Читать книгу Эй, там, на летающей соске! - Мария Романушко - Страница 6

* * *

В ту осень тебе было девять лет. Сейчас – тринадцать. Тогда ты ещё сам был ребёнком. Я наклонялась, чтобы поцеловать тебя в затылок. Ты обожал малышей, и все малыши нашего двора обожали тебя…

Сегодня ты – почти юноша. И мне уже приходится становиться на цыпочки, чтобы поцеловать тебя в щеку. На которой уже появляется первый пушок… У тебя появились приятели-ровесники, и ты потерял интерес к маленьким. Всё чаще теперь я слышу от тебя: «Малыши такие неприятные… Всё время пищат».

Как же тебе сказать? И как ты отнесёшься к этому – теперь?..

Но отмалчиваться дольше – невозможно. Твои взгляды всё удивлённее. «Мама, ты какая-то странная стала…» – Почему странная? – «Ты раньше такая худенькая была…» – Просто это у меня юбка такая, – говорю я как можно непринуждённее. – Такой фасон: цыганская юбка… – и смеюсь.

Веришь ты мне – или не веришь?

…И вот настаёт день, когда я, набравшись духу, говорю тебе:

– Я хочу тебе открыть один большой секрет.

– Секрет? – ты быстро взглядываешь на меня и… краснеешь. – А зачем? какой секрет? – говоришь ты, потупляясь в тарелку. (Разговор происходит за обедом. Я только что вернулась от врача, который мне сказал, что самый опасный срок миновал – и можно надеяться…)

– Секрет, о котором ты, по-моему, уже догадываешься… – говорю я, обмирая при каждом слове.

Ты опять быстро и смущённо взглядываешь на меня:

– Это… про «цыганскую юбку»?

– Про «цыганскую юбку».

Мы смотрим друг другу в глаза и – облегчённо смеёмся…

И вдруг – вновь потупившись в тарелку – вопрос. Вопрос, которого я никак не ожидала. Какой-угодно – только не этот.

– А… зачем ты это сделала?

И – взгляд в упор. Уже без смеха, уже без улыбки. Я на несколько мгновений (которые нам обоим кажутся бесконечными) лишаюсь дара речи.

Наконец, справившись с собой, я говорю:

– Чтобы выполнить обещание, данное тебе четыре года назад.

– Какое обещание? Я не помню, – говоришь ты изумлённо.

– Неужели не помнишь? Ну, той осенью… когда погибла наша девочка, твоя сестра… Помнишь, я пообещала тебе, что она вернётся?

– Не помню… – искренне говоришь ты. – Это так давно было.

– А я помню. Все эти годы помнила… Ты же знаешь: я всегда выполняю свои обещания.

– Это так… – говоришь ты. – А откуда ты знаешь, что это – она?

– Я не знаю. Может, он. Откровенно говоря, мне даже кажется, что на этот раз – он. Но разве это так уж важно?..

– Нет, конечно…

В комнате надолго воцаряется молчание. Я вижу, как тебе непросто. (А разве мне было просто, когда я узнала?) Молчание затягивается, и мне становится не по себе.

– Ты не рад? – робко спрашиваю я.

– Не знаю… – пожимаешь ты плечами. – Всё это как-то…

Ты ищешь подходящее слово – и не можешь его найти. А я вдруг понимаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь сказать: «Поздно». И ты действительно грустно произносишь:

– Я уже вырос. Такая огромная разница в возрасте. Что у нас может быть общего?

– Что общего?.. Жизнь. Наша жизнь.

И я начинаю горячо убеждать тебя, что тринадцать лет (точнее – четырнадцать, ведь к его приходу тебе уже будет четырнадцать) – это не такая уж большая разница. «Разве ты чувствуешь, что у нас с тобой разница двадцать пять лет? Разве эти двадцать пять лет мешают нам быть друзьями и жить общей жизнью?» – «Нет, конечно!»

…И вечером, перед сном, сидя рядом с тобой на диване, держа тебя за руку и глядя на огромную рыжую луну, висящую над самой лоджией (ты спишь на лоджии), я продолжаю убеждать тебя, что четырнадцать лет разницы – это не огорчение, а – благо. Я рассказываю тебе множество историй, когда брат и сестра были по-настоящему душевно и духовно близки именно благодаря большой разнице в возрасте.

– Представляешь, ты будешь для него (или для неё) проводником в этом мире! Самым главным авторитетом. Господи, да я всю жизнь мечтала иметь такого брата, как ты! Сильного, умного, ничего не боящегося. Только мне было не дано… Ты, миленький, даже не осознаешь ещё, какая замечательная роль тебе уготована!

И ещё долго говорили мы… А луна, как красный китайский фонарик, огибала нашу лоджию, нежно подсвечивая виноградные лозы, ползущие по перилам. Твоё, такое детское в темноте, лицо.

Ты уснул успокоенный и ободрённый… Сегодня ты уснул не просто моим единственным сыном, а – старшим братом. Старшим братом того, кого мы отныне ждём не втайне от тебя – а вместе с тобой.