покупать не захочет, а если сказать, что только я с тобой-диковинкой справиться смогу, только я знаю, как ухаживать, чтобы крылья не пообломались, то, может, и пристроиться удастся… – пробормотал он задумчиво и опять улыбнулся любезно так с видом доброго дедушки-мороза.

У меня глаза на лоб полезли от его лицемерия.

– Ох, молодец, старик, умеешь в жизни пристроиться, – хохотнул один из пленных, сидящих рядом.

– А то как же? Я уж, почитай, пятнадцать лет в рабах, за мошенничество поймали – не повезло одного дурака опять в другом городе встретить. А то бы и дальше на свободе куролесил, – хохотнул Халмир, продемонстрировав зубы, среди которых не хватало половины. Мне тоже захотелось дать ему по голове. Но все мои эмоции провоцировали лишь то, что Халмир начинал меня успокаивать, а остальные пленные – сторониться и поглядывать, как на сумасшедшую. Я никому не могла объяснить, что все понимаю, особенно когда добрый старичок пояснял, что я всегда такая чокнутая и чтобы не обращали внимания. Чем больше проходило времени, тем больше я начинала ненавидеть этого старого хрыча.

В одном повезло. Заметив мое волнение, один из орков, что с кольцом на клыке, подошел ближе:

– Что тут за возня?! – прорычал он.

– Да диковинка волнуется, что и неудивительно, добрый господин, – важно и в тоже время подобострастно пояснил Халмир. – Я прежде за ней присматривал. Мне бы взять кое-что из шатра, чтобы ее успокоить.

Хитрость старика удалась, и, расспросив, ему позволили дойти до нашего шатра. Я увязалась следом, притворившись, что боюсь остаться одна. Однако, едва оказавшись внутри, поспешно ринулась к своим вещам и принялась собираться. Что бы там дальше не было, а сидеть полночи на холодной земле мне совсем не понравилось. Я быстро надела сверху своего еще один теплый халат, сняла наволочку с одной из подушек без вышивки и покидала в нее свою одежду и немногочисленные вещи: заколки, ленты, гребешок.

Ко мне подошел Халмир и протянул с улыбкой очередную горсть орехов, но я злобно глянула на него и ударила по руке, заставив выронить сладость. Старик удивленно приподнял брови, в его глазах мелькнул расчетливый интерес. Я пыталась придумать, что еще можно взять из палатки и как сделать из наволочки что-то более удобное для носки. Халмир, кажется, понял. Он тоже собрал свои вещи, и последовал моему примеру с наволочкой. Я тем временем заметила узорчатый платок, который мы обычно стелили на пол, прежде чем положить на него еду. Свернула его жгутом и привязала концы к наволочке так, чтобы получилось что-то вроде шоппера, который можно было повесить на плечо. Потом еще разок окинула взглядом палатку, ища, что еще можно было бы стащить. Большие вещи, вроде матраса, понятно, нам взять бы не позволили, да и тащить мне его не очень улыбалось. Но один маленький коврик я все же захватила, чтобы подстелить себе под попу и не сидеть больше на земле. Как раз вовремя, потому что в шатер зашел орк и рыком выгнал нас обратно. Мой коврик пытался отобрать, но я заканючила и почти заревела, Халмир принялся причитать, сунул мне сухофрукт в рот, чему я даже не сопротивлялась, и орк плюнул на нас.

– Ты меня понимаешь? – тихо-тихо шепнул мне на ухо Халмир, когда мы вернулись к остальным пленным.

Я повернулась к нему, заглянула в глаза и кивнула.

– А ты, оказывается, разумная зверюшка?.. – ухмыльнулся он.

Я попыталась врезать ему локтем под дых, но он увернулся, обхватил меня за плечи и поспешно зашептал:

– Ничего-ничего. Ты, главное, слушай меня, и мы, может, и выберемся из этого дерьма.

Я окинула его подозрительным взглядом. Он состроил взгляд совершенно честного человека, но я ему уже не могла поверить. Очевидно, что он во всем будет искать только собственную выгоду и хорошее местечко для своей задницы. Он даже на моем честно отвоеванном коврике теперь пристроился рядышком, хотя я его не приглашала.

Впрочем, с другой стороны, союзник мне мог и пригодиться.

/\/\/\

Тем временем орки, явно торопясь, принялись собирать лагерь. Точнее, они развязали нескольких наименее пострадавших людей, которые под угрозой клинков собирались. Орки при этом порыкивали, что их не интересуют многие вещи, они собирали только самое нужное. Люди шептались, что дикари, не понимая, бросают многие дорогие вещи: тонкие ткани, специи, свежие овощи и фрукты, которые можно задорого перепродать. А вот шатры собрали все, даже те, что пострадали во время сражения. Тела погибших не похоронили – орки заявили, что по их обычаю мертвое тело должно вернуться природе, и для них нормально, что мертвецов растерзают падальщики. Люди шептались, что в это место они пришли на встречу с торговцами, ходящими вверх по реке, вероятно, скоро те найдут разоренный лагерь и все же похоронят собратьев по своему обычаю. Заодно и те товары, которые оркам не приглянулись, заберут.

Сперва я думала, что людям повезло, что орки излечили всех раненых, но к утру стало очевидно, что все совсем не так радужно. Многие из пострадавших, которых можно было легко отличить по следам крови и разрывам на одежде, чувствовали себя плохо: их шатало, кое-кто начал бредить. Орки на это лишь плечами пожимали, кажется, считали, что это нормальный этап выздоровления. Судя по красным лицам, у людей начался жар, если не что-то похуже.

Хотя я начала понимать людей и нелюдей, но как-то странно, не все фразы. Если я не прислушивалась, то ничего и не понимала, чтобы уловить смысл речи приходилось полностью концентрироваться на говорящем. Как я поняла, из людей только некоторые говорили на орчьем, как и из орков лишь немногие понимали человеческий, что создавало некоторые проблемы в общении. Я понимала оба языка, если сосредотачивалась, но говорить не могла ни на одном, только кивать или отрицательно мотать головой была способна – хорошо, что в этом мире это означало то же, что и в нашем.

На рассвете орки погрузили все награбленное на верблюдов, которые слушались их, как не слушались и родных погонщиков. Людей сажали на животных и привязывали прямо к седлам. Я сперва не поняла, почему тем не попытаться отбиться от каравана и просто ускакать в другом направлении, но потом по разговорам людей узнала, что орки как-то подчиняют животных своей воле, и те больше не слушаются никаких команд. Даже если причинить боль верблюду, его не понесет. Более того, когда мы начали движение, оказалось, что они еще и идут куда быстрее, чем раньше.

Я теперь путешествовала не в матерчатом домике, и ничто не скрывало меня от жаркого солнца. Пришлось вытащить из сумки одну из рубашек и намотать ее на голову вместо панамки. Халмир опять сидел на месте погонщика, хотя в этом уже не было никакого практического смысла – верблюдом он не управлял, орки на животных даже сбрую не надели – им она была не нужна. Пользуясь тем, что между верблюдами было некоторое расстояние, и никто не мог нас подслушать, Халмир решил со мной поговорить:

– Ты точно меня понимаешь, диковинка? – спросил он, щурясь на жаркое местное солнце.

Хотелось возмутиться и сказать, чтобы он меня так не называл, но вряд ли мне удалось бы донести до него его эту мысль, поэтому я кивнула.

– Кто ты и откуда, чудо нездешнее?

И как я должна была ответить на этот вопрос, не разговаривая? Дурак старый!

– Оксана, – напомнила я ему свое имя.

– Ксания? – опять переиначил на свой манер он. – Это название твоей страны?

Я отрицательно покачала головой:

– Оксана, – показала на себя, – Халмир, – на него, – Оксана.

– Ксания – это твое имя, диковинка?

– Оксана! – возмутилась я.

– Да понял я, понял, – хохотнул он. – А знаешь ли ты, где оказалась, Ксания?

Я отрицательно покачала головой, и он начал свой рассказ. Халмиру бы следовало бы работать сказочником, так красиво он обо всем рассказывал, будто какие-то сказки Шахерезады. По его словам, мне повезло попасть в прекрасную и справедливую страну Халифат, где каждому воздается по трудам его и заслугам (ага, потому сам Халмир оказался в рабах), где земля плодородна, а женщины прекрасны. Но Пустынные Духи не дремлют, и пытаются покорить свободный народ, а маги во главе с Халифом противостоят этим коварным планам: ограждают людей от пустыни, призывают воду и творят другие великие дела.

Красиво он рассказывал, хоть и понятно, что большая часть из этого – враки.