Читать книгу Аджабсандал - Мария Сараджишвили - Страница 19

Кто на Плеханова (извиняюсь, на проспекте Давида Агмашенебели) не знает пампушку Венеру? Пампушкой зовут ее друзья, а для недругов и завистников она «толстуха необъятная» и еще прочее нелестное типа «От коровы до слона» за ее 150 кг чистого веса. Образ жизни у нее преимущественно домовой. А если и выходит куда, то только в ближние магазины отовариться или по модному —«на шопинг».

В другое время уроки с дочкой делает, авторадио слушает, в основном блатные песни, или душу на телефоне отводит – благо в Тбилиси пока счетчиков поминутных еще нет.

Звонит она узкому кругу «своих людей», а особенно подруге детства Маке, по ее, Венериному определению «с понтом верующей». Та, от нечего делать, слушает, считая, что тем самым исполняет завет Христов «Носите тяготы друг друга».

Выглядит это так:

– …Все ты, негодяйка, во всем виновата! – звучит Венерин голос в одно прекрасное утро без всяких прелюдий. Да и зачем они нужны, эти прелюдии, когда звонишь в день по три раза, а то и больше. – Шастаешь в эту церковь, ну и шастай, раз делать нечего. Так ты еще и сплетни распускаешь. А я, дура, верю.

– В чем дело, Венерчик? – уточняет «негодяйка», скользя карандашом по кроссворду. У запасливой и невозмутимой Маки специально у телефона стопка старых газет лежит, как раз для долгоиграющих Венериных излияний.

– Кто наврал, что твоя соседка на прошлое Крещение видела раскрытые небеса? Всей семьей еще приличное желание не смогли загадать, олухи! Ну, кто?

– Правда, было такое, – подтверждает Мака, неотрываясь от незаполненных клеток. – Сами рассказывали.

– Я специально отметила это Крещение в календаре и список желаний заготовила, чтоб не фраернуться.– Из трубки доносится прерывистое дыхание.– 20 пунктов накатала. Даже уборку в доме внеплановую провела, чтоб бинокль театральный найти – на небо смотреть, чтоб ничего не упустить. Бинокль проклятый так и не нашла, зато забытая заначка выплыла. Но не в этом дело. Сегодня, с 7-ми утра уставилась я на небо, чуть шею себе не свернула от напряжения. Наготове лист с желаниями держу. И что? Не фига. Не открылись небеса. До девяти прождала, плюнула и пошла тебе звонить – зло сорвать. – Венера вдохнула поглубже и с новой силой продолжала прерванную речь.– Почему, спрашивается, соседке твоей повезло, а мне нет? Вот что значит собачье счастье!…

– Зато тебе в другом повезло, – резюмирует Мака, давно привыкшая к подобным жалобам. – У тебя ребенок есть и постоянный доход без вкалывания. Разве это не счастье в наше время.

– Ох, оставь, пожалуйста. Пока я свою девочку вырастила – здоровье угробила. Все в этой жизни против меня. Вот, сегодня. у всех людей праздник, а у меня с утра слезы, а кто во всем виноват? Все ты, баламутка верующая!

И трубка зло клацает на рычаги.

Следущее утро неизменно начинается с дежурного звонка. Мака уже знает – это Венера многострадальная. На сей раз ее голос дрожит от еле сдерживаемых рыданий.

– …Макуся, моя дорогая Макуся. Мой бедный Бэмбик с грустными глазами. Как я тебя люблю! Мне так тошно жить на свете. Ищу утешения и не нахожу. Все против меня. Подошла я сегодня к окну и что я вижу. Прямо напротив через улицу сидит безногая девушка и просит милостыню. Кто подает, а кто нет. Мне тут же кровь в голову бросилась. Сразу морда красная стала, как из бани.

– Почему, солнышко? – невозмутимо спрашивает вечный слушатель, продолжая смачно жевать яблоко.

– Представила себя на ее месте. Будто я, Венера Тархнишвили, 45-ти лет, такая из себя дама-женщина сижу на грязном матрасе и клянчу у всех позорные 10 тетри. Увидела, как на яву. Чувствую, в висках застучало. Видно, давление поднялось. Я заплакала и отошла от окна. Мало мне своих переживаний о неудавшейся личной жизни. Так нет, еще эта инвалидка села, как назло, напротив. Будто ей всего Плеханова мало. Даже в этом полный облом.

– Святые отцы советуют в тяжелые минуты вспоминать о милостях Божьих, явленных нам, – вещает Мака индиферентным голосом, догрызая серединку яблока.

– Не было никаких «милостей Божьих», – звереет Венера. – Я тут уже коринфал приняла. Сколько химии глушу, а толк нулевой. А-ва-ва… – доносится из трубки плач взахлеб. – Вот ведь жизнь моя как не вышла… А- ва-ва… Недаром я в молодости Тургенева любила… Все про неразделенную любовь писал… Видно, мое подсознание тогда мне сигнал давало, про гнилое будущее… А-ва-ва…

– Тебе надо образ мыслей поменять, – вставляет свое Мака, внимательно рассматривая свой нос в круглом зеркальце. – Если воспринимать любую ситуацию, как данную сверху, намного легче. А эмоциональность – грех.

– Не надо много свистеть! – плач на том конце переходит в раздраженный крик. – Когда рядом нет мужского плеча, все в пустую… Это же уму непостижимо. четыре мужа было и все, как один, фикстулы.

– А ты не унывай, Продолжай искать. Кто ищет, тот всегда найдет. – Мака, придерживая трубку плечом, копается в косметичке.

– Вот ищу, ищу и что?! Один мусор к моему берегу плывет. Один жмот, другой пьяница, а третий и вовсе импотент. И все умные для себя, на Венерину шею вскочить хотят. Знают, Венера не фраер, две квартиры сдает и проценты крутит. Всегда все у нее тип-топ.

– Вот видишь, как Господь все твои дела управляет, – неспеша отзывается Мака, выщипывая правую бровь.

– Нет, ты меня сегодня уморить хочешь. Очень «управляет», за счет моих нервов. Я у тебя поддержки ищу, а ты мне какую туфту гонишь! – И трубка раздраженно гудит ту-ту-ту.

И так каждое утро и вечер. Наступающий день несет кучу неприятных моментов и поэтому темы для разговоров у Венеры никогда не иссякают.

Лето. Звонок снова нарушает тишину. Из снятой трубки доносится захлебывающийся голос Венеры.

– Макуся! Ты слышишь меня?! Что творится на этом свете! Нет, меня точно когда-нибудь инфаркт или инсульт шарахнет

– А сегодня что случилось? – позевывает Мака в трубку, раскрывая детектив Устиновой.

– Сегодня я с 7-ми утра десять кругов дала по Дезертирке14. Битый час торговалась с баджи15 из-за ведра помидоров и выторговала два лара. Эту бумажку спрятала в самое надежное место, ну ты сама знаешь, к сердцу поближе. Два лара, думаю, потом положу в копилку. И что ты думаешь?

– И что я думаю? – переспрашивает флегматично Мака, продолжая читать журнал в своей излюбленной манере – по диагонали.

– Опять и опять гримаса судьбы. Пришла я домой, стала раздеваться и не заметила как деньги из лифчика на пол выпали. Что-то потом я завозилась. Смотрю, по всей кухне какие-то огрызки валяются. Посмотрела и ахнула. Так это Бима, подлец, мои кровные два лара на клочки разгрыз. Отлупила эту безмозглую собаку и давай реветь. Животное ради положительных эмоций держу и на тебе. Я же говорю, все против меня. Гизо, негодяй, мои две тысячи долларов покушал. Я его как человека полюбила, и что взамен? Одна подлость и обман. А- ва- ва … – И из трубки вновь доносятся обещающие стать затяжными безутешные рыдания.