Читать книгу Эхо городских развалин. Стихи. Избранное - Мария Ордынцева - Страница 2

Сон

Во тьму небес прорвавшись, как мечтала,

И упиваясь бурей ощущенья,

Я вышла вдруг на уровень астрала,

Не требуя немедленно прощенья.

И пронесясь меж звезд к концу Вселенной,

Нашла источник связи с высшим миром,

Я там спросила Ангела о бренной

Любви своей, не ставшей мне кумиром.

Он мне сказал: «Ты многого желаешь,

Но ты ждала, боролась и страдала.

Сейчас ты между звездами летаешь,

Хотя и раньше много повидала.

И ты получишь то, о чем просила.

Не сразу, не теперь, но это будет.

Полюбит тот, кого ты полюбила,

И той любви до гроба не забудет.

Вся боль уйдет, и духом ты воспрянешь,

Но и покоя все же не получишь,

Метаться и искать не перестанешь

И сердцу путь мятежный свой поручишь.

Твоя любовь не требует соблазна

Счастливой безмятежности и неги,

Ты сможешь стать единственной и разной

И ревности не чувствовать набеги.

Лишь об одном тебя предупреждает

Отец небес могучий и всевышний:

Храни любовь (она охладевает),

Чтоб этот дар не стал обузой лишней».

Взмахнув крылом, гонец унес тревогу,

А я, одна оставшись в лунном свете,

Помчалась прочь, молясь усердно Богу,

К покинутой до этого планете.

То странный сон был. Я, проснувшись рано,

Еще бродила долго по квартире.

Вода привычно капала из крана,

И ночь еще царила в этом мире.

                                                                  1999

И он ушел – опять не обернувшись

***

И он ушел – опять не обернувшись.

Она считала: так, мол, мне и надо.

Всю жизнь жила, как будто не проснувшись,

На грани безнадежности и ада.

Надеялась на чудо, как обычно,

Избавиться от грусти не хотела,

Друзьям же говорила: «Все отлично»,

И снова на свидание летела.

И пропадом тогда любая вечность,

И за любовь себя отдать до клетки.

Да только на такую бесконечность

Охотники давно уж стали редки.

И в неге лет запуталась устало,

Пытаясь убежать от льда и боли.

В ее судьбе чего-то не хватало,

Как будто ей не те достались роли.

Потом ушли и годы, и проблемы.

Она страшилась смерти и забвенья,

Не принимая жизненной дилеммы:

Не быть иль быть без страха и сомненья.

Испив такой же чаши, полной яда,

Ее не в силах все-таки понять я:

За горечь всю единственной наградой

Ее была лампада у распятья.

И тишина. И шелест губ печальный,

И слов молитвы тяжкое раздумье.

Тяжелый крест: не жечь свечи венчальной.

Мятежный дух, граничащий с безумьем.

                        2000

Не летаю давно во сне

            * * *

Не летаю давно во сне.

Я забыла все ощущенья,

Просыпавшиеся во мне

При полетах. Мне нет прощенья,

Погрязающей каждый день

В бытовой суеты засилье.

В наказанье за эту лень

У меня отобрали крылья.

А во сне я могла летать,

Упиваясь восторгом ветра;

Птицей вольной могла бы стать

И подняться на километры,

И захлебываться вверху

Неизведанным раньше счастьем,

Неподверженная греху,

Не поддавшаяся напастям.

Но по волнам семи цветов

Мне – увы! – не достигнуть рая.

Я опять за собой мостов

По привычке не поджигаю

И тоскую по той мечте,

Где могла я летать как птица.

Жду, наивная, ночи те,

Где свободный полет приснится.

                              2000

Нападает иногда одиночество

      * * *

Нападает иногда одиночество –

И бежать не смею прочь.

Для себя я, может быть, высочество;

Для других – никто. Ночь.

И нечаянно шепнет подстрочием

Двоякий чей-то смысл.

Хочется поставить многоточие

И рвануться ввысь…

Но обратно спихнут ведь – рано мне!

Жаль или нет? Жаль.

И поэзии в кубок мой при Луне

Мне добавит февраль.

                              2000

Не знаю, где я, куда иду

      ***

Не знаю, где я, куда иду.

Я путь давно потеряла свой.

Мои таланты – мне на беду.

Увы, не купишь на них покой.

Брожу по кругу, устала, жду,

В сетях запуталась перемен.

Не знаю, выход когда найду,

Избавлюсь ли от чужих измен.

Смеюсь и плачу, любовь тая.

Беспомощность – это тяжкий крест.

Всегда одна, это все же я.

Ищу не знаю какую весть.

Одно лишь страшно: что наконец,

Получен будет на все ответ,

Но на вопрос обо мне гонец

Услышит только: «Ее уж нет…»

                        1999

Одной мечтою сыт бывал и пьян

      * * *

Одной мечтою сыт бывал и пьян,

Когда бурлил адреналин в крови.

И сердце, возрожденное от ран,

Погибнуть от возникнувшей любви

Желало. Утопал он каждый день

В зелено-карих омутах души,

И нес всегда смешную дребедень,

И встретиться с ней заново спешил.

Им было интересно и легко;

Весь мир в ее улыбке собран был.

Но счастье было слишком велико,

Чтоб кто-нибудь его вдруг не разбил.

Досужих сплетен темной пеленой

Окутал страх неробкого юнца.

Тому, быть может, молодость виной,

Но он идти боялся до конца

И ползать бы продолжил, сер и пуст,

Пытаясь склеить то, что не разбил.

Его спасло вино любимых уст,

Которого когда-то пригубил.

Негромкий разговор его пленил,

И чувства (женской мудрости хвала!)

Опять возобладали. Он забыл

Сомненья, исходящие от зла.

                              2000

Когда я залезу на тучу

      * * *

Когда я залезу на тучу,

Устроюсь там поудобнее,

Гляну на землю,

Отмечу подробно, кто кого круче,

Потом плюну на дела земные

И буду смотреть на солнце,

На небо и выси горние:

Они интереснее,

Они достойнее…

                  1999

Мираж

Заря, что совершила ты?! Не думай,

Что я смогу ее забыть теперь.

Она ушла, забрав с собой бездумно

Мою любовь, и не закрыла дверь.

Я видел в ней свою печаль и нежность,

Закутанную в золото песков.

Я видел в ней чужих морей безбрежность,

Скрывающую синь былых веков.

Потрескавшихся губ пустыни жаждал,

Но обнимал мираж, лелеял сон:

Искал ту страсть, что не бывает в каждой,

Но не успел найти – растаял он.

Окрасив все надежды в лед и розы,

Жил в бурях, убивающих мечты.

Но я готов терпеть был дождь и грозы,

Была бы рядом ты и только ты.

                              1999

Когда-нибудь я поеду туда…

            * * *

Когда-нибудь я поеду туда,

Где меня не ждут.

Знаю, там не чище вода,

Не теплей уют.

Но меня почему-то манит

Чужой непокой.

Сердце снова меня обманет,

Позовет с собой.

Я забуду семью и дом свой

И пойду за ним.

Я увижу город в дымке седой,

Тысячи машин,

Тополя до неба колоннами,

Тишину аллей.

Там ночами бессонными

Бродят сотни людей.

И однажды где-то на полпути

Встречу в толпе Его,

И уже не смогу никуда уйти

Никогда от него.

Он заменит собой мне целый мир

И растопит снег,

Он – единственный мой кумир,

Главный человек.

Этот город станет моим навсегда,

Как когда-то давно.

И останется в прошлом бед череда,

Плохое кино.

Я крикну тогда своей звезде:

«Ярче мне свети!

Не оставь меня светом своим везде

На земном пути».

                              1999

Ночь со мной погрустит

* * *

Ночь со мной погрустит,

В окно заглянув Луной.

Сердце опять велит

Мне не сидеть одной.

Кошка, ступая мягко,

Прочь поспешит уйти.

Боже, какая давка

Здесь, на земном пути!

Песня о чем-то длинном

Переживет рассвет.

В мыслях засело клином:

Больше такого нет.

Нужно куда-то деться,

Чтобы забыть о нем,

Выкинуть вон из сердца,

Жить настоящим днем.

Глупости лезут в душу.

Мне надоело ждать.

Снова обет нарушу

И не пойду летать.

Спрячу подальше крылья,

Преодолев себя.

Реквиемы бессилья

Буду читать, любя.

Если же вдруг проснется

Снова тупая боль,

Жалость к ней прикоснется,

Благодаря за соль.

                              1999

Мечта

Когда я стану знаменитой,

Исполню я свою мечту.

В деревне, Богом позабытой,

Я отыщу ту красоту,

Что мне по жизни не хватало,

И мало было серых стен

(по ней я часто тосковала

И погружалась снова в тлен).

Я там построю дом с верандой

И приглашу туда гостей.

Они наедут милой «бандой»,

Расскажут кучу новостей.

По вечерам в лучах заката

Мы будем пить индийский чай

И вспоминать, что, мол, когда-то

Мечтали видеть этот рай.

Я буду рисовать картины

И книги будут издавать,

Я засажу весь сад малиной

И розы буду поливать.

Заглянут в гости дети, внуки –

И я, не дряхлая пока,

Секреты жизненной науки

Им передам у огонька.

И пусть потом уйду навечно,

Здесь жизнь останется моя:

Мой дом, картины и, конечно,

Моя семья, мои друзья,

Мои поэмы и романы –

В них плоть и кровь, мой дух, мой крик,

Незаживающие раны,

Обетованный материк.

А в том краю, где судят строже,

Где знают все мои дела,