Читать книгу Там где всегда ветер… Роман об отрочестве. Вторая редакция - Мария Романушко - Страница 60

Наша бабушка, потеряв в молодости своего любимого мужа Яшу, которого убил туберкулёз, вышла потом замуж за вдовца с маленьким ребёнком. Собственно, из жалости к маленькой Мусе бабушка и вышла замуж второй раз. И стала настоящей мамой для своей приёмной дочери. А Муся её буквально боготворила! Она, сколько я помню, называла её только «мамочкой»: «дорогая мамочка», «любимая мамочка», «родненькая мамочка». Она готова была носить мамочку на руках, так она её любила и обожала.

* * *

Когда я первый раз увидела мамину старшую сестру – Марию Андреевну Панченко, или, ласково, Мусю – это было на Философской улице, в моём раннем детстве. Муся была такая красивая… и вся в орденах и медалях…

Красавица Муся ушла на фронт восемнадцатилетней, отучившись один год в пединституте. Восемнадцать лет ей исполнилось 22 июня – в день начала войны. Немцы очень быстро подступали к Новомосковску, где тогда жили моя бабушка, дед Андрей и две их дочери. Эвакуироваться было невозможно – на станции не хватало составов. Люди набивались в поезда битком, поезда отъезжали от станции, через пять минут оказывались в чистом поле, на открытом месте – и немецкие бомбардировщики тут же, на глазах у оставшихся, их бомбили… Спастись из охваченных огнём составов было невозможно… Бабушка говорит, что это была не эвакуация, а самоубийство.

Все понимали, что в город скоро войдут немцы. И моя мудрая, мужественная бабушка сказала старшей дочери: «Муся, тебе нужно идти на фронт. Если ты останешься под немцами, – для тебя это будет гибель. Или с тобой сделают что-нибудь страшное, или тебя угонят в Германию, в рабство. Но если ты пойдёшь на фронт, – у тебя есть шанс вернуться живой. Здесь такого шанса у тебя нет». Таким образом, отправив дочь на фронт, бабушка спасла ей жизнь.

Муся была на фронте связисткой. Она прошла всю войну, побывав в самом пекле: Курская дуга, Сталинград, Белоруссия… Была несколько раз ранена и контужена, попала в окружение, заболела тифом, и её, в беспамятстве, умирающую, солдаты выносили из окружения… Но она не умерла!

На фронте Муся вступила в партию (тогда многие вступали в партию, когда рвались на передовую). И после войны она никогда не принадлежала себе: её вечно посылали из дыры – в дыру…

* * *

Интересный штрих Мусиной биографии: она тоже вышла замуж за вдовца с маленьким ребёнком и воспитывала Люсю, свою приёмную дочь – как родную, повторив бабушкин подвиг материнской любви.

А в начале пятидесятых Мусю и её мужа Сашу, тоже фронтовика, боевого лётчика, послали в Западную Украину на борьбу с бандеровскими бандами. Но борьба у них была совершенно мирная: Муся работала в школе, а дядя Саша – председателем колхоза. Их послали не воевать, а налаживать мирную, нормальную жизнь. В противовес тому хаосу и беспределу, который там в то время творился…

И когда они жили в Западной Украине, в апреле 1954 года, у них родилась дочка Таня. И бабушка взяла меня, и мы поехали с ней в Западную, в город Шумск, – помогать Мусе управляться с младенцем.

* * *

Мне ещё не было четырёх лет, но я на всю жизнь запомнила некоторые эпизоды из той поездки. Как мы ехали в набитом битком, старом, с дощатыми лавками поезде… Как сошли на каком-то пустом полустанке, и там стояла телега с лошадкой и мужиком, и как мы ехали на этой телеге по страшной распутице… Грязище была жуткая – апрель, а дорог – никаких, просто чёрное месиво… Мы ехали от станции к городу по просёлочной дороге, мимо дремучего леса, который шумел кронами на ветру, от этого стоял сильный шум… (Так вот почему город называется Шумском!)

Этот мужик, который нас вёз, то и дело оборачивался и очень странно, даже страшно смотрел на нас с бабушкой. Мне было не по себе от этого взгляда. Его смысл я разгадала, только когда уже была взрослой. А тогда мне было просто страшно. Я прижималась к бабушке, бабушка прижимала меня к себе. Мы ехали в гробовом молчании, за всю дорогу не было проронено ни слова. Теперь я понимаю, что бабушка всю дорогу молилась. Чтобы нам доехать до этого Шумска живыми…

Помню грязные, кривые улочки этого городка, похожего на деревню, серые щербатые заборы… Помню чёрную снаружи и чёрную внутри страшную избу, в которой жила красавица Муся со своей семьёй. Тёмный деревянный стол да русская печка, да железная кровать – вот и вся обстановка. Помню керосиновую лампу, блики света и теней, мечущиеся по стенам и потолку… Помню цинковое корыто с красной от марганцовки водой, в которой бабушка, Муся и её муж, дядя Саша, торжественно купают красненького младенца – Танюшку. И все такие радостные, счастливые… Прямо светятся! А мы с пятилетней Люсей смотрим на это священнодействие расширенными глазами…

* * *

Бабушка, вспоминая порой ту нашу поездку, ужасается:

«И как я тебя, малого ребёнка, потащила тогда в Западную?! Как мне такое в голову могло прийти? Ведь там стреляли из-за каждого угла! Каждую ночь кого-то убивали… Безумная была поездка».

Тем не менее, мы вернулись домой, на Философскую улицу, живы и невредимы. Значит, те пули – были не наши. Не по наши души. Значит, не время нам было умирать.

Ещё про Шумск и про Мусю

А где-то через полгода после нашего отъезда из Шумска, однажды ночью бандиты изрешетили пулями детскую Танюшкину кроватку… К счастью, именно в ту ночь Муся взяла дочку к себе, потому что малышка приболела. Это спасло Танюшке жизнь.

Но оставаться там Муся уже не могла. Она понимала, что их ждёт выговор по партийной линии и ещё разные санкции, но для неё в тот момент главное было спасти детей. И они схватили дочек и бежали из этого Шумска, не оглядываясь…

* * *

Дальше у Муси была трудная жизнь: за бегство из Западной Украины, их, двух фронтовиков, сослали в село Черниговку, где они жили в ужасных условиях, ничуть не лучше, чем в Шумске. Только что пули не свистели из-за каждого угла.

Мы с бабушкой ездили к ним и в Черниговку. Муся с семьёй ютилась в какой-то подсобке в школе. Здесь же, в школе, и работала – кажется, техничкой, а дядя Саша вроде бы завхозом. Имея строгий выговор по партийной линии, ни Муся, ни дядя Саша долго не могли устроиться на нормальную работу.

А потом Муся родила ещё одну девочку, Наташу, и теперь у них было три дочери. А дядя Саша, удручённый заточением в Черниговке и самой бесперспективной работой, постепенно пристрастился к бутылке. Так что Мусе приходилось не легко.

Но вот что удивительно: она никогда не жаловалась на свою судьбу. Обожала дочерей, умела прощать мужа, жалела его, много работала. Была счастлива, когда ей, наконец, позволили заниматься любимым делом – педагогикой. Наконец, разрешили перебраться в районный центр – в Новомосковск. Поднимала дошкольное образование, налаживала работу в детсадах.

Жили они бедно, и бабушка постоянно отвозила для Мусиных девочек, которые были младше нас с Маришкой, наши платья, из которых мы быстро вырастали…