Читать книгу Крестный ход над Невой - Мария Мельникова, Мария Александровна Мельникова - Страница 7

Глава вторая. Первый друг
Загадки и ответы

Оглавление

– Ветер-то поднялся! Ужас! – встрепенулся Петруша и вытянул шею, стараясь рассмотреть людей, идущих по Литейному мосту. – Как бы моих учителей с мостика-то не сдуло! А ведь такие умные люди! Даже один профессор среди них имеется! А другой – водитель, третий – охранник, четвёртый – солдат. Вот всё люди-то какие уважаемые – учителя мои!

– Вы где-то учитесь? – спросил Стёпа, почему-то вообразив, как Петруша понуро сидит за партой рядом с Красавчиком, а учительница у доски показательно, с треском рвёт его тетрадь из-за плохого почерка. В том, что у старика плохой почерк, мальчик не сомневался.

– А как же?! Конечно, учусь! Это всегда полезно, всегда благо! Только вот, что дураку учиться? В одно ухо влетело и во второе влетело, а душе никакого от того прибытку… – И Петруша горестно пожал плечами.

– Подождите-ка, а кто это – ваши учителя? – спросил Степан, голос его заметно дрогнул.

Мальчик вдруг понял не умом даже, не душой, а битыми боками, что имеет в виду старик.

– Это те отморозки – ваши учителя?! – прошипел он. – Это они-то умные люди?! Профессоры?! Они же вас оскорбили, надсмеялись на глазах у всех!

– Запомни, радость моя, учителя – это очень уважаемые люди, за них век надо Бога молить, они утруждаются, чтобы научить нас жизни! – подняв узловатый палец вверх, значительно произнёс Петруша. – Учёба-то не всегда радость сплошная, это великий труд и великая наука.

– У меня весь мир – такие учителя! – зло выпалил Стёпа. – Они мне всю жизнь отравили! Я никогда им спасибо за это не скажу! Никогда! Я с моста из-за них хотел броситься! – Мальчик перешёл на крик, но вдруг голос его оборвался.

Стёпу колотил озноб, в глазах потемнело… Мальчик сник и замолчал.

– Ой, какие слова-то страшные сейчас закружили воронами вокруг нас! – Петруша торопливо снял шапку, будто она сильно испугалась, погладил её и посадил на место.

И печально замолчал. Не произнеся больше ни слова, он обнял мальчика и прижал к себе. А тот стоял, уткнувшись носом в его коричневое, заскорузлое пальто, и рыдал безудержно, громко и отчаянно.

Когда боль утихла и слёзы закончились, Стёпа, не поднимая лица, тихо, по-детски начал всхлипывать:

– Я – урод бесцветный! Меня все ненавидят! Я никому не нужен! Зачем я вообще родился-то?!

– Радость моя, белый лист, если посмотреть так, как ты смотришь, – тоже бесцветный. Но в том его и польза, и предназначение. – Из глаз старика бежали тихие, сочувственные слёзы. – Вот, душенька, погляди на мой-то лист. Вроде старался я над ним, старался, а только испортил, заляпал неподобающе. Жалко его, что такое сокровище дураку досталось. Был бы кто поумнее – мог бы таблицу заумную свою здесь поставить, или, скажем, график прироста какого-то, или стихотворение написать. А я просто что-то намазюкал чёрное – ни красоты, ни пользы, и суть вся заплыла.

Стёпа чуть отступил от старика, неловко было так стоять на глазах у прохожих, а кроме того, хотелось понять, что Петруша имеет в виду на самом деле: к его манере говорить надо было ещё привыкнуть. Этот человек не вписывался ни в какую таблицу и ни в какие рамки, но его хотелось слушать, хотелось стоять рядом с ним и быть счастливым.

Мальчик уставился на мольберт, к которому был прикреплен вымазанный краской лист. Действительно, замысел художника был совершенно сокрыт от постороннего наблюдателя.

– А что вы рисовали? – поинтересовался Стёпа.

– Как и все художники… – тяжело вздохнув, ответил Петруша и пробормотал: – Борьбу света и тьмы…

– Знаете, у вас это получилось! – воскликнул мальчик, вспомнив своё вчерашнее переживание при взгляде на лист, где жёлтые брызги разогнали мрак. – Знаете!.. Ваш рисунок мне жизнь вчера спас!..

Петруша от этих слов расцвёл, заулыбался, но потом застенчиво пожал плечами, будто говоря: «Да это ж не я всё! Что ты мне, дураку, такое великое дело приписываешь?!»

– Скажи, Стёпушка, а какой цвет тебе-то самому нравится больше других? – просто спросил он. – Ведь не важно, в каком цвете мы пришли в этот мир, важно только то, в каком – отсюда уходить станем. Мы сами всегда свой цвет выбираем…

– Мне нравится жёлтый… – проговорил Стёпа, вспомнив сияющие капли на рисунке старика, но осёкся и прошептал: – Подождите-ка, я не говорил вам, как меня зовут… Откуда вы моё имя знаете?!

– Ишь, какой засекреченный шпион нашёлся! – весело рассмеялся Петруша, а потом, став серьёзным, тихо добавил: – А ты, душа моя, вон какой сильный оказывается! Эвона, какой сложный, непобедимый цвет ты для себя выбрал. Но нести его трудно… Ох, трудно будет… Через всю-то жизнь… Через все испытания и искушения свет пронести – это подвиг.

– Как это сильный, непобедимый цвет? Его же любой другой перекрыть может! Намазал зелёным, или серым, или чёрным – и от жёлтого ничего не осталось!

– Это не так… Сам полюбуйся! – Радостно глянув на мальчика, Петруша достал из большой, коричневой папки с длинными завязками чистый лист и, прикрепив к деревянной рамке, поставил на мольберт, а старый рисунок приставил к парапету.

Затем старик не спеша снял шапку, размашисто перекрестился на купола, на Ангела с крестом, виднеющихся над Невой, и, окунув чистую кисточку в жёлтую краску, нарисовал посередине листа несколько широких мазков, похожих на пламя свечи.

– Красиво? – улыбнулся Петруша, как ребёнок любуясь на свой рисунок.

– Красиво… – поддакнул Стёпа, не отрывая взгляда от художника.

А старик нацепил шапку, натянув её на самые брови, состроил выражение записного злодея и, зачерпывая кисточкой как ложкой все тёмные цвета, которые были у него в запасе, начал размазывать их по всему листу. Но жёлтые мазки оставались чистыми и как будто светились! Едва коснувшись их, тёмные краски сползали, не затронув их и даже не изменив изначальной чистоты тона.

– Это фокус! На самом деле так не может быть! – азартно выкрикнул Стёпа. – Вы специально это… Для эффекта! Для того, чтобы я поверил в сказку про непобедимый цвет!

– Радость моя, я просто хочу поделиться с тобой одной маленькой тайной: тьма, даже самая мрачная, не может победить свет! Его можно только погасить в себе, в своей душе, и делает это с собой всегда сам человек… – сказал Петруша. – Тогда сразу же, мгновенно, место света занимают любые другие цвета, теряют свою красоту и превращаются в грязь.

Крестный ход над Невой

Подняться наверх