Читать книгу Будни Средней Школы - Мария Мерлот - Страница 2

На следующей неделе на уроке рисования учительница объявила, что они будут “выражать себя”. Они делали это каждую осень, в начале учебного года. Для Антона это был самый нелюбимый художественный проект. Ну не умел он выражать себя в рисовании! Если есть конкретное задание – нарисовать, например, яблоко или дерево или ещё что-нибудь – это терпимо. Это он может нарисовать. Шедевра, конечно, не получится, но все поймут, что это яблоко или дерево. А “вырази себя” – это никуда не годится. Даже не понятно, как к этому подступиться. И вообще, нет у него таланта к рисованию. Но объяснить это учительнице рисования было невозможно. Она свято верила, что “все могут рисовать”.

Салли подходила к таким проектам просто. Она выдавливала на канву несколько червячков краски (иногда выбирая их случайным образом) и размалёвывала их кисточкой, как взбредёт в голову (или, точнее, в руку). Получалась цветастая абстракция. В этот раз Салли за 5 минут создала нечто оранжево-голубое с чёрными разводами. По мнению Антона эта абстракция никакого отношения к Салли не имела.

– Ну ведь я её нарисовала! – возразила она.

– И как это тебя выражает? – саркастически спросил Антон.

– Не знаю, – легкомысленно отмахнулась Салли, – Наверняка, моё глубинное подсознание хотело именно это нарисовать. Я – художник. Моё дело – нарисовать. А трактовать – это дело критиков.

Антон не был уверен, чего хочет его глубинное подсознание, но твёрдо знал, что не цветную размазню.

– У меня научный склад ума, а не художественный! – проворчал Антон.

– Блестяще! – воодушевилась Салли. – Подойди к этому научно, вот себя и выразишь.

– Это как? – заинтересовался Люк, который рисовал рядом с ними. Люк был бесспорно лучшим художником в их классе, а точные науки воспринимал как магию. И несмотря на это, он был близким другом Антона и Салли. Вот бывает так – человек совершенно не такой, как ты, можно сказать, полная противоположность, а с ним легко и интересно.

– Во-первых, золотое сечение! – Салли тут же начала составлять список. – Во-вторых, перспектива, в-третьих, светотень, в-четвёртых, баланс противоположностей, в-пятых… в-пятых, какая-нибудь оттебятина, например любимый цвет.

Антон и Люк уставились на Салли, не произнося ни слова. Это её ничуть не смутило.

– Сначала нужно нарисовать фон.

– Ага, – одобрительно закивал Люк.

– Какой у тебя любимый цвет? – деловито спросила Салли Антона.

– Белый, – в голосе её друга явно слышался сарказм, но идея научного подхода его заинтриговала.

– Отлично, – она схватила большой тюбик белой краски, выдавила несколько червячков на его канву и протянула ему широкую кисточку. – Теперь равномерно размажь.

– Подожди, – вмешался Люк, – так белый не получится. В белом обязательно должны быть оттенки других цветов. Добавь тут и там маленькие точки других цветов, а потом размазывай.

– Куда их добавить? – растерялся Антон.

– Золотое сечение! – воскликнула Салли.

Они вместе с Антоном измерили канву и вычислили несколько точек в соответствии с золотым сечением. Он нанёс туда капли серого, красного и синего цветов и всё размазал, сначала горизонтально, а потом вертикально. В одной части канвы получилось чуть более тёмное пятно, как намёк на смутный силуэт кого-то за занавеской.

– Хм, похоже на занавеску в душе. Отличная белая занавеска! – сказал он, рассматривая результат.

И тут ему пришла в голову идея. Антон любил смотреть фильмы ужасов, и “Психо” Хичкока был одним из его любимых. Он намазал свою левую руку красной краской, приложил её в центре канвы и смазал вниз.

– Брр, что-то из твоих любимых ужастиков, – поёжилась Салли. Она ужастики не смотрела принципиально. Будучи закоренелой пессимисткой, она считала, что жизнь и так полна мрачностей и ни к чему ещё и в кино про это смотреть.