Читать книгу Аратта. Книга 2. Затмение - Мария Семёнова, Елена Милкова - Страница 3

– Смотрите! – закричал Аюр, указывая вдаль. – Вон там, за лесом, – видите, вспыхивает, словно звезда? Это же сияет купол главного храма Исвархи в Верхнем городе!

Дорога, которая с самого утра петляла среди перелесков и созревших полей, к полудню поднялась на высокий холм. С его голой, продуваемой ветром вершины открывался простор, на котором словно столкнулись в битве лес и степь. Справа до края земли, куда только падал взгляд, желтели травы; их пересекала нитка утоптанной дороги, по которой отряду предстояло ехать дальше. По левую руку на полночь уходил бескрайний хвойный лес.

Эта чащоба, длинным мысом врезавшаяся в поля, была самой южной оконечностью огромного лесного предела, который включал весь север Аратты и звался Бьярмой. Как будто огромный косматый зверь вытянул в сторону солнца зеленую лапу. Среди темной и мрачной зелени сосен, елей и лиственниц, словно вспышки пламени, золотились березы и багровели клены. В голубом небе, громоздясь, медленно плыли белые горы-облака. Когда они закрывали солнце, золотая искра в туманной дали за лесом исчезала. Когда солнце выходило – вспыхивала снова.

– Похоже, ты прав, – подтвердил Ширам, телохранитель царевича, а с недавних пор и его друг, ехавший с ним бок о бок.

– Неужели дом и впрямь так близок?

Аюр засмеялся от счастья.

Ширам неожиданно тепло улыбнулся подопечному. В душе он чувствовал почти то же, что и царевич. Наконец-то все позади! Охота Силы, пусть и омраченная гибелью почти всех ее участников, все же завершена. Пусть даже они возвращаются без славы и добычи… Но главное, царевич жив и здоров. Да и Аюр, изрядно повзрослевший в походе, уже больше не тот надменный и своенравный мальчишка, который покинул отцовский дом. Сейчас он гарцевал на буланом жеребце поблизости от накха, не скрывая обуревавшей его радости. Ширам старался сдерживать своего коня, чтобы не оказаться впереди наследника престола.

– Я расскажу отцу о том, сколько раз ты спасал меня! О том, как ты жертвовал ради меня жизнью на Змеином Языке и являл отвагу, равной которой не сыскать даже в легендах!

Ширам молча улыбался, слушая его слова. Они звучали искренне. Но из головы накха все же не шел давешний разговор с Аорангом. Почти семь десятков человек покинули столицу, отправляясь с царевичем на охоту, – а возвращаются лишь трое… «Виноват ли я в этом? И что должен испытывать? – раздумывал он. – Но что и почему? Все сгинувшие в походе воины сами избрали свою судьбу. Смерть их была достойной мужчин…»

Получив от государя обещанную награду за сохранение жизни наследника, Ширам собирался непременно попросить его выделить отряд, чтобы вернуться и отомстить коварным ингри за подлую измену. Он вдруг припомнил чучело убитого на охоте чудовища. Сейчас бы оно не помешало… Но, увы, осталось в захваченном лесовиками лагере. Кстати, там тоже погибли люди, вспомнилось Шираму. Всякие слуги, брадобреи, повара… За них он тоже отомстит. Почему ж не отомстить?

– Хаста, – он развернулся в седле к едущему чуть в стороне жрецу, – весь поход ты вел записи…

– Да, маханвир, – становясь вновь безукоризненно почтительным, отозвался рыжий огнехранитель.

– Ты отдашь их государю?

– О нет. Когда мы войдем в ворота столицы, наши пути разойдутся. Вы пойдете ко двору государя, а меня там не ждут. Мы с Аорангом поедем в главный храм Исвархи.

– Но государь захочет узнать о походе во всех подробностях. Кто лучше тебя сможет рассказать?

– Он. – Хаста указал на царевича. – Ему всегда будет куда больше веры, чем мне и вам. Но я передам записи брату государя, святейшему Тулуму. А если государь пожелает объяснений, то немедленно приду на зов солнцеликого.

Ширам досадливо отвернулся. Конечно, наследник престола скажет о нем хорошие слова – однако лишь богам ведомо, какая чаша окажется весомее.

Тем временем Аюр похлопал коня ладонью по шее, успокаивая скакуна, и громко спросил, отыскивая взглядом главу следопытов:

– Аоранг, где ты? Сможем ли мы добраться до дому уже сегодня?

– Смотря какую дорогу выбрать, – ответил тот, подходя со стороны медленно ползущих возов.

Молодой мохнач вообще предпочитал идти пешком. Усталости он, кажется, не знал вовсе.

– Что значит «какую»? Самую короткую!

– Значит, надо ехать по старой, через лес, – чуть подумав, сказал Аоранг. – Если не будем мешкать – к полуночи можем быть у стен столицы.

– По лесной дороге? – озадаченно повторил Аюр. – Что-то я ее не помню. Кажется, из столицы мы по ней не ехали.

– Так и есть, господин, – раздался из-за спины мохнача голос одного из следопытов. – Лесной дорогой нынче мало ходят, если острой нужды нет.

– Это еще почему?

Брови престолонаследника удивленно взметнулись. Он поглядел на колышущееся под горой зеленое с прожелтью море деревьев.

– Ведь так же куда быстрее, чем в объезд!

– И то верно, – согласился охотник. – Ежели кругом идти, так еще день пути будет. А если с грузом, то и все два. Так что с нашими-то волами еще не скоро доберемся.

– Ну вот, – подбоченился царевич. – К чему нам кружить? Пойдем напрямик, через лес!

– Можем и через лес, – согласился Аоранг, не меняясь в лице, – чего нельзя было сказать о его подчиненных-следопытах.

– Не надо бы туда ходить, господин! – воскликнул один из них, с раскосыми светлыми глазами. – Лес этот проклят! Там еще в прошлое царствование стояла кереметь Матери Тарэн, великой и свирепой госпожи бьяров…

– Что мне за дело до лесной нечисти? – сразу сообразив, в чем дело, недовольно ответил Аюр. – Или я должен бояться ложных богинь, как невежественные простолюдины? Да я теперь тем более туда поеду!

– Да и нет там больше керемети, – добавил Хаста, который тоже слыхал об этой истории. – Лет двадцать, как бьяров с их колдовством из леса прогнали…

– Только, уходя, они свой лес прокляли, – добавил неугомонный следопыт. – И теперь иной раз бывает: путник в лес-то вошел, а обратно не вышел!

– Разбойники? – предположил Ширам, окидывая пристальным взглядом чащу.

Царевич презрительно фыркнул:

– Нас тут пара дюжин вооруженных мужчин, да еще и Ширам, который один дюжины стоит! Уж как-нибудь от бьярских нечистых духов отобьемся!

– Как повелит светозарный, – обреченно вздохнул светлоглазый следопыт. – Одно только скажу: ежели этой дорогой идти, то никуда сходить с нее нельзя. Деревьев, кустов, даже чтобы обогреться, не рубить. И уж конечно, боги нас сохрани там заночевать!

– Там мы прямо сейчас и пойдем. Аоранг, что скажешь?

– Лесная нечисть – грязь перед ликом Исвархи, – спокойно подтвердил мохнач. – А дорога через чащу и впрямь короче, хоть и похуже, конечно. Что до разбойников, о них тут давно не слыхали.

– Тогда распорядись сворачивать под гору! До сумерек уже на новую дорогу выйдем, а оттуда и до столицы рукой подать.

Аоранг кивнул и отошел. Светлоглазый охотник последовал за ним, пробормотав себе под нос:

– А только кругом было бы куда спокойнее…

Возы медленно съехали под горку, и сразу же будто стемнело – сомкнулись над дорогой густые сосновые кроны, сдвинулись еловые стены. Все вокруг окуталось зеленым сумраком. Деревья, особенно раскидистые ели, росли тут так густо, что сойти с дороги и захочешь, не выйдет. Дорога, впрочем, была широкая, в две повозки, и прямая, как и все большие дороги Аратты, хоть и изрядно заросла. Запахло грибами и мхом. Люди невольно притихли, с опаской глядя по сторонам.

Жители южной Аратты лес не любили, относились к нему настороженно, в отличие от тех же бьяров, для которых он был родным домом. А это не просто лес, а обиталище духов, жаждущих отмщения. Кое-кто из следопытов, особенно из северян, тайком прикасался к обережным поясам, шепотом прося Мать Тарэн не гневаться и пропустить их невредимыми. Ибо сильнее и страшнее не было богини у бьяров.

Когда начало вечереть, стена елей вдруг расступилась, будто пропуская вперед кряжистый замшелый дуб. Огромное дерево стояло, ограждая чащу, растопырив во все стороны толстые корявые ветви. С иных все еще свисали жертвенные ленты, полинявшие от дождей и снегопадов. У корней, в сухой листве, белело что-то, весьма похожее на кости. Чьи – рассматривать никто не пожелал. Ведь для этого надо было сойти с дороги.

– Вот когда пришли кереметь разорять, – послышался за спиной Аюра громкий шепот, – глядь – в лесу дубы человеческими кожами увешаны! А вокруг черепа…

– Хватит врать-то! – со смехом перебил его товарищ.

Но его смех прозвучал одиноко и затих. Всем было жутковато перед этим деревом, которое, казалось, смотрело на них, изучая и запоминая каждого…

– Как тут тихо, – отчего-то шепотом произнес Аюр, когда отряд двинулся дальше.

Ширам кивнул.

– И птицы не поют…

– Не поют.

Лицо накха застыло. Он прислушивался к себе, пытаясь понять, что именно его тревожит. Нет, слежки вроде не было. Но что они в этом лесу не одни – в этом он не сомневался.

Аюр искоса поглядел на старшего товарища. Со стороны Ширам выглядел, как и прежде, спокойным, погруженным в свои мысли. Но царевич уже знал, что скрывается за таким спокойствием.

– Что, следят? – еле слышно проговорил он, стараясь не привлекать внимания прочих.

– Не понимаю, – помедлив, ответил накх. – Но здесь кто-то есть.

Аюр не стал вертеть головой, как непременно сделал бы прежде, а тихо произнес:

– Может, какой-нибудь местный охотник на всякий случай ушел с дороги, завидев незнакомых всадников?

– Только безумец решит охотиться в заповедной чаще. Ты же слышал – сюда по своей воле никто не ходит.

Царевич, не удержавшись, быстро огляделся и на всякий случай поправил налуч. Но вокруг была все та же стена деревьев.

Аюру тоже стало не по себе. Ощущение непонятной угрозы разливалось в воздухе. Судя по беспокойству следопытов, его ощущали многие. Только Аоранг не проявлял никаких признаков страха. Однако и он, прищурившись, глядел поверх еловых лап, будто пытаясь высмотреть что-то среди хвои…

Ширам пытался уловить знакомое ему ощущение взгляда в спину, но его не было. Скорее, смутный, безотчетный ужас, которым веяло откуда-то из чащи. Этот лес пробуждал в саарсане давно забытые ощущения, жутковатые и волнующие одновременно. По рукам накха бегали мурашки, кровь шумела в ушах, но при этом он видел, слышал и обонял гораздо ярче, чем обычно. Нечто шевелилось в нем, медленно ворочаясь, и тоже прислушивалось – нечто древнее и куда большее, чем он сам.

– Кто-то там, в лесу, очень боится, – вдруг произнес он.

– Как ты это понимаешь? – спросил Аюр.

– Испуганный человек смотрит так… – Накх задумался, подбирая слова. – Его взгляд едва касается тебя. Скользит, точно слабое дуновение студеного ветерка…

– А как смотрит враг?

– Если бы глаза врага умели метать стрелы, его жертвы бы уже лежали на земле, утыканные древками, как ежи иголками…

– Расскажи, как ты это делаешь! – с завистью воскликнул царевич. – Я тоже хочу научиться.

– Этому учатся с раннего детства… Стой!

Ширам резко натянул поводья и повернул коня, закрывая царевича.

– Тревога!

Он не успел договорить. Из подлеска шагах в двадцати перед отрядом с треском и невнятным воплем вывалилось нечто человекоподобное – с всклокоченными, черными как смоль волосами и бородой, заплетенной в три косы. В руках незнакомец держал короткое боевое копье с широким наконечником.

Наследник престола мгновенно вскинул лук:

– Ага! Получай!

Коротко ударила тетива, оперенное древко свистнуло над головой накха, и в следующий миг чернобородый, выпучив глаза, рухнул наземь. В горле его торчала стрела. Одной рукой он пытался выдернуть ее, вторая уже скребла землю в предсмертных судорогах.

Все на миг застыли, а потом быстро окружили царевича, хватаясь за оружие. Но вокруг снова стало тихо. Никто больше не ломился сквозь лес, никто не трещал ветками в чащобе.

– Зачем? – страдальчески проговорил Ширам.

– Что «зачем»? – удивился царевич, опуская лук.

– Зачем ты его убил?

– Но… Он же напал на нас!

Аюр смутился – он-то был доволен своим метким выстрелом и ожидал, что наставник похвалит его.

– Я бы взял его живым, – объяснил накх. – А теперь поди пойми, чего он хотел…

– Как – чего? Разве это не разбойник?

– Ширам, не ответив, спрыгнул с коня, прошел вперед и склонился над распластанным на тропе человеком. Тот был уже мертв – стрела вонзилась ему прямо в гортань. Накх покачал головой и принялся разглядывать бездыханное тело. Убитый не был ни арием, ни вурсом, ни бьяром. Здешние жители не носят таких черных, заплетенных тремя косами бород.

Ширам повернул к себе ладони мертвеца – да, этот человек никогда в жизни не держался за рукоятки плуга. Но ладонь крепкая. Скорее всего, дротики он при жизни метал отменно. Накх бросил взгляд на нож, искривленный, будто длинный клык, привешенный сбоку к поясу убитого. Кроме него и короткого копья, другого оружия при нем не было. Однако подобные ножи Ширам встречал не раз – у него и у самого был такой же.

Он достал из-под наруча один из клинков и начал вспарывать рубаху у незнакомца на груди.

– Что ты делаешь? – спросил царевич, подходя к нему.

– Тут должен быть знак. Они ставят его в юности, проходя мужское посвящение, – делают надрезы на груди и втирают туда пепел из кузнечного горна в знак родства со священным огнем…

– Какой странный обычай! Я даже не слыхал о таком. Он принят у накхов?

– Нет… Вот, смотри. – Ширам указал на священные надрезы. – Удивительно. Это сакон!

Аюр с любопытством уставился на мертвеца. Раньше он только слыхал о саконах, но никогда их не видел. Эти горцы из котловины хребта Менди-Саконы были ближайшими соседями накхов, но при этом умудрялись веками жить с ними в мире. Разгадка была проста – они славились по всей Аратте как непревзойденные кузнецы и оружейники. Саконы поклонялись богу грома, который именно им скинул с неба золотой молот и наковальню. Они никого не пускали к себе и не горели желанием выходить за пределы своих неприступных скал.

– Что человек из народа кузнецов делал в священном лесу бьяров? – проговорил крайне озадаченный Аюр.

– Вот именно, – кивнул Ширам. – Что заставило его покинуть свой род? Разве что месть – или попытка сбежать от мести…

– Почему же он на нас напал?

– Он и не нападал, – раздался голос подошедшего Аоранга.

– Что? – удивленно повернулся к нему Аюр.

– Бедняга нас даже не видел. Ты разве не заметил, царевич, что этот человек выскочил из чащи, не помня себя от страха?

Ширам нахмурился:

– Пожалуй, ты прав, следопыт. Он ломился через лес с таким шумом и треском, будто совсем потерял голову. А испугать сакона – дело непростое…

Все тут же обернулись в сторону деревьев.

– Что его так напугало? – озвучил общую мысль Аюр.

Лес, будто в ответ на его вопрос, совсем затих. Вдруг зашумели, заскрипели сосны, словно порыв ветра пробежал по верхушкам. Или это сама заповедная чаща издала тяжкий, долгий, нечеловеческий вздох?

Следопыты застыли, бледнея и шепотом взывая к Исвархе и семи Святым Огням. Руки потянулись у кого к оружию, у кого к оберегам. Аюр напрягся, чуя возрастающую опасность, но не понимая, откуда она приближается.

Чьи это взгляды? Кажется, будто деревья выжидающе смотрят на чужаков. Ветер остановил свой полет, опасаясь мешать тому, что должно свершиться. Земля проснулась и раскрыла жадную пасть, чтобы напиться свежей крови, которой ее так давно не поили в этом лесу…

Нечто – нет, не приближалось и не подкрадывалось. Оно словно возникло из пустоты прямо перед отрядом. И вслед за этим, будто отмахнув полог, выступило из кустов на опушку.

Невозможно было понять, человек это или зверь. Существо имело три мертвых безглазых лица, бурую мохнатую шкуру и длиннющие когти на лапах – или руках, – точь-в-точь как у росомахи. При виде стоящих на дороге путников три лица существа даже не шевельнулись. Но откуда-то из его утробы раздался такой жуткий, надсадный вой, что видавшие виды охотники окаменели, не в силах не то что броситься наутек – даже отвести взор.

Не вымолвив ни слова, Ширам метнул в лесное страшилище кинжал, которым только что разрезал одежду убитого. Оружие свистнуло в воздухе и глубоко вонзилось в грудь хранителю чащи. Но тот даже не заметил его. Существо продолжало наступать, будто кинжал не вошел ему в грудь по самую рукоять.

Ширам уже был на ногах, и подвешенные за спиной мечи с быстрым шелестом покинули ножны. Удар – трехликое существо вскинуло когти, отражая выпад, и попыталось с размаха полоснуть накха по груди. Саарсан отскочил в сторону. Лапы неведомого врага одна за другой свистнули у него возле самых глаз. Накх снова ударил. Его клинок рассек мохнатую шкуру, но ни капли крови не выступило из раны!

– Ярость Тарэн! – завопил светлоглазый следопыт.

Словно пробужденные его воплем, следопыты побросали оружие и на подгибающихся ногах кинулись прочь. Некоторые из них упали в траву, да так и остались там лежать, что-то подвывая про Мать Зверей…

Рядом с Ширамом остался только ничего не понимающий Аюр.

Зачарованно глядя на страхолюдину, он с трудом нащупал торчащую из колчана стрелу и выпустил ее во врага. Стрела с сухим стуком воткнулась тому в лоб одного из трех лиц и закачалась, явно не причинив ни малейшего вреда. Царевич выстрелил второй раз, почти в упор, – и промахнулся…

Глядя на врага, который был уже в нескольких шагах, Ширам вдруг почувствовал, как в нем что-то развернулось и расправилось, как его змеиное знамя, наполненное ветром. С его губ сорвалось шипение. Он как будто стал выше; наполнявшая его первородная сила подняла его над землей, и он стал вровень с трехликим. Чудовище взвыло и ударило накха когтями прямо в лицо. Ширам отшатнулся всем телом, сам не поняв, как успел это сделать, и перекатился через спину назад. Но едва вскочил на ноги – лесной страж с рычанием кинулся на него.

– И-эх!

Совсем рядом послышался громкий выдох. Тело мертвого сакона вдруг взлетело в воздух, пролетело шагов десять и шлепнулось под ноги чудовищу. Трехликий, споткнувшись, ничком рухнул на дорогу. В тот же миг Ширам прыгнул ему на спину. Жестко, будто заколачивая бронзовый гвоздь, он опустил рукоять меча на затылок неведомого существа. То рванулось, Ширам снова ударил. Послышался треск, как от раскалываемой доски.

– Э! – воскликнул саарсан. – Это не чудище! Тут личина!

Он ударил по трехликой голове еще раз, и та разлетелась на части.

Лесное диво дернулось и застыло. Пальцы с огромными когтями еще скребли по земле, загребая пыль, но уже без прежнего остервенения.

– Я его оглушил, – стаскивая с головы трехликого вырезанную из дубовой коры личину, довольно сообщил накх.

– Вовсе нет, – приближаясь, возразил Аоранг. – Он не оглушен – дух-покровитель оставил его тело.

– Как это? – наконец совладав с собой и с луком, хрипло спросил Аюр.

– После того как я сбил его с ног, – пояснил воспитанник Тулума, – а твой наставник чуть не вышиб из него все мозги, шаман перестал слышать голос своего незримого хозяина. Тогда злой дух ушел, и шаман потерял силу. Когда такие существа теряют ее, они засыпают так, будто не спали много дней.

Он указал на виновника переполоха. Под расколотой Ширамом личиной оказалась седая голова бьяра. Длинные всклокоченные волосы, заплетенные в жидкие косицы, спадали вдоль морщинистых щек. Плотно закрытые глаза и ровное дыхание подтверждали слова Аоранга.

– Да он совсем старик, – неприятно удивился Ширам.

– Так это еще хуже, – заметил Хаста, выныривая из-за спин опасливо приближающихся следопытов. – Чем старше шаман, тем он сильнее. Я слыхал байки о ветхой старушке, одержимой духом медведя-шатуна. Бабка сама едва доползала от лежанки до отхожего места. Но когда в нее входил зверь…

– У меня тут, если позволите, есть веревка, сплетенная из крапивы, – сообщил один из охотников. – Отличная веревка, крепкая! А главное – лучше ее нет против всяческой зловредной нечисти. Если надо кого связать и он попробует зверем оборотиться – от этой веревки ему не поздоровится. Будто огнем обожжет!

Прочие следопыты шумно поддержали его, глядя на мирно спящего старичка с откровенным ужасом. Слышались голоса, предлагающие оставить его на дороге и бежать из лесу без оглядки.

Между тем Ширам продолжал добывать нападавшего из его удивительной брони, будто мясо из рачьего хвоста. Хозяин одеяния оказался невысоким, щуплым и неказистым. Ширам поморщился.

«Пожалуй, я мог бы сломать ему шею двумя пальцами! А вот теперь начнут рассказывать, как я бился с этим заморышем и едва спасся. Когда б не Аоранг…»

Саарсан невольно метнул недобрый взгляд на улыбающегося мохнача. И зачем только он влез?

– Ты бы собрал своих охотников, а то они уже, верно, до опушки добежали. И уйми их, не то еще подобных лесных духов разбудят.

– Не разбудят. Таких тут поблизости больше нет. Я чую. – Аоранг шумно потянул воздух носом. – А вернуть надо, а то вдруг зашибся кто…

Мохнач собрался было идти, но вдруг повернулся, будто прочитав мысли Ширама:

– Только ты его не убивай. Нам с ним еще потолковать надо.

– Волки бы с ним лучше потолковали, – недовольно процедил Ширам. – И другим сородичам его острастка не помешала бы. Зачем нам этот старик? Ну да ладно, будь по-твоему. Ты его сбил – значит он твоя добыча. А я бы лучше побеседовал с саконом. Что же он все-таки делал в этом лесу, когда за ним погнался шаман-оборотень?

– Я думаю, он караулил дорогу, – сказал Аюр. – Уверен, это разбойник!

– Но почему сакон? Почему не бьяр, не арий?

– Так он, должно быть, и не слыхал, что здесь про́клятый лес, – разумно ответил царевич. – Он же чужак, откуда ему знать про кереметь?

– И верно, – кивнул Ширам, у которого в мыслях все сразу сложилось воедино. – Потому и пошел сюда, что не знал. Но кто-то же послал его сторожить эту дорогу. И уж точно их интересовали не здешние белки и барсуки…