Читать книгу Ледяная ночь. 31 история для жутких вечеров - Мария Токарева - Страница 3

Анна Щучкина

Воздух в доме, густой и сладкий, пропитался ароматами корицы, имбирного печенья и свежей хвои, словно само Рождество решило укрыться здесь, на окраине Гленвуда, спасаясь от кусачего ветра. Разноцветные огоньки гирлянды, обвившей пушистую ель в углу гостиной, отбрасывали танцующие блики на стены, на потолок, на лица смеющихся детей.

– Мам, смотри! Джейк опять съел звездочку с моего пряничного домика! – звонкий голос малышки Эшли прорвался сквозь рождественские гимны, тихо игравшие из старого радиоприемника.

– Я не ел! Она сама упала! – возмутился восьмилетний Джейк, не подозревающий, что его щека испачкана сахарной пудрой.

Лора заставила себя улыбнуться.

– Джейк, оставь домик сестры в покое. И вытри лицо, маленький воришка. – Она подошла и легонько провела ладонью по щеке сына, смахивая улики.

Этот жест обжег пальцы, напомнив о тепле, которое навсегда покинуло их дом.

Лора отвернулась к окну. Огоньки гирлянды отражались в стекле мириадами крошечных дрожащих искр. Снаружи падал снег – густой, безмолвный, погребающий под собой мир. «Погребающий прошлое», – подумала она с горечью. Если бы это было так просто.

Телефон на кухонном столе тихонько завибрировал. Подруга Сара.

Лора быстро глянула на детей, увлеченно споривших, чья очередь вешать на елку самый блестящий шар, и ответила шепотом:

– Да?.. Да, все нормально… Пытаюсь создать им праздник, ты же знаешь… Нет, тишина. Словно его и не было никогда. И слава богу, наверное… Спасибо, Сара. И тебя с наступающим. – Лора прервала звонок, чувствуя, как к горлу подступает ком.

Идеальная елка, купленная по акции, гордо возвышалась посреди гостиной и подчеркивала беспорядок вокруг. Стопка неразобранных коробок в углу (вещи Дэна, которые он так и не забрал), плед, небрежно брошенный на диван, легкая пыль на книжной полке. Символы новой жизни, которую Лора строила на обломках старой, пытаясь склеить разбитые части ради Эшли и Джейка.

Но трещины оставались. Они змеились под блестящей поверхностью праздника, тонкие, как паутина, но готовые в любой момент разойтись, обнажая зияющую пустоту. Лора глубоко вздохнула, втягивая пряный воздух, и снова натянула улыбку. Дети не должны видеть эти трещины. Сегодня – нет. Сегодня будет сказка. Даже если сказки – это ложь.

* * *

Номера в «Путеводной звезде» пахли въевшимся табаком, дешевым средством от тараканов и безысходностью. Неоновая вывеска за окном отбрасывала на стены пульсирующие красные блики. Дэн сидел на продавленном матрасе, окруженный бутылками из-под бурбона, как тонущий корабль – обломками. Жидкость жгла глотку, не грела. Холод шел изнутри, из той дыры, что осталась на месте его жизни.

На липком столике лежала горсть смятых фотографий. Глянцевые насмешки. Лора на пикнике, прищурившаяся от смеха. Эшли с двумя косичками, сидящая у Дэна на плечах. Джейк, гордо демонстрирующий первую пойманную рыбу. Дэн смотрел на них, и желчь подступала к горлу. Счастье. Фальшивое, краденое счастье, которое у него отняли. Словно он был лишней деталью в их идеальном мирке.

С улицы доносились приглушенные звуки – где-то играла рождественская мелодия, кто-то весело смеялся. Этот беззаботный шум праздника, который тек мимо окон, как грязная река, вызывал приступы слепой ярости. Они там, празднуют. Радуются его отсутствию.

Дэн сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

Его взгляд упал на старый холщовый мешок, лежащий среди прочего скарба. Что-то тускло-красное выглядывало из дыры. Дэн подошел, спотыкаясь, пнул мешок. На грязный ковер вывалился костюм Санта-Клауса – потертый красный плюш, свалявшийся белый мех. Тот самый. Год назад Дэн был в нем богом для своих детей. А теперь…

И тут в разжиженном алкоголем мозгу мелькнула мысль. Уродливая, кривая, но настойчивая. Они ждут Санту? Они получат Санту. Он придет на их праздник. Он и есть их праздник. Он принесет им не подарки, а правду. Боль. Расплату. Он наденет маску веселья, чтобы сорвать их собственные.

Дэн подошел к заляпанному зеркалу над раковиной. Кое-как натянул красные штаны, пахнущие пылью и нафталином. Надел куртку, застегнул пояс с облезлой пряжкой. Приладил бороду, колкую и неприятную. И взглянул себе в глаза.

Из мутного стекла на него смотрел не Дэн Миллер, сломленный разведенный мужчина. На него смотрел кто-то другой. Ряженый кошмар. Губы под искусственными усами растянулись в предвкушающей усмешке. Глаза горели холодным нечеловеческим огнем. Маска приросла. Настоящий праздник вот-вот начнется.

* * *

– Мам, ну когда уже подарки? – Джейк нетерпеливо ерзал под елкой и косился на аккуратные свертки.

Эшли, прижав к себе плюшевого оленя, кивала с серьезным видом. Ожидание звенело в воздухе, смешиваясь с треском поленьев в камине.

Тишину разорвал стук в дверь. Не робкий, не дружеский – настойчивый, требовательный. Лора вздрогнула, сердце ухнуло вниз. Она никого не ждала. Сара уехала к родителям, соседи были на службе в церкви. Тревога ледяной змейкой скользнула по спине.

– Санта! – взвизгнула Эшли, вскакивая на ноги.

Джейк тоже оживился, забыв про подарки.

Лора медленно направилась к двери. Пальцы дрожали. Глубокий вдох. Ради детей.

Лора распахнула дверь, и ветер ворвался в теплый дом, принеся с собой запах мокрого снега и…

На пороге стоял Санта-Клаус. Вернее, его жуткое подобие. Красный костюм был помят, местами заляпан чем-то темным – грязью или… Лора не хотела думать, чем еще. Наряд великоват в плечах, но тесноват в талии. Белая борода сидела плохо, открывая знакомый волевой подбородок. Черты лица исказились, словно отражение в кривом зеркале. И глаза. Боже, его глаза. Лора слишком хорошо знала этот блеск.

– С-санта? – выдохнула Эшли, отступая на шаг за спину Джейка.

– Хо-хо-хо! – громыхнул Дэн. Смех получился сухим, лающим, лишенным всякого веселья. – Не ждали старика? А я вот пришел… проведать свою… семью. – Последнее слово он выплюнул как ругательство.

Холод охватил Лору, сковывая конечности. Но она видела испуг в глазах Джейка, растерянность Эшли. Она не могла показать свой страх.

– Дэн? Что ты… Зачем ты так?

– Это же Санта, мам, – шепнул Джейк, но в его голосе уже не было прежней радости, только недоумение.

– Конечно Санта, милый. – Лора не без труда улыбнулась детям, а потом повернулась к Дэну. – Что ж… раз уж ты здесь… проходи.

Она впустила его, чувствуя, как вместе с ним в дом проникает леденящий ужас. Дверь захлопнулась с глухим стуком, отрезая путь к отступлению. Праздник только что принял очень, очень плохой оборот.

Дэн прошаркал в гостиную, оставляя на ковре мокрые, грязные следы. Опустился на диван со вздохом, от которого задрожали пружины. Дети замерли у елки, наблюдая за Дэном с опаской. Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь треском огня и прерывистым вздохом.

– Ну что, ребятня. – Он попытался изобразить добродушный бас Санты. – Хорошо себя вели в этом году? Слушались… маму? – Его взгляд впился в Лору, тяжелый и маслянистый.

– Да… – неуверенно пролепетала Эшли, прячась за брата.

– Джейк? А ты? Небось опять нахватал плохих оценок? – Дэн хлопнул себя по колену. – Санта все знает! Даже то, что твоя мама… предпочитает проводить Рождество в другой компании.

– Дэн, прекрати, – прошипела Лора.

– Что такое? Не нравится правда? – Он наклонился вперед, его пальцы нервно теребили фальшивую бороду. Затем он резко повернулся к Джейку. – Иди сюда, парень! Дай-ка Санта тебя обнимет!

Он схватил Джейка за плечо, притягивая к себе. Мальчик пискнул.

– Пап… то есть Санта… больно…

Дэн разжал руку, но окинул сына долгим, нечитаемым взглядом, от которого у Лоры все внутри съежилось. Потом он посмотрел на каминную полку, где стояла их любимая фотография – Эшли и Джейк смеются, обнимая щенка, которого Дэн так и не разрешил завести. Рядом – хрупкая фарфоровая балерина в стеклянном колпаке, память о бабушке Лоры.

Дэн поднялся, покачиваясь.

– У вас тут… уютно. – Он провел рукой по полке, задев стеклянный колпак. Балерина полетела на пол и разлетелась на сотни сверкающих осколков. – Ой! – воскликнул Дэн. В глазах мелькнуло злорадное удовлетворение. – Вот же… неуклюжий старик.

– Все, Дэн. Уходи. – Голос Лоры звенел от сдерживаемой ярости и страха. – Праздник окончен. Убирайся.

Дэн медленно повернулся. Маска Санты сползла, обнажая перекошенное злобой лицо.

– Окончен? – прорычал он, уже не пытаясь играть. – Нет, Лора. Он только начинается. Я никуда не уйду. Это мой дом. Мои дети. И мой праздник.

Напряжение в комнате стало почти осязаемым, густым, как предгрозовой воздух. Лора почувствовала, как теряет связь с реальностью. Мерцающие огни гирлянды на елке расфокусировались, превратившись в размытые пятна света, и сквозь треск поленьев в камине прорвался другой звук – детский смех, звонкий и беззаботный.

Другое Рождество. Джейк и Эшли, совсем маленькие, в одинаковых пижамах с оленями, разрывают подарочную упаковку, визжа от восторга. Воздух наполнен запахом хвои и мандаринов. Дэн сидит рядом, его рука лежит на плече Лоры – теплая, надежная. Он улыбается той самой улыбкой, которая когда-то заставила ее влюбиться. Наклоняется, шепчет на ухо: «Счастливого Рождества, дорогая». Его горячее дыхание на ее коже…

Лора вздрогнула. Прикосновение было почти физическим и обожгло ее холодом настоящего. Перед ней стоял не тот Дэн.

Этот был чужим, страшным. Монстром в красном костюме.

– Что уставилась? – прорычал он, делая шаг к ней. – Узнать не можешь? Или вспоминаешь, как вышвырнула меня?

И снова вспышка. Другая.

Дэн сидит за кухонным столом, уронив голову на руки. Это было несколько месяцев назад, после очередного скандала. Его плечи дрожат. Он выглядит потерянным, разбитым.

– Я не знаю, как это исправить, Лора, – шепчет он. – Я чувствую, как все рушится… как я сам рушусь.

В тот момент она почти пожалела его, увидела не агрессора, а сломленного человека. Но обида была сильнее.

Это воспоминание ударило ее с новой силой. Лора видела тогда трещину, его слабость. И не помогла. Оттолкнула. Усугубила. Было ли это началом его падения в бездну, в которой он барахтался сейчас?

Видения накатывали волнами, яркие, навязчивые. Призрачный запах кофе и утренних тостов из прошлого смешивался с потным душком. Тени от огня в камине складывались в знакомые силуэты – их семья, целая, счастливая. Миражи, дразнящие и мучительные.

Но сквозь боль прорастало и другое чувство – яростная, отчаянная решимость. Это – то, что он пытался уничтожить. Это – то, что она должна защитить. Ее дети. Остатки ее мира. Пусть прошлое и стало призраком, но оно напоминало ей, за что стоит бороться насмерть. Она смотрела на Дэна, на чудовище, которым он стал, и понимала – она не позволит ему забрать и будущее.

– Уходи, Дэн, – повторила Лора. – Ты пугаешь детей. Ты пугаешь меня. Это больше не твой дом.

Он смотрел на нее, тяжело дыша, грудь под красным плюшем вздымалась и опадала. Пьяный взгляд метнулся к детям, застывшим у елки. Эшли всхлипнула.

– Ты… ты не настоящий Санта… ты злой… – прошептала она, и слезы покатились по ее щекам.

Этот тихий детский плач, это робкое обвинение стало последней искрой. Внутри Дэна словно лопнула туго натянутая струна. Он издал низкий, гортанный рык, больше похожий на звериный, чем на человеческий. Одним резким движением сорвал с головы красный колпак, швырнув на пол. Затем вцепился пальцами в фальшивую бороду и оторвал ее, обнажая перекошенное, неузнаваемое лицо, багровое от гнева. Белая опушка на рукаве куртки затрещала, когда Дэн сжал кулаки.

– Злой?! – взревел он. – Я покажу вам, что такое зло! – Он ринулся вперед.

Не к детям. К Лоре. Он не ударил – толкнул со всей силы.

Лора не удержалась на ногах, полетела назад, приложившись плечом о дверной косяк. Боль пронзила руку, вышибая воздух из легких. Лора упала на пол, рядом с осколками фарфоровой балерины, которые впились в ладонь.

Эшли закричала – тонко, пронзительно. Джейк замер на мгновение, а потом бросился к матери, пытаясь загородить ее собой. Дэн бешено вращал глазами, в которых отражались праздничные огоньки. Тепло и уют испарились без следа, сменившись липким, удушающим ужасом.

* * *

Время сжалось в тугой звенящий узел. Секунды растягивались в вечность, пока Лора, задыхаясь от боли в плече и страха, пыталась подняться с пола. Осколки фарфора впивались в ладонь, на ковре оставались крошечные алые капли. Эшли визжала, прижавшись к стене, а Джейк, бледный, но решительный, встал между Лорой и Дэном.

– Не трогай ее!

Лицо Дэна исказилось в гримасе, лишенной всего человеческого. Он больше не был мужем и отцом. Он стал воплощением ярости, темным духом Рождества, пришедшим не дарить, а отнимать. Жутким Крампусом[1], явившимся забрать непослушных.

– Джейк, Эшли, бегите! Наверх! В ванную! Запритесь! – крикнула Лора, поднимаясь на ноги. Она схватила чугунную кочергу, стоявшую у камина.

Холодный металл обжег ладонь, смешиваясь с кровью.

Дети, спотыкаясь, бросились к лестнице. Дэн метнулся за ними, но Лора шагнула ему наперерез, выставив кочергу.

– Оставь их, Дэн!

Он отшвырнул ее руку с такой силой, что кочерга ударилась о стену. Лора отлетела к елке. Хрупкие стеклянные шары посыпались на пол, разбиваясь с мелодичным звоном. Лора услышала, как дети добежали до верха лестницы, как хлопнула дверь ванной, как щелкнул замок. Маленькая передышка.

Дэн медленно повернулся. Ухмылка кривила его губы.

– Теперь ты, Лора. Проблема всегда была в тебе. – Он начал наступать.

Осколки елочных игрушек хрустели под его подошвами.

Лора пятилась. Дом, ее убежище, стал смертельной ловушкой. Знакомые стены давили, тени плясали на обоях, превращаясь в уродливые фигуры. Дэн сорвал одну из гирлянд, провода заискрили. Он держал ее в руке, как светящийся кнут.

Лора вбежала в кухню в поисках спасения. Нож? Слишком близко. Сковорода? Слишком неуклюже. Дэн вошел следом, загораживая выход.

Внезапно перед глазами Лоры вспыхнуло воспоминание.

Лето, игра в прятки во дворе. Она сидит за старой бочкой для дождевой воды, смеясь вместе с детьми. Безопасное, укромное место.

В кухне не было бочки, но имелась кладовка под лестницей. Темная, забитая старым хламом.

Пока Дэн осматривался, словно хищник, Лора метнулась к неприметной двери кладовки, рванула ручку. Та поддалась не сразу, петли заскрипели. Лора шмыгнула внутрь, в темноту, пахнущую пылью и старым деревом, и захлопнула дверь, прижавшись к ней спиной. Сердце бешено колотилось о ребра.

Снаружи раздался тяжелый удар. Потом еще. Дверь затрещала. Лора зажмурилась, молясь всем святым, в которых никогда не верила. Она хотела лишь одного – спасти детей. Не отомстить, а выжить. Она нащупала в темноте что-то твердое – старый молоток, забытый здесь после ремонта. Пальцы крепко сжали рукоятку. Дверь стонала под ударами. Скоро она не выдержит.

Дерево разлетелось в щепки с оглушительным треском. Дэн стоял в проеме, силуэт чернел на фоне тусклого света из кухни. Пыль висела в воздухе. Лора крепче сжала рукоятку молотка, костяшки пальцев побелели. Отступать было некуда.

Дэн шагнул внутрь тесного пространства. Дрожащей рукой Лора подняла молоток.

– Дэн… – прошептала она. – Вспомни… вспомни Эшли… как ты держал ее на руках в первый раз… Ты плакал тогда. Помнишь? – Она ухватилась за одно из тех болезненных, ярких видений как за спасительную соломинку.

Пыталась найти в безумном монстре хоть искру того человека, которого когда-то любила.

Он замер на мгновение. В его глазах что-то мелькнуло – не узнавание, скорее недоумение, словно она говорила на незнакомом языке. А потом лицо Дэна снова исказилось гримасой чистой ненависти.

– Это все из-за тебя! – прорычал он. – Ты все разрушила! Отняла у меня детей! Мою жизнь! Ты за это заплатишь! – Он метнулся вперед, с легкостью отбрасывая молоток в сторону.

Красные руки сомкнулись на горле Лоры. Она захрипела, отчаянно царапаясь, пытаясь вырваться. Мир сузился до перекошенного лица Дэна, запаха пота и алкоголя. Она задыхалась.

Ее рука метнулась в сторону, нащупывая что-то на заваленной полке. Пальцы наткнулись на холодный металл. Тяжелый рождественский подсвечник из латуни, который они купили на ярмарке в их первую годовщину. Лора схватила его и что было сил ударила Дэна по виску.

Раздался глухой, влажный звук. Хватка на ее горле ослабла. Дэн отшатнулся, прижимая руку к голове. Из-под его пальцев потекла темная струйка крови. Он посмотрел на нее с удивлением, словно не понимая, что произошло. А потом его глаза снова затуманились яростью.

Он сделал шаг, но ноги подкосились. Дэн зашатался, хватаясь за воздух, и рухнул на пол кладовки, увлекая за собой старый плед и коробку с разбитыми елочными игрушками. Он лежал неподвижно, раскинув руки, в своем нелепом окровавленном костюме Санты. Вокруг него рассыпались блестящие осколки – красные, золотые, зеленые.

Лора стояла над ним, прижимая руку к саднящему горлу. Подсвечник выпал из ее ослабевших пальцев. Тишина оглушала, нарушаемая лишь рваными вдохами Лоры и тихим плачем детей, доносившимся сверху.

* * *

Синий свет полицейских мигалок резал глаза, заливая разгромленную гостиную мертвенным сиянием. Воздух был тяжелым от запаха крови, пыли и хвои. Елка лежала на боку, как поверженный идол, ее огоньки погасли, ветви спутались, украшения разбились.

Лора сидела на уцелевшем стуле, завернутая в колючий полицейский плед. Она смотрела на окровавленный плюшевый бант на одном из подарков под елкой, но ничего не чувствовала.

Из ванной комнаты, под присмотром женщины-офицера, спустились Джейк и Эшли. Лица детей были бледными, глаза – огромными от пережитого ужаса. Лора медленно поднялась, шагнула к ним и крепко обняла, прижимая к себе так, словно боялась, что и они могут исчезнуть. Она уткнулась лицом в волосы Джейка, вдыхая знакомый запах.

За окном медленно светало. Снег падал тихо и безмятежно, укрывая город белым одеялом. В соседних домах зажигались огни, люди готовились встречать Рождество, не подозревая о трагедии, разыгравшейся в доме на окраине Гленвуда. Праздник продолжался. Лора знала, что для ее детей он уже никогда не будет прежним, но сейчас, обнимая их, чувствовала крошечную, отчаянную искорку тепла. Надежду. Не на забвение, но на исцеление. На будущее, которое она вырвала из окровавленных рук прошлого.