Читать книгу Мой личный сталкер - Мария Сергеевна Бортник - Страница 1

ГЛАВА 1

БОЙСЯ, ОН С ТОБОЙ

Единственное, что волновало сейчас Родиона Здравого, не странно ли со стороны выглядит его походка. Не то чтобы это было так важно, хотя кого он обманывает, конечно, для него это было важно. Даже если была глубокая ночь, и вряд ли можно было встретить кого-то из прохожих, если такие вообще имелись. Скорее сам Родион их не волновал, потому что они сами были не в лучшем своем состоянии. Но его здравый смысл совсем не волновал. Он старался держаться достойно в любых ситуациях, как его учила мать, чтобы никто и никогда не смог застать его врасплох, даже если он откровенно притворствовал.

А притворство как раз и стало теперь неотъемлемой частью моей жизни.

Или оно всегда им было?

День был очень трудный, а вечер еще труднее, и помнить Здравый об этом будет еще очень долго, пока не заживет ссадина на скуле. Потому как не пристало сотруднику приличной фирмы ходить в таком виде. Если на фото еще можно было скрыть все фильтрами, то как замазать этот позор в реальной жизни он еще подумает. Не могу же я так предстать перед ними? Нет, только не я.

И зачем вообще в эту драку полез? Когда это меня волновало то, что происходит вокруг? Это моя жизнь и для себя важен только я. Себя беречь надо.

– Правильно, – пробормотал он уже вслух, – одно зло от этой помощи. Кто заслужил моей благосклонности? Никто.

Здравый хотел как можно быстрее оказаться дома, но его ноги физически отказывались идти быстрее. Все это из-за количества выпитого им спиртного в баре со своими коллегами по работе и их знакомыми. Хотя он все еще пытался придать своей походке былой уверенности и стати, даже если зрителей вокруг и не наблюдалось.

Был всего четверг, и после работы один из его коллег Олег предложил где-нибудь посидеть и отдохнуть, и, конечно же, по всем правилам место предлагает тот, кто всех собирает. Так как сам Олег был невысок полетом, выбор пал на небольшой бар с нелепым названием «Пеликан», на котором не светились последние две буквы. Родион про него знал, так как каждый день проходил мимо него на работу, к неудовольствию самого Здравого, напоминая ему о его положении. Как и все в общем, что его окружало в этом городе.

Это заведение уже давно находилось здесь, на самой дешевой и обшарпанной улице Лунной. Через дорогу был расположен угасающий отель, справа от бара был небольшой магазинчик, также явно работающий себе в убыток, а слева уже год находилась парикмахерская, в которую Родион даже заглядывать не собирался, боясь быть замеченным. Наверное, поэтому Здравый вовсе не обрадовался выбору Олега, представляя какие фото придется выложить в сеть на обозрение.

Да я просто не буду ничего оттуда выкладывать, скажу всем, что задержался на работе, чтобы отчитаться. Буду выглядеть настоящим трудягой. Да, так и сделаем.

А девушке что сказать? Вдруг не поверит?

Может все-таки сделать пару фото, но с более удачным ракурсом? Может.

Когда они всей компанией подошли к этому зданию, у Родиона совсем испортилось настроение, хотя он и пытался изобразить на лице радость от предвкушения. Этот огрызок на отшибе, ни под каким углом не сфотографировать так, чтобы скрыть его убогость. Даже кирпич, которым было отделан бар, казался неприглядным и дешевым.

А может и не выложу.

Теперь он думал только о том, чтобы просто выпить за чей-нибудь счет, чтобы у него еще осталось немного денег на его другую жизнь. Более приятную.

– Давай, друган, вперед, – его схватил тот самый именинник Олег за плечо и потащил внутрь бара. Родион поморщился от такого обращения к себе. Вроде и не волнует, но наставления матери не прошли даром, и теперь такие вещи кажутся непозволительными в его сторону.

Сидели они в баре долго и шумно. Хорошо, что в такое время посетителей, кроме них, не было, что опять указывает на то, что заведение не страдает от большой загруженности.

– Ну давай, давай же! – кричал Олег, смотря в небольшую плазму, висящую на стене возле их столика. Шел футбол, который самому Родиону был не интересен.

– Лучше бы больше нам внимания уделил. Мы так-то из-за тебя пришли, – сказала его девушка Лера без особого энтузиазма, ковыряя свой салат. Ее подружка что-то прошептала ей на ухо. Рита, кажется.

– Раз из-за меня, так сиди и не жалуйся. И вообще, что бы ты понимала в футболе, – Олег даже не потрудился повернуться к нам, – да чтоб их! Не, ну ты видел, Родь, видел?! Серег, а, передай еще пива.

– Да, видел. Какие наглецы, – без особой радости сказал Здравый.

– Наглецы? Ну и словечки, – Олег хрюкнул от смеха, – не, ну ты слыхал, Серега?

– Ага, – Сереге было вообще побоку, он смотрел то в телевизор, то на Леру.

Сам Родион от скуки то и дело пялился на красный пыльный торшер, висящий над их столом, как и над всеми остальными. Вокруг все было деревянное: стулья, столы и даже стены с потолком, только пол в темной плитке. В общем, по оценке Родиона обстановка не очень впечатляющая, что еще больше портило настроение.

– Ну конечно, у тебя же сегодня праздник, а мы так, – но Олег уже не слышал этих слов, опять уставившись в телевизор, как и Сережа, приходившийся коллегой по работе, а также другом Олега. Они сидели друг напротив друга, чтобы лучше видеть все, что происходит на экране. Рядом с Сережей сидел сам Родион, а с Олегом две девушки. Так как у Здравого уже была девушка, и все об этом знали, то предполагалось, что Рита здесь сидит для скрашивания вечера Сережи, хотя оба даже и не смотрели в сторону друг друга.

Играла быстрая музыка, давящая на уши, громкие голоса его компании еще больше оглушали и раздражали. Все запахи смешались в один неприятный, вызывающий тошноту, и ему показалось на миг, будто Сережа заигрывает на свою пьяную голову с Лерой, и тогда Родион решил, что уже достаточно выпил. Он начал откровенно жалеть, что согласился.

Здравый открыл переписку со своей бывшей девушкой Алисой, которая никак не бросала надежду на скорое возобновление их отношений, постоянно подогревая к себе интерес.

«Я сейчас принимаю горячую ванну, не хочешь присоединиться ко мне?»

Под этим было весьма интригующее фото ее длинных ног в пене, а вокруг был приглушенный свет из-за свечек, горящих рядом на подставке для ванн.

Родиону это нравилось. Он, конечно же, никуда ехать не собирался, но ему было приятно потешить себя мыслью, что за него идет такая охота.

«Прости, сейчас не могу. Отдыхаю вместе с коллегами по работе в баре»

Сам он также отправил фото себя в баре, выбрав вид поприличнее.

Так продолжалось еще немного, пока он откровенно не заскучал. Здравый даже не понял, как провалился в сон прямо за столом, прислонившись к мягкой и теплой обивке диванчика.

И тут раздался женский крик, он резко вскочил, перед глазами было мутно, но Родион понял, что кто-то уже дерется. На секунду ему показался в этой неразберихе силуэт незнакомого парня, что стоял дальше от их стола и наблюдал за ними. Хотя Здравый помнил, что кроме них в баре никого не было.

Позже из обрывков той ругани он понял, что это из-за Леры. Такой милой брюнетки со стройной фигурой. Шумной и кокетливой, в общем как раз во вкусе Олега. Та, что еще недавно в начале их отношений вешалась на него и шептала ему что-то жарко на ухо. Оказывается, она полезла к штанам Сереги в туалете, за чем и застал их Олег. Пока под крики девчонок из Сережи делали живого мертвеца, Здравый надумал вмешаться. После выпивки у него обычно появлялось очень благодушное настроение и желание помочь всему миру, чего он всегда стыдился. И не то чтобы каждый раз он хотел услышать «спасибо», хотя и это было не лишним, просто никогда не ожидаешь получить за благое дело по лицу. Случайно конечно.

Резкий порыв ветра прошел насквозь через Родиона, заставив пошатнуться. Мелко вздрогнув всем телом, он смочил слюной пересохшие губы, но стало только хуже, сразу почувствовался вкус крови на потрескавшейся нижней губе. Куртка его была легкой, и руки в карманах так сильно замерзли, что даже кончики пальцев начало покалывать. Почему я никогда не верю прогнозу погоды? Неужели так нравится потом всю дорогу ворчать себе под нос о том, как все плохо?

Еще эта дурацкая лямка от сумки постоянно скатывалась с плеча, и приходилось постоянно передергивать плечом, чтобы не тревожить лишний раз руки, продолжая проклинать мир за плохую погоду. Хотя в этом-то как раз не было ничего удивительного – конец сентября на дворе.

Просто нужно перекинуть ремень через плечо, и тогда она перестанет так раздражать.

Нет. Тогда придется достать руки из карманов, а мне и так холодно. Все равно скоро дойду до дома.

Проходя по главной улице, Здравый чуть не столкнулся со столбом, который не заметил в темноте. Чертыхнувшись себе под нос, он огляделся и пошел дальше, словно бы ничего и не произошло. На секунду он увидел человека позади себя и почему-то решил ускорить шаг. Ему могло показаться это, но зачем рисковать? Осталось совсем чуть-чуть. Родион подумал, что на такси было бы быстрее, но нужно экономить.

Его плечи и руки болели от тяжелой работы, и он не мог нормально вздохнуть, ныла шея и голова, и Здравый снова дернул плечом, поправляя сумку и сильно сжимая в руке свою находку. Хочу быстрее с этим разобраться.

Сначала ему только показалось, что за ним все еще слышатся шаги, но еще раз обернувшись, он ничего не увидел. И в этот момент просигналил телефон. Пришло сообщение. Он с удовольствием подумал, что это опять его бывшая, и резво достал руки из карманов, позабыв о холоде. Сначала на его лице играла самодовольная улыбка, но она быстро сменилась непониманием.

«Аккуратнее ходи ночью по улице» было в сообщении, пришедшем с неизвестного аккаунта во ВКонтакте.

Чего?

Он вновь обернулся назад, где недавно слышал приближающиеся шаги. Никого.

Родион прочел еще раз и зашел на страничку отправителя, но она была закрыта. Он облегченно выдохнул.

Ну конечно. Шутник хренов. Еще эта дурацкая аватарка стоит. Стройка. Чушь какая-то. Ужасно нелепое совпадение.

Разобравшись в ситуации, он продолжил движение, но теперь Родиону совсем не нравилось, что было слишком тихо для такого времени, несмотря на ветер. Он уже гордо приосанился, как сзади послышался шелест, похожий на задетые кусты. Дрожь прошлась по всему его телу, и он споткнулся о небольшую ямку, которыми усыпаны здесь любые дороги, и начал идти быстрее, оглядываясь, словно испугавшись чего-то, затаившегося в кустах. Наконец послышался небольшой раскат грома, разрезавший эту давящую тишину.

Сзади опять послышался шорох, и Родион в страхе так резко обернулся, что на мгновение у него все поплыло перед глазами. Когда он пришел в себя, то заметил человеческую фигуру позади себя. Она находилась от Родиона метрах в сорока. От этого он напрягся еще больше, отвернулся и опять посмотрел на экран телефона.

«Аккуратнее ходи ночью по улице».

Он подумал о том, кто шел позади него. Вероятно, это был тот самый человек, которого он заметил ранее.

Нет. Бред какой-то.

Это даже никак не связано. Совпадение. Просто кто-то решил пошутить. Очень тупо пошутить.

А тот подозрительный тип просто прохожий и все.

Он продолжал себя в этом убеждать и даже стал медленнее идти. Показывая, что бояться ему нечего, а прохожий просто прохожий, при этом, не переставая периодически незаметно оглядываться. Ветер продолжал завывать, и было трудно расслышать, приближаются шаги или нет. Когда Родион решился обернуться вновь, за ним уже никого не было.

Опять.

Он даже не понял, в какой момент совсем перестал слышать этого человека. Но раз там больше никого нет, то вроде бы можно и расслабиться и забыть о том, что несколько минут всерьез думал, что тот человек позади и есть тот, кто написал ему. Он уже не в том возрасте, когда можно шарахаться от всего подряд.

Стыд-то какой.

Еще немного и он окажется в своей квартире, и все будет хорошо. Шумные соседи за стенкой, запертая входная дверь и свет. Что еще нужно для того, чтобы чувствовать себя в безопасности? В который раз Здравый задается вопросом, что, может, было бы проще вызвать такси и доехать до дома без происшествий, поджидающих его на каждом шагу? Я бы вызвал такси, если бы мне было чем заплатить за него. Надо экономить. И вообще, по мнению Марины, зачем мне такси, если есть собственная машина. Сегодня у него в карманах было пусто, и он знал, что его мать этого бы не одобрила. В его жизни вообще было много чего, что его мать не одобряла. Особенно нелепые ситуации, в которые он попадал, и тем самым позорил ее и всю их семью.

От резкой вибрации телефона в кармане Родион вздрагивает, и нервный ком подкатывает к горлу.

– Да что еще-то?! – сквозь зубы произнес он.

Это очень похоже на приступ тошноты, который Здравый успешно сдерживает, сначала задержав дыхание, а потом глотая этот ком. Оглядывается. Он медленно, но дергано достает телефон и сильно сжимает в руках, теперь тишина и холод не напрягают так сильно.

Звонил Андрей.

Шутка такая, да, братец?

И чего он звонит мне в такое время? Час ночи его видимо совсем не смущает.

Родион с трудом взялся рассчитывать в уме, сколько часов ему самому удастся поспать. Около шести часов до очередного звонка будильника. За это время он вряд ли сможет выспаться после такой бурной ночи и будет однозначно разбит, а ему нужно выглядеть совсем иначе. К нему вдруг подкатила очередная волна сожалений.

Надо быть достойнее всего этого.

Телефон затихает, а он продолжает идти. Через небольшой магазинчик на углу он повернул в закуток, чтобы срезать дорогу до дома.

Он даже и не думал сейчас отвечать ему. Из вредности или может даже из уважения к самому себе. В последнее время все их звонки были похожи на типичные разговоры с матерью, и он желал как можно дольше сохранить остатки своих нервов. Что ему вообще понадобилось? Весьма нестандартное поведение для примерного семьянина. Насколько он знал, Андрею вставать на работу еще раньше, чем ему, так почему бы не выспаться перед началом трудового дня? Его жена вообще в курсе? Внутренний голос подсказывает, что не исключено, что она сама его об этом и попросила, и теперь недовольно сидит и поливает самого Родиона за то, что он не отвечает на столь важные звонки посреди ночи от своего, несомненно, любимого и дорогого придатка семьи.

Только нервирует меня зря. Он же знает, что я, скорее всего, не отвечу, и все равно звонит.

Здравый морщится и мотает головой, пытаясь отмахнуться от пробудившейся совести, а что если действительно что-то случилось, и вздрагивает от отрезвляющей боли в скуле. НЕТ! Не понимаю его и даже не собираюсь отвечать на его дурацкий звонок с очередной просьбой, и выслушивать жалобы, словно в этом мире ни у кого больше нет проблем, кроме него.

За этими мыслями он не сразу замечает, что в его сторону идет небольшая компания молодых людей, явно не трезвая, впрочем, как и он сам. По раздробленной асфальтной дорожке идти непросто, особенно когда ничего особо не видно и можно навернуться на глазах у прохожих и упасть в лужу. Во всех смыслах. Трое парней и две девушки. Не хотелось бы повторно судьбу испытывать. За недавно начавшиеся новые сутки с Родиона было явно довольно. Один из парней с растрепанными волосами и в кожаной куртке выкрикивает на всю улицу ругательства, а остальные громко над этим смеются. Именно у таких типов обычно в кармане куртки спрятан складной нож.

И почему я живу в таком районе, где подобные криминальные личности не редкость?

Боже, ну какой криминал?

Может и не криминал, но они явно туда стремятся, – голос в голове раздвоился и начал заявлять права собственности на свои высказывания.

Именно такие люди и могли бы написать мне то глупое письмо. Вполне было бы в их духе.

С некоторых пор Родиону каждый раз становится некомфортно рядом с молодежью.

Странно о таком думать в свои двадцать три, тебе не кажется?

Он, конечно же, не старик, но все больше ощущал пропасть между собой и все еще подростками, неспешно идущими ему навстречу. И он не был уверен, что перенесет это столкновение.

Не то чтобы Здравый сильно завидовал их беззаботной юности, где все еще впереди, просто его очень сильно выбивали из колеи эти улыбающиеся лица. Сейчас они были очень искренни. В них читались открытость и свобода. Хочешь громко смеяться, ты это делаешь, совсем не обращая внимания на то, как это могут воспринять другие люди, проходящие мимо. Сейчас они смотрят на жизнь с некоторым вызовом, мол, ну и что ты мне на это сделаешь.

Такие живые эмоции.

Вот, что не давало покоя Родиону. Когда он так в последний раз выражал свои эмоции? Если ему было хорошо, то приходилось усиливать это, выражая на лице превосходство ко всему миру, чтобы все видели, что у него жизнь лучше, чем у них. А если было плохо, то это было непроницаемое лицо, без единой эмоции, чтобы никто и думать не смел, что у него, Родиона Здравого, могло что-то пойти не так.

Сильно вжав голову в плечи, и не смотря в их сторону, он стал переходить на другую сторону улицы, так резко, что его начало опять вести, а лямка вновь сползать. Его начинает слегка потряхивать от раздражения и беспокойства.

Кто вообще разгуливает в такое время? Еще я не прятался от всякой шпаны малолетней, которым наверняка завтра еще в школу идти. Куда только родители смотрят?

Наверное, туда же, куда и их родители смотрели лет двадцать назад.

Здравый повернул за угол и наткнулся на Хонду какого-то болвана. Он уже не в первый раз паркует свою тачку прямо напротив спуска для колясок. Родион посильнее пнул автомобиль, и как только сработала сигнализация, удовлетворенный результатом пошел дальше.

Наконец он проходит в небольшой закуток между многоэтажкой и магазином одежды, чуть не запнувшись в выемку для стока воды, оказывается в своем дворе. Проходит мимо начавших обсыпаться больших кустов и клумб и пристально смотрит на детскую площадку: ему показалось, там что-то скрипнуло. Паранойя после такой прогулки усилилась. Он не мог вздохнуть. Здесь тоже, как всегда темно. От страха Здравый не смог сразу сориентироваться на месте, хотя за несколько лет ему уже все было знакомо, но это не помешало пропустить нужную дверь. Чертыхнувшись, ему пришлось развернуться и забежать в подъезд. Лицо сильно обдало жаром, и жар этот почувствовал даже желудок.

Как бы снова не чертова изжога.

По возможности быстро влетая на четвертый этаж, по пути пару раз споткнувшись о ступеньки, он оказывается перед дверью своей квартиры. Ключи дрожат в руках, но справившись с замком и оказавшись дома, Родион запирается. И только сейчас, оказавшись в родных стенах, которым он безоговорочно доверял, садится на небольшой табурет рядом с дверью и прислушивается, нет ли посторонних звуков в коридоре, чувствуя, как после такого забега враз протрезвел. Неприятная дрожь в коленках еще не прошла, но теперь появилась тошнота.

Я сейчас просто, как настоящий дурак, испугался какого-то глупого сообщения и понесся домой с такой скоростью, с какой никогда в жизни не бегал.

Отдышавшись, он разувается и медленно заходит в свою спальню, включив свет. Морщится, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Но это мелочи, зато теперь Родион определенно чувствовал себя в безопасности. Привычная обстановка: небольшая односпальная кровать, тумбочка, рабочий стол и шкаф. Все без изменений.

Он аккуратно достает из тумбочки старый альбом с выцветшими краями, садится на пол и вытаскивает из кармана так и не снятого пальто небольшую пуговицу.

На месте.

Он пролистал потертый коричневый альбом до свободных страниц и заботливо вложил эту пуговицу в прозрачный кармашек, подписав. Эта пуговица теперь была одной из немногих, которые хранились здесь.

Владелец данной пуговицы, Олег Витницкий, или, как называла его девушка Лера (как он понимал, уже бывшая девушка), просто Олежка.

Высокий, ничего не скажешь. Интересно, поэтому на него все западают?

Ему исполнилось вчера двадцать два года. Обычная дата. Всего на год младше самого Родиона. Всегда думал, что получить по лицу от того, кто младше тебя очень неприятно.

Что всегда бесило в нем Родиона, так это то, что он курит. И курит очень часто на пару с Сережей, который переживает развод с женой, вместо того, чтобы нормально работать. Если принюхаться, чего он делать не собирался, то даже эта пуговица, наверное, пропахла сигаретным дымом. И он не знал точно, почему его это так раздражает. От того, что сам Родион бросил курить, а тот мог себе позволить такую радость, или же от того, что Олег часто уходил на импровизированные перекуры, и больше работы приходилось делать Здравому?

Определенно оба варианта.

Он вновь воровато оглядывается, словно его кто-то может застать за преступлением, и убирает альбом обратно на свое место.

И только теперь он может нормально переодеться. Родион только сейчас почувствовал, как весь вспотел под этой одеждой. Он пошел обратно в прихожую и, сняв дорогое пальто, повесил его на вешалку и убрал в шкаф. Он был уверен, что не один из его коллег даже не придает особого значения тому, в чем он ходит. Но он не для них старается.

В невеселых мыслях Родион помылся и лег в кровать, отчетливо ощущая, как под ним продавился матрас, и спина напряглась в неприятных судорогах. Полежав так пару минут, пережидая боль во всем теле, он перевернулся на бок и задел больную щеку. В ванной он обработал ссадину, но от этого не легче. То, что он увидел в зеркале на своем лице, будет трудно скрыть.

***

Проснулся он от холодного ветра и настойчивого звонка телефона. Приходится потратить секунд тридцать, чтобы понять, что это не будильник. Здравый поднимает голову, и шею простреливает резкой болью, руки и плечи затекли, словно он всю ночь проспал на гвоздях. Воспоминания возвращаются в сознание достаточно обрывочно и совсем не к месту. Небольшая потасовка и кулак, летящий прямо в сторону его лица. На секунду ему даже показалось, что это всего лишь сон, но тогда это было бы слишком хорошо. Не было бы этих позорных секунд в тот момент и сейчас при пробуждении. Он слегка дотрагивается до своего лица и охает от боли. С утра все травмы всегда болят больше, чем накануне. Звук, наконец, прекращается, и Родион облегченно вздыхает, чувствуя, как изо рта выходит неприятный запах.

Я уже говорил, как сильно жалею, что пошел с ними в этот злосчастный бар?

Видимо, жалость и сочувствие к самому себе проснулись раньше меня.

Видимо.

Тянется к телефону на прикроватной тумбочке и задевает что-то. Это что-то падает на пол, и голова протестующее начинает ныть на этот звон. Время 6:17.

Это уже даже не смешно. Я проспал всего пять часов.

Телефон в его руке опять начал звонить, и перед тем, как Родион выронил его из рук на пострадавшую часть лица, он увидел знакомое имя. Вскрикнув и схватившись за лицо, он поднял телефон, и резко сев на кровати, ответил на звонок.

– Да? – Родион задался вопросом, а ложится ли когда-нибудь спать его брат? Не похоже.

– Посидишь сегодня с Ирой? Она приболела, – неожиданный укол совести, оставшийся с ночи, он быстро отмел. Родион на такую просьбу закатил бы глаза, да голова болит. Он всего-то позвонил своему старшему брату, зачем тратить время на приветствия и вопросы о его здоровье? Ничего удивительного. Многие их разговоры были именно такими.

– Я не могу сегодня, – только сейчас он понял, что его мочевой пузырь переполнен и болит. Обернувшись к окну, Родион увидел, что в такой холод окно стояло на проветривании.

– Почему? – Раздражение в голосе Андрея ничем нельзя скрыть, но и сам Родион был не в лучшем расположении духа.

Он знает, что тот собирается на работу и уже опаздывает. Знает, что не выспался, как и он, между прочим, пытаясь дозвониться до него всю ночь, одновременно слушая упреки своей жены Ксюши и плач больной дочери. Говорит очень быстро и таким тоном, будто Родион его подчиненный и просто должен ему по факту. Будто бы он уже согласился. Но к счастью или нет у Родиона и так достаточно начальства, которое приказывает. И такое он терпеть не будет.

И это не была война двух братьев. Нет. Он знает, что его жена где-то поблизости и нервно прислушивается к разговору. Родион точно знает, что это именно она попросила его позвонить, потому что сама бы не решилась.

На другой стороне линии на фоне что-то гремит, и он взъерошивает свои волосы, чтобы хоть чем-то занять свои руки.

– Ты же знаешь, что я сегодня тоже работаю, как и каждый нормальный человек, который хочет иногда кушать.

– Не ерничай, тоже мне работа. Попроси отгул.

Ах так?

Его брат, так же, как и их мать, не воспринимал его работу на данный момент, от чего Родион и сам был не в восторге от нее.

– Твоя жена, насколько я помню, не работает, а ты мне не даешь выспаться. У нее что, нет времени на своего ребенка? – Родион пытался говорить как можно громче, чтобы Ксюша наверняка его услышала.

– Давай только без этого. Она сегодня не может, у нее дела. Ты можешь потом выспаться, тебя только на сегодня попросили. Она, между прочим, твоя племянница!

– А она, между прочим, ее дочь. Чувствуешь разницу? – в тон ему ответил Родион и порывисто вздохнул, – лучше разберись со своей женой. Что у нее могут быть за дела, когда ребенок болеет?

Он пошел на кухню, по пути разминая все тело. Проверил воду в чайнике и нажал на кнопку.

– Не лезь в ее дела! Я всю ночь не мог уснуть, пытался до тебя дозвониться, – голос Андрея колебался с резкого до более спокойного. Очевидно, он пытался контролировать себя, чтобы добиться своего миром, как это обычно случалось, но не в этот раз. Родиону все казалось, что брат говорит с ним так, словно он был причастен к появлению болезни его дочери.

Он просто хочет, чтобы я как можно скорее согласился и все.

Ничего ему от меня больше не нужно.

– Может, ты не мог дозвониться до меня, потому что я спал? – ну, ладно, тогда он еще не спал, но Андрею об этом знать было не обязательно.

Родион открыл окно в кухне, и кожа тут же покрылась мурашками. Было раннее утро, а небо уже темное от надвигающихся туч. На сегодняшний день снова обещали дождь. Руки невольно потянулись к пачке сигарет, которая обычно лежала на подоконнике, но он ведь бросил. Почти. Поэтому искать там было нечего.

Помнится, два года назад он тоже с отверженным усердием бросал курить. И держался целых пять месяцев! И на этот раз рассчитывал продержаться как можно дольше.

– Не язви. Мне сейчас некогда по душам говорить и разбираться еще с твоими претензиями. Так ты сможешь? – Ты же знаешь, что нет. И что это сейчас такое было? Мои претензии? Сейчас в эту самую минуту ему нестерпимо захотелось закурить.

– Слушай, ты просишь от меня невозможного!

– Да для тебя всегда все невозможно и учеба и работа. Все, за что не возьмись, через жопу! Даже обычные просьбы и те…

– Ты думаешь, что каждый свободный день, каждую свободную минуту я должен тратить на ТВОЮ семью! А как же Я?! Обо мне хоть кто-нибудь помнит? Или вспоминают только тогда, когда что-то понадобится? – голос Родиона стал звенеть в тишине квартиры, и от этого у него еще сильнее начала болеть голова.

– Хватит жаловаться! Никто о нем не помнит, – передразнил его Андрей, – Мама только и делала, что пыталась устроить твою жизнь, но ты все отнекивался. Угробила на тебя кучу сил, а ты? У тебя даже нет семьи, причем по твоей же вине, тебе ведь и девушки все не те, так чем тебе еще заняться? Так трудно помочь, когда просят? ЭЙ, я с кем разгова…

Родион отключается. Это бесит. Не надо было брать трубку, он это понимает. Понимал еще вечером, когда начались непрерывным потоком поступать звонки, знал и сегодня с утра, ну так зачем же ответил?

Он сильно вдыхает и выдыхает воздух.

– Дыши, дыши. Да поглубже, – не найдя покоя, стал наматывать круги по кухне и сжимать кулаки, но это не сильно помогало, – да что ж такое-то!

Он не мог понять, когда это Андрей стал таким. Когда же они перестали быть братьями? Он отчетливо помнил, как в детстве Андрей веселил его своими рассказами обо всем на свете, потому что был мал и весь его лепет воспринимался Родионом, как что-то забавное. Даже когда у него было плохое настроение, и Андрей его раздражал до дрожи на правах младшего в семье. Они же были детьми, и в этом возрасте такое поведение – норма. Дети только пытаются найти общий язык, притереться друг к другу, и так же нормально, когда к более осознанному возрасту они начинают больше понимать друг друга, проверив, наконец, все границы дозволенного.

Но мы со временем, кажется, остались на прежнем уровне наших взаимоотношений. Не верю, что сейчас разговаривал с тобой. Просто не верю.

Чайник тихо начал закипать и тогда сам Родион, наконец, остыл. Эмоций нет. После их разговоров всегда появляется какое-то опустошение. Необъяснимое, но поглощающее. Он показался слишком несущественным сам себе, стоя на собственной кухне в окружении давно знакомых вещей. Порывисто обхватив себя руками за плечи, почувствовал, как головная боль усилилась, и понял, что на завтрак его уже не хватит.

Вдруг телефон пиликнул. Родион даже подумал, что это брат его никак не оставит в покое, но нет.

«Ну как до дома добрался?»

– Чего? – он вдруг вспомнил эту ночь и взбесился, – Неужели у кого-то детство в заднице все играть не перестанет? Думаешь, что недостаточно сильное впечатление произвел?

Да пошел ты!

Родион не мог понять, кому и что от него надо. Какая глупость. Людям просто заняться нечем и решили себя так развлечь. Вообще не смешно. Он решил просто заблокировать его, чтобы сразу пресечь такое внимание к себе.

Ну, вот и все. Теперь можно и на работу собираться.

***

Здравый как раз вышел в подъезд, когда наткнулся на привычный запах чего-то неопознанного и тухлого. Сразу последовал рвотный позыв, но он его попытался сдержать. Сосед с пятого, Михаил Валерьевич Жуков, опять жарит рыбу, которую поймал в очередном выезде на рыбалку, и думалось Родиону, что именно потому, что он привозит домой рыбу, его жена еще не выгнала непутевого кулинара из дома. Их подъезд – это точно не место обитания семейства кошачьих. Такая рыбка даже им не пришлась бы по вкусу. Запах такой, будто эту рыбу он не в ближайшей речке выловил, а в мусоропроводе.

Закрыв за собой дверь на замок, оглядывается на деревянную дверь напротив под номером сто восемнадцать и прислушивается. Все тихо. А раз так, то все хорошо.

Спустившись к своему почтовому ящику, Родион увидел, что на нем приклеена записка.

«Верни долг, тварь».

– Чтоб тебя! – он быстро содрал бумажку вместе со скотчем, поднялся на шестой этаж и аккуратно прилепил на дверь.

Здесь жил тот самый должник, который специально дал адрес Родиона, и теперь все записки с угрозами приходят именно ему. Что может быть хуже для моей репутации.

Наверное, весь день вчера так провисела, пока я был на работе.

И все это видели.

Нижнее веко у Здравого начало дергаться. Он даже не понимал, почему тот выбрал своей жертвой именно его. Может, потому что Родион производил впечатление успешного человека во всем их подъезде. И именно таким людям в первую очередь и хочется всячески подпортить жизнь.

А если так, значит, он добился нужного эффекта.

Он быстро спустился по лестнице на третий этаж и услышал звук открывающейся двери.

Как по расписанию.

Родион не удивился, если бы узнал, что она стоит по утрам у двери и смотрит в глазок, ждет, когда он спустится. Видимо, как тот сумасшедший напротив его квартиры. В этом подъезде нужно всегда быть начеку, капкан буквально на каждом шагу. Еще один стабильно поджидает во дворе.

Он затормозил, и из-за двери показалась старушка.

– Мария Ивановна, – Здравый улыбнулся как можно дружелюбнее. Вообще-то он действительно искренне это делал, но в подростковом возрасте все часто говорили, что его улыбки несут зловещий посыл.

– Здравствуй, милый.

Мария Ивановна Зорина как всегда выглядит живенько, так и не скажешь, что ей за шестьдесят. По-стариковски ниже его, с небольшими впалыми глазами, вся покрытая морщинками.

В отличие от Родиона она явно не тот человек, который выдавливает из себя приветливую улыбку или хорошее настроение. Она протягивает контейнер с его обедом.

– Держи, покушаешь на обеде. А то куда вам в этом офисе, поди только в кафешки свои ходите. Еды сейчас нормальной там разве кто сделает?

Действительно, если бы не она, то он бы уже давно загнулся со своими способностями в кулинарии. Так что она услужливо его подкармливала время от времени.

Он подошел поближе и взял пакет с едой из ее узловатых худых рук.

– Родечка, ты как всегда спешишь. Как у тебя дела-то? А то совсем исхудал. Все засиживаешься допоздна на работе. Вчера вообще не видела, чтобы возвращался, – лицо бросило в жар от стыда. Как же, допоздна на работе, ага.

Рука его неосознанно потянулась к поврежденной скуле, но он быстро одернул себя. Сегодня с утра он как можно аккуратнее замазал скулу тональным кремом его девушки. И это был единственный раз, когда он порадовался, что его квартиру начали потихоньку оккупировать женскими принадлежностями. Вообще-то он был очень щепетилен в этом вопросе и не давал спуску Марине. Поэтому она особо ничего и оставляла, да и эта тоналка была давно забытой на его полке в ванной. Она сказала, что тон не подошел, а вот ему очень даже, как оказалось. И он очень надеялся, что это не сильно бросается в глаза. Хотя при ней хотелось смыть все с лица, чтобы она все увидела, чтобы пожалела.

– Да все нормально. Просто немного задержали, но это мелочи. Работа есть работа, – он улыбнулся еще дружелюбнее, насколько это было возможно. Родиону было неловко ей врать. Он начал чувствовать себя неуютно.

Она так похожа на родную бабушку. Всегда в одном из своих ярких халатов, россыпью усеянных цветами и ягодами. Сегодня там птицы на голубой ткани, а также застиранный, но еще целый передник белого цвета и домашние теплые тапочки.

Ему всегда было неловко принимать от нее помощь, особенно когда они только познакомились. Он тогда помог ей с тяжелыми сумками, когда лифт не работал. А так как у нее сильно болели ноги, то даже подъем на третий этаж был для нее очень нелегким.

– Ну ладно, ты беги.

– Спасибо, до свидания, – сказал он, указывая на обед.

Дверь закрылась, и он остался один в этом оглушающем тихом полумраке лестничной клетки. Черные тучи проникали прямо на подъездную площадку и повисли прямо над головой Родиона. Хотелось вернуться в свою такую надежную и светлую квартиру и больше никогда оттуда не выходить, как и поступил один из жителей этой квартиры под номером сто шестнадцать.

Оказавшись на улице, он быстро огляделся и не заметил того «капкана», который обычно встречался здесь с утра. Только настороженная парочка котов, ожидающих не пойми чего. Махнув на них, Здравый втянул обжигающе холодный воздух в легкие и прокашлялся.

Сегодня Родион надел свое дорогое кашемировое пальто, туфли и часы. В одной руку был черный дипломат, а в другой непроницаемый пакет с другими вещами.

По пути на работу ему на глаза попался тот самый бар, и Здравый в омерзении от нахлынувших эмоций отвернулся. Он хотел как можно быстрее забыть ту ночь и те чувства, когда тебя бьют.

Доехав до места работы на маршрутке, быстро забежал в уличный туалет. Вышел он оттуда совсем другим человеком. В обычной синей куртке, кроссовках и шапке, а на скуле вновь был видна царапина с синяком. Через дорогу находился автовокзал, где он обычно оставлял в ячейке свой пакет с вещами. А обратно уже шел на работу.

Подходя до места назначения, он увидел Олега, идущего ему на встречу. Здравый весь сжался от неловкости, а тот с улыбкой до ушей, весь свежий и приятный на вид, уже махал рукой.

Родион, как всегда натянуто улыбнулся и пожал руку в ответ, когда тот подошел.

– Привет, ну как ты после вчерашнего? – Родион не понимал, тот над ним шутит или действительно не помнит, как случайно в драке задел его по лицу.

– Замечательно, – он все еще улыбался, – погода не радует, вроде даже дождь обещали. И как мы будем работать?

– А я дождя не боюсь, и вообще ничего не боюсь, – Олег встряхнул плечи и руки, как обычно делают, готовясь кого-то бить. Родион напрягся. Точно не помнит? Или… он обнял за плечо Здравого, – знаешь, советую тебе лучше присматриваться к окружающим тебя людям.

Брови напарника нахмурились, и последующая фраза прозвучала уже более грубо.

– А то мало ли кто гнидой окажется.

***

Дома плохо, но на улице еще хуже. Сегодня отчаяние захватило его. Илье снились насмешки, кривые улыбки подростков и оскорбительные слова, которые ему бросали в спину те, кого он считал своими друзьями.

Проснулся он в полной темноте, около 2 часов ночи. Он был весь липким от пота, его начало трясти. Как в бреду, Илья подорвался с кровати и направился в прихожую. Перед глазами было мутно, он еще не до конца проснулся, но не осознавал этого в полной мере. Была цель, которую нужно было достичь. В доме было так тихо, что можно было услышать биение его сердца. Оно стучало где-то в горле.

Он остановился у входной двери.

Ты должен открыть. Открой.

Открой эту дверь.

Положив вспотевшую ладонь на ручку, и с третьего раза замок поддался. Одним рывком он распахнул дверь.

Из темноты коридора до него дошел прохладный воздух. Тело покрылось мурашками. Пульс зашкалил, и он захлопнул дверь обратно. От напряжения в глазах все поплыло и, потеряв равновесие, Илья упал на пол.

Зачем я сюда пришел? Зачем открыл проклятую дверь?

Он начал с надрывом смеяться. Тихо, но ночью его было слышно во всей квартире.

Илья раскачивался взад-вперед, сидя в прихожей. Ему послышались шаги из дальней комнаты.

Бабушка.

***

Сидя на подоконнике, Илья смотрит в щель закрытой шторы. Это всего третий этаж, его могут увидеть. Сейчас вечер, и небольшая компания подростков собралась под окнами и шумела. Илья смотрел на них и завидовал.

Когда-то давно он также сидел здесь, только окна были распахнуты и он провожал маму на работу, пока она не скроется за поворотом. Он помнил, как она устроилась нянечкой в один богатый дом и, собираясь на работу, стояла у зеркала в прихожей и поправляла свежую укладку. Слишком для няни. Илья подошел к ней и потянул за подол ее коричневого плаща, пока она не одернула его.

– Не хватай меня! Прямо как его сынок, никаких манер, – Илью это очень расстроило и он начал плакать и говорить, чтобы она туда больше не ходила.

– Да что с тобой сегодня? Ты еще слишком мал, чтобы понять, что твоя мама делает все для тебя. Скоро у тебя появится папа, ты что, не рад? – она отвернулась от него и стала поправлять пояс на талии, – Надеюсь, он научит тебя хорошему поведению. Тебе просто необходим отец. Ты должен видеть пример настоящего мужчины, а то привык устраивать сцены на пустом месте. Девочка, что ли? Будь сдержаннее.

Она хлопнула дверью, и Илья остался один.

В его комнату постучала бабушка и позвала на обед, вырвав из воспоминаний.

– Как ты сегодня себя чувствуешь? Утром ты опять ходил и твой приступ…

– Все в порядке. Это было недоразумение.

– Как же ты можешь так говорить про это? Я уже не молода! Вдруг со мной что случится, ты подумал? Что тогда будешь делать? Мне тоже нужна помощь, на кого мне еще надеяться?

– Ты вроде уже нашла себе другого, более подходящего внука? Что теперь от меня требуешь? Носишься за ним, обеды готовишь, всячески прислуживаешь. Для этого ты, видимо, недостаточно старая, – он еле все это выговорил с мешающим камнем в горле, который словно намекал ему, что Илья сказал лишнего.

Он не решился поднять на нее глаза, но чувствовал, что атмосфера изменилась.

– Не трогай Родиона. Он, в отличие от тебя, здоровый, полноценный молодой человек, который не страдает ерундой.

Илья замер пораженный.

«Смотри, идет этот неполноценный», «Какой из него мужчина вообще», «Ущербный, хотя на лицо неплох был».

Она обманула его на той вечеринке. Затянула в спальню, а когда он разделся и лежал на кровати, сфотографировала его. Потом включился свет, и туда вбежали ее подружки. Илья ничего не понимал, а когда на следующий день вся школа увидела его позор, он понял, что ее нежность была жестокой шуткой.

Ты держала меня за руку, а потом жестко оттолкнула. Кинула в бездну, абсолютно непроницаемую, без какой-либо возможности выбраться оттуда.

Мария Ивановна замолчала, увидев его состояние, и сделала такое лицо, от которого захотелось сбежать.

Жалость и отчаяние.

Он вылетел из-за стола и пошел прочь в свою комнату. Илью выворачивало изнутри, сжимало в тугой узел и не давало дышать. Даже спустя столько времени ничего не прошло. Прошлое преследует, от него невозможно скрыться. Илья смотрит в сторону зашторенного окна и жалеет, что слишком низко для прыжка.

***

Домой Родион ехал максимально разбитым. Настроение было на дне, впрочем, он ничего и не ждал от этого дня. Причиной тому стал недавний звонок от Андрея. Родион уж понадеялся, что после утреннего разговора он еще долго не объявится, как и любой человек, считающий себя правым, но нет.

Зачем я вообще ответил опять на его звонок? Мне что, мало было?

За сегодняшние сутки я и так уже совершил немыслимое количество ошибок, что мне еще парочка, верно?

Черт! Сегодня еще Маринка должна прийти ко мне. Нужно проверить все ли в порядке.

Он также вспомнил, что она хотела куда-то пойти с ним в выходные, чтобы сделать фотографии для отчета в своем блоге. Марина считала, что должна была вести в нем активность по полной, чтобы люди не подумали, что ее жизнь стала неинтересной. Это и для него хорошо, поэтому Родион вовсе не жаловался. В субботу должна была пройти выставка в одной галерее в центре, и они оба не хотели упустить такую возможность.

Родион поудобнее устроился на сидении маршрутки и прикрыл глаза, борясь с усталостью. Он перебирал во рту языком уже почти растаявший леденец: курить хотелось очень сильно. Он надеялся, что очередной наплыв этого желания вскоре пройдет.

Он как настоящий дурак, не зная, о чем только думал, ответил на звонок Андрея. Наверное, он все-таки надеялся на извинения, хоть какие-то, но наткнулся на очередное осуждение. Андрей сказал ему, что его любимая женушка недовольна Родионом, что он плохой дядя, который не может уделить хоть немного внимания своей любимой племяннице. Больной к тому же. В такой ситуации самого Родиона бесило, что брат даже не понимал, что его жена, наверное, тоже должна была как-то беспокоиться о своей больной дочери, а не ходить по делам. Какие у нее вообще могут быть дела, думал Здравый еще недовольнее.

Ксюша состояла в каком-то обществе или организации по борьбе с домогательствами и шантажом. Родион же относился к этому скептически. Он даже не представлял, чем они там занимаются и как помогают этим жертвам. И неужели это важнее собственного ребенка?! Чем больше ты будешь уделять времени на помощь другим людям, тем меньше его останется на тех, кто действительно дорог. Если ее дочь с мужем ей вообще дороги.

Хотя, о чем тут говорить, Андрей еще с детства потакал всем прихотям женщин. Как слушал мать, развесив уши, так и теперь даже не может допустить мысли, чтобы сказать своей жене, что она тоже не права. Но какой там. Она для него была святая, и Родион понимал, что его это сильно раздражает, ведь он в итоге всегда и оказывался не прав. Потом выслушивал и от их матери, которая, конечно же, узнает обо всем, и от брата и от Ксюши, которая, по мнению Родиона, имела меньше всех прав что-либо ему высказывать.

Недовольна она мной. Бред какой-то! Кто она мне такая?

Будто ему было дело до ее мнения. Мнения чужой жены. Поэтому у меня и нет жены. Он тихо отпустил смешок и пошевелился на своем месте, чувствуя, как веки тяжелеют.

И вообще, если я такой плохой дядя, то она еще хуже как мать для своего ребенка. Алиса сама в этом еще не раз убедится, пока будет расти в их семье. А я в свою очередь, всегда смогу предложить свою жилетку, как настоящий дядя.

В общем, из всего разговора Родион понял, что его благодушно простили и приглашают на семейный ужин к матери, которая уже в курсе этого небольшого конфликта. Когда он об этом услышал, то невольно скривился. Ну да, как же, семейный. Он знал, что Ксюша просто хотела весь вечер слушать, как мать будет при всех опускать его за то, что он такой непутевый, и вместо своей бесполезной работы мог бы и с Алисой посидеть. Это в ее духе. Женщины всегда заодно. Конечно же он согласился. Он знал, что за отказом последуют еще большие проблемы, чем у него уже имелись.

Откинув голову назад, облегчая напряжение в шее, он чуть не подавился леденцом и вновь выпрямился и открыл глаза. Огляделся непонимающе и понял, что чуть не заснул здесь в этой неудобной позе. Он с чувством откашлялся и проклял эту конфету, которая нихрена не помогала. Курить все так же хотелось, только еще и желудок сокращался в спазмах.

Тут Здравый резко выпрямился на месте и напрягся. Его обдало жаром, и он судорожно начал вспоминать, замазал ли он синяк на лице после работы или нет. Подавляя желание прикоснуться к лицу, он невозмутимо повернулся к окну и облегченно выдохнул. Все было в порядке. Ничего не было заметно.

Чтобы не пропустить свою остановку, заснув здесь, он включил телефон. С утра он выкладывал фото со своей прежней работы и читал комментарии к ней. Все ему льстили, хотели знать, сколько же он зарабатывает, что может позволить себе дорогую одежду, каждые несколько месяцев новую машину и различные поездки с такой соблазнительной девушкой.

По правде сказать, Родион и сам завидовал такой жизни. И искренне, как ему казалось, радовался подобным комментариям, пока не наткнулся на один из них, явно выбивающийся из прочих.

«Совсем не сходится с реальностью. Мне показать всем этим людям, кто ты есть на самом деле?»

Родион в ужасе замер. Улыбки на лице больше не было. Руки начало немного трясти, но он этого совсем не заметил. Он начал рассматривать сидящих рядом людей. Здесь было всего пять человек, не считая его. Мужчина с женщиной, пара подростков и еще двое стариков. Почти все сидели в своих смартфонах, даже модно одетая бабулька лет шестидесяти, кроме одинокого старика, который устало поглядывал в окно.

«Мало ли кто гнидой окажется»

В моей жизни таких людей полно.

Возможно тот, кто пишет ему и тот тип в капюшоне, что шел за ним, это два разных человека. Тогда нет смысла сидеть и разглядывать невинных людей.

Родион понимал, что никто не похож на того человека в черном, что шел за ним, но успокоиться никак не мог. То, что он сейчас прочитал, уже выходило за рамки шутки. Это либо совпадение, либо написавший действительно что-то о нем знает. Было похоже на правду. Родиону есть что скрывать.

Или кто-то, не дождавшись никакой реакции от меня, решил продолжить бомбардировку тупых сообщений уже здесь.

Он зашел во ВКонтакт и проверил те сообщения.

«Аккуратнее ходи ночью по улице».

И только сегодня утром.

«Ну как до дома добрался?»

Маршрутка остановилась, и Родион быстро вышел оттуда на улицу. Чуть ли не бегом направился в сторону дома, не забывая оглядываться. У него начали появляться странные и навязчивые мысли, что именно сейчас за ним тоже следит Он. Вот прямо сейчас. Видит, как Здравый боится этого, боится, что его сейчас догонят, а потом…

Он резко затормозил во дворе возле своего подъезда.

Ну нет!

Возле лавочки (наблюдательного пункта всех местных старушек) он заметил, что там стоит одинокая фигура. Родион даже не успел испугаться, как признал в этой фигуре свою девушку Марину.

Черт, не успел.

Не нужно ему было соглашаться на эту встречу, но они так давно не были вместе, что он надеялся, что сегодня ему уж точно перепадет.

Только вот не успел проверить, все ли в прядке в квартире, чтобы не было лишних вопросов и подозрений.

Девушка с прямым каре черных волос стояла в нетерпении и переступала с ноги на ногу. Явно недовольная из-за такого отношения к себе. Здравый осмотрел ее с головы до ног и понял, что стильные полусапожки в сочетании с короткой кожаной курткой не особо спасали ее от холода. Но Родион в этом уж точно не был виноват.

– Черт! Ну и сколько мне тебя еще было ждать.

– На работе задержался, – это всегда отличное оправдание, когда девушка знает, что ты работаешь не абы где, а в крупной фирме.

Они зашли в подъезд.

– Я думала, что мы уже давно в таких отношениях, когда можно доверить ключи от своей квартиры любимой девушке, чтобы она не торчала на холоде черт знает сколько!

Еще чего. Чтобы ты потом заходила туда, когда вздумается?

– Надо было одеться теплее. Утром будет еще холоднее.

– Я думала, ты завтра отвезешь меня, – Родион был рад, что она идет впереди, и он не видит выражение ее лица.

– Я сейчас не на машине.

– Ты сейчас что? – она замедлила шаг и вся повернулась в его сторону, крайне озадаченная, – Почему?

Он знал, что на это сказать, готовился.

– В ремонте. Я в последнее время стал замечать, что при движении чувствовались рывки и толчки. Мне сказали, что это клапана залипают, так что придется полностью менять коробку.

Может сейчас в какой-нибудь мастерской и имеется автомобиль с такой проблемой, но Родион к нему точно не имел никакого отношения.

Он будет скучать по своей Хонде, хотя и был бы не против, если бы у него действительно она была. Только своя.

Он с трудом сглотнул слюну после этой лжи.

Она еще даже не знает, что этой машины у меня больше нет.

Родион, конечно же, знал свою девушку и что ей нужен самодостаточный мужчина рядом и очень хотел соответствовать, поэтому никогда бы не признался, что у него в жизни все не так гладко. Марина привыкла ни в чем себе не отказывать, большую часть за его счет. В начале их отношений он умолчал о реальном положении дел, и теперь приходилось хоть как-то соответствовать, чтобы все не рухнуло.

– Нам с тобой в субботу просто необходимо посетить одну выставку. Я уже говорила, нужно все распланировать, – она шла вперед, смотря что-то в телефоне, а потом резко развернулась и показала объявление этой самой выставки, на которой они просто обязаны были засветиться.

– Хорошо, я приеду за тобой на такси, пока машина в ремонте.

– Что? Разве к субботе она еще не будет готова? Ты что, серьезно?

– Скажи это мастерам, которые ее чинят, – она отвернулась и они, наконец, двинулись дальше.

– Отлично! Просто замечательно, – она стала идти резче, вбивая ногами ступеньки лестницы. Родион даже и не думал в такой момент что-то вставлять. Для него это было рискованно.

Они уже подходили к его квартире, как она вновь повернулась к нему.

Видно что-то придумала.

– Знаешь, было бы гораздо удобнее, если бы у меня тоже была своя машина, – ее глаза явно намекали, а рот стал меньше и напоминал букву «О», но Здравый не собирался поддаваться, – было бы здорово.

– Ммм, да, здорово, – Он думал, что тогда она может идти хоть сейчас в ближайший банк и оформлять кредит на себя, если ей так хочется обзавестись собственным транспортом, – хочешь купить?

– Знаешь, у меня сейчас нет денег на это, – начала канючить она. Тогда перестань покупать всякую ерунду, и они сразу появятся, подумал Родион.

Здравый знал, что Марина еще за телефон до конца не расплатилась (его деньгами кстати), а уже думает о новой покупке в кредит.

– У меня тоже сейчас нет таких денег, – а в кредит он брать не собирался.

Она тут же нахмурилась.

– Интересно, а когда они вообще у тебя бывают? – и отвернулась.

А когда они бывают у тебя?

Он никогда бы не стал такого озвучивать и еле сдержал себя, чтобы не ляпнуть лишнего.

Он прошел вперед и открыл ей дверь. В его квартиру она по обыкновению заходила первая.

Утром он проводил Марину, и возле такси она впилась в его губы поцелуем, благодаря за проведенную ночь. Родион постарался в постели выбить из нее лишние вопросы: о покупке машины, о том, почему он в пакете принес какую-то грязную одежду, о странном цвете кожи на щеке и почему в шкафу не хватает его дорогого пальто, которым он хвастался на прошлой неделе.

– Увидимся сегодня после работы?

– Не знаю, много работы, – в этот раз она не стала сильно возражать.

– Ладно, созвонимся. Пока, – на прощание она чмокнула его в губы.

Когда такси отъехало от дома, он пошел собираться на свою работу. Родион продумывал очередной план, как бы отделаться от встречи с девушкой, думаю, что работа допоздна все же сойдет. Скажу, что там больше не на кого надеяться кроме меня. Вот такой я незаменимый работник.

Выходя из подъезда, он увидел возле лавочки пожилую даму, подходящую для разминки Родиона в своей фальши.

Зинаида Григорьевна Харченко. Прямая противоположность твоей любимой бабушки из деревни. Она не из тех, кто будет каждый день готовить тебе и все твоим друзьям пирожки на обед после долгой прогулки.

Каждый день утром и вечером она выходит, чтобы накормить бездомных котов, нашедших свое пристанище возле этого дома. Родион в шутку называл это забегаловкой для котов.

Странно было, что он не застал ее вчера. Может, очередной артрит или еще что-то (погода в последние дни не радует), впрочем, Родиона это мало волновало. Ведь эта, безобидная на первый взгляд, старушка всегда выделялась своей ухоженностью и строгостью.

Ее нельзя было застать на улице, когда она выходила по своему обыкновению к котам, на прогулку или просто в ближайший магазинчик за углом, в простом халате и небрежно повязанном цветастом платке, откуда выглядывают туго накрученные старые бигуди. Это все было не про нее. Всегда холодное и надменное лицо, цепкий неприятный взгляд и большой острый нос делали ее похожими на хищную птицу, подстерегавшую свою жертву.

– Здравствуйте, – безразлично с неохотой бросил он.

– Хмм, – надменно, не смотря в его сторону. Они не поладили сразу, после того, как она случайно услышала про забегаловку. Так что неприязнь была взаимная, и Родион Здравый зная это, продолжал из вредности здороваться каждый раз, как только увидит ее. Хороший ритуал, по его мнению.

Должен же и я раздражать кого-то из соседей! Такое всегда поднимает настроение.

Она стала для него отличной кандидатурой из всех, кого можно было доставать. В такой ситуации, что между ними сложилась, нужно всего-то почаще попадаться на глаза тому человеку, который тебя недолюбливает, и все. Дело сделано.

Но сегодня Родион явно погорячился, что и сам был не рад, так как находился не в лучшем состоянии. А так как у нее был очень проницательный взгляд, то ей он особенно старался показать, что он из себя представляет нечто большее, чем есть на самом деле, словно чувствуя достойного противника, с кем можно помериться.

Она всегда держалась так, словно проработала лет тридцать начальником в крупной организации.

Он взглянул на женщину и очень надеялся не увидеть осуждения в ее глазах. Но тут было что-то другое.

Недовольство.

Она презирала его состояние, она видела, что с ним что-то не так.

Эта женщина особенно не любит нытиков и слабаков, если она в тебе это замечает, то просто говорит это в лицо или, если повезет, просто не будет обращать на тебя внимания.

Он попытался прищуриться, чтобы напряженные глаза не выдавали нервно дергающееся веко ей на обозрение, но она уже отвернулась от него. Зинаида Григорьевна видела его слабость и не брезговала дальше это созерцать. Вот так, ничего не говоря, смогла облить меня своим презрением. Настоящее искусство.

Она всегда умела смотреть на него свысока, так, что он чувствовал себя маленькой незначительной букашкой, которая ей досаждает. Зинаида Харченко тем временем смотрела на своих любимых котов. Ее такого теплого взгляда, наверное, еще никто из рода человеческого не удостаивался.

Черт! Так и хочется сделать ей какую-то гадость, чтобы самому успокоиться.

Его рука вновь нервно дернулась к замазанной щеке.

Заметила? Не похоже.

Он все еще надеялся, что искусно прячет синяк.

– Доброго вам дня, – ответа не последовало.

Он как мог весь подобрался, высоко подняв голову и твердо и гордо ступая, отправился на работу. Он тут же ощутил, как после этой сцены его шея и лицо пылали огнем.

Эта противная бабулька не должна была видеть его таким, никто не должен был. Он мог, как всегда, выйти из подъезда, выглядя при этом очень беззаботно, с улыбкой на лице (Родион знал, что это раздражает ее в нем еще больше), они бы обменялись неискренними утренними любезностями и разошлись. Но не сегодня.

Наверное, он тоже в ответ ее недолюбливал. Она чем-то напоминала его мать. Они бы точно поладили, перемывая мне косточки.

Единственное, чего хотелось Родиону, иметь понимающую маму, которая обязательно поддержала бы его, отправив учиться на юридический. И вскоре после выпуска из университета и неудач на работе никогда бы не сказала, что разочарована в нем. Он тоже хотел, чтобы им гордились, когда он выбрал для себя работу, где он чувствовал себя более комфортно и компетентно. Но после смены работы Родион автоматически стал для нее потраченным впустую временем, разочарованием. Человек, который мало чего добился в жизни, никогда не сможет впечатлить женщину и построить с ней семью, чтобы она могла быть уверена в завтрашнем дне.

Но его проблемы ее до сих пор не волнуют, она старательно пытается вывалить на Родиона свои, не давая возможности передохнуть. Всегда хочет, чтобы он ее понимал и вставал на ее сторону, даже когда она не права, что случалось часто, и чего она никогда бы сама не признала.

Валентина Алексеевна воспитывала своих сыновей, как ей казалось, настоящими мужчинами, где в их жизни единственной важной женщиной была бы она сама. Родиону было неприятно такое отношение, но и сильно противиться своей матери он не решался. Так что единственным вариантом решения этой проблемы он посчитал при первой же возможности переехать от нее. Для Здравого это было лучшее время, когда он немного успел почувствовать себя независимым.

После того, как он не смог продержаться на той работе, которую для него выбрала мать, и вообще поняв свою некомпетентность в этой профессии, он решил сам найти работу без образования.

Временную.

Которая превратилась в целый год.

Разнорабочий на стройке.

Как банально.

В итоге хваленое образование не принесло никакого толка.

– Здравый! Вельник! А ну быстро пошли и разгребли этот срач, а то ни пройти, ни проехать! Двое ребят чуть шеи себе не сломали, – это был их прораб по кличке Батя, – Поживее! Вам тут не курорт!

И так весь рабочий день: приди, когда нужно, и сделай, что просят, «Уйди с дороги! Не видишь, тут люди работают».

Сергей Вельник – его напарник по тяжелому труду. И если что случится, то достается им обоим.

– И чего так орать, – тихо сказал Сережа, – все равно обычный ТЦ строят, а их чуть ли не на каждом шагу. Когда мы с Валюхой поженились, целый год на съемной квартире куковали, пока ждали окончания строительства этих многоэтажек.

– Ага, – Родион делал вид, что очень увлечен беседой, таская разный мусор туда-сюда (и ждал, пока еще куда не позовут).

И думал про себя «Это определенно не та жизнь, о которой я мечтал».

***

В темноте лестничной клетки Родион поднимался на свой этаж, медленно передвигая ноги, и запнулся носком ботинка о край ступеньки. Он упал и затих. Падение было болезненным, особенно для коленей. Этот удар оглушил его самого в этой тишине.

С лестницей у меня в последнее время явное недопонимание, но в вонючем лифте еще хуже.

Да и кто ездит на лифте до четвертого этажа?! Старики?

После интенсивной работы у него болели все мышцы. Особенно отдавала судорога в правое бедро.

Нужно будет намазать чем-то.

Он не спешил подниматься, что странно. Родион обычно в таких ситуациях действовал по инерции. Но сейчас вроде никто не видел, как это было глупо – споткнуться на лестнице. За старой деревянной дверью справа от его же квартиры раздался детский плач. Он был приглушен, но даже так казался очень резким, и Здравый поспешил подняться.

Он вошел в свою квартиру, скинул с себя пальто и ботинки, которые наспех надевал на себя, и направился на кухню.

Неаккуратно плюхнул пакет на стол в кухне с так и не съеденной картошкой и котлетами, заботливо приготовленными Марией Ивановной. Его желудок отчаянно сжимался в спазмах от недостатка еды за день.

Достал контейнер, открыл его и поставил в микроволновку. Сразу после этого послышался, как по заказу, плач ребенка за стеной. В какое бы время Родион Здравый ни пришел домой, это всегда оставалось стабильностью.

В соседней квартире жила молодая девушка с маленьким ребенком, и им двоим, похоже, было все равно, что Родион приходит домой уставший с работы и ему тоже хочется хотя бы дома отдохнуть и вообще просто спокойно поспать без постороннего шума.

Проклиная себя в который раз и свою судьбу за то, что живет в этой картонной коробке, не имея другой, более лучшей и выгодной возможности, Родион слышал, как мать укачивает свое дитя, ходя туда-сюда по комнате, и он, кажется, успокаивается.

Микроволновка пикает непривычно громко, и, сжав губы, Родион достает свой ужин, стараясь вести себя как можно тише, опасаясь возобновления концерта. Здравому не хотелось бы потом винить себя в том, что этот младенец проснулся из-за него.

Если ты живешь в многоквартирном доме и хочешь покоя, то и самому нужно вести себя соответственно, когда того требует ситуация. Родион осторожно открывает верхний шкафчик, чтобы достать немного специй, как тут же пиликает сообщение на телефоне и дернувшаяся рука что-то задевает на полке. На него что-то обильно посыпалось. От усталости он даже не мог как следует выругаться. Он замер, прислушиваясь и все еще думая о спокойствии ребенка за стеной.

Тихо.

Посмотрев себе под ноги, он понял, что это была крупа. Открытая пачка с гречкой, которую он когда-то делал себе на обед, и, видимо, на полке она легла не очень удачно из-за спешки.

Да, как будто моему настроению ниже падать некуда.

Поднимает голову вверх и глубоко вздыхает, успокаиваясь. На секунду он даже взбесился, что ему приходится подстраиваться под кого-то. Он ведь в своей квартире живет.

Ну конечно! У меня все ящики забиты всем, чем только можно, и больше половины наверняка уже просрочено. Неудивительно, что когда-то эта пачка должна была на меня упасть.

Завтра же все повыбрасываю!

Ему вспомнилось, как он, будучи маленьким мальчиком лет шести, залез на шатающийся табурет (других мужчин, кроме них с братом, в этом доме не было, чтобы что-то починить), пытался достать свои любимые шоколадные конфеты. Он знал, что мама всегда прятала их на верхней полке, чтобы он не достал. Валентина Алексеевна не разрешала их много есть, но ведь Родион так их любил. Он подумал, что если возьмет тайком одну, то она ничего не заметит. Стоя на носочках, он ощупывал всю полку, пока не наткнулся на то, что искал. Конфеты лежали недалеко от края рядом с небольшой красно-серой коробкой из-под маминых итальянских туфель «Соларт», которые она очень любила. Натуральная темно-зеленая кожа с розочками на носках такого же цвета. Как она гордилась ими, ходя на работу под завистливые взгляды. Коробка ей пригодилась тоже. В ней она хранила пакетики с разными специями, которые без разбора сыпала в свои кулинарные шедевры на суд сыновьям.

Теперь же эти туфли покоятся где-то на свалке, давно превратившись в ничто. От них осталась только коробка, которая, Родион был уверен, все еще была на месте.

Она тогда была в ванной, и он знал, что у него достаточно времени. Тут Родион как раз дотянулся своими маленькими пальцами до обертки одной из конфет, балансируя на той табуретке, и резко дернул руку на себя, задев что-то тяжелое. На него тут же полилось нечто липкое. Он замер пораженно и как-то весь сразу сжался, совершенно не понимая, что с ним такое произошло.

В дрожащих руках он еле удерживал перевернутую банку с вишневым вареньем. Он задавался вопросом, почему она была открыта, пока не заметил небольшой квадратик из ткани. Видимо банка была накрыта ей и слегка перевязана, но когда переворачивалась, то веревка не выдержала. Это было бабушкино варенье. Они только недавно вернулись от нее, и у них было приличное количество запасов. Но теперь их стало меньше, благодаря Родиону.

Все содержимое оказалось на нем. Попытка поставить банку на столешницу не увенчалась успехом. Она просто выскользнула из скользких рук и разбилась под ногами. Вот тогда это действительно был впечатляющий грохот. Ему хотелось плакать, он стоял и дрожал, толи от страха толи от холода, весь красный, не понимая, что делать дальше.

Это был полный провал, оглушительный, потому что ему казалось, что сейчас все слышали звук его преступного провала. Варенье липкими ручьями стекало с его волос на чистую хлопковую футболку, а короткие зеленые шорты превратились в грязные коричневые. Он боялся пошевелиться.

Такую ошибку ему никто не простит.

Вся эта вязкая масса добралась до его ног, и если бы он пошевелился, то рисковал поскользнуться босыми ступнями на этом стуле, поэтому усиленно сжимал пальцы ног.

Он так простоял еще несколько долгих минут, пока не пришла мама и увидела эту картину. Родион все продолжал стоять, с силой пождав губы, но подбородок его все равно заметно дрожал. Он, почти не дыша, готовый быть застреленным на поражение от одного лишь ее взгляда, и все же не выдержав этого, начал плакать.

– Вечно ты лезешь, куда не просят. Сплошное разочарование, – глухой голос его матери бил не меньше, чем взгляд. Она действительно была разочарована и раздражена и хотела, чтобы ее сын знал об этом.

Родион же опустил пристыжено голову и теребил пальцами подсохший от варенья край футболки. Он хотел что-то сказать, но не знал, что хочет услышать она. Ему не хотелось признавать, что он совершил ошибку, и от этого еще сильнее расплакался.

Она не терпела оплошностей. Если живешь, то безупречно, без промахов. Ей казалось, что именно так она и заработала свою должность.

– Чего разревелся? Кто это убирать теперь будет? – она быстро подошла к нему, пытаясь не задеть при этом разгрома на полу, и ударила его ниже поясницы, – я разве не говорила, не трогать там ничего?!

Он сжался еще больше. Было обидно. Родион уже не казался себе героем или победителем (видимо, поэтому мать дала ему такое имя), скорее вором в собственном доме, так еще и застуканным на месте преступления.

– Тебе уже шесть лет, не маленький! Я думала, ты будешь вести себя более достойно! Но если к таким годам ты так ничему и не научился, то ничего в будущем ждать от тебя видимо и не стоит.

Она сильно распалилась, но не спешила снимать со стула, желая выговорить все, что накипело. У Валентины Алексеевны в то время как раз была большая неразбериха на работе, и у нее накипело. Слезы маленького Родиона смешивались с этим злосчастным вареньем. У многих бы это зрелище вызвало щемящее чувство в груди, но только не у Валентины Здравой. Она была из тех, кто считал, что в каком бы возрасте не был мужчина, самым недостойным поступком для него были слезы. И будучи директором школы, она навидалась подобных сцен и была готова к ним. Главное – никаких поблажек. Как бы ее ни упрашивали не рассказывать родителям об их проступках, она была непреклонна.

Позже, она заставила своего сына, борющегося с икотой после плача и всего перемазанного, убираться на кухне, предварительно убрав осколки с пола. А потом отвела его в ванную и вымыла.

Это было плохое воспоминание, в который раз показывая Родиону его место. Он криво улыбнулся. В гробу он хотел все это видеть! Это вечное понукание матери по поводу его недостойно устроенной жизни. Он все еще тяжело переносил, что не может доказать ей, что в его жизни не требуются ее вмешательства.

Оставшуюся ночь он провел в постели, так и не уснув. Он сильно переел, чтобы из-за навалившихся стресса и усталости не думать о спрятанной пачке сигарет на балконе. Как только он закрывал глаза, в его сознании всплывало ее недовольное лицо. В ее холодном молчаливом взгляде сквозило мыслью, что она опять чем-то недовольна. Он понимал, что это ему еще предстояло увидеть вживую, от чего его глаза каждый раз распахивались в беспокойстве.

Он решил отвлечься и зашел на свою страничку. Открыв последнее фото с работы, которое он выложил в обед с подписью, что устал на работе.

Конечно, это была ненастоящая работа, но только так можно было получить одобрение от людей, так думал Родион. Когда в реальной жизни все складывается весьма скверно, то можно немного и схитрить.

Он читал новые комментарии, пока не наткнулся на тот злосчастный.

В желудке у него резко все скрутило и обдало беспокойным жаром.

А вдруг его просто кто-то узнал на улице и теперь хочет посмеяться над ним или еще хуже шантажировать этим?

Глупости! Если бы все так и было, то этот человек не стал бы ходить вокруг да около, а сделал бы свое грязное дело и все.

Только стоило ему успокоиться, как он наткнулся еще на одно от того же человека.

«Ты даже не представляешь, как много твоих секретов мне известно. Рассказать?»

Он отшвырнул от себя телефон куда-то в ноги и сел на кровати.

– Что за черт?! Что ему нужно? – он посмотрел на телефон, – что я тебе сделал? Что ты от меня хочешь?

Рассказать?

Ничего мне не надо рассказывать! Никому не надо.

Он сорвался в кухню, не включая свет, и налил себе воды, чтобы немного успокоиться, и выглянул в окно.

Стакан с водой выпал из дрогнувшей руки и оказался на полу.

Во дворе прямо под его окном стоял человек. Родион замер на мгновение и немного попятился от окна, но так, чтобы видеть его. Он был весь в черном, с накинутым капюшоном, закрывавшем почти все его лицо и смотрел наверх. Родион мог бы поклясться, что он смотрит на него, но быстро послал эти пугающие мысли подальше от себя.

Это все из-за этого дурацкого комментатора. Чтоб его!

Здравый смело включил свет и убрал все в кухне. Прощай стакан. После, успокоившись, он решил вновь выглянуть в окно, чтобы убедиться, что ему, возможно, показалось, так как он натура впечатлительная, но нет, он стоял так же, как и раньше. Кажется, даже не шевелится, просто стоит и смотрит в его окно.

Родион так резко отступил от окна, что чуть не упал на пол.

Нет, нет, нет! Просто совпадение.

Точно!

Наверное, стоит под окном какой-нибудь девушки и ждет ее. Верно? Верно! Зачем этому типу еще тут стоять?

Ну конечно! А я дурак подумал на свой счет.

Он вновь немного покосился в сторону человека в черном. Стоит. Выглядит таким же огромным и сильным, как и тот человек, что шел за ним той ночью.

Родион не представлял, сколько он уже так неподвижно выстаивает возле их дома, и не желал этого выяснять.

Кто-нибудь уже выйдет к нему или он простоит так до рассвета?! Клоун!

Он все же решил отойти от окна и попробовать заснуть, но мысли об этом странном типе не давали ему покоя. Он дрожал всем телом сидя на кровати и укутавшись по горло в теплое одеяло.

Родион уже начал потихоньку засыпать, как в его комнате раздался щелчок. Здравый аж подпрыгнул от неожиданности. Тогда это и случилось впервые. В его окно прилетел маленький камешек. Затем еще один и через минуту напряженной тишины еще один.

Его сердце стучало так сильно, что закладывало уши. Он не мог в это поверить. Он пытался себя убедить, что все это происходит не с ним. Это было странно и пугающе до дрожи. Конечно же, он не собирался больше выглядывать ни в какое окно. Сейчас ему было чудовищно страшно, и он не понимал, что с ним. Что смогло его так напугать? Подумаешь, какой-то тип с бессонницей решил, что это забавно, стоять среди ночи и бросать камни людям в окна.

Подумаешь!!!

Стуки прекратились, и Родион сполз на холодный пол, подобрав под себя ноги.

Теперь, лежа в темной комнате и гипнотизируя свой упавший на пол телефон, он уже не заботился о спокойствии соседей. Особенно неизвестного ему ребенка. Ему было страшно. Казалось, что этот человек сейчас ворвется в квартиру Родиона и нападет на него. Вот сейчас, еще одна минута, и он уже будет здесь. Если уже не здесь. Прячется где-то в другой комнате и только и ждет, когда Здравый потеряет бдительность и заснет.

Не бывать этому, даже если придется не спать всю ночь.

Вокруг так тихо. Теперь можно прислушиваться ко всему, чего раньше не замечал, и быть наготове.

Ему не попасть в мой дом. Не попасть. Мой дом – моя крепость.

***

Как приятно иногда бывает посидеть на свежем воздухе. Конечно, он и так делал это часто, но теперь по-настоящему ощущал себя свободным. Больше не нужно придерживаться никакого расписания. Делать, что велят, ежедневно прогибаться. Уверять себя и врачей, что не сошел с ума и оказался в этой больнице по ошибке, потом соглашаться, что с тобой действительно не все в порядке, но теперь уже все хорошо.

Симулировать свое выздоровление.

Теперь, после того, как его выписали, все действительно хорошо. Почти.

Когда его только определили в лечебницу, возле нее как раз начали что-то строить. Делать было нечего, и чтобы не сойти с ума по-настоящему, приходилось постоянно находить себе занятия. Для него таким занятие стало наблюдение за постройкой нового здания, как позже выяснилось, это был частный дом. И так как он строился на приличном расстоянии от них, все это было видно не так хорошо. Но теперь все иначе.

Здесь, на свободе, на пересечении двух улиц на углу строился новый торговый центр. Очередной большой магазин. Скоро в этом городе не останется места для людей. Столько народа, которые ждут своей очереди на получение жилья, живя в сталинских развалинах, готовых вот-вот сравняться с землей, а молодые предприниматели только и думают, как бы построить то, что будет еще больше тянуть из людей деньги.

Он радовался, что теперь сам может выбирать место, откуда можно хорошо наблюдать за всем процессом. Он привык ждать. Сидеть практически неподвижно и просто наблюдать за всем, что происходит вокруг и подмечать. Обычно он сидел на лавочке в парке, как раз напротив этого здания. Ходил сюда, как на работу. Он даже приносил сюда с собой еду и обедал здесь. Это его очень завораживало, и он не мог себе в этом отказать.

Он находил это увлекательным, – наблюдать, как из ничего получается что-то и входит в небольшую человеческую историю. Потом, скорее всего, в эту историю и уходит, как давно надоевшее и изжившее себя.

– Остаются только воспоминания, – напоминал он себе всегда.

И он хранил эти воспоминания бережно, особенно самые яркие истории, которые он застал сам сидя здесь на лавочке. Один забавный случай произошел месяц назад или даже больше. Кто-то их рабочих наступил на арматуру и проколол себе стопу, а директор, который был рядом, сломал себе ключицу. Он подумал, что это и для них в первую очередь очень запоминающийся эпизод в жизни. Такое вот увлечение.

Но это не все. Было у него и еще одно хобби – следить за своими бывшими друзьями из прошлой жизни, которые все до одного отказались от него после одного неприятного инцидента. Для них он перестал быть человеком, достойным общения с ними. Теперь он был клеймен психиатрической больницей, а те, кто попадал туда, уже заведомо становились опасны и неприятны для всех прочих «нормальных», даже после того, как выходили оттуда.

Но он не псих, нет. Все не так. Он точно помнит, что было в его жизни, а чего не было. Как бы все не пытались его в этом убедить он точно знает. И она знает, и его бывший лучший друг тоже. Он прекрасно помнит, как все сговорились и подставили его. Он был не виноват, он делал только то, что ему позволяли, и говорил правду, но никто ему не поверил, когда он пытался доказать всем свою невиновность.

Сначала он хотел им отомстить, но за те годы, что он провел в больнице, просто остыл. Он только хотел вернуть себе свою жизнь, которой его так жестоко лишили.

После выхода он просто решил узнать, как у них дела, и поставить на этом точку. Насколько он знал, большинство тех, с кем ты имеешь счастье учиться вместе, загнивают через несколько лет после выпуска, так что он особо не переживал. Наверное, он даже рассчитывал застать пепелище, оставшееся от жизни этих людей, как подтверждение расплаты за свои гнусные поступки.

Но он ошибся.

Все соц.сети его бывшего друга Родиона Здравого пестрили успехом. У него была престижная работа, приличная машина, очень привлекательная девушка и вообще жизнь казалась до безобразия прекрасной и беззаботной. И увидев это все, сначала он даже не понял, что за чувство зародилось в нем. Он ведь думал, что все прошло. Он не собирался мстить, совершенно точно. Его пробрало на смех в тот момент. У него тоже могла быть такая жизнь, может даже лучше, кто знает. Но все усилия прахом. Ты меняешься, устраняешь свои недостатки, но наружу вылезают другие, более отвратительные. И только тогда ты понимаешь, что все было напрасно.

Он стал практически постоянно следить за ним. Он жил его жизнью каждый день и копил в себе эти непонятные чувства.

Вот он на своей работе, такой серьезный в костюме, что прибавлял солидности. Вот очередная новая машина, которая ознаменовывала новый успех на работе. Очередное фото с его эффектной девушкой означало, что и на любовном фронте все сложилось как надо. Они вели с ней активную публичную жизнь, посещая различные мероприятия, и явно этим гордились. Только от одного этого он приходил в бешенство. Но один момент в его жизни все переменил.

Это случилось в конце лета, когда строительство этого торгового муравейника было еще в самом разгаре, а он неустанно за этим следил.

К этому зданию как раз стали подходить рабочие, и тут ему показалась знакомая фигура. Та, которую он так тщательно блюдил в социальных сетях. Та, на которую смотрел с еле сдерживаемой завистью.

Родион Здравый – бывший лучший друг, с которым он был знаком с университета и который, не раздумывая, подло его подставил.

Но сейчас ему предстала немного другая картина, он бы даже сказал координально отличавшаяся от той, которой он привык завидовать. Это уже не то счастливое и успешное лицо, которое смотрело на него с фотографий. Не было никакого костюма, в котором он ходил на свою престижную работу, была только рабочая форма строительной фирмы «Ваш авторитет».

Сначала он, конечно, подумал, что ошибся, но все же больше надеялся, что нет. Так и оказалось. Это точно был он. И от этого утверждения все мышцы разом напряглись в его теле, он впервые почувствовал себя хищником, который был готов напасть на свою беззащитную ничего не подозревающую жертву. Ничего личного, он просто был голоден.

И это чувство голода требовало утоления.

С того момента он стал незримой тенью следовать за ним везде и узнавать как можно больше о своей цели.

Теперь он знал, что Родион Здравый выходил на работу в семь тридцать утра, чтобы в восемь быть на рабочем месте, по дороге заходил в одну из кабинок туалета недалеко от его фирмы, а выходил оттуда уже в другом облачении.

Чуть позже, обычно в разное время он и остальная команда выезжают в форме на место работы. Как раз в это время Здравый иногда выкладывал фотографии в одном из своих костюмов, редко повторяющихся, на своем другом рабочем месте.

Как он выяснил, машины у Родиона тоже больше нет, и вряд ли будет с такими проблемами. Квартирка-то у него съемная, с очень привередливой хозяйкой. Это он узнал, когда решил проследить за ним до самого дома в первый раз и наткнулся на нее возле подъезда. Та ругала Здравого за ненадлежащее использование ее квартиры. Ей все казалось, что там пахнет табаком, хотя она с самого начала уточнила свою позицию на этот счет. На само же деле ничем таким и не пахло, просто при осмотре на балконе обнаружилась пачка сигарет, заботливо припрятанная Родионом, и к которой он запретил себе прикасаться.

Также выяснилось, что Здравый обманывает свою милую девушку, непонятно на что надеясь. Он сразу подумал, что это ему на руку. Он по сути ничего и не сделает, только расскажет о нем правду то тут, то там. А потом посмотрит, что будет дальше.

Его семья, как он понял, им не очень-то дорожит (он успел понаблюдать немного и за ними), так что вряд ли обратит внимание, если с ним вдруг что случится.

***

Он готовил план по разоблачению, но вскоре понял, что этого ему будет мало, и теперь ему хотелось понемногу превращать жизнь бывшего друга в ад. В нечто настолько невыносимое, что он бы просто не выдержал и, возможно, закончил все сам по доброй воле.

Ему были приятны эти мысли, что только из-за него кто-то может покончить со своей жизнью. Прекрасно.

После пары месяцев слежки и терпения, к которым он привык, наблюдая за строительством домов, он знал, где он ходит, что делает, что ест и как вообще живет. Он действительно готовился. Теперь весь созданный идеальный мир Родиона Здравого рухнет, и тогда он точно придет на его пепелище и искренне порадуется, как радовались все, кто разрушил его жизнь.

– Где ты был? Я тебя уже битый час жду, паршивец! Хоть бы делом занялся полезным, а то шаришься целыми днями не понять где, балду пинаешь! Ты продукты купил? – он только вернулся со своего поста, где проводил даже больше времени, чем было нужно.

После того, как его упекли с позором в психушку, Петр Алексеевич отправил в последний путь свою жену, которая не перенесла такого. Так что теперь он винил во всем своего непутевого отпрыска и надеялся отыграться на нем. Он работал на заводе всю свою жизнь, и после полученной травмы ему пришлось выживать на пособие для инвалидов, а теперь еще и кормить сына.

– Да купил я все, уже иду! – крикнул он, чтобы его услышали в дальней комнате, где и сидел его отец целыми днями, – обязательно так орать всегда? – добавил уже тише.

Он и не рассчитывал на большее, когда вернулся обратно домой буквально ни с чем. Сколько времени он потерял, доказывая всем, что он нормальный. Теперь у него нет ни образования, ни работы, ни денег, чтобы снять отдельное жилье. Видимо поэтому он так держался за расположение своего отца. Переступать через себя стало легче со временем, а осознание никчемности и безысходности стало еще ярче в этой мрачной и потрепанной квартирке, запахом которой он пропитался до костей.

Он точно отомстит. Сделает все возможное, чтобы все отвернулись от этого наглого и лживого ублюдка. Это только начало, но он знает, Родион уже чувствует, что он где-то рядом. Здравый теперь не один. Теперь у него появилась тень, которая с радостью бросится на его жизнь, и никто этого не забудет.

ГЛАВА 2

КОНЕЦ ОДНОЙ ИСТОРИИ

Тусклый желтый свет от фонаря не дает прийти в себя. Он словно пытается загипнотизировать Родиона. Мягкие, но настойчивые лучи светят прямо в глаза, а вокруг уже давно темно. Здравому подумалось, что он теперь меньше будет заставать дневной свет. Дневные сутки становятся короче, а ночи длиннее, так что теперь было гораздо тревожнее возвращаться домой.

Холодный пронизывающий ветер принес с собой резкий запах от стоящих вдалеке мусорных баков. Здравый поморщился.

Не лучшее завершение сегодняшнего семейного вечера.

Хотя какая разница, если и сам вечер не радовал.

Он все еще сидит на лавочке перед подъездом своей матери. Веки слипаются, и Родион никак не может протрезветь, даже ветер не особо помогает. Хорошо, что окна ее квартиры не выходят на эту сторону. Ему это известно, но он все равно постоянно смотрит наверх, боясь увидеть там неодобрительно смотрящие на него знакомые лица. Что он в таком состоянии, весь такой никудышный и жалкий.

Напряженно концентрируя свой взгляд на грязных и серых стенах дома, он натыкается на желтые трубы, висящие на креплении. Они давно потрескались, и теперь во многих местах видна ржавчина, но красить их, видимо, никто не торопится. Это были бреши в маске самого Родиона, он и сам был таким же заржавевшим, пытаясь все это скрыть за новенькой краской.

День Здравого полон разочарований. Не то чтобы ужин прошел совсем плохо. Кажется, это просто он мало что запомнил, это и хорошо. Поднимает голову еще выше, смотря на освещенную часть дерева, растущего в оградке рядом с домом. Листья уже почти все пообсыпались, и между двумя небольшими лысыми ветками Родион замечает застрявшую бутылку.

Его обиженная голова тут же с энтузиазмом стала фантазировать, как бы эта бутылка могла бы попасть туда на дерево. Тут либо недоделанная молодежь ради забавы подкидывала все, что не допила, либо сверху какая-то пьянь кидала вниз то, что не осилила.

Родиону стало интересно, кому на голову она однажды упадет, ведь это действительно может случиться, и как жаль, что он этого не застанет.

А может и мне прилетит.

Вот бы вдруг по неизвестным ему делам проходила здесь его соседка кошатница или сосед со странностями или рыбных дел недомастер. Он бы точно от такого не расстроился.

Хочется курить.

Родион по привычке похлопал руками по куртке, в надежде обнаружить заветную пачку, но ее там не было уже давно. Он так сильно объелся, хоть и аппетита не было под таким гнетом унижений, но из вредности это только в радость. Хотя курить все равно хотелось.

Бред все это. Ни черта не помогает. Ни конфетки, от которых только тошнит, ни заедание, ни таблетки.

Еще с утра он знал, что будет этим вечером. Сначала он полчаса стоял у подъезда и весь извелся в своем привычном костюме, который он всегда надевает на свою «работу». Потом в лифте до восьмого этажа не мог успокоиться и наконец, оказавшись у дверей квартиры, уже просто не желал быть обнаруженным.

Когда же Родион поднял руку до звонка, то ощутил, как его рубашка пропиталась потом в области подмышек от волнения, которое успел испытать в полной палитре по пути сюда. Это определенно стресс довел его. И вся сумасшедшая семейка.

Его брат работал юристом и был достаточно успешным. Их матери и Ксюше так и казалось, но, по мнению Родиона, это была бесконечно скучная и нудная работа. Точно такая же, как и его прежняя работа, с которой он не смог справиться.

– Только потому что ты не справился там, не значит, что с работой что-то не так, – всегда говорила Валентина Алексеевна.

Да и он сам себе не даст этого забыть. Сколько сил на него было потрачено и денег на это обучение. И что в итоге?

– Андрюша, ну как дела-то на работе? – их мать только и спрашивала об успехах на работе, чтобы потом хвастаться всем своим знакомым.

– Мам, да все отлично, – Андрей как бы невзначай немного повернулся в сторону Родиона, – вот одно перспективное дельце намечается. За него можно много получить.

Родион и бровью не повел, назло всем.

– Это хорошо. Правильно я тебя воспитала. И подумать страшно, что было бы, если бы я тебя не заставила пойти на юридический. Помнишь, кем ты там хотел стать? Ударником! – Валентина Алексеевна хрюкнула от смеха, – Они себе даже на хлеб с маслом заработать не могут. Разве ж это профессия для серьезных мужчин, да сына?

– Да, мам, – при этом Андрей совсем не выглядел, как согласный с подобными утверждениями.

Родион на мгновение ощутил укол в душе.

– Родион, я тут на этой неделе встретилась с одним моим давним знакомым. Он теперь стал директором одного из банков, – Родиону уже не нравилось, куда она клонила, – так вот ты мог бы встретиться с ним и обсудить одно предложение.

– Ты же знаешь, что я туда не пойду. Не хочу в очередной раз позориться. Тем более у меня уже есть работа.

– Работа? С высшим образованием на стройке кирпичи таскать? Что ты меня позоришь все время, – он услышал легкий смешок от Ксюши, который она пыталась замаскировать под кашель.

– Я в твои годы уже имела перспективы в жизни, а вы оба знаете, как мне было трудно. И ничего. Отучилась, пошла работать. Это сейчас меняют работу, когда вздумается. Дикость какая, – Валентина Алексеевна в отвращении сморщила лицо, – учатся годами то там, то сям, а толку? Так на работу по профессии и не могут устроиться. Я же все для тебя уже подготовила. Ты бы мог нормально работать, не то, что всякие продавцы в супермаркетах. Вот не послушал мать, и где ты теперь?

– Я тебя понял, – Родион сидел с безэмоциональным лицом, как будто не с ним разговаривали.

Он знал, что мать это бесит. Она не могла вынести такого отношения к себе и своим словам.

Сколько еще раз за вечер это выслушать придется?

Может свалить домой под каким-нибудь предлогом?

Хотя, с другой стороны, на столе еще есть что выпить.

Посижу еще немного.

– В общем, я уже договорилась о встрече, и только попробуй меня там опозорить.

– Всенепременно, – конечно идти он никуда не собирался. Позорить их семью ему не впервой.

Больше никто не обращал на него внимания. Родион был рад, что так рано переехал от нее. В этой квартире ему всегда было невыносимо. Здесь почти ничего не изменилось. Он заметил, что в кухне в верхнем шкафчике в углу все еще стоит та самая коробка из-под обуви, вся потрепанная, но на месте.

Он сидел на старом диване, который помнил еще с детства. Так и не скажешь, сколько ему лет. Обивку мама берегла, и часто вообще не разрешала им на него садиться в собственном-то доме. Родион практически утопал в нем, и от этого очень ныла поясница. Его щеки горели от выпитого вина, бокал с которым он все крутил в руках, чтобы хоть как-то отвлечься. Их мать не скупилась, как всегда на подобных встречах. Она любила и хотела жить в достатке. И конечно хотела, чтобы об этом достатке знало как можно больше людей.

Он даже не помнил, какой это был по счету бокал, просто бутылка вдруг оказалась в зоне его досягаемости, и он сам себе начал подливать. Конечно же, слушая от матери по этому поводу. Ведь она не для его рта так старалась.

Родиону больше нравилась пора лета, когда они приезжали к бабушке в деревню. Тогда все в доме пахло закрутками на зиму. Мать сама этим не занималась, так что бабушка щедро их одаривала, когда они возвращались в город.

Оливье, селедка под шубой и ее любимая Мимоза. Майонез и куча овощных слоев. Многослойные салаты. Родион сразу вспомнил Шрека из мультика.

Многослойный.

Как лук.

И я многослойный. Многоликий.

Ксюша, которая тоже сидела на диване возле Родиона (интересно, почему не возле своего мужа), что-то тараторила под ухо. Сегодня она надела очень блестящее кроткое платье, что без сомнения ей шло, и когда она закидывала ногу на ногу в ее привычном жесте, было видно ее нижнее белье. Родион думал, что это очень привлекательно (возможно немного пошло, но привлекательно точно), даже если это и жена твоего старшего брата. Сам же Андрей почти ничего не пил, изображая интеллигенцию, и поэтому даже не замечал этого или просто не видел в этом никакой угрозы. Он смотрел телевизор и что-то обсуждал с матерью.

За окном уже давно стемнело и трехлетняя дочка Андрея и Ксюши, Алиса, время от времени подбегала к Родиону и приносила ему разные рисунки, которые делала на маленьком столике в углу комнаты. А он все меньше соображал, погрузившись в свои переживания и любования длинными ногами Ксюши.

Когда перевалило за восемь часов вечера, а темнело рано, то Родион с радостью засобирался домой. Пока Андрей с матерью все еще разговаривали в гостиной, он, попрощавшись, пошел к выходу. Его никто не держал.

Проходя мимо их бывшей с братом комнаты (сейчас там мама устроила комнату для гостей), он мельком увидел, как Ксюша укладывала дочку спать. Они решили остаться на ночь.

Меня она никогда не просила переночевать у себя.

Как будто я согласился бы.

– … когда подрастешь, тоже найдешь себе принца.

– Правда?

– Конечно, только позже. Сейчас все мальчишки дураки. А Мишке тому передай, что тебя нельзя обижать. Он не прав, поняла? – Родион заглянул в приоткрытую дверь.

– Его мама сказала, что он меня ударил, потому что я первая начала.

– Ха! Что за воспитание?! Это не значит, что нужно бить в ответ хрупкую девочку.

Такая уютная и нежная обстановка в комнате, что даже не верится, что он сам когда-то в ней жил. Ксюша сидела на краю кровати Алисы и нежно гладила ее по волосам. Родиона резко затошнило.

Неужели это я ей когда-то помог? Все женщины заодно.

Понятно, почему мать приняла ее в семью. Она, как две капли, копирует ее. Видит в ней себя. Я тоже всю жизнь прожил с утверждениями, что всех особей женского пола надо на руках носить. А мать особенно. И теперь она зомбирует свою дочь.

Родион думал, что она, видимо, убеждена, что делает все правильно, поэтому так умело из брата веревки вьет. Он отвернулся от двери и увидел ее пальто (купленное Андреем), висящее на крючке.

Если я сейчас незаметно оторву одну, они наверняка удивятся, заметив пропажу.

Здравому пришло в голову, что он действительно может это сделать, но позже.

Он вновь закрыл глаза и поудобнее привалился спиной к скамейке. Родиону не хотелось, чтобы и у этого невинного ребенка была такая же судьба, как у него. Он все еще помнил холодность матери, когда он стоял в кабинете директора и весь дрожал от того, что высказал ей все, но она ничего не хотела слышать.

«Сейчас же перестань!»

Это было самое горькое воспоминание, которое он вряд ли простит, потому что понимал, что его прощение никому не сдалось.

Родион грубо усмехнулся и открыл глаза. Ему пришло какое-то оповещение на телефон. Вся его кожа покрылась мурашками. Теперь это случалось каждый раз, когда его телефон подавал признаки жизни, а все из-за той ночи.

– Черт!

С какой-то страницы в ВК пришло сообщение с фото. Он открыл и чуть не выронил телефон из рук. Это было уже слишком. Просто слишком. Сердцебиение участилось, словно при тахикардии, которой он никогда не страдал.

На фото был он сам. Сидел на этой лавочке, полностью опершись на спинку. С закрытыми глазами. Ничего не подозревающий.

Он обернулся. Начал вертеть головой во все стороны, не совсем понимая, что он собирался увидеть.

Того парня в черном, подсказало подсознание.

Здравый щурился, но никак не мог никого разглядеть в этой рассеивающейся темноте. Это пугало еще больше. Он заметил, что вокруг стало совсем тихо. Родион весь сжался, затаил дыхание, как будто это при опасности могло бы ему помочь, и решил как можно быстрее отправиться домой, ему надоели эти глупые шутки.

– Что за хрень? Кто это?! – он нервно дергал плечами и стряхивал что-то невидимое с затылка, словно до сих пор ощущал на себе чей-то взгляд. Осознание всей серьезности этой слежки приносило ощутимый физический дискомфорт, – Кто здесь?

Никто ему не ответил, от чего становилось только хуже. Его проверяли на прочность. Его дразнили. Его запугивали.

Он понимал, что если кто-то следит за ним прямо сейчас, то это не глупые шутки, а угроза его жизни. Ему не нравилось, что кто-то знает о нем так много, а Родион тем временем остается в неведении.

Ему становилось все сложнее убеждать себя в том, что это всего лишь шутки какого-то безмозглого пацана, которому нечем заняться.

Стояла тишина, только ветер завывал в их дворе.

Тут он услышал звон позади себя, и под ноги к нему подкатился камешек. Здравый вздрогнул и обернулся. Сзади него вдалеке стояла фигура человека. У Родиона тут же перехватило дыхание, а в глазах защипало от страха. Он просто замер, не мог пошевелиться, хотя и понимал, что его промедление будет ему стоить очень дорого. Он не понимал, что от него хочет этот человек, и проверять не собирался.

Он, не подавая виду, что испугался, просто повернулся обратно и спокойным шагом направился подальше с этого двора.

А в ушах продолжали звенеть шаги позади него. Они ускорились, и Родион тоже. Его сердце стучало так сильно, что дышать стало больно. Человек, идущий за ним, не собирался сбавлять скорость, так что Здравый принял решение бежать. Пустился бегом так, что сам не понял, как оказался вне этого жуткого двора, и побежал по улице. Он думал, что оторвался, но когда обернулся, то увидел все ту же фигуру, преследующую его. Тот тоже бежал, только за ним. В этот момент сердце и пропустило пару ударов, от чего дыхание сильно сбилось. Родион понял, что сейчас темнота его друг, и, пробежав пару кварталов по пустым улицам (не центр все же), он увидел впереди небольшой переулок, где напрочь отсутствовали фонари. Нет, может они там и были, но в темноте было не разобрать. Сначала Здравый повернул в сторону, где фонари горели, чтобы Черный капюшон увидел его, а потом завернул в темноту, спрятавшись за кустами.

Сердце его так и заходилось, кислорода не хватало. Организм пытался его восполнить, но Родион боялся сделать лишний вдох, лишь бы его не услышали. Следом за ним, как Здравый и предполагал, сталкер на секунду остановился в замешательстве, но услышав шорох дальше по улице, побежал в том направлении.

Пару минут Родион сидел, не решаясь пошевелиться. А потом, осознав всю ситуацию, резко засмеялся в тишине. Смех этот был странный, с надрывом.

– Пошел ты! – громко закричали кусты на улице, – уделал тебя!

После этого Здравый, сидя в этих же кустах, опорожнил свой желудок, и ему полегчало. Сейчас он точно ощущал себя победителем и был доволен собой. Даже протрезвел.

***

Было очень холодно. Родион лежал на кровати на животе в темной комнате, а рядом стоял небольшой тазик. Когда он пришел домой, его все-таки вырвало, а сейчас его немного морозит и трясет. То ли от страха, то ли от еды. Может все вместе. Все выходило тяжело и горчило. Он подумал, что, наверное, это вина салатов, приготовленных Ксюшей, которые она принесла с собой. Он заметил, что мать к ним так и не притронулась, хоть и очень хвалила. У него тоже никогда не было уверенности в ее кулинарных способностях. Родион даже представить не мог, что она туда положила. Возможно, она даже просто купила еду в ближайшем супермаркете и выдала за свою стряпню, дабы всех впечатлить.

Не буду там больше ничего есть.

Алкоголь выветрился, но мысли лениво плавали в голове. Правая рука лежала на тумбочке. И Родион то и дело включал и выключал светильник. Кажется, он опять не сможет нормально уснуть. После всех происшествий он стал немного нервным, но не хотел этого признавать. В его жизни есть проблемы и похуже.

Вот соседи сверху уже разошлись не на шутку. Они тоже не очень трезвые. В любой части квартиры Родиона Здравого их все равно слышно, а ему и так плохо. Разве он мало страдал? И так уже минут двадцать блевал под аккомпанемент их ругани и не собирался в таком состоянии идти и устраивать разборки.

Когда Родиона вновь вырвало в тазик, он перевернулся на спину и поднял руку вверх. Она затекла и начала покалывать, на ней даже остался сильный отпечаток от угла тумбочки.

Скрип, скрип.

Опять этот ужасный скрип старых и проржавевших качелей на детской площадке в их дворе. Уже несколько дней кто-то испытывает его терпение и видимо не только его, в первый раз он еще попытался что-то разглядеть через окно, но ничего не увидел. Было темно, так еще и мешал старый большой орешник, которой рос напротив его окна и заслонял почти весь обзор. Так что, увидеть того, кто почти каждую ночь изводит всех, ему не удалось. Возможно, это бесило только Родиона, потому что утром, да и в другое время, он ни от кого больше не слышал жалоб на этого скрипуна, даже от завсегдатаев бабулек на лавочке. А раз так, то он никак не мог показать, что его хоть что-то донимает. Он никогда не жаловался первым.