Читать книгу Вкус Безумия - Мария Мирей - Страница 11

Злата

Сказать, что последняя встреча с братом вышибла из меня дух, значит не сказать ничего. Каждая встреча приправлена порцией яда, который отравляет каждую клеточку в организме. Он не просто отравляет нас, он делает нас зависимыми. И когда наступает стадия ломки, жить становиться невыносимо, а сердце разлетается на миллионы осколков, требуя хоть разок увидеть. Хоть на мгновенье, скользнуть взглядом и утонуть в темно серых глазах. Пройтись взглядом по капризному изгибу губ, запрещая себе вспоминать их вкус, потому как сразу последует истерика.

А потом в попытке усмирить отчаянную тоску, захожу к нему в «Facebooke», и взгляд падает на фото, в его личном альбоме. Застываю, чтобы спустя секунду биться в истерике и кричать в подушку, боясь, что отец решит меня умалишенной. От такой картины прошибает током, а ревность едкая и жгучая как щелочь прожигает нутро насквозь. Он так держал ее, Господи, лучше бы я ослепла и никогда не видела его таким. Счастливым. Быстро же он оправился от нашей встречи. А пост под фотографией жег мозг раскаленной сталью, заставляя захлебываться собственной желчью и завистью. В этот момент я чувствовала себя сломанной и никому не нужной. « Ищу счастье слишком жадно!» гласила надпись.

Но больше всего раздавил меня вид этой девицы. Счастливое лицо блондинки, красивое лицо, стоит отметить, было лучшим доказательством правоты его слов. Я ревностно смотрела, как голубые глазенки счастливо пылали, а полные аппетитные губы замерли в миллиметре от мужских губ. Задыхаюсь, не могу смотреть , не могу понимать, что не я та которая дарит ему это его счастье. Не мои губы сводят его с ума. Он просто НЕ МОЙ! И волосы хочется рвать в клочья, и горло сорвать, вымещая в беззвучном в крике всю накопившуюся за этот год боль.

Это было тяжелое время. Я то впадала в апатию, то приходила в себя пытаясь жить, интересоваться всеми теми вещами, которыми присуще интересоваться девушке в моем возрасте. Вечеринки просто вгоняли меня в ступор. Не интересные, невкусные разговоры не о чем, примитивный юмор и ужасающе скучный флирт. В один из таких вечеров, случайно поймала свое отражение в зеркале и хохотала до слез, осознав всю нелепость таких вылазок. Зачем? Кого я пытаюсь обмануть? Как можно испробовав тончайший вкус изысканного вина, заставить пить себя паленый суррогат?! Все это не имело для меня значения , и я продолжала жить в своем мире, отгородившись ото всех невидимым щитом.

Лето было почти на исходе, когда город сотрясла ужасная и чудовищная весть. Викторию нашли мертвой. Подруга стала жертвой маньяка. Ее смерть была чудовищна. Истерзанное тело нашли в парке, недалеко от нашего дома. По версии полиции она вполне могла направляться ко мне. Потому как это вполне обычный ее маршрут, когда она ходила ко мне. На машине ехать смысла не было, в объезд на пробки уходило много времени, и поэтому мы вот так по аллее, через парк ходили друг к другу.

Меня мучило чувство вины, в последнее время я наплевав на все замкнулась в себе, не находя в себе силы даже не то чтобы встретиться, а просто поговорить по телефону. Ее смерть выбила меня из колеи горечи и самоистязания. Заставила посмотреть на свою жизнь другими глазами. Заставила прозреть.

Услышав страшную весть, я поспешила в дом подруги, желая утешить Ирину Викторовну, и хоть как-то искупить вину, не ожидая встретить такой прием. Я не сразу узнала в открывшей дверь осунувшейся, ссутулившейся женщине, статную и эффектную женщину, мать моей подруги. Поймав измученный взгляд убитой горем женщины, я отшатнулась. Столько ненависти и злости было в ее взгляде.

–Ты… Как посмела ты прийти сюда? Это ты, из-за тебя моя девочка, решилась идти к тебе в ночь. Тебе же некогда было трубку поднять и просто поговорить с моей девочкой! Дрянь! Пошла вон отсюда!

Нетвердой походкой, я побрела прочь. Глотая слезы и как рыба, раскрытым ртом, в надежде вдохнуть глоток кислорода. Все так. Все справедливо. Это я из-за меня все случилось. Если бы только я не была столь зациклена на своей неразделенной любви и не ослепла от горя!

Перед глазами стояла Виктория. Она была доброй, и милой девочкой. Впервые увидев девочку с рыжими вихрастыми волосами, усыпанную веснушками, и поймав ее теплый взгляд, я поняла, что мы подружимся. Так и получилось. Она была настолько прекрасным человеком, насколько я испорчена в поблажках и безграничной любви брата. Но мы отлично ладили друг с другом и никогда не ссорились. При мысли о нем, сердце снова отозвалось болью.

И стоя на похоронах единственного человека, который принимал меня такой, какая я есть, глядя в зияющую рану земли, чувствовала себя одинокой и совершенно пустой. Равнодушно осматриваю чужие лица, на которых сквозит лицемерие и равнодушие, слегка прикрытое скорбной маской, которую гости этого мероприятия даже не считали нужным держать. Стервятники слетелись в поисках наживы, чтобы потом смаковать чужое горе за закрытыми дверями своих будуаров.

Белый резной лаковый гроб, казался среди мрачной серости и стылости, чем то совершенно неуместным в этом месте. Его крышку решили не поднимать, дабы не шокировать общественность. Но я ее видела, и теперь изуродованное лицо девушки будет преследовать меня вечно. Мать не посмела выгнать меня, увидев, рядом отца, за что я была ему безгранично благодарна. Конечно, глупо бояться мертвых, куда страшнее живые. Только живые могут так испытывать взглядом, заставляя чувствовать липкий до омерзения взгляд. Осторожно пытаюсь понять, кому он принадлежит, но все тщетно. У подавляющего большинства, не смотря на пасмурную погоду, на глазах темные очки. Ощущение страха не проходило, заставляя то и дело вскидываться, озираясь по сторонам.

– Милая, ты в порядке? Только скажи, Эдик подгонит машину к боковому входу.

Отец с осунувшимся лицом так же тревожно хмурился. Очевидно, мое состояние передалось и ему.

– Мне нужно быть с ней до конца.– Шепчу ему в плечо, опираясь на твердую руку.

– Как скажешь. После погребения, сразу домой, без возражений.

Соглашаясь, и вздохнув, медленно кивнула. В последнее время отец нервный стал. Его знаменитая невозмутимость, которая была легендой в высших слоях общества, дала трещину. Каменное лицо застыло словно маска, испещренная резкими глубокими морщинами. В отличии от остальных гостей, отец глаз не прятал и так же с презрением осматривал всех остальных.

Начал моросить противный мелкий дождь, и холод мгновенно пробрал до костей. Последний раз посмотрев в лучезарный взгляд на портрете, перетянутом черной траурной лентой, я поспешила уйти. Опираясь на руку отца, я медленно шла, еле переставляя ноги. Виски ломило от боли, а тело сковала дикая усталость, поэтому я не сразу сообразила, что мы остановились возле низкой оградки, увитой старым засохшим плющом, рука на моей спине напряглась, а меня окутал запах свежести, с нотками горечи и цитруса,

Подняла взгляд и мир рассыпался на миллиард осколков. Мне показалось это мираж, я даже моргнула несколько раз, пытаясь прогнать наваждение. Захотелось броситься в теплые родные объятия, спрятаться в них от всего мира, укрыться от происходящего ужаса. Кай словно считав мои эмоции, раскрыл объятия, делая шаг в мою сторону. Я еще не успела осознать, а ноги уже несли меня в умиротворяющую гавань его рук.

Дальше все было словно во сне. Исчезло все вокруг. Как добирались домой, как в кабинете отца брат отпаивал меня горячим вином и растирал заледеневшие конечности. Я могла только безмолвно смотреть, отчаянно боясь разрушить то хрупкое перемирие, которое воцарилось между нами. Как же хотелось поблагодарить его, за то, что прилетел, за то что один, без нее. Потому как ее я бы не вынесла. Смотрю на поджатые губы, и улыбаюсь. И сердце бьется быстрее, когда ответная улыбка озаряет хмурое лицо, и появляются милые ямочки, превращая этого грубого брутального мужчину в мальчишку из прошлого. Только во взгляде тьма. Она переливается всеми оттенками стали, пряча в своей глубине самое сокровенное.

– Ты останешься?– Спрашиваю хриплым надломленным голосом, с замиранием сердца.

Кай скользит взглядом по моему лицу, но по его непроницаемому виду невозможно понять, о чем он думает.

– Сколько потребуется.

С облегчением втягиваю воздух, понимая, что не дышала. Потом решаюсь на еще один сумасшедший поступок. Беру его руку и прижимаюсь к ней губами. Кай вздрагивает, словно от удара током, но не убирает ладонь. Смотрит в глаза, своими темными серыми глазами, нервно сглотнув.

– Знаешь, что я сегодня поняла, когда стояла у могилы Виктории?– Молчит, не отводя взгляда, но я упорно продолжаю.– Я поняла, что можно не успеть. Можно строить планы, мечтать, работать до седьмого пота, и все равно не успеть. Многие скажут, нам, представителям высшего света, несказанно повезло в жизни! Может быть. У Виктории было все, о чем только может мечтать самая изысканная девушка. Но разве сталь в руках убийцы выбирает по этому признаку? Я видела ее, Кай, и не забуду никогда. Ее жестоко зарезали, словно скотину. Глубокие жуткие порезы на животе, горле… руках. Мне страшно предположить через какой ад она прошла.

Слезы уже давно стекали по щекам, капая и превращаясь в разводы на черной шифоновой блузке. Кая, подошел, опустившись на корточки передо мной, осторожно вытер влагу жесткими подушечками пальцев. Я боялась вдохнуть воздух, чтобы своим шумным дыханием его не спугнуть.

–Злата… Я клянусь, что пока я живу, крошка, ты сможешь успеть все и даже больше. Твоя подруга стала жертвой маньяка это правда. И у меня кровь в жилах стынет, когда я думаю, что через этот гребанный парк могла идти ты к ней, а не наоборот. Сейчас оставаться в этом городе очень опасно. Поэтому ты на днях улетаешь в Лондон со мной. Через две недели начнутся занятия и тебе лучше быть в поле моего зрения.

Я согласно кивнула, хотя на языке крутилось масса вопросов. Но благоразумно решила их отложить на потом. Пожелав спокойной ночи, брату я поднялась в свою комнату. Приняв душ, и устроившись в постели, я еще долго лежала без сна, представляя, как Кай стоит под горячими струями, как его смуглое рельефное тело покрывается капельками воды, и это происходит рядом, всего лишь в комнате напротив. А еще в моей душе поднималась теплая знакомая волна предвкушения. Может быть лед тронулся?

Не заметно для себя уснула, но и во сне меня преследовал брат, хмуро глядя за мою спину, сжимая кулаки, но как не пыталась я оглянуться, никого за своей спиной разглядеть не смогла.