Читать книгу Не хочу жениться! - Мария Сакрытина - Страница 4

Заблудиться Василиса не боялась: прямо посреди двора переливалась на солнце огромная иллюзорная карта академии с внушительной стрелкой «Вы здесь». Еще на карте имелась лестница «Муки ада» между зданиями «Твой кошмар тут» и «А зайчик твой здесь». Чуть в отдалении стоял особняк (или, лучше сказать, целый дворец), подписанный как «Сегодня оторвемся по полной!», а также пристройка с лаконичным названием «Борис».

Василиса внимательно изучила карту и попыталась вспомнить, что за зайчики могут ее ждать в академии. Никаких предположений не возникло. Зато прямо перед ней, спиной к карте, появился старичок в черной мантии, расшитой веселыми золотыми звездами. Оглянулся, посмотрел на надписи, поцокал языком:

– Что творят, что творят!.. Девушка, а вам кого?

– Мне «куда». – Василиса ткнула пальцем в «Твой кошмар тут». – И, кажется, сюда.

Старичок прищурился, и Василиса почувствовала себя странно: как будто у нее в голове кто-то щекочется.

– И то, что вам обещают там кошмар, вас совершенно не смущает? – полюбопытствовал старичок, пока Василиса отслеживала дорогу от «Вы здесь» до «Твой кошмар тут».

– Не-а, – задумчиво отозвалась Василиса. – А где у вас приемная комиссия?

– Ну тогда вам точно туда, – усмехнулся старичок, кивнув на «Кошмар». – Только она уже месяц как не работает…

Василиса пожала плечами и направилась к «Кошмару»: по лестнице «мук» к третьему зданию слева. Оно ничем примечательным не отличалось, разве что было ниже, чем остальные, почти не украшено и над входом имело надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Дальше наличествовала подпись: «Ваш ректор». И приписка: «Вы точно уверены, что вам сюда?»

Василиса хмыкнула и толкнула дверь.

Пола не оказалось. Вместо него зияла черная-пречерная пропасть, а на стене напротив было накорябано красным: «Ну я же предупреждал». И снова: «Ваш ректор».

Василиса подалась назад и аккуратно закрыла дверь. Осмотрелась… Когда вдруг слева от нее из маленькой дверцы в подвал вылетел юноша, весь объятый пламенем. Следом выскочила женщина, сильно напомнившая Василисе ее гувернантку. Ту, с которой не срослось.

– Чтоб я тебя больше не видела! – завизжала она фальцетом.

Юноша покатился по земле прямо к ногам Василисы, не переставая при этом жалобно стонать:

– Ну пожа-а-алуйста! Ну еще одну пересдачу! Я правда учил!

– Изыди! – рявкнула «гувернантка» и попыталась закрыть дверь. Однако Василиса успела схватиться за ручку и дернуть на себя. «Гувернантка» тоже подергала дверь, нахмурилась, смерила девушку брезгливым взглядом и выдохнула: – Ну а вам чего?

– Мне на факультет боевых магов.

Последовала пауза, прерываемая только жалобными стонами студента:

– Ну правда-а-а учи-и-и-ил!

– Еще одна, – вздохнула наконец «гувернантка», оглядывая Василису с ног до головы. – Господи, ну и вкусы у современной молодежи… Идем, провожу.

Студент тем временем потушил пламя и, дымясь, кинулся обратно.

– Ну Аристида Годдиевна, ну пожа-а-алуйста!

Василиса не могла не восхититься его упорством: даже ее женихи, напуганные князем, замком и слугами-зомби, после пламени виверн так не стремились вернуться к невесте.

«Гувернантка» же поскорее захлопнула дверь, в которую тут же поскреблись.

– Это же единственный мой «неуд», Аристида Годдиевна! А так я отличник! Вы не можете со мной так поступи-и-ить!

– Еще как могу, – откликнулась «гувернантка». – Девушка, ну чего же вы ждете? – бросила она замершей на первой ступеньке Василисе. – Идемте.

– Я для вас все! Ну все! – стонали за дверью. – Ну пожа-а-алуйста! Все сдела-а-аю, только дайте сда-а-ать!

– А вот это ты зря предложил, – пробормотала «гувернантка» и рявкнула: – Звезду с неба хочу! Полярную! Завтра же!

Василиса невежливо присвистнула.

За дверью задумчиво затихли. Потом осторожно предложили:

– А может, цветами и шоколадкой обойдемся?

– Да чтоб тебя сожрали на следующем же практикуме! – оскорбленно отозвалась «гувернантка» и, обойдя Василису, заторопилась наверх.

Внизу за дверью так и стонали: «Ну пожа-а-алуйста!» Однако все тише и тише… А винтовая лестница все кружила и кружила – Василиса успела выдохнуться и подумать, что вот ее-то и надо было назвать «Муками».

Потом «гувернантка» распахнула перед Василисой дверь в длинный коридор, битком набитый женщинами самых разных возрастов. И все они были, как говорится, в положении.

– Вставайте в очередь, – бросила «гувернантка» и попыталась уйти.

Василиса подалась назад и схватила ее за рукав.

– Это все на поступление?

– Какое поступление? Они на пенсию. – «Гувернантка» посмотрела на Василису как на дурочку.

– Уже? – удивилась Василиса. Самой старой из претенденток было лет сорок, не больше.

– Уже, – фыркнула «гувернантка». – Женихов ждут. С боевого факультета. Со стипендией. А ты что, не такая?

Василиса ничего не поняла, но покачала головой.

– Я учиться здесь хочу. А пенсию мне не надо. Если только стипендию.

«Гувернантка» снова смерила ее изумленным взглядом.

– Приемная комиссия уже месяц как не работает. Набор закончен, милочка. – И вздохнула: – Ну вот, зря только на эту верхотуру тащились…

Василиса вспомнила лестницу и подумала примерно то же.

– Ладно, провожу тебя к декану, раз уж пришли, – продолжала «гувернантка». И, строго глянув на Василису, предупредила: – У тебя еще пара секунд, чтобы передумать.

– Не дождетесь, – отозвалась Василиса.

«Гувернантка» пожала плечами и, втолкнув Василису в коридор, потащила ее к единственной двери в глубине. Девушки с животами пытались взять ее штурмом – или хотя бы вынести – и трясли при этом какими-то свитками. А еще кричали. Громко – так, что у Василисы уши заложило.

Но «гувернантка» всех переорала:

– А ну расступились, а то я за себя не отвечаю! – И загорелась. В прямом смысле. С ног до головы, как до этого студент. Даже привыкшей к отцовским экспериментам Василисе сделалось не по себе.

А вот девицам не сделалось.

– Вас тут не стояло!

– Очередь надо было занимать!

– Мы тут с ночи ждем!

– Куда без номерка?!

– Мне только спросить, – огрызнулась «гувернантка».

– Нам всем только спросить, – разноголосо ответили ей. – А ну, куда прешь!

Но «гувернантка» уже протолкалась к двери, дернула ручку и пихнула Василису через порог.

Дверь за ними с громким стуком захлопнулась, и наступила тишина – особенно звонкая после криков в коридоре.

– Я еще не звал, – прервал ее чей-то скучающий голос.

Василиса огляделась и поняла чей. В кабинете, большую часть которого занимали два письменных стола, а у стен притулились стеллажи, ломящиеся от свитков, ближе всех к двери стоял молодой человек лет тридцати. Стоял на коленях, приложившись ухом к животу тихонько всхлипывающей девицы в сарафанчике. Живот у девицы выдавался сильно – настолько, что неискушенная в процессе деторождения Василиса заподозрила проклятие.

Все это происходило у ближайшего к двери стола. Второй – у дальней стены – заняли толстячок в пижаме и женщина, одетая так элегантно, словно только что вернулась с приема у императора.

Они пили чай и, когда Василиса с «гувернанткой» вошли, дружно обернулись.

– Сказал же: в порядке очереди, – устало добавил мужчина на коленях. На вошедших он даже не посмотрел – в отличие от своих коллег у дальнего стола.

– Какой интересный случай болотного заклинания… – протянул толстячок в пижаме. – Милочка, сами зелье варили?

– Ага, – отозвалась Василиса.

– Я в восхищении, – улыбнулся толстячок, и женщина напротив него улыбнулась тоже, показав длинный тонкий язык. Раздвоенный. Змеиный.

– И все равно заходить нужно в порядке очереди, – повторил мужчина на коленях. И тут же, задрав голову, добавил: – Милочка, вы не можете плакать потише? Я ничего не слышу.

На его черной мантии слева от воротника было серебром вышито: «Кристофер фон Венге. Заместитель декана (факультет боевой магии)».

– А чего тут слышать! – еще громче зарыдала девушка с животом. – Вон он, уже толкается!

Василисе стало ее жаль: какое жуткое проклятие, еще и толкается!

– Угу, – отозвался мужчина. И, сноровисто запустив руку даме под юбку (юбка зашуршала, дама взвизгнула), извлек нечто, в чем Василиса даже не сразу признала всклокоченного, связанного по рукам и ногам домовика.

Живот девушки сразу уменьшился. Плакать она тоже перестала, зато завизжал домовик:

– Спасите!

Замдекана поднялся, сунул его девушке в руки и подтолкнул ее к двери.

– Свободна. Следующая!

– Кристоф, тебя одна здесь уже дожидается, – напомнил толстяк, посмотрев на Василису, которая провожала взглядом домовика у девушки на руках. Домовик ругался нехорошими словами и кричал, что «он на это не подписывался».

– А, точно, – отозвался Кристофер. И захлопнул дверь перед «следующей», а также ее товарками, пытающимися просочиться в щель между косяком и дверью. – Становитесь перед столом, руки по швам, задержите дыхание…

И, даже не глядя на Василису, снова опустился на колени и прислонился ухом к ее животу.

Василиса, изогнув бровь, ждала.

– Ну вы бы хоть притворились, – вздохнул наконец замдекана, вставая. – А то только время зря тратите. Сле… – Тут он впервые посмотрел на Василису и вместо окончания слова издал странный звук, похожий на «мяу». Потом перекрестился. – Боже мой, девушка, вы бы постеснялись! Кто же поверит, что на вас клюнул наш студент!

– Эти кобели клюют все, что движется, – подала голос «гувернантка». – Кристоф, она на поступление.

– Куда? Прием месяц как закончился, – отозвался замдекана. – А у чаровниц весь курс забит – на три года вперед даже с учетом списка ожидания. – Он поморщился. – И у путевых магов то же. И у целителей. Даже некромантов в этом году полный курс набрали. Извините, милочка, но ничем не могу помочь…

– А я на боевого мага хочу, – перебила Василиса. – К вам.

Кристофер замер с открытым ртом. Толстячок в пижаме поперхнулся чаем, а женщина напротив него снова улыбнулась.

– Неуш-ш-шели?..

– Да, – отозвалась Василиса. – У вас есть места, я проверяла.

– Ну, на боевиков у нас всегда недобор, – неуверенно протянул Кристофер. – Но вы же де-е-евушка…

– И что? – не поняла Василиса.

– А они боевые маги, – поднял брови Кристофер. – А вы де-е-евушка…

– А ты ш-што-то имеш-ш-шь против девуш-ш-шек – боевых-с-с-с магов? – прошипела женщина с раздвоенным языком.

Кристофер побледнел и с улыбкой обернулся.

– Что вы, госпожа Серпентина. Просто девушки и боевые маги… – он покосился на дверь. – Вон как они знакомятся.

– Я хочу быть магом, а не знакомиться! – вставила Василиса.

– А вот с этого все и начинается, – фыркнул замдекана. – С ролевых игр, знаете ли. «Научи меня, милый, с кинжалом обращаться». А потом живот! И никакой свадьбы! И – «Родная академия, раскошелься на пенсию»! А денег нет! И никогда не было! И уже точно не будет!

– Я тош-ш-ше законш-ш-шила этот с-с-с-факультет, – прошипела госпожа Серпентина. – И со мной проблем-с-с-с не было-с-с-с.

– Так это же вы, госпожа. – Бедняга Кристофер покраснел.

– И ш-ш-што?

– Ну вы… э-э-э… все-таки… э-э-э… нагина…

– И ш-ш-што?

Это «ш-ш-што» звучало так язвительно, что замдекана даже на мгновение замолчал. Потом горячо извинился.

– Хочу сдать экзамен! – встряла между тем Василиса.

– Впервые вижу, чтобы студент хотел сдать экзамен, – хмыкнул толстячок. Кивнул Кристоферу, тот вздохнул и принялся рыться в ящике своего стола. А толстячок добавил: – Ну, сдайте.

Замдекана вытащил из ящика стопку листков. Большую стопку – и всю ее протянул Василисе.

– Прошу. У вас полчаса. Решайте.

Василиса посмотрела на верхний лист и недоверчиво хмыкнула.

– А… без этого никак?

– Это стандартный тест на усвояемость школьных знаний, – начал замдекана. – Здесь учтены основы языка, счет, знания географии, истории, биологии…

– Кристоф, она же будущий боевой маг, – ухмыльнулся толстячок. – Зачем ей история с основами языка?

– Я бы попрош-ш-шила, – скривилась госпожа Серпентина. – Да будет вам извеш-ш-шно, коллега, ш-ш-што я пош-ш-шетный шлен академии лингвис-с-с-стов…

Толстячок захихикал еще в середине фразы.

– И как, долго они от вас убегали – остальные, хм, члены?

Госпожа Серпентина оскалилась, вмиг став похожей на змею куда больше, чем на человека.

– Х-х-хам!

Толстячок польщенно хихикнул и повернулся к замдекана:

– Кристоф, устрой нашей гостье нормальное испытание. А то что ты – тестики… Как будто она ребенок маленький.

Василиса, которая в жизни своей тесты не решала, а сведения о мире имела весьма сумбурные, усердно закивала.

– Но где я ей упыря сейчас достану?! – в сердцах воскликнул Кристофер. – У меня полный коридор потенциальных рожениц!

– Вот заодно от всех и избавишься.

– Но господин ректор! А что, если среди них найдется хотя бы одна настоящая?!

– Вчера не нашлась, а сегодня найдется? – хмыкнул толстячок. – К тому же тебе известно: нежить не нападает на беременных. Это аксиома.

Замдекана скривился с таким видом, словно хотел сказать всем присутствующим: «Да идите вы лесом, полем и ковыльной степью, только оставьте меня в покое!» Потом щелкнул пальцами, и из портала прямо на Василису прыгнул упырь.

Василиса, мягко говоря, ожидала чего-то… посерьезнее. Упыри играли с ней в салочки в детстве, пока мама с папой занимались экспериментами и разводили химер. Так что Василиса не испугалась, встала руки в боки и рявкнула: «Сидеть!»

Упырь бухнулся на пол и заскулил. Василиса посмотрела на замдекана.

– И что мне надо с ним делать?

– Вообще-то – отправить в портал, он в коридоре…

Дослушивать Василиса не стала – она распахнула дверь и приказала: «За мной!» Упырь, хрипя, послушался – и тащился за Василисой ровно два шага, пока одна из дам в очереди за пенсией не упала в обморок. Тогда упырь принюхался и завыл. Громко, заунывно, очень трогательно.

– Божечки, это вот это там делать надо? – зашептались дамы, когда вой стих. – Это вот так проверяют?

– Пошел к порталу! – приказала Василиса, которая никакой портал не видела и, конечно, не чувствовала. Ее амулет-череп почему-то молчал. – Быстро!

Упырь пошел – а дамы побежали. Их животы стремительно уменьшались (из-под юбок разные вещи падали), а несколько девиц на поверку даже оказались мужского пола – вот они-то как раз на портал и наткнулись. Случайно. Тот высосал у них всю магию иллюзии, снял личину и куда-то отправил – судя по крикам, в неприятное место. Слава богу, заклинание Васи не разрушилось – только амулет-череп нагрелся.

– Доставай их теперь, – вздохнул замдекана, появляясь в коридоре. – Душечка, мы здесь еще полчаса портал не откроем – иначе эфир схлопнется. Проще уборщиков вызвать. Прикончите его.

Василиса посмотрела на упыря. Тот оскалился.

– Жалко, – вздохнула девушка.

– Упыря? – изумился замдекана. За его спиной покатился со смеху толстячок, в то время как госпожа Серпентина чинно пила чай. – Дорогая моя, он уже лет десять как мертв. Подарите ему покой – и давайте с этим заканчивать!

Василиса вздохнула.

– Нет, ну я так не могу. Он же…

Замдекана снова щелкнул пальцами, и упырь, обезумев, бросился на девушку.

Дзынь! Фыр! Плюх!

Василиса отошла, стирая грязь со штанов, а останки упыря отлетели прямо под ноги появившемуся в дверях юноше – светленького, тоненького и такого миловидного, что на раз-два с девчонкой спутаешь. Что-то в нем было от одуванчика – наверное, пушистые густые волосы. Прямо как цветочек!

Он посмотрел на упыря, на Василису – особенно на ее сковородку. И выдал:

– Э-э-э…

– О, замечательно! – заявил толстячок, появляясь в дверях кабинета. – Эрик, ты удивительно вовремя. Вот, принимаем новую студентку на твой курс. Как думаешь, сдала она вступительный экзамен?

– Э-э-э? – беспомощно протянул бедный Одуванчик.

Василиса свирепо уставилась на него, раскручивая сковородку. Глаза Одуванчика неотступно следили за ней.

– Ну что ты, Эрик? Будешь учить нашу прекрасную даму?

– Ай! – сглотнул Одуванчик. И выдохнул: – А без этого никак?

– Мой-с-с-с дорогой, – прошипела госпожа Серпентина, появляясь в коридоре и отодвигая обоих мужчин – замдекана с ректором – к стене. – Ты напиш-ш-шал программу курс-с-са?

– Э-э-э?! – снова завелся Одуванчик.

Василисе даже сквозь презрение стало его жалко. Чего «э-э-э»-то?

– Вот, дорогая, познакомьтесь, – улыбнулся ректор, обращаясь к Василисе. – Это ваш будущий куратор. Он будет вести у вас практикумы.

– И теорию неш-ш-шити, – вставила госпожа Серпентина, и Василиса уставилась на ее ноги. Точнее, на их отсутствие – вместо ног у госпожи был змеиный хвост. И начинался он еще в кабинете.

– Но я уже веду теорию нежити у некромантов! – выпалил Одуванчик. – И у целителей! И даже у чаровниц!

– Ты ш-ш-то-што имеешь против-с-с-с? – просвистела госпожа Серпентина.

Одуванчик как-то сразу сник. И пролепетал:

– Мне бы в субботу днем отгул взять…

– Заш-ш-шем?

– Матушка попросила…

«Какой слизняк», – подумала Василиса и отвернулась. Слабых мужчин она презирала – а этот был еще и жалким.

– Тогда иди-с-с-с, – разрешила госпожа Серпентина. – Я с-с-сделаю тебе с-с-сзамену… Пос-с-смотрим-с-с-с.

– Спасибо, – вздохнул Одуванчик и, тоскливо глянув на Василису, поскорее исчез из коридора.

– Его матушка уже третью жалобу императору подала, – словно между прочим сказал замдекана, когда дверь за Одуванчиком закрылась. – И тот обещал разобраться.

Толстячок ректор хмыкнул.

– Господа, давайте вернемся в кабинет? Там чай остывает…

Все последовали его примеру, а замдекана продолжал говорить, обращаясь к нагине:

– Госпожа Серпентина, может… Что, у нас других специалистов нет?

– Не мош-ш-шет, – прошипела госпожа. – Нет-с-с-с.

– Но император, госпожа Серпентина…

Нагина резко обернулась и рявкнула в лицо замдекана:

– Это – моя вотш-ш-шина! Мое! С-с-с! И никакой-с-с-с император-с-с-с мне не укас-с-с!

– Но…

– Примерно то же ответит его величество мадам фон Цветкофф, – вставил ректор, снова устраиваясь в кресле и подливая себе и нагине еще чаю. – Точнее, конечно, его секретарь. Успокойся, Кристоф, и запомни: не стоит без нужды злить женщину. – И подмигнул Василисе.

Та, помахивая грязной сковородой, нахмурилась.

– Что ж, дорогуша, вы приняты, – продолжал ректор. – Между прочим, отец не будет вас искать? – И посмотрел на Василису так внимательно, что той стало не по себе.

– Будет.

Замдекана, севший за стол и зарывшийся в бумаги, страдальчески поморщился, словно у него прямо сейчас вдруг заныл зуб.

– И? – поднял брови ректор.

Василиса посмотрела на него в упор.

– Не найдет.

Ректор хмыкнул и протянул:

– Ну, тогда конечно… Кристоф, что ты там копаешься? Заводи дело на нашу беглянку, и давайте уже отпустим девочку обживаться. Дорога дальняя была, лягушкой от Корчаковских болот прыгать долго, да?

Василиса промолчала. А спустя пару минут замдекана нашел нужную папку, вытащил чистый свиток и глянул на Василису.

– Имя?

– Вася.

– Вася? – поднял брови замдекана.

– Вася.

Замдекана кое-как сдержал улыбку и сделал пометку в свитке.

– Чудесно. Род?

– Женский.

За вторым столом хихикнул ректор, и даже нагина сдержанно улыбнулась.

Замдекана снова отвлекся от свитка и поднял взгляд на Василису.

– Да, это мы как-то уже поняли. К какому роду вы принадлежите, моя дорогая? «Фон», «де», «ви»…

Василиса дернула губой.

– Безродная я.

Ректор снова поперхнулся чаем и выдавил:

– Да уж, безродная… Всем бы такими безродными быть…

Но Василиса бросила на него не менее внимательный взгляд, и ректор, отмахнувшись, вернулся к чаю.

– Ладно. Напишем тогда «фон Безроднофф», – пробормотал замдекана.

– А пош-ш-шему тогда «фон»-с-с-с? Выс-с-сший род-с-с-с? – прошипела нагина. Улыбалась она весьма зловеще.

– Потому что мы что-то подозреваем, – замдекана кинул взгляд на ректора. – Но не говорим что.

– А может, тогда «фон Анонимус»? – предложил тот.

– Я уже записал, – отрезал Кристофер. – Так… Возраст?

– Шестнадцать, – отозвалась Василиса.

– Предыдущее место жительства?

– Болото.

– Какое?

– Корчаковское.

Замдекана снова поднял на нее вопросительный взгляд.

– Милочка, придумайте что-нибудь другое. На Корчаковских болотах ничего, кроме пиявок, жаб и одной чокнутой ведьмы, нет…

– А вот не надо так про мою маму! – перебила Василиса, раскручивая сковородку.

Замдекана подавился словами и быстро что-то записал в свитке.

– Заявление на стипендию писать будете?

– А то!

И так Василиса подписала еще три свитка – заявление на стипендию, согласие на распределение после учебы и заявление на заселение в общежитие. Потом Кристофер выдал ей маленькую тонкую книжечку, с обложки которой на девушку уставился ее собственный портрет. Жуткий, уродливый, черный… В общем, он Василисе понравился куда больше предыдущего, на объявлении.

– Завтра первый учебный день, так что вы очень вовремя. Сейчас отправляйтесь в общежитие, по карте найдете…

– Это где «Кошмар»? – уточнила Василиса, вспомнив иллюзию во дворе.

Замдекана тяжело вздохнул, поднял взгляд к потолку и ответил:

– Нет, где «Зайчик». Отдадите это завхозу, дальше он вам все объяснит.

Инструкция Василису не устроила.

– У меня будет своя комната?

Замдекана снова тяжело вздохнул.

– Поскольку вы одна девушка на курсе – да, своя. А вот с соседями наверняка не повезет… Увидите. Давайте, Вася, у нас у всех еще дела.

Василиса снова посмотрела на книжицу и пообещала:

– Если что, я еще вернусь.

– Не сомневаюсь, – отозвался замдекана, подталкивая ее к двери.

Но тут дверь распахнулась у девушки перед носом, и в кабинет ввалился тролль-привратник. Посмотрел на Василису, потом на ректора и взвыл:

– Это она меня обидела!

Толстячок ректор подскочил, чуть не пролив на себя чай.

– Кто тебя обидел, Рут? Кто посмел тронуть мою крохотулечку?!

– Она! – рявкнул тролль, насупившись.

– Лучше идите отсюда поскорее, – шепнул Василисе на ухо Кристофер. – Давайте, давайте!

Василиса послушалась, но даже на лестнице еще услышала громкое:

– Папа-а-а-а! Она убега-а-а-ает!

И тоненькое, но звонкое – ректора:

– Иди сюда, маленький мой. Где тебя ударили? Сейчас я подую, и все пройдет…

«Какие-то они тут чокнутые», – подумала Василиса. Потом сверилась с картой во дворе и отправилась покорять общежитие. Себя она, конечно, считала нормальной, но если «чокнутость» других не мешает ей жить – пусть чудят сколько угодно.

А пока Василису все устраивало.

* * *

Эрик проснулся как обычно – за пять минут до будильника. И первым, что увидел, был громадный гобелен, который Ипполит вчера, сияя, как солнышко, притащил в спальню и торжественно повесил над кроватью Эрика.

– Это что? – поинтересовался тогда Эрик, разглядывая гобелен. На нем в подробностях были изображены человеческие внутренности: сердце, почки, желудок…

– Видал, какая прелесть? – повернулся к нему Ипполит. – Еле урвал на распродаже! Я подумал: самое оно будет к нашим… э-э-э… занавескам.

Эрик покосился на занавески. Они были черными и совсем не сочетались с новым гобеленом.

– Но почему именно над моей кроватью? Тебе это нравится – в своем углу и вешай!

Иполлит со вздохом посмотрел на «свой угол». Он был весь заставлен стеллажами, завален книгами, свитками, шкатулками и склянками.

– Мне некуда…

Эрик собрался было возразить: ему было что сказать по поводу «мне некуда», но Ипполит, точно фокусник, извлек из-под плаща перевязанную синей лентой коробку.

– Тортик?

А Эрик был заядлым сладкоежкой и никогда не мог устоять перед тортиком… О чем теперь сильно жалел, потому что жуткий гобелен имел еще одну особенность, о которой Ипполит или не знал, или умолчал: в темноте он светился. Разноцветно. И сейчас, лежа на кровати, Эрик имел удовольствие оценить все особенности человеческой кровеносной системы. И пищеварительной. И выделительной…

А когда Эрик насладился видом человеческого организма и уже готовился к тому, что неизбежно придется вставать, раздался звонок будильника. И в унисон ему дикий визг.

Щит Эрик поставил мгновенно – он замерцал синим над кроватями, заглушил будильник, но с визгом ничего сделать не смог. Если только еще больше не усилил.

На своей кровати подскочил Ипполит.

– Холодильник! – заорал он едва ли не громче визга и, как был – в майке и трусах, бросился в соседнюю комнату. Эрик еле щит успел убрать.

Визг стих отнюдь не сразу – Эрик как раз успел, зевая, пройти в купальную, чертыхнуться на тазик с кровью, подписанный: «Вампирья! Ценно! Не трогать!» – и кое-как привести себя в порядок.

Потом из кухни раздалось:

– Эри-и-ик! У нас еще то-о-ортик оста-а-ался?

– Чуть-чуть, – отозвался Эрик, появляясь на пороге. И замер.

У закрытого холодильника лежал слуга – мальчишка лет четырнадцати. Рядом с ним дергалась отрубленная паучья лапа с руку длиной. Над всем этим склонялся Ипполит – то поглаживая лапу, то хлопая мальчишку по щеке. Ни мальчик, ни лапа не обращали на него никакого внимания.

– Дай, а? – увидев Эрика, попросил он.

– Зачем?

– Не хочу эликсир тратить. – Ипполит схватил блюдо с тортиком, открыл мальчишке рот и принялся запихивать в него марципановую розочку.

– Ты что делаешь?! – изумился Эрик. – Он же задохнется!

– Да не… Только в себя придет… Ты удивишься, как часто это работает…

Мальчишка действительно «пришел»: открыл глаза, дернулся, закашлялся. Непонимающе уставился на торт – и Ипполит отодвинул его, а Эрик поскорее убрал на стол и принялся кипятить воду.

– А… – Мальчик озирался. Ипполит загораживал от него лапу и заодно холодильник. – Я… М-м-м?

– Все нормально, хороший мой, не беспокойся! – фирменным голосом целителя объявил Ипполит. – Обмороки в твоем возрасте – это абсолютно нормально…

– Но… я видел… Тут демон был!

– И галлюцинации – тоже! – Ипполит потянул мальчика вверх, помогая встать. А заодно задвигая ногой паучью лапу под стол.

– Галлю… Что? Так мне… привиделось? – удивленно бормотал мальчик.

– Ну да. Спим мы себе, а тут ты визжишь. Ты в следующий раз потише белочек лови, ага? Или паучков, да? – Ипполит порол чепуху, но с такой уверенной улыбкой, что мальчишка ему только кивал.

– Простите…

– Если еще где демона увидишь, обращайся. У меня для этого хорошие зелья есть!

– Фиг я вам свой тортик снова отдам, – встрял Эрик.

– Хоро-о-ошие зелья, – повторил Ипполит и, выпихнув мальчишку за порог, закрыл дверь. – Фу-у-ух…

– Поля, – наливая себе чай, позвал Эрик. – У нас в холодильнике лежит арахнид?

Ипполит вздрогнул и, обернувшись, жалко улыбнулся.

– Ну…

– Ты помнишь, что хранение арахнидов приравнивается императором чуть ли не к измене?

– Ну…

– Он хоть мертвый?

– Да! – тут же истово закивал Ипполит. – Совсем мертвый! Вообще! Абсолютно!

Эрик покосился на скребущую пол паучью лапу, вздохнул и, отодвинув от холодильника недовольно вякнувшего Ипполита, открыл дверцу.

Совсем вообще и абсолютно живой паук в метр ростом пошевелил в ответ жвалами.

Эрик закрыл дверцу. Обернулся.

– Чтоб к обеду этого здесь не было.

– Но…

– И в комнате тоже. Вообще нигде в общежитии и окрестностях. Ясно?

– Но!..

– Или я сам на тебя донесу.

– Ты не такой, Эрик! – патетично воскликнул Ипполит. – Ты же не предашь своего лучшего друга!

– Рискнешь это проверить?

Поля сник и целое утро с Эриком не разговаривал – тому как раз нужно было закончить программу по первокурсникам. Позже, уже в десять утра, когда звонко зазвонил колокол академии, Ипполит удивленно спросил, стоя у двери с сумкой через плечо:

– А ты что, на собрание перваков не идешь?

Эрик как раз перепроверял программу и в ответ только покачал головой.

– А как же твое кураторство?

– Боевики, – отозвался Эрик, не оборачиваясь. – Первые две пары прогуляют, как пить дать.

– Но первокурсники же! Должны гореть энтузиазмом и жаждой учебы!..

Эрик громко хмыкнул и даже отвечать не стал. Ипполит пожал плечами и ушел, не дожидаясь соседа. А Эрик в тишине и покое дописал программу, сделал планы лекций – пока за окном раздавался громкий и преувеличенно радостный голос ректора, а из холодильника – странный стук. И позже, как раз перед первой лекцией, сходил проверить расписание.

Перед ним толпились студенты – в основном первокурсники, – глазели и громко обсуждали. А еще за ночь расписание чудесным образом изменилось. Сильно.

– Теория практической магии в лесном корпусе?! – возмутился кто-то. – Да вашу ж мать!

«Практикум по нежити на заброшенном кладбище? – прочитал Эрик нужную ему колонку. И в унисон подумал: – Да вашу ж мать!»

– Сколько мы туда пилить будем?!

«Где я вам там нежить найду?!»

– Это же у черта на рогах!

«Вот именно!»

Но практикум стоял в расписании, и подписала его своей нежной ручкой госпожа Серпентина, а Эрику очень, очень не хотелось вызывать ее недовольство. Так что пришлось, сломя голову и захватив с десяток лопат, нестись на третье городское кладбище, которое находилось если не у черта на рогах, то уж точно пониже его хвоста.

– О, снова ты! Сегодня без живности? – хмыкнул возница омнибуса, приветствуя Эрика. Мимо в салон тек поток студентов, и он все не кончался. Эрик даже пожалел, что везет сейчас лишь лопаты, а не упыря. Впрочем, студентов Магической академии упырь вряд ли бы впечатлил. Они бы чертыхнулись, лишь когда Эрик предложил бы назвать его вид, возраст и степень опасности. И то не факт.

Когда поток кончился и Эрик попытался втиснуться в омнибус, выяснилось, что места дорогому преподавателю любимые студенты не оставили.

– Садись рядом, – любезно предложил возница, подвигаясь на козлах. – Прокачу с ветерком!

Так и получилось, что на первый в этом учебном году практикум Эрик прибыл весь в мыле, грязи и с больными ушами (кажется, продуло). Зато с лопатами и вовремя.

Самое обидное: он подозревал, что на первый практикум – как и на собрание первокурсников – боевики просто не явятся. Они же всегда спят до обеда – профессиональная привычка, ее будущие студенты еще в детстве нарабатывают. До обеда спишь, потом весь день и ночь воюешь.

Поэтому Эрик тащил чертовы лопаты к сторожке гробовщика и костерил секретаршу в деканате, на чьей совести было сегодняшнее расписание. А он бы мог провести это время с пользой! Например, на лекции у чаровниц…

А вместо этого бредет по кладбищу. И ведь не явятся студенты, как пить дать не явятся!

Да, Эрик был молодым преподавателем, но преподавал все-таки не первый год, и какой-никакой опыт у него был.

Однако насчет боевиков сейчас Эрик ошибся.

Они пришли.

* * *

Комната Василисе сразу понравилась: темная, пыльная, маленькая – ну прямо как папин фамильный склеп, где он обожал работать. Жаль только, мебели в ней не оказалось вовсе.

– Поищу что-нибудь для тебя, – буркнул завхоз и больше не появлялся.

Василиса полюбовалась на вид из окна – сквозь грязное стекло мало что можно было рассмотреть, но Василису поселили аж на седьмом этаже, так что по идее перед ней лежала сейчас вся столица. Ну, почти – но ее южный «отросток» уж точно. Василиса изучила очертания крыш, силуэт сада где-то далеко внизу, дорогу, проезжающие по ней экипажи…

Потом взялась распаковывать вещи.

Василиса была запасливым человеком – это тоже считалось семейной чертой: ее папа с мамой тащили в свое логово (одна – на болото, другой – в склеп) все магическое, что плохо лежит. Так что мебель Василиса привезла с собой. Уменьшила и привезла. Делов-то – когда у тебя мощный ведьмовской амулет и книга заклинаний!

Вся мебель в комнату не влезла, и Василиса оставила только сундук с одеждой и «по мелочи»: письменный стол, на который уложила «ведьмину кухню», а в укромном закутке пристроила гроб.

Спала она всегда в гробу. Ну а где еще может спать любимая дочка двух некромантов? Князь фон Бесмертнофф вообще был уверен, что гроб – это нормальная часть интерьера. А что заезжие претенденты на Василисины руку и сердце немножко пугаются – так кто их, нынешних принцев, поймет? Гроб – это и удобно, и практично, и места много не занимает. У Василисы он был обит розовым бархатом и имел втягивающуюся в крышку мягкую игрушку – медведя-зомби. Василиса без него еще ни одной ночи не засыпала – и не собиралась ничего менять.

Завхоз, прежде чем уйти, выдал Василисе талоны в столовую – но есть хотелось куда меньше, чем спать (ну да, с Корчаковских болот до столицы дорога дальняя, а комаров на ней много). Василиса только по привычке сняла с цепочки череп и поставила его бдеть перед гробом, а сама забралась внутрь и тут же заснула мертвым сном.

Что там говорил замдекана про соседей, она не поняла и быстро выбросила из головы. А завхоз еще предупреждал, что «если спать не дадут – стучи в стену громче, вдруг поможет». Василисе спалось хорошо. Даже замечательно, пока – уже далеко за полночь – дверь в ее комнату не вынесли три «шкафа», один поперек другого шире.

«Шкафы» разговаривали – в основном они кричали про «ну здравствуй, соседушка!», «давай знакомиться!» и «выпей с нами!». Василиса спросонья плохо их поняла. Ей прямо в лицо светил волшебный огонек – ярко настолько, что глаза резало.

А вот «шкафы», когда огляделись, замолчали мгновенно. В пустой комнате из гроба в ответ на их призыв познакомиться восстала встрепанная девица весьма уродливой наружности. И, щурясь, хрипло поинтересовалась:

– Че?

«Шкафы» в ответ дружно подались назад. Особенно когда в воздух поднялся сияющий зелеными глазницами череп и полетел прямо в руки девице. Та зевнула.

– Вы мои женихи?

– Э… – оторопели парни. Еще до прихода в комнату они бы дружно ответили «да» и предложили приятно провести время все вчетвером. Но уродина в гробу отбила эту охоту намертво.

Василиса наконец привыкла к свету, опустила руку и снова зевнула.

– Нет? А кто тогда?

– Твои сокурсники, – выдавил наконец один – тот, что застрял сейчас в проходе. Очень уж дверной проем был узким, а плечи у парня – широкими.

– Ясно, – Василиса по привычке попыталась пригладить волосы. Они в итоге встали дыбом. – А зачем пришли?

– Знакомиться…

Василиса присмотрелась: у каждого «шкафа» в руке имелось по бутылке. Что там, Вася не знала, но надеялась, что не паленый самогон – зомби делали такой для папиной спиртовки. Не то чтобы Василиса любила выпить, но, чтобы начать отпугивать женихов уже за обеденным столом, самогон обычно годился.

– Так чего стоите на пороге? Проходите.

«Шкафы» изумленно посмотрели на Василису – а та вылезла из гроба и уставилась в ответ на них.

– Ничего, что я в пижаме?

«Шкафы» заверили, что «ничего, просто отлично». А потом аккуратненько вернулись в комнату: Вася как раз начала вытаскивать из сундука «по мелочи»: курочку копченую, яички вареные, кролика жареного…

В общем, знакомство состоялось.

Первого «шкафа» звали Илюшенька. Именно с уменьшительно-ласкательным суффиксом. Илюшенька был еще безродней Василисы – из крестьян откуда-то из южных лесов. Колдовать он умел не ахти как, зато все рвался показать сокурснице, как он может разделать упыря голыми руками. Василиса верила на слово.

Второй «шкаф» был Алешей. Алеша, как Колобок из детской сказки, сбежал и от папы-священника, и от мамы-монашки, а потом в шутку поинтересовался у Васи, не она ли та лиса. Вася уверяла, что она разве что заяц. Но к истории Алеши прониклась: сама от отца что есть мочи удирала, только лягушачьи лапы сверкали. Правда, какова была причина побега Алеши, она так и не поняла – парень только бросил туманное: «Ох уж эти святоши!..» Еще, по его словам, он неплохо колдовал. Ему Василиса тоже поверила на слово – особенно когда он определил магический уровень ее амулета и поинтересовался, где Вася раздобыла такую редкость.

«Шкаф» номер три представился Мишей. Медведя он и впрямь напоминал весьма, тоже был из крестьян, но с севера, а еще молчун и не дурак выпить. Впрочем, последним отличались все трое, так что, когда через час они дружно улеглись под стол, непьющая Вася только укрыла их ковриком для ног (правильно, чтобы не мерзли) и забралась обратно в гроб.

Когда она вылезала поутру – под звук колокола – «шкафов» уже не было, а на столе с «кухней» поубавилось «желтого корня», известного лекарства от похмелья. И появилась записка: «Я верну. Алеша».

Дверь уже стояла на месте и казалась подозрительно новой.

– Первый день! – гремел колокол. – Первый учебный день!

Что брать с собой для первого дня учебы, Василиса не знала. Когда ее учил папа, она брала дохлую кошку – ее требовалось оживить. Когда пришла очередь гувернантки, Василиса брала набор гвоздей, стакан воды и огниво. Это был стандартный набор, а так имелись, конечно, вариации. Например, дохлая мышь.

Ничего из этого с собой у Васи не было. Так что, кое-как приведя себя в порядок, Василиса ничего и не взяла – только убедилась, что выглядит еще ужасней, чем вчера. Ну и прекрасно: отец наверняка уже добрался до столицы…

Как проходят занятия и как до них добраться, Василиса не имела ни малейшего понятия. Поэтому она решила выйти из общежития и спросить первого встречного, если таковой окажется на пути.

Оказались. Встречных было много – студенты бродили по двору в хаотичном порядке. Разбившись на группы и парочки, что-то они обсуждали и очень напомнили Василисе отцовских зомби-слуг, когда они раз в месяц отправляются на обновление сохраняющих плоть заклинаний. Во всяком случае, студенты тоже были бледные, взбудораженные и все вместе издавали невразумительный гул.

Василиса замерла на крыльце общежития, не зная, что делать дальше…

И тут во дворе появились ее сокурсники-«шкафы». Одногруппнице они очень обрадовались и сразу поспешили к ней, раздвигая своими широкими плечами поток студентов, точно корабль – волны.

– Васенька! – заголосил Илюшенька. – Нашлась!

– Мы уже час тебя ищем, – добавил Алеша, а Миша просто кивнул. Он вообще был немногословный.

– Зачем? – Василиса сковороду с собой не взяла, а, наверное, зря. Когда тебя уже час упорно ищут три богатыря… Есть повод задуматься.

– Мы тут кой с кем пообщались, – ответил Алеша, когда все трое подошли к Василисе, и девушка впервые оценила, насколько они с ней в разных… весовых категориях. Вблизи богатыри напоминали три горы, а разговаривая с ними, Василисе приходилось задирать голову. – И поняли, что необходимо…

– Мы будем тебя защищать! – пафосно объявил Илюшенька и улыбнулся еще шире.

Миша поддакнул.

– Спасибо, конечно, – нахмурилась Василиса. – Но я сама себя защищу…

– Да нет, ты не поняла! – это был Алеша. – Оглянись: вон сколько вокруг добрых молодцев!

Василиса огляделась. Если бы три горы не заслоняли ей обзор…

– Где?

– Да вон! – Алеша подвинулся.

За ним действительно стояла группа «молодцев», и, присмотревшись, Василиса нашла, что что-то в них действительно есть. Высокие, поджарые, с мужественностью во взгляде. У одного даже кудри пшеничные вились… А остальные трое вообще были лысыми.

– Эти? – на всякий случай уточнила Василиса.

«Молодцы», заметив, что на них смотрят, оглянулись. Увидели Василису – и дружно подались назад, подальше от нее. Один даже прошептал:

– Чудовище!

Василиса польщенно улыбнулась.

– Во-о-от, – тоже улыбнулся Алеша. – Вдруг они к тебе приставать начнут? Вот тогда-то мы их того!

– Тогда я их и сама того, – начала было Василиса, но молчавший до этого Миша перебил:

– Вася, не спорь. Ты у нас в группе единственная девочка. И мы просто обязаны тебя защищать. Мы же мужчины.

Василиса ничего не поняла, но подумала, что эта «чокнутость» ей тоже жить не мешает. И, чтобы сменить тему, поинтересовалась:

– А вы знаете, где у нас занятия?

Богатыри не знали, но узнать труда не составило: Илюшенька просто схватил первого же пробегающего мимо парнишку, поднял за ворот мантии и задал тот же вопрос.

Вскоре вся группа будущих боевых магов шагала к расписанию: Василиса в центре, богатыри по бокам. «Как за каменной стеной будешь», – говорил как-то князь, и Василиса с усмешкой подумала: «Не обязательно для этого замуж выходить, папенька».

У расписания толпились студенты, но богатыри быстро их разогнали, а потом тем же макаром (у пробегающих мимо) узнали, как добраться до кладбища.

В омнибус они не влезли.

– Прогуляемся? – предложила Василиса, когда Илюшенька попытался голыми руками расправиться с возницей («Мерзавец! Посмел брать плату как за двоих!»).

Солнце светило радостное, ветер дул теплый, так что почему бы не прогуляться? Богатыри согласились.

– А у нас в академии какая-то форма есть? – выспрашивала по пути Вася, прерывая очень уж мужские шутки попутчиков. Ребята уже по третьему кругу рассказывали, как они недавно в трактире всех девиц… того. И ни одна не отказалась! Причем Вася все равно не понимала, о чем они, что было вдвойне обидно.

– Да вроде есть… – задумался Илюшенька.

– Мантии, для первокурсников темно-зеленые, – отозвался Алеша. – Их слуги должны были утром принести.

– Мне не принесли, – удивилась Василиса.

– Ну так… мы того, дверь тебе новую утром ставили, – пробормотал Илюшенька. – Слуга пробегал, да… Но мантия нам не понравилась, и мы… того…

– Чего?

– Отправили твою перешивать, – ухмыльнулся Алеша. – простая она больно. Для тебя, Вася, не годится. А наши нам не подошли. Так что завтра принесут. И вообще, не все ли равно, какая у нас форма?

– Нарушение правил скажется на оценках, – заметил вдруг молчун Миша.

Тут даже Василиса фыркнула. Оценки ее волновали меньше всего.

На кладбище было тихо, спокойно и просто неприлично солнечно. А еще пусто: преподаватель безнадежно опаздывал. Будущие боевики устроились на скамеечках у сторожки гробовщика, и Илюшенька завел длинный монолог о том, как он однажды встретил упыря. Все сводилось к тому, что упырь от Илюшеньки убежать не успел… Василиса его пожалела, а вот все остальные смеялись и давали советы, что Илюшеньке делать, если он наткнется на упыря снова, – когда очередной взрыв смеха прервал запыхавшийся голос:

– Неужели пришли?! – причем таким тоном, что звучало оно как: «Че приперлись?»

Студенты оглянулись, и в спешащем к сторожке взмыленном юноше Василиса узнала вчерашнего Одуванчика. За ночь он как будто еще сильнее похудел, а его пальто из бежевого давно превратилось в серое, зато волосы золотились на солнце просто неприлично ярко для преподавателя по нежити (разве им не положено всем быть как… как Василисин папа?). И весь вид у преподавателя был очень… жалкий. Особенно то, как Одуванчик, отдуваясь и спотыкаясь, тащил с десяток лопат.

– Девочка, вы кладбищем ошиблись, – прокомментировал появление преподавателя Алеша.

– Глаза разуй, жертва сельской селекции, – тут же отозвался Одуванчик, останавливаясь перед студентами и бросая лопаты им под ноги. – Что, вы ли группа боевых магов с первого курса, можно не уточнять? – Он задрал голову, выслушал мертвое молчание и продолжил: – А я ваш куратор, Эрик фон Цветкофф.

– Цветкофф?! – тут же заржал Илюшенька.

– Это все, что тебя интересует?! – рявкнул Эрик – довольно громко для своей субтильной комплекции.

Мертвая тишина наступила снова.

– Еще какие-нибудь комментарии по поводу моей внешности, фамилии или рода деятельности будут? – Под взглядом преподавателя даже богатыри как будто уменьшились, а Василиса поняла, что ни черта не разбирается в людях. Это правда он вчера про маменьку говорил? – Замечательно. Тогда пройдемся по списку. Так… Алеша, Вася, Илюшенька и Миша. И да, у меня тоже есть что сказать о ваших именах, но я вежливый и промолчу. А теперь давайте я угадаю, кто есть кто… – Не глядя, он указал на Василису: – Илюшенька – это, полагаю, вы?

– Я это, – недовольно пробасил Илюшенька.

Эрик изогнул брови и снова ткнул в Василису пером.

– Что ж… А вы?..

– Вася.

Одуванчик издал такой звук, словно с огромным трудом сдерживал смех.

– Ясно… Значит, Вася… – Он покосился на девушку, поймал ее взгляд и почему-то смутился. – Прошу прощения, но как я мог предположить?.. Ладно, продолжаем. Алеша?

– Я, – отозвался тот.

Мишу Одуванчик угадал самостоятельно.

– Что ж, поздравляю вас с вашим первым учебным днем, – тоном весьма далеким от поздравления продолжил Эрик. – Как я уже сказал, я ваш куратор, и если у вас появятся вопросы или проблемы, за разъяснениями и помощью обращайтесь ко мне. Если же у кого-то из-за вас появятся проблемы… Но очень надеюсь, что не появятся…

– А что вы тогда сделаете? – перебил Алеша.

Одуванчик вздохнул.

– В академии имеется целая система дисциплинарных наказаний, предлагаю ознакомиться с ней самостоятельно…

– Нет, а что вы сделаете, если я, например, назову вас снова Цве… – Алеша неожиданно замолчал и вытаращил глаза. Так смешно, что Василиса, не удержавшись, прыснула от смеха.

– Итак, сегодня у нас сдвоенный практикум, – словно ни в чем не бывало продолжал Эрик. – Выбирайте лопаты и следуйте за мной. – Он подождал, пока студенты будут готовы, и, нахмурившись, по-прежнему не глядя на Васю, попросил: – Возьмите другую лопату. Та, что у вас, сломана. Между прочим, – он повысил голос, – поэтому здесь лопат в два раза больше, чем вас. Плюс еще две запасных.

– Для упыря, если мы его найдем? – просиял Илюшенька.

– Не найдете, – отрезал Одуванчик. – Алеша, вам еще нужно помолчать или вы уже успокоились? В первом случае – кивните, во втором – ну что вы там мне сейчас корчите?

Алеша, беззвучно смеясь, покивал. Эрик вроде бы ничего не сделал, но смех стал уже не беззвучным.

– Рад, что так вас развеселил, – монотонно подытожил преподаватель. Он вообще, если не огрызался, говорил монотонно, ровно и совершенно скучно. Василисе от его слов постоянно хотелось зевать. – Идемте.

Следующие минут десять они шагали по кладбищу. «Миленько тут», – думала Василиса, рассматривая веселенькие могилы. У фон Бессмертнофф склеп был куда… серьезней. Никаких цветов, никаких венков и уж тем более никаких стаканчиков и бутылок с водкой.

Эрик привел их к ограде – там, где еще оставалось место для свежих могил.

– Прошу, выбирайте место и копайте себе могилы.

– Зачем? – хором удивились студенты.

Одуванчик снова вздохнул.

– Это кладбище закреплено за вашим курсом как практическое. Именно здесь вы будете ловить ваших упырей и… другую нечисть. Но вы же не думаете, что упыри сами к вам придут? К тому же большинство обрядов по изгнанию действуют только в полночь, а до этого еще надо дожить…

– Вы хотите сказать, мы будем в могилах прятаться? – снова перебил Алеша.

Одуванчик глянул на него и ухмыльнулся.

– Именно. Поэтому вперед – копайте. Заодно ищите упырей – они прячутся, как известно, под землей…

– В норах, что ли? – буркнул Илюшенька. – Как кроты, что ли?

– Почти, – отозвался преподаватель. – И пока копаете, об этом я вам и расскажу. – Он уселся на скамеечку ближайшей могилы, расстегнул пальто, под которым обнаружилась такая же несвежая рубашка. – Итак, упыри, или ночная нежить…

– Простите, профессор, – перебила Василиса.

Эрик вздохнул.

– Я еще аспирант.

«Да какая разница?» – подумала Вася и продолжила:

– А кого мы найдем здесь в… – она глянула на небо, – полдень?

– Да! Это же ночная нежить, – поддакнул Алеша.

– Хороший вопрос, – хмыкнул Эрик. – Задайте его в деканате, когда они снова практикум на полдень поставят. Еще вопросы, пока я не начал?

Вопросов больше не было. Студенты разбрелись по пятачку кладбища – Василиса выбрала себе местечко рядом с гротом. Вот куда бы она сама свой гроб поставила…

– Вася, – так и не глядя на девушку, позвал Одуванчик. – Не перестарайтесь, хорошо? Когда устанете, отдохните. Если что, мы сами за вас докопаем.

«Чего это с ним?» – опешила Василиса.

– Я не устану.

– И все-таки.

Вася хмуро уставилась на преподавателя. Тот посмотрел на лопату у нее в руках и пожал плечами.

– Итак, ночная нежить делится на несколько видов…

«Почему он на меня не смотрит? – думала Василиса, не очень-то слушая лекцию. – Что, так противно?» И если раньше это казалось комплиментом, то на лице Одуванчика Василиса предпочла бы увидеть смущение – такое, какое появлялось почти у всех мужчин, когда они видели ее, красавицу писаную, первый раз. Даже император сначала потерял дар речи. А этот нос воротит. Фи!

От раздражения Василиса махала лопатой особенно усердно, а когда та вдруг застряла, чуть не сломала черенок.

Профессор, попеременно зевая, читал лекцию. Богатыри сосредоточенно копали неподалеку – Илюшенька, например, уже скрылся под землей с головой. А Василиса удивленно изучала каменный саркофаг, попавший под ее лопату. Постучала по крышке, потом не выдержала и поддела ее лопатой.

Крышка немедленно откинулась, и из глубины саркофага поднялось нечто черное и здорово напоминающее гигантскую летучую мышь.

– Я – ужас, летящий на крыльях ночи! – провыло оно, целясь в шею Василисы длиннющими когтями. – Я…

Василиса отшатнулась, а на «мышь» упал солнечный свет.

«Ужас» тут же задымился, взвыл и поскорее убрался обратно в саркофаг, еще и крышку за собой закрыл.

Василиса недоуменно подняла лопату, не зная, что делать дальше, когда сверху раздалось:

– А это, дама и господа, подвид ночной нежити гуманоидной разумной. Называется вампир-нелегал. Вася, подвиньтесь, пожалуйста.

Василиса отошла, благо могилу она рыла на вырост и места в ней было много. Эрик спрыгнул к ней и деликатно постучал по саркофагу.

– Уважаемый.

В ответ из саркофага раздались отборные ругательства на одном из древних языков Равнин.

Одуванчика это нисколько не смутило.

– Уважаемый, покажите ваше разрешение на въезд и купчую места на кладбище. Иначе я буду вынужден вызвать службу эвакуации.

В саркофаге перешли на более современное наречие:

– Волки позорные! Вы прав не имеете!..

– Ошибаетесь, имею, – спокойно ответил Эрик. – И снова прошу показать разрешение и купчую. Вы знаете, что мне придется сделать в противном случае.

В саркофаге на мгновение замолчали. Потом тихонечко заныли:

– Сами мы неместные, а семья у нас большая, и мать больна, а дети голодные кричат…

– Ясно, – вздохнул Эрик и повернулся к студентам. – Ждите здесь, я буквально через пять минут вернусь. И отойдите от могилы на метр. Господа, помогите даме вылезти.

Васю, не слушая возражений, вытянули на поверхность, а Эрик легко (долго ли умеючи?) выбрался сам.

Саркофаг замогильно молчал. Василису все подмывало вернуться, открыть его и рассмотреть вампира-нелегала поближе, но она почти не сомневалась, что не успеет. Да и одногруппники не пустят… Может, потом прийти сюда ночью, когда никого не будет?

– Тебе теперь должны высший балл поставить, – сказал вдруг Миша, вытирая пот с лица.

– За что? – удивилась Василиса.

– Ну, ты же нежить нашла.

– Да я ее и не… – Василиса вздрогнула, услышав рядом подозрительное шуршание. А когда обернулась, замерла.

К ним бежал паук с псину ростом.

Обычно пауков Вася не боялась. Не любила, да – лезут куда не надо, щекочутся… Но что в них страшного, в мелочи такой?

Однако этот паук был огромным, и Василиса могла разглядеть все его глаза, жвала, волоски на лапках и… Это было так… противно! Так!..

Когда от нее до паука оставалась всего одна могила, Вася отмерла, бросила лопату и, завизжав, кинулась прочь. И не одна она: ровно то же сделал здоровяк Алеша, только побежал в другую сторону.

Паук удивился. Вряд ли он что-то понял (если вообще был разумным), но целенаправленно понесся за Алешей – наверное, решил, что эта добыча побольше, а значит, сытнее. И бежал он быстрее богатыря, который путался в венках, цветах и спотыкался о могилы.

Кладбище было маленьким, и Василиса с Алешей за каких-то пять минут обежали оба его вокруг и у ворот встретились. Визжащий богатырь, визжащая уродливая девица и со всех лап догоняющий их паук.

Василиса заорала еще громче, попыталась прямо в воздухе превратиться в лягушку – не вышло. А когда увидела паука совсем близко, оцепенела, зажмурилась…

Потом раздались «плюх» и мерзкий скрежет.

Василиса приоткрыла один глаз.

Над подергивающимся пауком стоял невозмутимый Эрик с лопатой и кромкой лезвия отпиливал у него жвала. У ближайшей могилы трясся как осиновый лист Алеша. По дороге к сторожке бежали Миша с Илюшенькой, а им навстречу – люди в серых мантиях с серебристыми надписями у воротников: «Служба зачистки».

– А это нежить сумеречная – тема нашего следующего занятия. – Эрик закончил со жвалами и быстро сунул их себе под плащ. – Полагаю, на этом наш практикум можно завершить. Возвращайтесь в академию. – Он посмотрел на Алешу. – Выпейте успокоительного…

Алеша громко вздохнул и с трудом поднялся. Он все еще дрожал.

В это время на дороге встретились – и разминулись – богатыри и люди в сером. Эрик тоскливо посмотрел им вслед.

– Мне нужно за ними. Миша, Илюшенька, сможете довезти ваших товарищей до общежития? На сегодня, насколько я помню, у вас больше пар нет.

Подоспевшие богатыри дружно заверили, что да, смогут. Эрик кивнул и, придерживая плащ, торопливо направился к дороге. Но, проходя мимо замершей Василисы, быстро вытащил что-то из кармана (снова не глядя!).

– Вася, возьмите. Это успокаивает. Съешьте сейчас же.

– Чт-то это? – пробормотала девушка. Правда, уже когда взяла. У «этого» была шуршащая упаковка и мятный запах.

– Шоколадка, – улыбнулся Эрик. – Сменили бы вы факультет, пока не поздно…

– Не дождетесь! – прошипела Василиса и швырнула шоколадку профессору под ноги.

Эрик поднимать не стал.

– Как хотите.

Всю дорогу до общежития Вася отбивалась от внимания богатырей, которые снова не влезли в омнибус, шли пешком, но горели желанием «одноглуппницу» понести. Дескать, набегалась ведь, устала, переволновалась… Вот Алешу никто понести не предлагал!

Это и другие странности не давали Васе покоя. А особенно его не давало воспоминание о «невзгляде» профессора. Да, она уродина – но по своей воле! И только сейчас! И вообще… почему ее волнует мнение какого-то… Одуванчика?

А красиво он с пауком разделался…

Но думать об этом Вася не будет! Она вообще ни о чем думать не будет! Вася теперь самостоятельная девушка, и никакие… Одуванчики ей не нужны! Так-то.