Читать книгу Я снимаю чёрные очки. Позволишь обмануть себя – дорого заплатишь - Мария Рыбкина - Страница 2

Две тысячи шестой год. Школа. Восьмой класс.

Шёл очередной урок в обычной средней школе. Тридцатилетняя учительница походкой королевы разгуливала между партами. Она монотонно рассказывала исторические события, порой просматривая записи в своём изрядно потрепанном ежедневнике. Школьники же, по команде листающие учебники, уткнулись в свои тетради. Они, как зашибленные зайчики, боялись лишний раз взглянуть на эту женщину с замашками тигрицы.

Учительницу зовут Анна Юрьевна. О её раздражающей внешности и нраве в школе тогда говорили все, кому не лень. Ещё бы! Её кукольное лицо невероятно красиво, а отточенные спортом женственные формы заставляли сердце биться сильнее: кого-то от зависти, а кого-то от восхищения. Но чаще всё-таки её ненавидели и ей завидовали.

«Как же это не справедливо! – часто говорили про неё. – Кто-то ошибся и переборщил с красотой для неё!» И всё у неё прекрасно: и естественные пухлые губки, которые часто сексуально приоткрыты, и белоснежные ровные зубы, и безупречный овал лица, и блестящие густые волосы каштанового цвета, и аккуратный носик, и хрупкие плечи, и попа как орех. За спиной школьники красотку-учительницу брезгливо называли Анькой.

– Бесят меня её духи! – не вынимая изо рта шариковую ручку, шепнула Света своей соседке по парте Ире.

– Чего?

– Духи у Аньки противные.

– Хорошие и, наверное, дорогие духи, – не согласилась подруга, слабо улыбнувшись. – Приятно пахнет ванилькой.

– Ненавижу ваниль.

– Ты её не любишь, – махнула она рукой на училку, которая, к счастью, отошла на значительное расстояние от их парты, – а не ваниль. Кто её вообще любит? Это злую «королеву красоты».

– Когда у меня будут духи, они точно будут не ванильные.

– Ты сегодня чем-то уже надушилась, – заметила Ира, скорчив симпатичное личико.

Света кивнула и стыдливо сжала губы.

– Это мамкины. Дешёвые.

Историчка приостановилась у своего рабочего стола.

– Переворачиваем страницу, – властным, но довольно приятным голосом сказала она. Затем под шелест страниц открыла маленькую пластиковую бутылочку с водой и поднесла ко рту.

Интересно, почему она работает в школе? С такой-то внешностью в кино бы сниматься или фотомоделью работать. Вот и сейчас. Она будто снимается в рекламе: изящно запрокинула голову, её длинные волосы, собранные в высокий хвост, красиво переливаются в лучах солнца, она блаженно прикрыла глаза и пьет так воду, будто это самая вкусная вода в мире.

Светка сверкнула недобрым взглядом на неё и облизала свои слегка засохшие губы. «Ничего, – горько подумала она, – на перемене в туалете из-под крана попью». И разочарованно взглянув на дешёвые пластиковые часы у выхода, тяжело вздохнула: урок только начался! Придётся терпеть полчаса!

Дети в школе часто сплетничают о том, что, наверное, у учительницы есть богатый покровитель. Уж слишком дорогая и ухоженная у неё внешность. Говорят, что у неё даже грудь не настоящая. К тому же её стол частенько украшают живые цветы.

– Может, окна откроем? – предложила Анна Юрьевна, играючи накручивая прядь волос на палец. – Сегодня такая духота, – для достоверности она помахала у лица тетрадкой.

Все дружно закивали, стараясь не столкнуться взглядом с учительницей. Она насмешливо улыбнулась и дала указание мальчику, сидящему на первой парте:

– Лёш, иди открой у последней и у первой парты.

Тощенький мальчишка нервно снял очки и ринулся выполнять указ.

Приятная прохлада охватила весь класс. Анна Юрьевна поправила забавный бантик на своей синей полупрозрачной блузке, прочистила горло и немного раздраженным голосом продолжила урок.

Света и её соседка Ира сидели на предпоследней парте у окна. При приближении исторички сердце Светы всегда будто цепенело от страха. Вот и сейчас женщина отправилась не спеша, но прямиком к их парте. Перед глазами Светы моментально всплыл беспокойный сон, который ей снится уже не в первый раз…

***

Урок истории. Света стоит у доски и отвечает домашнее задание. Она точно знает, что перед уроком вызубрила весь параграф, но вот беда… всё вылетело из головы. Она даже своё имя вспоминает с трудом.

Учительница сидит на первой парте, прямо перед ней, и, укоризненно мотая головой, насмехается:

– Ну, как можно быть такой дурой! Ты ничего не знаешь!

– Я учила… – мямлит Света и с ужасом понимает, что на ней нет одежды.

Все в классе хихикают, а учительница продолжает поучать:

– Ты хоть бы трусы надела, – и закатила осуждающе глаза.

Одноклассники громко смеются и показывают пальцем на обнаженную пухленькую девчушку. Её близкая подруга Ира бросает в неё рваное платье, продолжая ржать как лошадь.

На этом моменте девочка в холодном поту обычно просыпается.

***

Анна Юрьевна развернулась и отправилась к ряду у стенки. «Несколько минут не будет мельтешить перед глазами», – обрадовалась Света. Девочка облегчённо выдохнула и погрузилась в своё любимое дело: рисование. Она так увлеклась, что даже и не заметила, как с рисунков на тетрадке перешла на парту.

Ира со всей силы отдавила своей подруге ногу. Света пикнула и возмущённо взглянула неё. Затем её взгляд переключился на историчку, которая оказалась совсем близко. Опомнившись, она сделала вид, что старательно изучает параграф в учебнике, прикрывая тетрадью записи и рисунки на поверхности стола. Учительница поравнялась с их партой и встала за спиной Светы – бедная девочка занервничала.

– Это самое кровопролитное из истории однодневных сражений, – рассказывала Анна Юрьевна, с любопытством заглядывая в тетради и учебники учеников. – В июне одна тысяча восемьсот двенадцатого года русские войска…

Неожиданно она ловко, что девочка не успела опомниться, схватила тетрадь Светы и отшагнула ко второму ряду. Продолжая описывать сражение, она изучала записи школьницы.

Трясущимися руками Света старалась прикрыть рисунки на парте, и мысленно молилась, чтобы та их не заметила.

– Света! О чём ты думаешь? – резко спросила Анна Юрьевна, грубо швырнув тетрадь ей на стол. Да, так кинула, что окружающие её ученики вздрогнули.

Света, больно кусая нижнюю губу, жалобно смотрела на неё. Её охватило мучительное чувство вины: она не только выплеснула в рисунках весь негатив против учительницы-тирана, но и толком не выполнила домашнее задание. Ещё она написала несколько любовных коротких стишков.

Взгляд учительницы упал на парту.

– Что с твоей партой?! – накинулась на девочку учительница.

– Я… случайно…

– Случайно изрисовала парту? – агрессивно размахивала она руками.

– Ну… я просто рисовала в тетрадке…

Несколько одноклассников сдавленно захихикали. Перед глазами Светы поплыло. Неужели сон сбывается? «А может, я сплю?», – промелькнула спасительная мысль. Она осторожно осмотрела себя – на ней одеты привычная полосатая водолазка и джинсы. Впервые Света пожалела, что не голая…

– Быстро оттирай всё, – скомандовала учительница.

Света растерянно осмотрелась, заслюнявила палец и немедленно стала чистить стол.

Анна Юрьевна наклонилась торсом над партой и, скрипя зубами, прямо перед лицом девочки выставила свой указательный палец с кроваво-красным маникюром и зашипела:

– Как ты смеешь, что-то рисовать на парте? Сколько раз я тебе говорила не портить рабочую тетрадь! Ты теперь на парту переключилась?!

Руки девочки совсем не слушались, она от бессилия закрыла глаза.

– Художница недоделанная. Что ты там прячешь. Убери руку!

Света опомнилась и, схватив ластик соседки, пыталась скорее всё очистить. «Только бы она не видела. Только бы она не поняла!», – твердила она про себя как заклинание. Но эта проклятая запись, как назло, плохо смывалась!

Ира достала упаковку мокрых салфеток из своей сумки и, как могла, пыталась помочь Свете.

– Давай, давай, помогай своей подружке, – ухмыльнулась Анна Юрьевна и расправила свои изящные плечи.

Одной рукой она облокотилась об их парту, второй – махала своим ежедневником, как веером, у своего кислого лица.

– Что молчишь? Ты зачем портишь парты? – как с глухой, издевательским тоном продолжила наезжать она.

Света не могла и слова вымолвить: в горле образовался ком.

– Ку-ку! Чё молчишь?

– Я не порчу.

– «Я не порчу», – нервно передразнила она, взяв в руки её учебник. – Не удивлюсь, если ты ещё и в учебниках рисуешь!

Она пролистала учебник. К её разочарованию, страницы оказались чистыми. Скрываясь от навязчивых лучей солнца, разгоряченная Анна Юрьевна пыталась высмотреть записи на парте.

– Это… не моё… – стыдливо потупив глазки в стол, тихо оправдывалась Света. – Это не я писала.

– Да ты что? А кто? – продолжая энергично жестикулировать, спросила учительница.

Одноклассники почти все сидели тихо, уткнувшись в учебники.

– Сегодня перед вами был девятый «Б», – интригующе объявила историчка и сделала пару шагов к доске. – Ты хочешь сказать, что это Антон с девятого «Б» рисует сердечки на парте?

В классе снова пробежался сдавленный смешок. Лицо женщины исказилось в ехидной улыбке, и она отправилась к своему рабочему месту.

Вдохнув побольше свежего воздуха, она продолжила:

– Я за обязанностями слежу тщательно. И всегда проверяю чистоту на партах! Что там Антон у нас написал?

Она выдержала паузу, ожидая ответа, но ответа так и не последовало.

– Угу… Снова молчишь… а теперь, Свэточка, – учительница высокомерно посмотрела на неё и указала на ведро с тряпкой. – Возьми тряпку и стиральный порошок. Я хочу, чтобы ты вылезала все парты.

Света замешкалась, но осталась на своём месте.

– Что я сказала?! – гаркнула женщина. – Встала и пошла, драить парты! Ты что, урок хочешь сорвать?

Света побежала за тряпкой, еле сдерживая слёзы. В классе стало шумно: дети обсуждали их конфликт между собой. Разъярённая Анна Юрьевна, пытаясь добиться тишины, со всей силы стучала по столу своим толстым ежедневником в тёмно-зелёной обложке.

– Тишина в классе! Продолжаем урок. Так, что у нас там.

Она взяла в руки учебник и, листая, ворчала: «Пол-урока прошло, а мы только в начале».

– Урок срываете вы! – неожиданно раздался уверенный голос Никиты с последней парты ряда у стенки.

– Что ты сказал?

Все в классе замерли. Через мгновение она уже стояла над ним. И, хитро прищурив глаза, вызывающе спросила:

– Я не расслышала. Повтори.

– Что вы пристали к этой Анискиной?

Он сидел вразвалочку, жуя жвачку, и нагло смотрел ей прямо в глаза.

– Ого… Ты у нас защитник что ли?

Учительница немного обомлела, хоть и пыталась это скрыть. Внезапно она переметнулась на стоящую у доски Свету. А та, вместо того чтобы выполнять указание исторички, с интересом наблюдала за происходящим.

– Анискина! Ты что не знаешь, где у нас стиральный порошок?

Света уже хотела что-то сказать в своё оправдание, но решила этого не делать. Она растерянно бросилась в поиски порошка.

– Ну, и мямля же ты! – пробурчала учительница и пренебрежительно скорчила лицо. – Стиральный порошок лежит на подоконнике. Возьми порошок и иди уже отмывать парты! Все до единой.

– Оставьте её в покое! – снова вмешался парень. – Вы не выполняете свои обязанности.

– Кривцов! Как ты смеешь со мной так разговаривать?!

– А как вы, многоуважаемая Анна Юрьевна, смеете с нами так себя вести?

Он выпрямил спину и сложил руки, как примерный ученик.

– Вам нужно детей учить. А вы что делаете?

– Ты что, думаешь, я буду отчитываться перед тобой? – нервно засмеялась она.

– Ну, да. Вы же мое время тратите впустую. Вам за это заплатили. Мы же не на уроке уборки?

– Не смей меня учить! – захлёбываясь от эмоций, процедила та. – Ты кто такой, чтобы мне говорить как себя вести на своём же уроке? И быстро выплюнь жвачку!

– Анна Юрьевна, вы всегда будете от темы уходить?

Он угрожающе приподнялся на локтях к ней навстречу. И вынув изо рта жвачку, бросил её в урну.

– Я хочу узнать про Бородина! Я требую продолжение урока!

Анна Юрьевна с оскалом смотрела то на белый комок резинки, лежащий у урны, то на Никиту.

– Ты не попал! – взвыла женщина.

От злости у неё слегка затрясся подбородок, и она грозно бросила свой ежедневник на парту мальчика. Схватив его дневник, она сквозь зубы прошипела:

– Я тебе устрою сладкую жизнь! – потто громко заявила: – Значит так! Слушайте все. На следующий урок вы все пишете контрольную работу. Скажите «спасибо» Анискиной и Кривцову. Вы должны выучить параграфы… Открывайте дневники и записывайте.

Пока дети шумно открывали дневники, она повернулась к Никите.

– А ты иди и выкинь в мусорку свою дурацкую жвачку! Даже попасть не смог. И с кем ты решил тягаться? Недоумок! Всё! Завтра жду тебя с родителями к директору. Посмотрим, как они будут оправдываться.

– За что им оправдываться-то? – усмехнулся парень. – За правду?

– За то, что вырастили будущего зека.

В классе образовалась напряженная тишина. Слова как удар по лицу боксерской перчаткой отразились на его лице, но он всё же попытался улыбнуться. Парень пренебрежительно за самый краешек вернул ей ежедневник и спокойно сказал:

– Это ваше. Заберите. Если я и буду на зоне, то в этом виноваты будете исключительно вы. Вы нас научили как нужно с людьми по-зверски общаться.

Раскрасневшаяся учительница взяла свой ежедневник и, не выдержав, со злостью толкнула парня. Мальчик ударился головой и правым боком об свою парту, и неудачно грохнулся вместе со стулом.

Потерев затылок, парень поднялся и угрожающе вылупился на неё. Несмотря на то, что ему было всего четырнадцать, его рост уже составлял чуть больше метра семидесяти, а его довольно крупную комплекцию уже сложно было назвать мальчуговой. За смелость его уважали не только в классе, но и во всей школе.

– А что это вы меня толкаете? Уважаемая Анна Юрьэвна, – в классе рассмеялись, – мне, кажется, вы слишком много себе позволяете. Света, прекрати драить парты! Ты же не уборщица. Брось тряпку и садись на своё место. А лучше садись рядом со мной. Пока наша «любимая» учительница не успокоится, я буду тебя оберегать, – он натянул на себя наглейшую, какую только смог, улыбку и посмотрел на женщину свысока.

Света, как в тумане, аккуратно повесила тряпку у доски и, вне себя от счастья, послушно направилась к нему. «Ради меня! Он сделал это ради меня! Он защитил меня!» – внутри у неё всё горело от ликованья.

Анна Юрьевна неодобрительно покачала головой и с отвращением высказала:

– Кривцов! На место садись. Быстро! Анискина, ты что вообще, – покрутила та пальцем у виска, – как собачка бежишь к хозяину. Тебе чувство достоинства не знакомо?

Глуповатая улыбка девочки мгновенно сползла с лица. Учительница преградила ей путь. Не успели все оглянуться, как парень ловко перепрыгнул через парту среднего ряда, и оказался возле девочки. Он шепнул ей на ушко:

– Ну, что ты молчишь? Она видит твою слабость. Ты же на других уроках нормальная! Отбивайся уже!

– Я…

Учительница от злости стала барабанить своим ежедневником по первой попавшейся парте и кричать:

– Хватит! Тихо!!! Ты что себе позволяешь, Кривцооов? Я сейчас вызову директора!

– Идите, мы всё расскажем, – спокойно сказал он и взял Свету за руку.

– Я не мямля! – неожиданно очнулась Света. – Это вы деспот!

– Ты? Не смеши меня!

От порывистового ветра окна с шумом распахнулись. Солнце скрылось за грозными тучами, а деревья качались от ветра как угорелые. По вспотевшей спине Светы пробежались мурашки.

– Что сидите? – гневно рукоплеща, возмущалась учительница. – Быстро закройте окна! Рты открыли и сидят.

Лёша с вытаращенными глазами быстро закрыл окна. Анна Юрьевна перевела взгляд на Свету и спросила:

– Ты там что понаписала?

– Я правду написала. Я написала всё, что думаю!

В ответ историчка хихикнула.

– Ты не умеешь думать! И оценки подтверждают это. Ты даже двух слов связать не можешь.

– Это только по вашему предмету. Потому что…

– Не надо мне «лала», – резко оборвала она её. – Ты нарисовала на парте какого-то страшного монстра и написала, что это я! – её голос стал хриплым. – Ты что думаешь, я не видела? Это я-то страшная? Ты что там понаписала? Мало того, что у тебя в тетради всякая ерунда нарисована. Так ты ещё и рисовать меня вздумала?!

Никита крепко сжал мокрую ладошку девочки. Женщина перевела дыхание и, истерически смеясь, продолжила:

– Что ты молчишь? Язык проглотила?

Пренебрежительно окинув её взглядом сверху вниз, она продолжила атаку:

– Одела, не пойми что! Джинсы в обтяжку. С твоими-то ляжками? Полосатую разноцветную водолазку… Живот сначала бы убрала, чтобы такое носить! То мини напялит, то светлые джинсы! Похудей для начала. И волосы…

– Кто сможет с вами сравниться? – тихо спросила девочка.

– Уж не ты это точно!

– …по словесному поносу. У вас гнилая душа! Как вы смеете унижать меня? Нормальные у меня ноги и нормальные волосы! – отдышавшись от негодования, девочка добавила: – Вашу чёрную душу не скрыть за внешней красотой.

Учительница демонически захохотала.

– Какая же ты дура!

– В точку, – поддержал Никита, – у вас чёрная красота и чёрная душонка!

Историчка словно с цепи сорвалась и накинулась на Свету и Никиту. Она их лупила и бросала в них всё, что под руку попадалось, стараясь попасть и по голове, и по лицу.

– Не надо-о-о, – наигранно вытягивал гласные Никита. Его будто забавляло её поведение. – Пожалуйста, не бейте нас, – театрально защищал рукой он себя и девочку. – Вы столько раз нас били. Я прошу вас! Молю вас, пощадите!

Класс взорвался от смеха. Свете было в то же время и смешно, и больно. Это то самое странное чувство, когда тебя физически больно, но тебе дико смешно и почему-то даже приятно.

– Бесите меня! – от бессилия женщина затопала ногами и заревела. – Я здесь главная! Вон из моего класса!

– Всё, – серьёзным голосом отрезал Никита и потянул Свету к выходу.

– Идите! – кричала им вслед она. – Валите с моего класса! Вас выгонят со школы!!! Шмотки свои не забудьте!