Читать книгу Мышиная клетка - Мария Токарева - Страница 2

«Есть ситуации, в которых человеку никто не поможет кроме него самого… Проклятый сон, к чему бы он? Надо думать о работе! О… мести», – раздумывал Макс, глядя на листы досье. Они уже почти установили личность темного мага Лоренса, не хватало только доказательств для начальства, чтобы получить ордер на обыск квартиры его родителей и их возможный арест.

«Мы рискуем, сильно рискуем. Арест невиновных – это все Жанна придумала». – Макса все еще терзали сомнения, от которых не удавалось спастись за чередами монотонных рапортов о ходе расследования.

– Надо ускоряться, не только нам поручили это дело, но для нас это шанс реабилитироваться в глазах Отдела, – подбадривала и торопила Жанна. И все больше казалось, что майор Темнова темнит, вернее, пытается исправить свой промах руками Макса. Ведь это она упустила Лоренса, позволила применить ему заклинание, не успела нанести решающий удар. А Макс вообще ничего не с сумел противопоставить врагу, поэтому с жаром принялся за расследование. Но вот уже четыре года оно не двигалось с мертвой точки, а методы Жанны вызывали все больше вопросов.

«Опять это странный сон с машиной. Будто я стою посреди тротуара и по слухам знаю, что есть такая машина, в которую сажают людей, неугодных Системе, она едет и вскоре человек погибает в автокатастрофе. Какой это Системе, интересно? Антиутопия какая-то… Будто Жанна сажает меня в эту машину, – вспоминал свой сон Макс. – Да, поганый сон. По слухам-то – это одно, а здесь как будто я стою на обочине и прямо вдруг вижу, как человек несется по улице, а возле тротуара уже поджидает белая спортивная машина. Человек бежит прочь, панически оглядываясь, я вижу его глаза раненой лошади, но некая сила затягивает его, и каждый шаг только приближает к орудию казни. Руки его гнутся в конвульсиях, он зовет на помощь, но лишь губами, голос тоже не слышен».

Макс поежился и даже бросил взгляд в окно: нет, никакого белого автомобиля не показалось. Да и с чего бы? Но сон повторялся уже второй или третий раз. С тех пор, как Жанна предложила захватить и подвергнуть жесткому допросу родителей Лоренса. Или, как минимум, угрожать им расправой, чтобы выманить нерадивого сына, видимо, через присланное в Лигу анонимное видео.

– Можно поиграть и в бандитов. Это все будет имитация, постановка! – убеждала в этот день Жанна. Макс уже слышал эти посулы, за текущие недели майор Темнова стала еще более увлеченной и настойчивой, чем обычно. И это пугало.

– А если Лоренс понятия не имеет, где артефакт? Или скажет: в хранилищах Лиги Фантомов. Это как поможет? – возразил Макс.

– Узнаем, что артефакт не продали.

– Мы можем захватить Лоренса… Но что дальше? Мне кажется, Лига за него бороться не будет. За артефакт не выкупят. Бросят гнить в тюрьме.

– Значит, ты просто получишь свою месть, – многозначительно протянула Жанна, недобро сверкнув синими глазами.

– Если мы сможем его удержать.

– А ты сделай так, чтобы он не дожил до тюрьмы. Если не ты отомстишь своему врагу, то я уж его больше не упущу. Живым от нас не уйдет.

Макс уставился на сцепленные руки и клавиатуру компьютера. Что-то в его представлении о мире не сходилось, что-то терзало и мучило. И навязчивым видением преследовал недавний сон.

Зловещая сила трясиной затаскивала несчастного персонажа в машину, усаживала на место водителя, заставляла пристегнуться. А потом Макс видел, как дверь сама закрывается и сам поворачивается руль. Машина уносилась прочь, выезжала на ближайшее шоссе, чтобы потом разогнаться и врезаться в столб или вылететь с моста.

«И вот я стою, беспомощный, не сумевший никак помочь несчастному, потому что он был окутан какой-то непроницаемой корой… А потом я понимаю: на свою беду я видел все это. Я видел Машину, и Система теперь не оставит невольного свидетеля. А, может, нет? Может, повезет? Я не знаю! В том вся и беда, что я не знаю!» – все вспоминал Макс, прокручивая в голове случайные картинки, ощущая себя в тупике моральных противоречий.

Во сне он бежал, бежал все дальше и дальше через безумие улиц, темные арки и дворы. Неопределенность душила арканами страха: он ждал появления Машины. И с каждым шагом становилось все более невыносимо, он уже почти просил, чтобы наконец появился «белый палач». Чтобы все закончилось. Но в сумрачном видении сменялись дни, недели, возможно, даже года: история с машиной начала казаться видением, галлюцинацией. Стирались детали, но оставался подсознательный ужас обреченности, как «черная метка».

«И вот снова какая-то дорога, обочина, серый тротуар… И вот я вижу машину, белую спортивную машину с гостеприимно открытой дверцей… Непослушный руль… Но я уже не ждал! Я снова полюбил жизнь! Я успокоился на время! Но я обречен». – Макс потряс головой, лохматя короткие волосы. На этом моменте он обычно просыпался в холодном поту. Сон повторялся, приходил навязчивым образом раз в несколько недель, и все больше казалось, что первая жертва Машины – это он сам. Возможно, из прошлого. Он сам себя не успел спасти. Прошлая версия не предостерегла будущую.

«Да, все-таки есть ситуации, в которых человек должен сам себе помочь. Но не может… Возможно, дело в Системе, возможно, в Машине. Возможно, во времени». – Образы текли в сознании сумрачно, как в полуобмороке.

– Макс! Заснул? – недовольно шикнула Жанна. Возможно, он и правда задремал на короткое время.

– Нет. Но надо взять кофе… – пробормотал Макс.

Он вышел в коридор, отделанный дешевыми обоями и серым на полу кафелем. Казенное здание Отдела не баловали мраморной облицовкой, как и служебные квартиры-общежития. Макс делил такое жилье с Денисом еще со времен обучения в специальной школе, а теперь он не знал новых соседей уже четыре года. Вспоминалось, как Денис хвастался своим талантом к боевым заклинаниям, ему удавалось держать на ладони огненные шары, которые при желании превращались в мини-бомбы. Только вот они не помогли против Лоренса, а Денис первым кинулся в атаку. Видимо, не просчитал опасность из-за природной горячности. А Лоренс был увешан защитными талисманами Лиги Фантомов, этим гадам даже не требовались бронежилеты, на бой они выходили зачастую одетые как стильные рок-звезды. Дениса же броник не спас. Против футуристично-магических мечей Лиги не спасли бы и рыцарские доспехи. Верховная Ведьма, эта мерзкая Альбина Соболева, получила доступ к внеземным иномирным технологиям из Бенаама, далекой чужой планеты, захваченной вампирами. Именно там скрывался второй космический Змей, король асуров Раат Шаатир.

«Проклятье, один Змей, второй… Бенаам с его мечами! И возможным вторжением асуров! Ведь этот Раат хочет захватить силу Змея Хаоса, а Земля для него так, транзитная планетка на пути, можно тут всех пожрать, натравить его вампиров и прочих выродков. А мы… что, в сущности, можем противопоставить таким силам мы? Обычные люди, Отдел расследований паранормальных явлений… Автоматы, пулеметы? Обычные человеческие мечи? Проклятое Измерение Могущества, в котором даже огнестрел не работает!» – Макс ощущал себя в тупике. Иногда казалось, что космическая пустота в лице двух могущественных Змеев-асуров поглотит все.

– Думаешь про Лоренса? – спросила Жанна, пока Макс допивал свой кофе за рабочим столом. Мысли яснее течь не стали, по спине пробегали волны холода, будто приближалось что-то неизбежное и страшное. Предчувствия обычно не обманывали, и это пугало.

– Если честно, не о нем… Точнее, о нем как о мелком винтике, – признался Макс, и Жанна поняла его намек. Она многозначительно кивнула, с улыбкой отвечая:

– Про Змеев? Раата Шаатира и Змея Хаоса. О да, о них можно думать бесконечно. О том, кто и когда победил Змея Хаоса, почему он оказался заперт в Измерении Могущества. И о том, как скоро освободится Раат Шаатир с его армией.

– Да, я все думаю, как нам стать… равными им по силе!

Жанна некоторое время молчала, а на лице ее не читалось ни единой эмоции, как у восковой маски покойника.

– А, может, тогда нам и пригодится артефакт, управляющий временем. И для этого же Альбина держит его у себя. Каждый надеется переписать реальность под себя. В ее мире, очевидно, все будут служить Лиге. В нашем мире, возможно, Отдел станет одним из важнейших органов власти, а на всех магов навесят браслеты с GPS.

– Звучит не очень… гуманно.

– Кто говорит о гуманности под угрозой нашествия космических змеев?

– А если… если артефакт уже применили? – понизив голос, проговорил Макс.

– Вряд ли. Мы бы хотя бы поначалу почувствовали несоответствия одной версии реальности относительно другой. По крайней мере, такова гипотеза наших ученых, – напомнила Жанна. – Обычные люди не почувствовали бы, а со способностями – да. Но изменения реальности таким способом – слишком непредсказуемо. Иначе почему Отдел еще не использовал его?

Макс задумался. Действительно, артефакт хранился в Отделе с середины двадцатого века, когда организация еще приписывалась к ведомству с несколько другой аббревиатурой, но с примерно теми же функциями. Впрочем, и тогда Отдел существовал автономно, в той части мира, которую не видели обычные люди. Зачастую они не ловили преступников, а пытались понять, как работает та или иная сфера магии. Иногда и вовсе выезжали на археологические раскопки. Так в конце девятнадцатого века в коллекции Отдела появился загадочный артефакт, добытый на руинах древнеегипетского святилища.

– Но пока все тихо, делай свою работу, Макс! То, что ты можешь делать! – приказала майор Темнова. Жанна и Темнова – это были как будто две разные личности в теле одной женщины. А Макс подчинялся им обеим, хотя все чаще задумывался, что они вообще делают. И что он мог делать? Против космических змеев, артефактов и прочих хтонических сил. Ровным счетом ничего, поэтому перебирал новые факты досье Лоренса. Но ничего примечательного не находилось. До вступления в Лигу Фантомов жил тот скромно, с родителями в старой панельке, потом отучился на бухгалтера, а вскоре после университета пропал с радаров, видимо, начал служить Альбине Соболевой. И на этом интересные факты биографии врага заканчивались.

Макс несколько раз перечитал досье, набрасывая в голове план, как лучше надавить на родителей Лоренса, как заставить его высунуться из Лиги. Но хороших идей не возникало, и от повторения известных фактов биографии врага на душе становилось пусто.

В последнее время все чаще казалось, что пустота достигнет предела и поглотит все. Возможно, так разум предчувствовал неизбежность катастрофы. Пришествие Раата Шаатира из Бенаама или Змея Хаоса из Измерения Могущества – какая разница. А, может, активацию артефакта, стирание из мира собственной личности.

«А ведь точно… Альбина Соболева может создать такой мир, где половина из нас даже не рождалась», – ужаснулся Макс. И снова по спине прошел холод от дурных предчувствий. В течение дня так и не удалось сделать хоть что-то значимое, не появлялись новые факты расследования и новые пути решения патовой ситуации, в которую Макса загнала майор Темнова.

При этом к вечеру он вернулся в свое подобие дома совершенно обессиленный. Макс рассматривал свою комнату в общежитии, точнее, служебной квартире.

Этот продолговатый уродец, а не комната, назывался его домом уже пять лет. До этого еще дозволялось жить с родителями как несовершеннолетнему магу, но потом работа на Отдел начала требовать полной отдачи их общему делу и, что никто не отрицал, контроля за боевыми единицами. Макс хоть пока не кидался огненными шарами, но никто не исключал, что рано или поздно у него откроется некий дар. Хуже всего, что тайные знания о природе этих талантов скрывались кланами магов, той же Альбиной Соболевой. А людям оставалось лишь строить догадки. Хотя, возможно, саму природу способностей не знал никто. Как никто доподлинно не понимал схему работы проклятого артефакта.

Но Максу все больше казалось, что большая часть существенной информации минует рядовых сотрудников. И незаслуженно минует. Возможно, у Темновой и был какой-то допуск, а у него, младшего лейтенанта, не хватало информации.

«И как мимо меня проплывает важная информация, так утекает сквозь пальцы и жизнь», – с горечью подумал Макс, стоя под душем. Все не удавалось отрегулировать температуру воды. Возможно, бил озноб. Возможно, подкрадывалась простуда. Но нет, подкрадывалось что-то другое, что-то похуже… Хотя Макс и не понимал, что именно.

Он перебирал в голове образы близких людей, понимая, что уже месяца два не посещал родителей, все не успевал зайти в гости. А Лена… Лена все еще занимала его мысли, больше, чем случайная юношеская влюбленность.

Они расстались уже год назад. Макс убеждал себя, что так происходит слишком часто, когда парочка начинает встречаться со средней школы. Лена тоже была магом, но в Отдел не пошла, отказалась, утверждая, что лучше будет просто помогать людям и жить свою обычную жизнь. Возможно, она была права. А Макс пошел дальше. Возможно, это и стал причиной их расставания. Они превратились в молодых взрослых, а отношения оставались на прежнем подростковом уровне – красивые свидания, невинные поцелуи, встречи в кино. Но из-за службы Макса эти волнующие эпизоды случались все реже и реже, а потом вдруг… совсем прекратились.

Иногда он скучал по Лене, вспоминал, как лучшие годы своей жизни, но ощущал, что теперь их отделает друг от друга незримая пропасть. И заметили они этот кровоточащий разлом двух сердце слишком поздно.

«По крупинкам собирал я тебя в своей пустоте, а теперь уже поздно и тебя почти нет, – в полусне сокрушался Макс, глядя в облупленный белый потолок. – Я сам отказался. И сам не жалею, это не судьба и не жизнь. Такая жизнь не для тебя!»

Мир менялся, менялись и люди… Изменить судьбу никто не мог. Возможно, где-то в параллельной реальности другой Макс счастливо женился на Лене, но в этой его единственной целью жизни осталась месть Лоренсу и расследование инцидента. Слишком мало, чтобы называть это целью достойного человека. И Максу становилось противно от самого себя. И от того, в какие неприятные сделки с совестью его намеревалась вовлечь Жанна Темнова.

От мыслей и сомнений отвлек звонок по особому защищенному каналу связи, доступному только магам с допуском к тайнам Отдела. Так всегда звонили со службы, а поздний час намекал лишь на одно – что-то случилось. Либо всех поднимают по тревоге, либо что-то касалось персонально Макса.

Он вскочил с узкой казенной кровати и поднес телефон к уху, представившись по уставу. На том конце голос говорил что-то непонятное, по крайней мере, это была не всеобщая тревога в связи с нападением Лиги Фантомов или чем-то подобным. Змей Хаоса точно не вторгался в их мир. Но сознание Макса не желало воспринимать услышанное: говорили про Лену. Интересовались его девушкой! Бывшей девушкой. Сперва он решил, что она вступил в Лигу, но тут же отмел эту мысль как бредовую и, ударив себя по щеке, заставил восприятие собраться в стройную конструкцию. Долой эмоции. Не время, нельзя.

– Разговор конфиденциальный. Выезжайте, – приказали на той стороне. И Макс помчался обратно в Отдел сквозь темные улицы, прочь от немого покоя унылой комнаты. Он боялся узнать правду. Но понимал, что без нее легче не станет.

– По нашим данным вы знакомы с ней. Когда вы последний раз ее видели? – сухо уточнили следователи в Отделе. Макс быстро догадался, что его ни в чем не подозревают. В глазах сослуживцев, коллег, читалось сочувствие пополам с недоумением и лишь малой толикой недоверия. Им самим не хватало какой-то важной информации.

– Около года назад… – ощущая, как все в нем начинает выть от безотчетной тревоги, ответил Макс, и тут же хладнокровным тоном спросил: – Что с ней случилось?

– Пропала бесследно вчера ночью, между двенадцатью и часом ночи, предположительно, не выходя из квартиры.

– Основная версия – похищение? – Макс пытался сохранить самообладание, хотя внутри все пронизывал уже не вой, а глухой и тяжелый безотчетный стон.

– Нет. Версий пока нет. Дело передали нам по причине того, что не было найдено признаков взлома. Жертва вообще не покидала своей квартиры, не открывала окна. Ничего подозрительного, кроме того, что человек пропал и, спешу вас уведомить, это не первый подобный случай за последние четыре года.

Макс глядел на фотографию, с которой улыбалась Лена. Он помнил это милое лицо с заостренным носом и смешливо прищуренными темными глазами, ночами он все еще фантомно улавливал аромат ее длинных черных волос, все еще помнил, как грациозно она танцевала и, в целом, двигалась. Они расстались год назад, но он верил, что рано или поздно судьба подскажет им обоим, как вернуть былое очарование любви, чтобы уже никогда не расставаться.

А теперь… Лена пропала! И поганое воображение рисовало сотни версий, Макс уже успел насмотреться и растерзанных трупов, и искалеченных людей, и сошедших с ума жертв темных магов. А если Лена стала жертвой даже и не мага? Это ничего не меняло. Главное – возможно, она еще была жива. Только эта светлая мысль позволяла рассудку не уплыть в страну вечной ночи. Спустя некоторое время разум и вовсе очистился от ненужных сентиментов, Макс не позволял себе раскиснуть. Оставалось лишь принять эту новую страшную реальность, поэтому он решительно ответил:

– Я берусь за расследование!

– У вас слишком личный мотив.

– Готов активно содействовать в поисках. Можете не закреплять это дело за мной официально, я все равно не смогу ждать в стороне.

* * *

19.05.12

Если я не посплю сейчас хотя бы два часа, то завтра точно всех съем без кетчупа. Проклятая бессонница, проклятая работа! Слишком много нервов со всеми недостачами и отчетами. Кто у нас в бухгалтерии так подворовывает, что счета и накладные не сходятся? Точно не я. Но если что, посадят меня. Или, как минимум, Верховная Ведьма понизит до младшего уборщика загонов мантикор. Может, это тоже способ добить меня?

Вообще, все как всегда – паршиво. Творится что-то непонятное, улик у меня нет, версий тоже. Да следователь из меня не очень хороший, если не сказать прямо: хреновый!

К счастью, хоть Ромка позавчера все-таки пришел в себя, поэтому Кони немного успокоилась. После выстрела в голову… ему повезло, что он оборотень и что пуля прошла по внешней стороне, не касаясь мозга. Только он в коме был две недели, а потом в полузабытье. «Спутанное сознание», как это называется. Только вчера с нами пообщался уже осмысленно. Теперь ждет долгий период восстановления, реабилитации. Человек бы точно не выжил, у оборотня шансов больше. Хотя он тоже сейчас в паршивом состоянии – руки-ноги едва двигаются, координация движений полностью нарушена, ложку не держит.

А ведь сколько в этого Ромку сил было вложено, во все его воспитание, в его будущее. На самом деле он не родной брат Кони. Она его нашла на мусорке, когда сама девчонкой еще была, лет так четырнадцати, сейчас-то ей тоже под тридцать. Кто вот так выбрасывает младенцев? Вот это уже другой очень хороший вопрос. Но тогда ему повезло, Кони его спасла, хоть и по-своему – обратила в оборотня, как водится, через укус. В принципе, он бы вряд ли и выжил в человеческом качестве. Так и воспитывала вместе со своим отцом, пока того не убили.

Так и считался братом нового вожака стаи, Кони, пока стая в Лигу не влилась. Охотников и Отдел боялись, плотно за них, гопоту, взялись. Вот так и жили. Но так-то это им и на пользу пошло, не одичали совсем на своих заброшках.

Я лично думал, что Ромку ждет хорошее будущее. Он был сильным оборотнем, обращался почти целиком в волка, как и Кони. А сейчас… Если выживет, будет таким же «офисным планктоном», как и я? И это в лучшем случае? Так он учился всегда не так, чтоб на бухгалтера выучиться. А сейчас, после ранения в голову, куда его? Разве что за зверюшками Лиги присматривать. Хотя, может, я просто паникую, а потом пройдет еще месяц-другой – и все образуется, все будет хорошо.

Только как же Кони изменилась за это время, как осунулась, точно кто-то стер с ее лица все яркие краски. Но и сумасбродства в ней поубавилось, хотя я бы все отдал, чтобы не такой ценой. Для нее ведь Ромка как родной. Да и для меня стал в какой-то мере. Родной.

А мне бы стоило навестить родителей, если уж говорить о родных. Ведь десять лет уже прошло… Не слишком ли поздно? Что я им хотел доказать? Почему пребывание в Лиге кажется оправдывающим препятствием? Хотя все это уже какая-то рефлексия самовлюбленного мальчика-эмо. Сейчас я должен заснуть, кажется, хватил за очередной безумный денек очевидный перегрев мозга: под закрытыми веками одни таблицы. И еще я абсолютно теряю чувство юмора, что недопустимо в любой ситуации, ведь это своеобразный камуфляж.

Хочется ударить в стену тяжелым тупым предметом. Ой нет, лучше не надо: еще мне не хватало шишки на лбу. Ха-ха… Ха.

И все-таки я должен что-то делать и со многим разобраться. Но я не нашел еще не единой улики! И только проблем нажил. Теперь еще и следователи Лиги косо смотрят на мои изыскания. Как бы чего ни вышло, потому что хорошо смеется тот, у кого все зубы на месте. Ну, ничего, будем ждать, пока судьба что-нибудь подкинет, как говорил поэт: «Человек не собьется с пути, потому что не знает дороги».

Кстати, чувство юмора нуждается в постоянной тренировке… Да, хотел бы я сейчас отработать на ком-нибудь умение «злорадный смех», и этот кто-то, видимо, мое второе я: время-то тикает, уже рассвет.

А вы можете не удивляться, почему мои неожиданные всплески потоков сознания происходят по ночам, времени-то больше нет. Последнее время я начинаю подозревать, что не просто так меня не допускают до магии. Что вообще значит «лишили магии»? Может, это мне Верховная Ведьма так сказала, а на деле, нельзя ее лишить. Что, если во мне живет нечто страшное?

Я пролистал множество архивов Лиги Фантомов и пришел к выводу, что подобное заклинание – вроде «Спурта» – применялось только один раз неким небезызвестным Мерлином.

Уж не знаю, кто на них напал, ситуация была отчаянная. И вот заклинание стерло небезызвестный Камелот с лица земли, исковеркав пространство так, что никто не может сказать доподлинно, где и когда он существовал. И существовал ли вообще! Память осталась в легендах и сказках. Но если они не гнушались услуг Мерлина и прочих колдунов, то, скорее всего, это был некий прототип Лиги Фантомов, возможно, более гуманистический; возможно, так только в Средневековье казалось. Но какая уже разница. Он был стерт с лица земли. Мерлин применил «Спрута», Лоренс применил «Спрута». Откуда во мне вообще эта сила взялась? Я никогда об этом не думал. Немногие способны даже огненные шары метать, а я в тот день как будто нащупал какой-то новый уровень мироздания. Знаете, странное чувство – будто видишь весь мир из сплетения черных и белых линий.

И вот я за черные потянул, как-то там перекрутил их. И случился страшный бабах, который позволил мне сбежать. Только я до сих пор эти линии помню, как будто увидел в игре не текстуры, а исходный код, сначала из слов, потом из нулей-единиц. Это… страшно.

Понимает ли сама Альбина Соболева, что это за уровень? На каком уровне ее магия? У нее есть колдовской посох-меч, которым она нехило владеет и как обычным копьем, и как концентратором для магии. Но видела ли она хоть раз этот мир из линий? Мир исходного кода? А что видео я?

Только это я опять все больше о себе-любимом размышляю, ну, это нестрашно, никто не слышит. Кони читать мысли не умеет, а если бы и умела: сейчас крепко спит, кажется, ей снится кошмар, потому что она охает и скулит сквозь сжатые зубы: «Беги! Да беги же…»

Что может сниться оборотнице? Я никогда об этом не задумывался и, возможно, никогда не видел ее по-настоящему. Сейчас она, кажется, благодарна, что я не отступился, когда случилось несчастье. Но я убеждаю себя, что стараюсь исключительно для себя, пытаюсь выяснить, какие у меня могут быть враги. А все одно – без толку.

Больше ничего странного не происходило. Что-то детективная история в стиле Агаты Кристи не заладилась, да это и к лучшему. Или здесь что-то закрутилось в стиле Стивена Кинга? Это ближе к нашей природе, знаете ли.

Кстати, странные слухи ходят насчет бесследных исчезновений людей и появлений на шоссе каких-то призраков. Вроде как людей. Но они как будто не видят, что на них машины летят. Еще многие из них якобы странно одеты – не по погоде или, более того, не по эпохе. То мальчик в лыжной куртке летом, то мушкетер в шляпе… Это такое очевидцы доносили.

Хотя чем не потчуют наивного зрителя ночные выпуски отдельных телеканалов. Они даже порой переозвучивают слова ученых мужей. Может, мне там подработкой заняться? Внештатный сценарист. Дурить население я умею: сам себя обдурил. Такое чувство, что исчезновение людей объяснить проще, чем составить все отчеты и объяснить бесследное, мистическое и систематическое исчезновение денег.

Надо проверить одного моего приятеля-коллегу из бухгалтерии, слабого вампира. Может, это его рук дело? Вообще странный тип, в глазах нули с единичками, сам скоро на циферки распадется. Молчун с людьми, а болтает подолгу только со своими мышами. Белыми мышами.

Про него слухи противоречивые ходят, я один знаю, что он мой ровесник и стал он таким интровертом в двадцать один год, когда у него девушка из окна выбросилась. Или не из окна… Он ее сделал вампиром, а она решила, что это все, приговор, нежить она и вот это все. Словом, не задалось. Так он и дошел до светлой мысли, что с мышами оно как-то безопаснее. Мыши в клетке, мол, никуда не денутся. И как он еще в дурдом не попал?

Может, он просто прикидывается таким простачком? Хотя нет, вряд ли он сам устраивает мне недостачи. Зачем ему? Он ни на что не копит, ни к чему не стремится. Но кто-то же влезает в систему! Коллега может кому-то помогать или, если он чист, выведет меня хоть на что-нибудь. Хоть на что-нибудь… Не знаю почему я так в этом уверен.

Вот и рассвет. Пора вставать. Спал ли я вообще? Точно всех без кетчупа съем.

* * *

Мыши у него бегают по клетке быстро, словно компьютерная по коврику во время игры-шутера. Чего они так волнуются? И кота не надо. Наверное, хозяина боятся. Что хуже всего: обращается он не ко мне, а опять же к мышам. Больной лунатик.

– Информация… ты пришел ко мне с вопросами? За информацией. Но если так подумать, то все сущее спрятано. Не только простая информация, разве ты будешь это отрицать?

Мышь удивленно ведет носом, как будто все поняла, теребит розовыми лапами мордочку и скрывается где-то в сене. Вот пусть мышь ему и отвечает на такую чушь! Я предпочту помолчать. Он просто хочет увести нить разговора в сторону.

– Мне нет дела до сущего, лучше скажи, что ты знаешь насчет утечек из бухгалтерии… Сливы отчетов фиксировались? Сливы личных данных? Попытки взломать базу? Ты ж у нас вроде программиста на стыке дисциплин.

– Нет дела до сущего? – вновь обращается он к мышам, что, честно говоря, раздражает. Хочется сварить из этих крысят суп и скормить ему, чтоб подавился. А он знай крутит свою шарманку, бесцветная обезьянка. Из-за линз зрачки его кажутся расширенными, как у наркомана. Он продолжает, вдохновенно наставляя бурую полосатую полевку:

– Сущее состоит в бытии, что проявляется в восхождении от…

– Мне уйти? – ворчу я.

– Ты никуда не сможешь уйти, бытие обкромсали до реальности. А потом совершенно убили, унеся в виртуальность, там нет выхода. Лишь каждому своя расплата.

Ух, хмырь вампирский. Лыбится своими клыками, даром, что кровь не пьет. Ему-то не надо, он у нас создание возвышенное, а не боевая единица. И когда только начитался философии? Еще и врет концепции малость, я-то в юности в этом неплохо разбирался. Нравилось, знаете, почитать заумного и потом всех впечатлять. Хотя в итоге отговорил себя от поступления на философский. И не жалею. Все равно ничья философия ни на что не отвечает, ни на какие вопросы мироздания, а вопросов у меня много, как у рыщущего зверя.

Спустя два часа разговора через мышей, я все-таки убеждаюсь, что все подозрения ложны. Этот блаженный типчик просто не мог ничего знать, да и я постоянно вижу его экран в нашем опен-спейсе. Ничего он там странного не воротит. А с чего тогда бродил напуганный и заторможенный, как зомби? Сразу после выстрела в Ромку этот хмырь на работе едва под стол не падал, вот так трясся. Боялся, что придут за ним? Отстрел штатных бухгалтеров Лиги? Интересно-интересно. Новая стратегия от охотников и Отдела. Вот это был бы номер. Но это полная ерунда. Опять! Я уже готов смеяться над собой.

– Пойду я от тебя, – бросаю я небрежно и выходу из квартиры, а вслед мне несется что-то вроде:

– От себя все равно не уйдешь.

И звучит это как-то фаталистично и жутко. Но у доморощенных философов оно всегда так. Не хватало еще слушать всерьез. И все же кажется, что этот сбрендивший вампир что-то знает, но не про недостачи, а про что-то более страшное. А если и не знает, то чувствует. Но что? Пришествие Змея Хаоса? Конец времени? У психов, знаете ли, обостренное восприятие.

Надо бы спросить, не видит ли он часом «исходный код», черные и белые линии? Найти бы хоть кого-то, кто их видит. Общие глюки у нас маловероятны. На всякий случай я решаю вернуться, разворачиваюсь к серой двери квартиры-студии. И вот слышу… Звук.

Стоп… Это еще что за звук? Выстрел?! Опять?! Хоть бы показалось, хоть бы… Да если бы!

Теперь я точно попал в переплет, потому что последним говорил с этим мышиным извращенцем, которому вздумалось застрелить себя. Может, потому он и начал философствовать? А себя ли он застрелил? Но не мышей же… И за дверью так тихо, разве что слышен писк тех самых мышей.

Передряга передрягой, а все же жалко его, любили поболтать в лучшие времена, если таковые были. И все это не мой бред. А если это он не сам? А если сейчас и меня пристрелят по тихой грусти? Так, надо бы войти.

Но я не двигаюсь. Не знаю, то ли бежать и докладывать о происшествии, то ли показать, что след мой простыл в момент выстрела. Я все еще не знаю, возможно, программист еще жив и, может, вообще стрелял по своим мышам. Но нутром чую, что все оборачивается дешевой историей в стиле «нуар».

Вот и свидетели, да, на меня смотрят, как на идиота. Да и почему собственно «как»? Глаза вытаращены, пальцы растопырены, только слюной разве что не брызжу.

Ну ладно, вроде бы даже алиби есть. Вроде бы камеры в коридоре зафиксировали, что я вышел в момент выстрела, даже вздрогнул. Или нет? Я стою и боюсь. Проклятый трус Лоренс!

– Убийство! Убийство! – кричат со всех сторон члены Лиги.

– Я никого не убивал! – едва не визжу я. Кому и что я пытаюсь доказать. Идиот, полный идиот.

– Пропустите. Следователей и врачей.

– Врач ему уже не понадобится…

Дверь открыли служебными ключами. В Лиге никто не может полностью закрыться от внешнего мира, забаррикадироваться в квартире. Весь этот орден – тоже своего рода секта, из которой не выпутаться. А я оказался в немилости уже давно у нашего харизматического лидера.

Что встали? Тащите сразу уже к боярыне нашей Верховной Ведьме Альбине Соболевой, пусть развоплотит меня до атомов и черных линий, сольюсь с ними, стану током в проводах. Мне все это надоело! Надоело не понимать и бояться.

– Мертв… – выдыхаю я, заглядывая в квартиру. На сером ковролине возле клетки лежит тело хмыря. Пуля расколола голову, как спелый арбуз, по всем стенам мозги размазало. Снайпер. Это снова был снаймер.

– Не мешайте следствию. Вы, кстати, рискуете попасть в категорию подозреваемых, – рыкает один из следователей. Оборотень-медведь в бежевом пальто. Здоровенная туша, даже сказать поперек ему что-то страшно.

– Да я…

– Пока вы проходите как основной свидетель, – отвечает другой, более приятный тип.

Теперь затаскают по причинам и следствиям, запутают в лабиринте версий. Хорошо, что меня видели вне квартиры в момент выстрела. Я-то уж точно не мог оказаться на ближайшем небоскребе. Второй я, Джекил и Хайд, ага, конечно.

Снова снайпер. И как? Ведь Лига Фантомов защищена от вторжений магией, находится на Зеркале Измерения. Сюда никто не может пробиться, разве что сами древние асуры нагрянут. Но эта полумифическая пугалка уже четыреста лет существует, с тех пор как основатель Лиги боярин Соболев открыл портал к Измерению Могущества. Так этот портал и стал называться вроде Зеркалом. Очень длинный такой портал, как огромное подпространство между двумя мирами. Ну, не мог там оказаться какой-то поганый наемник! Или… Или это кто-то из Лиги!

Вот это совсем паршиво. Теперь я уверен, что оба преступления – дело рук моих врагов. Да, и, что хуже, враги эти в Лиге. Что там несчастный хмырь говорил о бытии, кстати? Каждому своя расплата? Нет? А это ему не чужая в голову прилетела?

* * *

Когда отпустили, меня ожидала вторая буря, как мне показалось, даже более душераздирающая, чем прежние. И имя ей Кони. Я бы все отдал, чтобы в ее сознание никогда не заносились даже ростки логики. Но на этот раз они, кажется, пустили корни и дали плоды. Хотя вывод и так напрашивались сами собой.

– Это твои враги! Это они чуть не убили Ромку! Из-за тебя! Рассказывай, кто это!

Вот так дела, меня переоценивают. Но я намного тупее, чем обо мне думают. Кони права в какой-то мере: из-за меня. Но не в той мере права, чтобы я ощущал себя виноватым.

Я ничего не могу ответить, и эта безумная женщина начинает орать, методично поливает меня ругательствами и обвинениями. В конце концов я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить ее. Не так, не так надо себя вести в подобной ситуации! Я почти уловил некоторые мысли относительно произошедшего, но кое-кто старается из всех сил выкосить их под корень из моего измученного сознания.

Машет руками, еще немного – и взлетит, но вместо того вдруг стремительно затухает. Непохоже, ой, как непохоже это на нее. Вдруг Кони спокойно и четко говорит:

– Я ухожу от тебя, так больше нельзя. Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Ты отрицаешь, но в тебе живет какой-то монстр, которого даже я иногда боюсь.

Какая складная и красивая тирада. Самое ужасное, что я до сих пор совершенно спокоен, хотя не знаю, что ответить. На такое обычно не отвечают: «Ну, и катись!» Просто язык не поворачивается, а говорить слезливо о любви… Тоже как-то неискренне. Осталась ли в этом мире искренность? Неуместная патетика.

– Тогда уходи, если считаешь это необходимым, – официально и тупо отвечаю я.

Она кивает и быстрыми механическими движениями начинает складывать свои немногочисленные вещи, даже не напоминая о моем аккуратно упорядоченном беспорядке. Вскоре Кони уходит, дверь медленно закрывается – и вот я остаюсь один, не считая доставшихся по наследству мышей, задумчиво застывших в соломе клетки. Я даже не заметил, как перетащил их к себе. Надо пересадить их в большую клетку, в клетке-переноске им слишком тесно.

Полагаю, я должен печалиться или злиться. Или думать о том, как это все распутать, а я от чего-то только хочу поговорить. С мышами.

* * *

– Разрешите доложить.

– Докладывайте.

– По неподтвержденным данным в Лиге Фантомов произошло два нераскрытых убийства, – отрапортовал начальству Макс.

– Вольно, лейтенант. Не тратьте время на формальности. Вы допрашивали охотников? После их самосудов у вас всегда есть ордер на обыск и допрос, – задумчиво и пытливо спросила полковник Белая. Светлана Белая, миниатюрная блондинка и весьма сильная магичка, полностью оправдывала свое имя. Помыслы ее тоже были всегда чисты и белы, но методы мало отличались от способов достижения целей Жанны Темновой. И все же казалось, что она в большей мере преданно служит общему делу поддержания порядка, а не личным амбициям. Разве что у обеих мерцали ледяными сапфирами глубокие синие глаза, а по лицу не удавалось считать ни единую настоящую эмоцию. Макс тоже научился держать лицо, после исчезновения Лены вечный озноб стал чем-то фоновым и ужасающе привычным. А отовсюду все сыпались новые загадки и совпадения.

– С них я и начал, однако допрос и обыск не дали результатов ни по моему расследованию, ни по убийствам в Лиге. Товарищ полковник, вы считаете эти убийства связаны с исчезновением людей?

– Вы помните происшествие четыре года назад?

Макс помрачнел, казалось, вздрогнул, но стиснул зубы и стальным голосом ответил:

– Да, товарищ полковник, если вы о том происшествии с Лигой Фантомов и магом Лоренсом. Этот маг тогда убил Дениса…

– Да, и не только его, – напомнила Белая. – Но хуже всего, что он применил заклинание «Спрут», при этом держа в руках египетский артефакт бога Хеха. Знаете, кто это?

– Человек с головой лягушки? – растерялся Макс, понимая, что четыре года назад цель службы никто не разъяснял в деталях. Они даже не знали название артефакта, а ведь стоило бы получше изучить древнеегипетскую мифологию. Возможно, в ней и крылись ответы.

– Это бог времени и бесконечности. Кажется, Лига все еще не решилась использовать артефакт. И правильно! Никто не знает его истинную силу. При случае стоит попытаться вернуть его, но сейчас главное то, что маг тогда применил заклинание, запрещенное, искажающее пространство и время, держа при этом артефакт времени в руках.

– Мы всегда знали, что это опасный артефакт. Он… прогневал бога Хеха? Вы верите в древнеегипетских богов? Или знаете наверняка об их существовании, а мне знать не позволял уровень допуска? – несколько более неформально и взволнованно уточнил Макс. Возможно, разгадка лежала на поверхности.

Но Белая, скучающе рассматривая воображаемую точку на стене, задумчиво объяснила:

– Я в них не верю, потому что они не боги.

– Товарищ полковник, а кто? – Макс захлопал глазами, дыхание перехватило.

– Иные сущности, лейтенант. Факт в том, что они есть, обитают в так называемой субреальности, мире черных и белых линий, который видят только очень сильные магии. Где-то их называют богами, где-то семарглами, где-то… уцелевшими исконными жителями Бенаама, иной нечеловеческой расой, которая ушла из своего мира после пришествия асуров, Раата Шаатира. Я так понимаю, их вынудили уйти, – постукивая по столу длинным бледным пальцем, поведала Светлана Белая. – Наши специалисты пока проводят исследования. И скрываются эти сущности весьма неплохо. Но к вашему расследованию это имеет лишь косвенное отношение. Я высказываю лишь предположения, но вспомните, не имели ли жертвы, которые пропали, контактов с вами или вашим отрядом, участвовавшим в той операции?

Макс некоторое время подумал, посмотрел список бесследно пропавших из закрытых квартир и задумался, вспоминая детали, которые мог еще упустить. Но уцепиться ни за что не удалось, Макс глухо проговорил:

– Боюсь, что нет. Я не понимаю. Лена была моей девушкой, но остальные жертвы не знакомы никому из нашего отряда. Возможно, это знакомые Лоренса, о которых мы не знаем?

– Возможно. А, возможно, и нет. Проверить надо, но на одних догадках не построить рабочую теорию обо всем, что происходит.

Белая тяжело вздохнула: гипотеза потерпела крах, потребовала детальной перепроверки, но штудирование базы данных не дало результатов. К тому же убийства в Лиге Фантомов лишь интуитивно привязывались к делу через мага Лоренса. Информацией враждебная организация не делилась. Но, очевидно, у них тоже не было ответов.

* * *

26. 06. 12

Ой, голова-голова! Голова моя чугунная! Утро добрым не бывает… Лето, жарковато, хотя я тут не погодный календарь веду. Привет вам, анонимы воображаемые. Может, я псих? Ну, с мышами я уже говорю, кстати, надо им корму насыпать перед работой. Хоть бы отпуск взять. Да на что? Все равно на юга не поедешь.

Зеваю до выворота челюсти. Проклятый будильник – отключаю его, а он снова. Кажется, вчера я пил… Хотя нет, вчера был понедельник, так что просто голова трещит и желудок болит – старею. Только это все пустые мысли, я в таком переплете, что боюсь к окнам подходить лишний раз, жалюзи в квартире даже не открываю.

Когда от меня ушла Кони, я решил не теряться, у меня тут побывало три «шлюшки бесплатные», подцепил на недавней тусовке Лиги – фея, вампир и эльфийка. Ну, понятно для каких целей, что с ними еще делать. Только вы не подумайте! По очереди, естественно, я оргий не устраивал

Так вот эльфийку убили! Как и программиста, как чуть не убили и Ромку. А ей совсем не повезло. Мы только пошли на второй круг, начали целоваться и прочее – и вдруг стекло вылетает, меня всего порезало осколками, а у нее в голове дыра, точнее, и половины головы-то не стало.

Окно мне до сих пор не поменяли, заложили фанерой, а я бы рад вообще за железными ставнями сидеть. Во всей Лиге усилили меры безопасности, наплели вокруг небоскреба-замка новых заклинаний. А меня по-настоящему затаскали по инстанциям, все пытаются понять, не я ли убивал. Но алиби железное – это снайпер. При этом его никто не видит, а он палит вот так по окнам и скрывается.

Это мои враги… Точно! Это может быть только кровник. Тот мальчишка. Да, кровник! Или как там его назвать? Короче, тот из Отдела. Я его друга убил, а он решил всех моих друзей и знакомых порешить. Кстати, последние двое были не лучшим выбором. Не успели они мне стать особо дороги. Хотя шизика-то жалко, мыши его теперь осиротели. О бытии и недостачах теперь говорить абсолютно не с кем.

Кстати, зачем мне о бытии? Идея? Во все должна быть идея? А во мне вот нет! И я собой доволен, вроде бы. Да и что вся эта философия? Знали ли они вообще, о чем рассуждают? Монады, барокко, завитки и фантики, а где настоящее? Кто настоящий?

Остервенело бреюсь и чищу зубы, трясет меня всего, а пена изо рта, будто от бешенства, смешно и жутко. Не становлюсь ли я параноиком? За мной охотятся, но как будто не на меня. Как будто я последний в этом списке. Только пока не могут выбрать, как сделать мою унылую жизнь еще более невыносимой.

Вот Ромка-то – это больно меня ударили, виню себя, все-таки я не настолько циник. Мальчишку жалко, он вроде на поправку пошел, хотя Кони больше не разрешает нам видеться. Да все равно… неизвестно, какая у него теперь жизнь будет. Кони, кажется, пытается вообще от меня отгородиться, боится, а я думал, она бесстрашная. Хотя ничего я о ней не думал. С ней было хорошо. Без нее стало совсем тускло. Остался один страх: вечно ощущаю затылком, будто в меня уже целятся.

Странное существо этот снайпер, по почерку на меня похож, только образца меня десятилетней давности. Да, я снайпером сначала был в Лиге Фантомов, потом сказали, что я маг первоклассный. А потом я стал уродцем. Чудовищем!

Интересно, о каком чудовище таком говорила Кони? Я – чудовище? Ну да, а она, конечно, прямо-таки Красавица воплоти, кроткая и нежная. Да это просто смешно. Еще расскажите сказку о печати, наложенной на меня, чтобы не рухнул мир. Все это до зубовного скрежета банально.

Хотя обычные дела людей и без того банальны, но непостижимы, если рассматривать их с позиций бытия, которого, возможно, и нет. Мне надо для себя решить: есть или нет? Ведь в тридцать лет уже пора сформировать свое мировоззрение. Верить во что-то или не верить, ведь атеизм тоже религия. Хотя, если так подумать, вообще ни у кого тогда нет мировоззрения в двадцать первом веке. И ни у кого нет мерила абсолютного добра и зла. Можно довериться только тому, что в твоей голове. Тревога – бич двадцать первого века, предчувствие катастроф. Нет и ощущения безопасности.

Кстати, пока я еду в лифте до работы, то чувствую себя в относительной безопасности. Если никто не приляпал на трос бомбу, думаю, успею поведать вам историю о моих седых прядях.

Белый хохолок торчит, как ежиные иголки. Со своим лютобешенным взглядом смотрюсь маньяком, а так-то я тихий, да тихий. Не верите? Ну, как хотите. Но суть-то не в том: будь вы на моем месте, еще бы не такими стали. А насмотрелся я всякого. Так вот пряди-то появились после той истории со «Спрутом» и артефактом. Я забыл рассказать, что это артефакт Хаха. Тьфу… Хаха, Ахаха… Не Хаха, а Хеха! Короче говоря, он временем управляет, Лига Фантомов сочла, что люди просто не смогут его правильно использовать и хранить. Раскопать-то раскопали, но бояре Соболевы еще в девятнадцатом веке боялись, что неумные люди поместят эту штучку в какой-нибудь музей, а там она попадет в руки глупому посетителю, и вот так устроит конец света. Но нет, люди тоже не все повально идиоты: все-таки закатали в тайное хранилище. Так или иначе, Лига Фантомов давно решила «реквизировать» этот артефакт на неограниченный срок.

Ох, это вы уже знаете. А про седые пряди… может не так вам интересна эта история? Я неспроста ее откладывал. Может, вам и интересна, а мне все еще очень страшно вот так все выкладывать мысленным слушателям. Что я перед вами душу-то выворачиваю? Все равно не оцените. Хотя, может, как-то поймете меня. Узнаете, почему я на самом деле очень спокойный на фоне того стресса, который мне пришлось пережить. Иные бы сошли с ума еще четыре года назад.

Так все-таки хотите расскажу, как все это я провернул? Так понятнее будет. Короче говоря, придя в Лигу Фантомов, я стал очень сильным магом. Меня посылали на самые противоречивые задания, потому что я беспринципный предатель. Вот уже признался. Я ведь с пятнадцати лет состоял в рядах, так скажем, волонтеров от числа людей, которые ловили темных магов. Их еще называют Орден Полудня, они вроде как Отдел, только самоорганизовались стихийно, Измерение защищают. Кто во что горазд, в целом. Но это уже другая история.

И вот одним из таких заданий стало похищение из хранилища Отдела Скипетра Хаха, тьфу, то есть Хеха… Да что я шуткую все. Хеха! Скипетр Хеха – это вам не шутки.

Как вы уже знаете, мне устроили засаду. Шпионского детектива с тихим проникновением не получилось. В Отделе понимали ценность времени и связанных с ним артефактов.

Я начал отстреливаться, убегал, а самым прытким оказался друган моего нынешнего врага. Ну, повалил меня, значит, начал огненными заклинаниями жечь, но не до смерти. Они еще хотели бы меня допросить, но я тоже не лыком шит – у меня еще нож был помимо меча и пистолета. Вот им я того типа и прирезал. Полагаю, типичный герой всегда сожалеет о ненужном убийстве, а я не сожалел. Вообще. Я обнаруживаю в себе невообразимое спокойствие чувств, отсутствие реакции на достаточно страшные вещи, даже когда Ромку чуть не убили, я не впадал в панику, я как бы воспринимаю все из-за какой-то завесы, из глубины, темной такой.

Я снова отвлекся, а лифт почти доехал, и я почти опаздываю. Так вот, пацан тот упал, отполз и помер. Вроде так все и было. А я дальше побежал, только у них в Отделе работает одна рыжая бестия, очень сильный агент, так скажем, и ее на меня натравили, помимо еще тех пацанчиков. Пистолет она выбила – каратистка хренова – от магии уклонялась и блокировала тоже магией.

Короче, я понял, что не выберусь, артефакт не вынесу, а шуму уже наделал. И все зря? Вот это была действительно паника! Я жизнь не люблю, но умирать не хочу. Вгрызаюсь в нее, как голодный пес в кость.

Тогда-то я и вспомнил о «Спруте» треклятом. И вот… применил. А заклинание реально на спрута похоже – черное облако со щупальцами. Это-то, по-моему, и была магия черных линий, исходный код перепутанный. Я об этом «Спруте» только в одной старой-старой книге читал в Лиге. Насколько знаю, штуку эту даже Верховная никогда не использовала. А мне на панике пришла «гениальная» идея, вдруг вспомнилось.

И это облако, похожее на дешевый спецэффект из дымовой шашки, похватало всех из группы захвата, хранилище вдруг исчезло, стены начали оживать, пространство исказилось. Короче говоря, как в ужастике. Но я считал, что в сложившейся ситуации я, как бы сказать, по другую сторону страха. Я тот самый монстр с бензопилой, который гоняет группу подростков по законам жанра. Но потом я понял, что моя магия выходит из-под контроля.

Это была вторая паника в моей жизни. «Спрут» жил сам по себе! Выходило, что это я создал собственное подпространство, свой страшный мир с перекрученным временем, и понял, что управлять им невозможно. Я попытался выбраться, откровенно говоря, струсил, хотел просто бросить все не откуп людям. Да и артефакт я бы тоже бросил, хотел только в Лигу сбежать, а дальше – не думал.

Попытался телепортироваться – не вышло! Свернуть «Спрута» – тем более. Меня окружала тьма, такая тяжелая и непроглядная, что хотелось выть. Я оказался крошечным жучком на бесконечной Ленте Мебиуса: только мне казалось, что я выбрался, выскочил из коридора хранилища, как заклинание приводило меня к начальной точке. Враги мои выглядели как застывшие фигуры, мне кажется, они даже не помнят, что с ними случилось. А я все помню! И до сих пор не могу найти ответов на сотни вопросов, что это было… Я все бежал и бежал. И так бесконечно!

Не знаю, тогда ли я поседел или вследствие другого неописуемого события… Вот о нем и говорить-то страшно, хотя, кажется, именно оно спасло всех нас. Оно… Или они… нечто… Некто. Ох, до сих пор все холодеет, кишки смерзаются. Попробую рассказать спокойно. Да, я не боюсь, я не боюсь.

Так вот! Я метался в пустоте, люди вокруг застыли, поглощенные стенами, время не двигалось. Словом, катастрофа! Однако артефакт оставался при мне и все больше казалось, что он говорит со мной, зовет и жжется, словно наказывает за похищение. Мне казалось, что он зовет меня, как будто кто-то поет. Я вгляделся в скипетр, сдавил его покрепче. Из загнутой верхушки вырвался золотой свет.

И вот я увидел прямо передо собой человека с головой лягушки, а рядом с ним – женщину с головой змеи. Это было бы не очень страшно, я всякого навидался, но что-то иное – не внешность – пригибала к земле. Я ощущал свою полную беспомощность. Тогда я просто упал ничком, скорчился и завыл, похожий на побитую собаку. А те двое посмотрели на меня, то ли освободившиеся из артефакта, то ли пришедшие извне, и внезапно слились в одного… Да, их приход только усилил панику, а вот когда я вгляделся в получившее существо, человека, стало еще хуже. Ох, смерти вы моей хотите, даже сердце жмет от одного воспоминания. Не хочу рассказывать! Я так мечтал забыть, это отвратительное жестокое лицо!

Ведь это было мое лицо, мое собственное гадкое лицо.

Но это не мог быть я!

Этот смех… Так не смеются люди! Я ощущал, как холодею, словно мертвец. Я знал, что это никакой не оборотень, прикинувшийся мной. Я знал, что это я – Хех.

Не могу всего объяснить. При этом я знал и знаю, что это не я из прошлого или будущего. Это кто-то другой, кто управляет ходом времени и самой вечностью. Некто сильный, страшный и древний. В тот миг казалось, я все знал! Обо всем. И об этом существе, и о себе. Меня окутывал ужас, но то был ужас прозрения.

А потом действие «Спрута» прекратилось, все свернулось и законсервировалось, всех раскидало в разные стороны, как от взрывной волны. А я кубарем полетел в окно. Так и сбежал через невесть откуда взявшийся портал. И сбежал с артефактом. Ну да, с артефактом и седыми прядями… С того дня начались все мои бедствия.

Вот я все и рассказал. Толку-то? Раскладываюсь на рабочем месте, кипы бумаг сводят с ума, надо быть более организованным. Это не беда. Надеюсь, к вечеру станет легче.

Только на самом деле вовсе не надеюсь. На что мне надо надеяться? Я же не Кант, могу и не надеяться. Что войду в историю.

Не надейся, не люби, не верь, в сердце притаился черный зверь. Странно… С чего бы это я стихами заговорил? Вроде из источника мудрости не пил, глаза не продавал, будущее не вижу – этого мне еще не хватало. Только это совсем не смешно. Я как пустой колодец. Неужели я иссяк? Совсем исчезаю… Или здесь иная вина. Не война, не сума, не тюрьма. Только страх. А боюсь я одного-единственного человека – себя из прошлого.

Жутко представить, что бы я сказал себе нынешнему. Я был странным романтиком, пылким, пламенным, непоследовательным. Я был… предателем. Ушел из Ордена Полудня, потому что видел в лицемерие их лидеров, их двойные стандарты, а сам искал правду, но правда моя оказалась жестокой.

Я хотел убивать вроде как за правду. Робеспьер недоделанный. И убивал, когда попал в Лигу. Только кого? И за какую правду? Правду силы? Потом как-то эти глупые мысли сами растворились, стерлись. Я стал веселым пофигистом, ведь никто не может дать ответа, где, что и для кого настоящая правда. Для кого-то она неизбежно окажется ложью, как мировоззрение убежденного креациониста будет неприемлемым для материалиста. И ведь могут подраться! А сейчас и многие обычные как бы креационисты-монотеисты верят в переселение душ. И как после этого говорить о мировоззрении? Все в головах перепутано. Мы слишком долго пытались вывернуть мир наизнанку.

Все здесь наизнанку. И меня вывернули черновой стороной наружу. Я Лоренс, темный маг без магии. Вы меня не помните? Вот и не вспоминайте. Я – бессмысленное наслоение структур. Куда уж мне до Хеха.

Кажется, я схожу с ума…

* * *

29.06.12

– Стоит признать, что мне невыносимо страшно… – Я уже разговариваю с мышами на полном серьезе, еще так пафосно разговариваю, о себе не спрашиваю, только о них.

У них жизнь интересная, недавно прибавление было, голые такие червячки теперь шуршат в сене, а еще недавно несколько померли от старости – у мышей-то жизнь короткая. А сегодня утром одного задрали сородичи. В этом всем содержится какая-то карикатурная миниатюра моей жизни. Наверное, и не только моей. Карикатура на человечество.

– А знаешь, да-да, ты, с полосками на спине, знаешь, что крысы вроде как единственные млекопитающие помимо человека, которые умеют смеяться. Эй, ну куда? Обиделся, что ты не крыса, а мышь? Ну, давай с тобой поговорим, серый-усатый. Не будем о крысах? Да мне и не надо. Знаешь, меня кто-то хочет убить, и, если это произойдет, я не смогу купить тебе новую клетку… А странно, что вне клетки вам многим не грозит умереть от старости, большинство из вас станет хлебом насущным для котов или лисиц. Неужели так необходима клетка? Да, меня хотят убить, а следователи усердно не связывают со мной произошедшие инциденты. Не они ли хотят меня убрать? Не Лига ли сама? Я опасен, я знаю, что я опасен, иначе бы не свое лицо увидел… тогда. Слушай, а заведу-ка я к вам крысу! Если всех не переест, заодно будет с кем посмеяться. Ну вот, сбежал со страху… Ладно, не буду, не буду. Страх… Странное чувство, знаете, мне иногда очень хочется покинуть Лигу, выйти из здания, куда-нибудь уйти, просто, выйти наружу, ведь я не похож на Премудрого Пескаря. Я посмелее. Чуть-чуть.

Я все-таки выхожу из квартиры, брожу по коридорам и садам Лиги Фантомов, у нас тут есть «парящие сады», точнее небольшие внутренние дворики. Для таких вот пугливых домоседов, как я, и сделали. Кто-то до смерти боится охотников и Отдел, поэтому крайне редко выползает в город. Я теперь тоже превратился в такого арестанта этого места. Чую, на меня охотится весь Отдел, а у меня нет магии, как вы помните. Вот и приходится сидеть на лавочке возле фонтана, словно я гаремная жена. Уныло. В этом саду всегда царит магическая осень, окутанная туманом. Как раз под мое настроение, ландшафтный дизайн со старыми ивами на уровне, эстетично. Но на душе от этого не легче.

Сегодня выходной, а мне ничего не хочется делать, ни по дому, ни для себя. Не осталось ни увлечений, ни интересов. Развлекаться с девушками тоже не хочется. Куда дальше в этот бездонный колодец? Смотрю на свое отражение в темном глади воды, по воде плывут сухие листья. Можно забыть, что снаружи в разгаре июнь. Здесь и в моей душе – вечная осень. Остаться еще на пять минут или пойти уже обратно? Пойти и лечь на диван рядом с большой клеткой. И все.

Я уже скучаю по мышам, прекрасным молчаливым собеседникам. Больше со мной никто не хочет разговаривать, старые боевые товарищи не воспринимают, гражданские среди коллег боятся. После применения «Спрута» и так-то все сторонились, а после всех покушений, наверное, записали в ряды прокаженных. Эх, Альбина, Верховная Ведьма, добили бы вы уже меня. Добили…

Я не одинокий. Я просто один! Но что сделано, то сделано собственными руками и по доброй воле. Так что не надо меня жалеть, мои невидимые зрители. Жалость очень похожа не ехидство: на губах – патока, а в мыслях – кактусы.

* * *

Макс искал улики, осматривал и детально изучал места исчезновений. Лена… Мысли о ней не покидали не на минуту. Больше всего на свете хотелось быть рядом, обнять ее, вдохнуть запах ее волос, поцеловать в вишневые губы. И защитить от всех напастей! Да хоть от самого Змея Хаоса. Но она пропала, а ему оставалось только собирать улики.

Как ни странно, на душе стало немного легче: пропало ощущение гадливости от плана Жанны Темновой, так как дело Лоренса и артефакта несколько законсервировали. В очередной раз. Исчезновения людей куда больше беспокоили отдел, хотя Макс и Жанна подозревали, что все это как-то связано и с их старым расследованием. Но как? И через кого?

Полковник Белая не нашла доказательств своей версии относительно родственников всей группы, которая участвовала в оборотне хранилища. Многих людей Макс совсем не знал, о ком-то слышал… А кто-то был ему настолько близок, что с трудом удавалось хладнокровно рассуждать и отрабатывать версии.

Лена пропала бесследно, остались только воспоминания. Обо всех годах, когда они встречались. Еще со школы! Казалось, это было вечность назад. Он понимал, что вел себя иногда мужественно и осознанно, а часто – глупо и по-детски. Чего-то требовал, злился, ревновал, обижался и так мельчали настоящие чувства, становились формальными, словно древние языческие ритуалы, смысл которых все забыли.

Что вообще произошло? Как она жила со времени их обоюдного расставания? О чем думала? О чем на самом деле мечтала? Только когда он понял, что смертельно боится за ее жизнь, Макс сумел задать себе все эти вопросы. Казалось, только теперь он по-настоящему увидел ее, незримую, отделенную от него барьером неизвестности.

Он внимательно анализировал список пропавших и пытался вывести закономерности. В голове уже возникло несколько теорий: многие пропавшие были неким образом связаны с Лоренсом. Как и… его родители. Похоже, похищать для шантажа оказалось больше некого.

Лоренс, злейший враг, убил Дениса. Наверное, убил и даже ни минуты не сожалел, а Денис был, наверное, лучшим из всех ребят из класса, чересчур задиристый, но несомненный лидер, умный, сильный, ответственный. Иногда казалось, что резкий, но на самом деле – очень добрый. А какой-то подонок из Лиги Фантомов просто взял и убил его, подло так, словно вор из подворотни. Еще Макс в деталях помнил, как Денис во время нападения показал поднятый большой палец, мол, и не из таких передряг выпутывались, отобьемся. Он задорно улыбался, словно обещая наверняка вернуться после обезвреживания преступника. Денис первым бросился догонять Лоренса. И вот – не вернулся.

Странно обходилась с людьми жизнь. Макс все лучше понимал, что остается один, совсем один! Темнова и Белая точно не были близкими людьми. А всегда хотелось просто стать счастливым. Счастливым через общее счастье и благополучие тех, кто был дорог. Но вот почти никого не оставалось.

Стоило проведать родителей! В ближайшее время стоило. Макс давно их не видел, наверное, уже около года. Не знал, о чем они мечтали, чем жили. Еще достаточно молодые и энергичные, они остались в другом далеком городе.

Макс понимал, что до конца расследования его не отпустят даже на праздники. Да он и сам не поехал бы без осознания, что Лене ничего не угрожает. О худшем, о том, что ее уже нет в живых и они ищут труп, Макс старался не думать. От дурных мыслей отвлек звонок Белой, сообщившей о новых жертвах мистических исчезновений. И на этот раз… слова окончательно не укладывались в голове.

– Макс, сегодня без официоза, – непривычно тепло звучал голос полковника, – послушай, я бы хотела сообщить тебе лично. Но дела… Прости. Все становится хуже с каждым днем. Словом… Твои родители…

– Ч-что? Они тоже…

Макс уже догадался. Слова ему не требовались, только ноги подкосились, хотя он сидел за столом, перебирая досье. Комната поплыла, предметы увеличивались и уменьшались, забыв о законах перспективы.

– Да. Они тоже стали жертвой исчезновений. Почерк очень похожий. Возможно, это маг, который открывает порталы. Иного объяснения полному отсутствию следов взлома нет. Они пропали вечером из закрытой квартиры.

Макс бессмысленно поднялся и застыл у стола. В телефонной трубке вздыхали гудки, а собственного дыхания отчаянно не хватало.

Первые несколько минут он стоял в замешательстве, слишком потрясенный новостью, затем из легких донесся задушенный хрип, переросший в вой. Виделся свой сон наяву про страшную машину у обочины, которая на самом деле уносила всех близких, а не его. Уносила в жуткую неизвестность.

Видение повторялось навязчивой галлюцинацией и после рабочего дня. Макс озирался по сторонам, плохо соображая, в каком мире оказался. Ему мерещилась треклятая белая машина.

– Она уже близко! – воскликнул он.

Люди обернулись на улице, испугались – не того боялись, совсем не того. Макс ощущал нестерпимую ненависть, он не мог объяснить, но чувствовал: «Это Лоренс, это все Лоренс! Чего он от меня добивается? Я… Я убью его!»

Но тут же вспоминался недавний условный мирный договор с Лигой Фантомов: прямое устранение ее сотрудника, служителя этого темного культа, могло повлечь непредвиденные последствия. Нарушение непрочного договора – новую войну, а последняя битва за Измерение Могущества показала весь ужас сего действа. Никто не хотел повторения. А вот убить Лоренса жаждал один потерянный парень, оставшийся один на один с этим миром.

Макс стоял посреди тротуара, но внезапно отпрянул к ближайшее ограде: на обочине стоял белый автомобиль с открытой дверцей. И уже казалось, что какая-то сила тянет сесть за бесполезный руль.

– Не смей! – крикнул неведомо кому Макс.

– Эй, чувак, совсем упоротый? – Из машины вышел недовольный черноволосый юноша и впился в Макса пронзительным недружелюбно-насмешливым взглядом.

– Мои извинения, это я не вам… – пробормотал Макс. Тем не менее, ему показалось знакомым лицо водителя. Видел ли он этого человека в этой реальности? Может, в череде досье? Или в тревожных снах? Возможно, рассудок молодого лейтенанта уже давно помутился.

– Ну да! Проорал чуть не в ухо! Чувак, ты абсолютно конченый! – пробормотал водитель и захлопнул дверцу машины, вливаясь в общий трафик плотного городского движения.

Макс торопливо пошел прочь, к метро через сквер, подальше от обочины. Страшновато стало от ощущения начинающейся паранойи. Неужели так и сходили с ума? Были и такие случаи в Отделе. Нормальным людям становилось сложно понимать, где привычная реальность подкидывает шарады, где странным образом проявляется магия. А где начинаются бессмысленные галлюцинации.

Возможно, он сходил с ума. Но Макс не мог избавиться от мерзкой уверенности в собственной правоте. Не то что бы он никогда не признавал своей неправоты, но уж отличить реальность от вымысла всегда мог. Даже в таинственных играх магии и иных странных вещах крылась своя логика, в галлюцинациях логики не содержалось, значит, все это был не бред.

Кого мог напоминать водитель? Ответ недовольно щекотал подсознание. Но сотни вопросов и ощущение нестерпимой горечи мешали мыслить.

* * *

Сегодня вечером я слушал Pink Floyd, понимал перевод и открывал для себя новые истины. «Hey you» – интересная песня, интересное гармоническое сочетание символов. Стена… Есть в ней что-то и от Стены Плача, а в мотиве дороги слышится Пастернак и трагедия Мандельштама. Однако черви, поедающие разум – это проявление самой негативной стороны постмодерна, безумия лиотаровского наслоения структур и невозможности спасения… Похоже на меня. Кто-то идет по дороге, а я очень весело бьюсь головой о стену, ведь это не бесполезно, если верить одной старой песне. Если долго биться головой в стену, возможно, стена однажды треснет. Но есть риск, что голова треснет раньше. Но попробовать всегда стоит!

Знаете, в юности я ратовал за мировую революцию, обожествлял Че Гевару и разделял идеи Троцкого. Интересно, когда все это ушло? Когда мне стало так уютно в своей мышиной клетке, которую я так боюсь потерять?

Хотя, вряд ли я понимал, что такое революция. Помимо идей, это людская кровь, боль, братоубийство, болезни, репрессии, террор и «улыбка хоккеиста», благодаря выпадающим от авитаминоза зубам. Вот и все, и еще хуже. Лучше так.

Так судят все взрослые люди. Некоторые и к тридцати остаются сумасшедшими романтиками, не замечающими и отрицающими такие простые и неприятные мелочи жизни, как несварение желудка от дрянной пищи или авитаминоз. Или неудобства жизни с оторванной ногой. Вот такая цена революции. И любой войны. Но отрицающее, из благополучных семей, становятся в итоге «Байронами» и «Че Гиварами».

А мне этого не надо! Я хочу нормально жить, без потрясений и демонстраций. И я знаю, что людей на революции гонят только страх и голод, а не идеи, не мертвые абстракции. Вполне насущное. Да, это рассуждения обывателя, но я именно обыватель, толстенький, лысенький человечишка – вот моя сущность теперь, и я нисколько не сожалею. А Мандельштама я уже давно не читал, да я вообще ничего не читал в эти два года кроме таблиц. Кстати, надо заказать себе что ли линзы или капли какие, а то под конец дня всегда будто перцу нанюхался. Глаза болят. У меня просто болят глаза и мне просто страшно от этой долбанной жизни, от охоты на меня. Я в ней мышь, а где-то бродит огромный кот.

Свобода! Какое громкое слово. О нем хорошо рассуждать, когда сыт, здоров и в тепле. Вот – все ж у тебя есть, ненасытная зараза, ан нет – все мало, чего-то хватает, дайте мне еще такую конфетку, как свобода. Что это вообще такое, ты хоть знаешь? Нравственный выбор? «Совершеннолетие» по Канту? Куда двинешься? Если есть рамки – надо их рушить. Вот это и будет твоей свободой? Смешно, смешно, мой милый глюк, глупый мальчик, который совсем не боится умереть. А я, положим, боюсь.

И дело здесь не в том, нагружен ли ты ответственностью – у меня ни семьи, ни детей нет – а в ином, на мой взгляд. К тридцати ты начинаешь понимать, что активной твоей жизни осталось не так много, а ты еще столько всего не успел! И не представляешь, как успеть, но все еще надеешься. И так с каждым годом: чем меньше остается жизни, тем больше большим становится желание жить.

Ладно, пора кончать с этими житейскими воззрениями, я все-таки не кот Мур, а то завтра глаза как щелки будут. Опухаю сильно. Кажется, у меня что-то с печенью или с почками.

Прости, дядя товарищ Че, но, кажется, недопоняли мы с тобой друг друга. Любовь прошла, завяли помидоры. Смешно, очень смешно. Глупый-глупый Лоренс.

Мой плач – мой смех… Хорошая фраза, но кто ее только так или иначе ни говорил! Странно, почему-то нечто мелочное во мне, когда на душе очень плохо, заставляет меня смеяться. Может, просто показывает, насколько ничтожны мои страхи и проблемы? Ничтожны ли? Я совершенно один в этом мире. Один! И если бы не был один на один с этим миром, возможно, мне было бы легче понять, кто за мной охотится. Кому я так нужен.

Я должен вернуть Кони! С ней я чувствовал себя героем, а без нее… Хотя нет, с ней тоже не чувствовал. Но с ней было хорошо. Когда-нибудь я обязательно ее верну, но для начала мой самый главный долг – наконец навестить родителей, побороть свою гордыню и самолюбие, принять смиренно стыд и раскаяние. Какие хорошие, светлые мысли. Давай проще – я просто хочу навестить немолодых родителей, и тут уже не про товарища Че речь, а про вещи непреходящие.

Я не один в этом мире, но я сам все разрушил вокруг себя. Может, попробовать восстановить? Может, в этом ключ к разгадке?