Читать книгу Крылья - Мария Валентиновна Герус, Мария Герус - Страница 10

Варка набрал побольше воздуха, зажмурился, приготовившись к удару о ледяную воду, и с размаху ткнулся лицом в жёсткое и колючее. Глаза окрылись сами собой. Перед лицом маячили какие-то чёрточки… Сухие травинки. На травинках росли хрупкие белые кристаллы. Травинки дрожали, и кристаллы сыпались с них, исчезали, таяли от тепла дыхания.

«Иней», – сообразил Варка, сразу же покрылся гусиной кожей и сел. Руки впились в промёрзшую землю. Перед ним простирался длинный голый склон, плавно опускавшийся в туманную даль, окутанную сумерками хмурого утра. Из склона торчали пучки мёртвой травы, густо опушённые инеем. Над травой медленно влачились сизые валы низких снеговых туч.

Варка посмотрел направо, посмотрел налево. Ничего, кроме туч, убитой морозом травы и тумана. Холодом веяло от них, холодом, отчаянием, смертью…

Подумав о смерти, Варка торопливо обернулся. Погони не было. Ни тёмных теней, ни жуткого воя, ни горячего звериного дыхания.

Сзади оказалось дерево. Страшное, безнадёжно мёртвое. Серебристо-серый ствол, лишённый коры и тонких верхних веток. При жизни дереву тоже, должно быть, пришлось несладко. Под напором вечных ветров ствол изогнулся причудливой спиралью. Корявые сучья тянулись к небу, безответно моля о помощи.

Под деревом, прислонившись к стволу, в обнимку сидели Илка и Ланка. Оба дрожали так, что зуб на зуб не попадал. Варка усмехнулся. Ещё месяц назад Илка был бы на седьмом небе от счастья, если бы прекрасная Илана снизошла до того, чтобы обнять его за шею да ещё и погладить по голове… Теперь же на его широком, посиневшем от холода лице отражалось только тупое равнодушие.

У ног парочки лицом вниз лежал крайн. Лежал смирно, никому не мешал, стонать и разговаривать не пытался. Кто-то заботливо завернул его в одеяло.

– Куда мы провалились? – дрожащими губами спросила Ланка.

Варка дотянулся до дерева, опёрся на него и встал. Ноги тряслись, но слушались.

– Не знаю. Наверняка мы где-то за городом.

– Ужас какой!

– Ужас был да весь вышел. Живые, не утонули, от погони оторвались – чего тебе ещё надо?

– Холодно.

– А ты не знала, что скоро зима? Сейчас чернотроп идет. На что ты вообще надеялась?

– Я думала, здесь будет настоящий дом крайна. Этот… небесный замок. А тут… – Ланка растерянно огляделась.

– А что тут?

– А тут мы замёрзнем.

Варке пришлось признать, что она права. Сидеть здесь – неминуемо замёрзнуть.

– Не боись, – сказал он бодро, – щас пойдем, деревню какую-нибудь отыщем. Это же спуск к Либаве, правильно? Значит, рядом либо Большие Котлы, либо Мотыли, либо Коровье. Главное – договориться, что им врать.

– Что ты, Варочка, – жалобно протянула Ланка, – какие Мотыли… Ты во-он туда посмотри.

Варка посмотрел. Поросший бурой травой склон упирался в серую городскую стену. Но он тут же понял, что ошибся. Никакая это была не стена. Почти по отвесу вверх до самых медленно текущих туч поднимались скалы. Серые, неровные, со вспухшими белыми жилами другой породы, прорезанные наискось идущими разломами. У подножья скал громоздились кучами или торчали поодиночке громадные камни. Будто сорвались сверху в незапамятные времена, да так и остались, разбитые, обглоданные ветром и временем. Из трещин между камнями торчала трава и низкие кусты, колючие даже с виду.

– Горы какие-то, – пробормотал Варка, – откуда у нас на Либаве горы?

Интересно, какой глубины бывают колодцы? Кто их знает, чего они умеют, эти крайны. Куда их забросил господин Лунь по прозвищу Крыса?

Крыса лежал тихо, дышал слабо и часто, и никакого внятного ответа дать, конечно, не мог. Варка растерянно озирался, медленно коченея в тонкой куртке на голое тело. Между камнями мелькнуло что-то живое и яркое. Он прищурился. Из-за камней выскочила Жданка, заплясала босыми ногами по холодной земле.

– Давайте сюда! Мы дом нашли..!

***

Жданкины понятия о том, что такое дом, сильно отличались от Варкиных. Чудом втиснувшись между грудами камней, к скальной стене прилепилось убогое сооружение: крылечко в две доски, слепое окошко, больше похожее на квадратную дырку, дерновая крыша, просевшая посредине. Дом был явно брошен и брошен давно. У крыльца густо росла трава. Ни тропинки, ни торной дороги. Но над трубой вился робкий дымок, и это сулило надежду на тепло.

Внутри и вправду оказалось куда теплее, чем снаружи. Вместо обычного для Липовца открытого очага здесь половину хижины занимала печечка с широкой лежанкой. У печки возилась Фамка, сердито поджав губы, крушила Жданкиным ножом какую-то деревянную рухлядь. За приоткрытой заслонкой плясало рыжее пламя. Варка осмотрелся. От двери до лежанки пять шагов, пол земляной, потолка нет, только старые доски крыши, на которые положен дёрн. Вплотную к окошку придвинут колченогий стол, на столе красуется битком набитая Варкина торба.

– Фамочка, – умилился Варка, – когда ж ты успела?

– Я ещё раньше её собрала. Пока ты спал, – спокойно объяснила Фамка. – Ясно же было, что оттуда всё равно придётся удирать.

– Фамочка, милая… Ну хочешь, я тебя поцелую?!

– Совсем сбрендил! Отвали, придурок! – сказала Фамка грубым голосом и поспешно отвернулась к печке. Щеки горели, а в душе шевелилось сожаление. Мог ведь и вправду поцеловать…

Крайна устроили на лежанке. Илку затолкали подальше в угол, чтобы не дёргался и не пытался уйти неизвестно куда.

Варка собственноручно закрыл дверь, пристроил в перекошенные пазы тяжёлый засов.

– Завтракать будем? – спросил он, но оказалось, что курицы спят. Как сидели у печки на холодном полу, так и заснули, сбившись для тепла в кучу.

– Во дают! – пробормотал Варка, широко зевнул, втиснулся между Ланкой и тёплым печным боком и закрыл глаза.

***

– Вот, – сказала Фамка, – больше ничего нет.

На шатком столе у окна были разложены все их припасы. Полфунта Варкиных сухарей. Полфунта крупы-черняшки, краюха хлеба, три вяленых леща, фунтик соли и головка чеснока, добытые на кухне Крысы. Начатый пакетик тянучек, обнаруженный Жданкой в его же кармане…

У стола стояли четверо. Табуретка в хижине нашлась только одна, и на ней, прислонившись к печке, сидел Илка.

– На сколько нам этого хватит? – спросил Варка. На него глядели три пары глаз: чернющие Фамкины, ярко-голубые как у фарфоровой куклы Ланкины, зелёные с весёлыми рыжими крапинками Жданкины. Глядели они напрасно. Варка не умел ни рассчитывать, ни экономить.

– Если тратить как у нас в Норах, то надолго, – проворчала Фамка.

– А как у вас в Норах? – Варка искренне надеялся узнать способ растянуть полфунта крупы на три недели.

– Ну как, как, – усмехнулась Жданка, – сначала не едят, потом погодят, а потом опять не едят.

Варка тяжело вздохнул, горько сожалея о том, что половину запаса сухарей они сжевали вчера.

Вчера вечером они проснулись от жуткого воя. Варка бросился к слепому окну. За окном в темноте что-то смутно белело. Вой перёшел в весёлый разбойничий свист. Озадаченный, он рискнул слегка приоткрыть дверь и получил в лицо порцию мокрого снега. Выла метель. Выла, свистела, ревела, штурмуя неприступные скалы. Варке стало легко, уютно и радостно. В такую погоду их наверняка никто не найдет.

Снег оказался кстати. Вместе с кресалом Фамка отыскала на печке кружку, ложку и маленький котелок с крышкой. Они топили снег в котелке и пили по очереди, заедая тёплую воду белыми домашними сухарями. Попутно выяснилось, что Илка не может есть. Приходилось размачивать сухарь в воде и кормить его с ложечки. Попытались дать воды крайну, но удалось лишь смочить ему губы. Он по-прежнему был без сознания и к тому же весь горел. Как Варка и опасался, открылась жестокая лихорадка.

Из мебели, кроме стола и табуретки, в хижине нашлась широченная деревянная лавка, насквозь проеденная древоточцем. Её хватило как раз на три топки. Варка понимал, что за топливом придётся идти прямо сейчас. С едой дела обстояли немного лучше. Так сколько можно протянуть на трёх рыбках и горстке крупы?

Курицы ждали. Уж лучше пусть Фамка делит. Но тогда в неё непременно вцепится Ланка, начнётся глупый бесконечный спор, который наверняка кончится слезами… Хоть из дому беги… А бежать, между прочим, некуда.

– Три дня, – решительно сказал он, разгребая крупу на три равные кучки, на каждую положил по рыбке и ломтю хлеба, отсчитал десяток сухарей.

– А потом? Что изменится за три дня? – уныло спросила Ланка.

– Ты думать не пробовала? – поинтересовалась Фамка. – Попробуй. Это совсем не больно.

– Тут кто-то жил, – принялся объяснять Варка в надежде погасить ссору, – и, небось, не голодал. Ел что-нибудь. Вокруг никаких полей и огородов. На этих камнях расти ничего не будет. Стало быть, еду он приносил с собой. Пусть пастух или охотник, но кашу он из чего-то варил. Значит, люди должны быть не очень далеко. А где люди, там и еда.

– И эту еду у них можно выпросить, – радостно подхватила Жданка.

– Или украсть, – буркнула Фамка.

– Купить, – наставительно заметила Ланка, – ну и нравы у вас в Норах.

– Чтобы покупать, надо сначала заработать, – сказал Варка, – когда прояснится, залезу повыше, посмотрю, как там и что.

– А если там ничего нет? – вдруг брякнула Ланка.– Что, если мы в Ином мире?

– В каком таком ином мире? – безмерно удивился Варка.

– В мире Мёртвых. Или в каком-нибудь ещё. Вокруг только снег и туман, а за туманом ничего нет. Кто знает, что могут крайны…

Целую минуту Варка обдумывал Ланкины слова. Вчера она оказалась права. Что, если она права и на этот раз?

– А погода такая же паршивая, как у нас зимой, – заметила Фамка, – и есть точно также хочется. Как там в Мире Мёртвых насчёт еды?

Варка потряс головой.

– Когда конфетки делить будем? – деловито поинтересовалась Жданка.

– Надо же, – Ланка кончиком пальца коснулась помятого бумажного фунтика, – Крыса любит тянучки. С ума сойти.

– А чего вы его крысой зовете? – спросила Жданка.

– Похож, – вяло отозвался Варка. Он пытался разглядеть сквозь оплывшее запотевшее стёклышко, что там, на улице, снег или уже дождь, – с крыши капает. Пойду, котелок подставлю.

– Чем это он похож? – не унималась Жданка.

– Хвостом, – объяснила Ланка и тут же осеклась. Пресловутый хвост, слипшийся в сплошной колтун из крови, волос и мелких перьев, она собственноручно отрезала почти под корень и отправила в печку вместе с так раздражавшим её шнурком от ботинка.

– Он красивый, – сказала Жданка, пристраиваясь возле лежанки и уже привычно поглаживая неподвижную руку, – и добрый. А вы всё – крыса, крыса…

– Ну ты и ляпнула, – восхитилась Фамка, возившаяся у печки, – добренький-красивенький!

– А как, по-твоему, его называть? – поинтересовался Варка. – Господин учитель, как в классе?

– У него же имя есть. Рарог Лунь.

– Есть-то оно есть, – раздумчиво протянул Варка, размышляя, чем все-таки топить печку вечером. Так, кажется, были какие-то кусты… Если нарезать очень много…

– Нет, вы просто уроды какие-то! – со слезами на глазах вскрикнула Жданка. – Он дважды спас нам жизнь, а вы, вы…

Она вскочила, сжала кулачки, пегие волосы смешно встопорщились, вздёрнутый носик покраснел от возмущения.

– Тихо, – сказала Ланка, – ти-хо. Ты сядь, успокойся.

Она неловко приобняла Жданку за плечи, усадила на прежнее место у лежанки.

– Не будем его так называть. Только не реви…

– Конечно, не будем, – согласился Варка. Обижать Жданку ему не хотелось. – Рарог Лунь-ар-Морран из серых крайнов Пригорья – немножко длинно, но красиво.