Читать книгу Аратта. Книга 7. Золотые корабли - Мария Семёнова, Елена Милкова - Страница 5

Ранней весной лес в Бьярме не так уж отличается от зимнего, а все же разница есть. Сугробы темнеют и сглаживаются, вокруг деревьев протаивают лунки. Снег оседает, становится рассыпчатый, льдистый. Торчащие из него ветви кажутся какими-то особенно черными и голыми. Еще немного – и настает время оттепелей, а затем и половодья. Снег, укрывший лес, начинает темнеть, становится пористым и рыхлым. То, что вчера казалось ровной белой полянкой, на самом деле долина ручья, а если совсем не повезет, то и болото. Наступишь в сугроб – и провалишься в воду по пояс…

– Говорил же, надо было взять сани и упряжного лося, – ворчал Метта, с трудом переставляя ноги.

Ему никто не ответил – Хаста и Анил тоже устали до смерти. Длинные, подбитые камусом лыжи казались втрое тяжелее, чем на самом деле, из-за налипшего на них снега. Обменяв коней на припасы в ближайшем кружале, трое путешественников снова надели лыжи и углубились в лес. Сейчас они шли по обочине санной дороги, ведущей к Замаровой пади. Хаста предпочел бы по целине, подальше от случайных глаз, – он все еще опасался погони. Но снег набух от воды, став почти непроходимым. По ночам все еще морозило, но когда солнце выходило из-за облаков, то било в лицо и грело вовсю. На дороге в полозновицах стояли лужи.

– А народ-то к Линте все ездит, – отметил Хаста, рассматривая следы. – Стало быть, жива и здорова и лечит, как раньше.

– Угу, – подтвердил Анил. – Совсем недавно проехали на лосях. А вот это что-то странное – будто лодку тащили…

– Это, верно, кережа бьярская, – предположил Хаста. – Их на севере больше любят, а в здешних краях я их не встречал…

– Кто-то едет навстречу! – перебил Метта.

Все трое замерли.

– Это не лошади, – произнес подросток, прислушиваясь. – Лоси.

– Двое верховых, – добавил Анил.

– Угу, едут от Линты… – пробормотал Хаста. – Так, Анил, спрячься вон в том овражке и не высовывайся!

– Зачем? Это ж просто бьяры.

– Хочешь, чтобы местные тоже устроили облавную охоту на змеелюда?

– А ты что будешь делать? – буркнул Анил, сворачивая к указанному овражку.

– А я – тетушка Хаста, мне не терпится поболтать с путниками.

Очень скоро на дороге показались двое всадников на лосях, с виду – обычные бьяры, с охотничьими луками за спиной. Ехали они не спеша, беседуя между собой. На Метту едва взглянули, но при виде рыжекосой женщины оживились.

– Ага! Баба! Вот ты-то нам и нужна!

– Я вам нужна, добрые люди? – опешила «тетушка Хаста». – Чем же это я вам, старая и убогая, пригожусь?

– Стряпать умеешь?

– Так-то да…

– Поехали с нами! У нас беда со стряпухой, готовить некому. А хозяин наш любит разносолы. Послал нас в ближайшую деревню, но Хул знает, где эта деревня… Ты же все равно к старой Линте шла?

– Ну да… У меня сыночек хромает…

– Перебьется. Бабка сейчас никого не лечит – умом тронулась, – объяснил один из всадников, – а готовить, стирать, прибирать избу некому! Полезай, тетка, на лося мне за спину! Парня, так и быть, сажай к товарищу…

– А вы, добрые люди, кто бабке Линте будете? – с подозрением спросил Хаста, не спеша отстегивать лыжи. – Родичи? Сынки?

Бьяры разразились хохотом.

– Гляди, боится! Небось за разбойников приняла!

– Мы живем у ведуньи Линты, – объяснил второй. – Ждем, пока она в себя придет… Залезай на лося, тетка, тебя не обидят. Может, еще и наградят. А если хорошо стряпаешь, наш хозяин тебя может на постоянную службу взять.

– Ему служить – великая честь! – подхватил первый.

«Хозяин» они произнесли с таким придыханием, будто это был сам Аршалай.

«А может, и Аршалай! – подумал вдруг Хаста. – Эти парни – явно слуги какого-то вельможи, который приехал лечиться к Линте. Если вельможа, значит арий. Верно, прячется тут от ловчих… Уж не Светоч ли?»

У Хасты разгорелось любопытство.

«Что случилось с Линтой? Сошла с ума, значит…»

Жрец отлично помнил, как ловко бабка прикидывается выжившей из ума, когда не особо рада гостям. Стало быть, не Светоч…

– Поехали, – решился он. – Стряпухой так стряпухой, дело привычное…

Уезжая, Хаста успел обернуться и показать кулак Анилу, отчаянно махавшему ему из оврага.

Едва увидев подворье, Хаста заподозрил неладное. Раньше ворота всегда стояли нараспашку и запирали их лишь на ночь, а теперь они были закрыты. Над торчащими в небо корнями выворотней, из которых была сложена ограда Замаровой пади, поблескивали наконечники копий и кожаные, обшитые железными полосками шлемы бьяров.

Въехав внутрь, Хаста окончательно убедился, что никаких арьев тут нет. Ни коней – арьи на лосях никогда не ездили, – ни возка. Ничего говорящего о том, что здесь скрывается знатный вельможа.

Зато Хаста сообразил, какой такой след они увидели на дороге. У крыльца вверх днищем лежала берестяная лодка, накрытая медвежьей шкурой.

«Зачем она нужна? Тут ни реки, ни озера…»

Жрец заметил еще несколько бьяров, занятых по хозяйству. Но где же хозяин?

Хасту провели в избу, и там он наконец все понял.

– Господин, мы тут бабу на дороге встретили – к нам стряпухой согласна!

– Пусть подойдет, – ответил сидящий на помосте гусляр, глядя перед собой слепыми глазами. – Поговорим…

* * *

«Так вот ты какой, Зарни Зьен!»

Белые глаза на загорелом лице, знак солнца на лбу; длинные седеющие волосы, разбросанные по плечам; укрытые шкурой обрубки ног…

Хаста смотрел только на руки, скользившие по струнам. Руки были красивы и двигались с завораживающей легкостью и точностью. Однако, глядя на них, жрец не мог сдержать дрожи.

«Да что со мной? Успокойся!… А он… погодите-ка… Святое Солнце, он сурья!»

Зарни молчал. Хаста вдруг понял, что тот слушает его дыхание, и едва не закашлялся.

Гусляр чуть заметно улыбнулся:

– Слуги сказали мне, что встретили в лесу женщину с мальчиком, шедших к знахарке Линте…

Голос у Зарни был глубокий, хрипловатый. Хаста очень ярко представил, как он способен зачаровывать тех, кто его слушает.

– Так и было, славный Зарни Зьен, – почтительно подтвердил он. – Я шла к знаменитой знахарке Линте… Только я ее что-то не вижу. Твои люди сказали, ведунья прихворнула…

– Выжила из ума, – уточнил Зарни. – Что ж… Вы действительно шли к Линте. И понятия не имели, что здесь я. В твоем голосе и дыхании звучит изумление, которое очень трудно подделать… Одного не пойму: почему ты говоришь «шла», если ты, несомненно, шел? Или это и есть та самая беда, с которой ты направлялся к лекарке?

Издевка в голосе слепца была совершенно нескрываемой.

У Хасты ослабели коленки.

«Слепой видит меня насквозь. Тонкий слух… Он в самом деле способен по голосу отличать правду от лжи?»

– Почему ты трясешься, как осенний лист? – внезапно спросил Зарни. – Может, потому, что ты лазутчик? И хорошо знаешь, как поступают с лазутчиками? Итак… Судя по выговору, ты вырос в столице…

«Ему нельзя врать, он сразу поймет…»

Хаста стиснул зубы, пытаясь совладать с собой.

– Если я и лазутчик, то только свой собственный, – ответил он почти спокойно. – Не буду скрывать, я желал с тобой встречи, Зарни Зьен, ибо слыхал о тебе много необычного. Вот почему наша встреча – судьба это или случайность – лишает твердости мой голос…

– И что же ты обо мне слыхал, жрец Исвархи из столичного храма? – вкрадчиво спросил Зарни. – Много ли рассказывал обо мне святейший Тулум?

У Хасты перехватило горло так, что он какое-то время не мог вздохнуть.

Зарни захихикал.

– Святейший Тулум никогда не упоминал о тебе! – воскликнул Хаста, все ясней понимая, что от этого разговора зависит его жизнь. – Да, я в самом деле жрец из столицы, но ранг мой весьма невысок. Кто я такой, чтобы святейший обсуждал со мной свои замыслы? Зато в Яргаре, в Белазоре и прочих местах, где пролегал мой путь, я о тебе слышал немало. Все славят Зарни, все рассказывают о невиданных чудесах…

– А что ты делал в Яргаре, в Белазоре и прочих местах?

– Вез письма из столицы в Северный храм, – совершенно искренне ответил Хаста.

Зарни призадумался.

– Наклонись ко мне, – приказал он.

Хаста повиновался. Гусляр протянул руку и быстро ощупал лицо жреца.

– Ты старше, чем я думал, – пробормотал он. – Много странствуешь… И ты умен: быстро понял, что врать мне вовсе не следует… От писем, конечно, давно избавился… Ну, вот он я. И что же ты обо мне думаешь?

– Я думаю, – медленно заговорил Хаста, – что ты – жрец Исвархи, распоясанный или беглый…

– Я?! – изумился Зарни. – Жрец Исвархи? – Он расхохотался, но тут же умолк и потребовал: – Продолжай, это очень занятно! Почему ты так решил?

– Чудеса, подобные твоим, умеют творить посвященные в столице, а также и Белазоре. Такие, как Светоч…

– Или Тулум.

– Я не видел, чтобы Тулум являл чудеса, кроме рукотворных.

Зарни принюхался:

– Угу, погремушки вроде Гнева Исвархи, что у тебя в сумке… Ну, продолжай.

– Я думаю, что ты – бывший жрец, изгнанный из храма за некую тяжкую провинность, – продолжал Хаста. – Даже не могу вообразить какую. И кто мог в наказание так искалечить тебя.

– В самом деле, кто бы? – фыркнул Зарни. – Столько умельцев в столичных пыточных!

– Ты был наказан и изгнан и теперь желаешь отомстить храму. Именно затем ты провозгласил новую веру и повсюду насаждаешь ее. Ибо как лучше отомстить врагам, нежели уничтожить то, чему они поклоняются?

– Ну что ж, прекрасно, – одобрил Зарни. – С тобой интересно беседовать, жрец. Но тебя ведь что-то смущает? Я слышу в голосе некое сомнение…

– От тебя ничего не укроется, мудрый Зарни. Я был уверен в своих предположениях, пока не увидел, что ты сурья. Порой сурьи достигают весьма высоких рангов – наместник Аршалай тому пример, – но все же главный храм, тем паче внутренний…

– Ладно, – поднял руку Зарни. – Я услышал достаточно. Спасибо, жрец.

«Это что же – я вообще не угадал? – потрясенно подумал Хаста. – Он не был жрецом? Но где он тогда приобрел подобные знания?!»

– Да, беседа доставила мне удовольствие, – повторил Зарни. – Не поверишь, до сего мига я и сам не осознавал, какая тоска, когда вокруг лишь говорящие орудия… Ты останешься при мне, жрец. Мы иногда будем беседовать.

– Это честь для меня, – склонил голову Хаста.

– Не прикидывайся. Ты, похоже, ловкий плут, а я – загадка, которую тебе неймется разгадать. Да, ты наткнулся на меня случайно. Но при первом же удобном случае сбежишь и помчишься с докладом к своему любимому Тулуму… Ты ведь любишь Тулума?

Зарни наклонился вперед. Хасте стало жутко от выражения его лица.

– Люблю, – сдавленным голосом сказал он. – Как же не любить его, нашего мудрого отца и наставника…

– Конечно, – съязвил Зарни. – Помню, как на него пялились молодые жрецы в храмовой школе! Будто столичные девки на наследника престола!

Он откинул рысью шкуру, показывая культи:

– Вот это сделал Тулум. Собственными руками.

Хаста отшатнулся. Он в самом деле был поражен.

– Тулум? Быть не может…

– Еще как может, – прошипел Зарни. – И глаза… Потом расскажу, как это было… Теперь ступай. По двору можешь ходить свободно. За ворота – запрещаю. Слуги тебя устроят и накормят… Что там за мальчишка с тобой?

– Я его не знаю. Проводник из местных, – не думая, соврал Хаста. И прикусил язык.

Но утомленный допросом Зарни не заметил промашку.

– Приставим его к готовке, а то Линта совсем стала бесполезна… Знаешь, у меня был раб… Образованный раб из столицы, Варак его звали.

– Варак? – озадаченно повторил Хаста. – Я знал его. Он был распорядителем Великой Охоты… Я думал, Варак давно погиб…

– Погиб, но не так уж давно. Не выдержал суровой северной зимы. Только сейчас я понял, как мне не хватает ученого слуги.

«Ну спасибо», – чуть не ляпнул Хаста.

Но вместо этого робко спросил:

– Я пойду?

– Ступай… Хотя погоди-ка. Ты ведь был в Белазоре? Видел исчезнувшую башню? Что думаешь об этом?

– Понятия не имею! – с полной искренностью заявил Хаста. – Все это сущий бред и дивье наваждение!

Зарни досадливо скривился.

«Ну что ж, – подумал Хаста. – Хоть башню отправил в небо не он… Но тогда кто?»