Читать книгу Дети зеленой опушки - Мария Ванеева - Страница 3

На следующее утро маленькие зайчата поднялись с первой зорькой. День был субботний, а это значит – сегодня они вместе с родителями должны были позавтракать оладушками с морковным джемом и отправиться гулять в лесу, радуясь последнему летнему солнышку, пока сентябрь еще не спешил напомнить о своих правах. – Но, перед этим – полежим рядышком с мамой и папой – тихонечко попросила Хвостик, и старшие брат и сестренка, найдя эту мысль поистине чудесной, с легким сердцем оставили незаправленными свои пуховые кроватки и направились в спальню родителей. – Ну же, скорее – подгонял их Смельчак – пока девочки семенили за ним по коридору, только успевая подбирать свои пижамные штанишки. – Подождите – я потеряла своего медвежо… – начало было Хвостик, но тут же оторопела, остановившись в дверях и изумленно глядя на еще недавно такую знакомую и дорогую ее сердце комнатку. Вместо считавшейся по праву самой уютной комнатой гнездышка спальни родителей, в которую они с самого детства могли прибежать со своими маленькими тревогами, будь то страшный сон или страх бушевавшей за окном грозы, они увидели миссис Заяц, сидящую на полу возле погасшего очага. На глазах мамы чуткая Хвостик сразу же заметила следы от недавних слез, которые она сейчас вытирала своим стареньким передничком. Но даже не это было самым страшным, а то, что на коленях их матери лежала папина рубашка. – Его любимая… небесно-голубого цвета – обреченно прошептала она, не поднимая глаз.

– Ох, наш милый папочка… неужели он? – охнула Заинька, боясь задать вслух самый страшный вопрос.

Смельчак невольно выступил вперед, словно желая защитить маму и сестер от готового обрушиться на них неминуемого удара. – Нет, мои дорогие – поспешила успокоить своих малышей Миссис Заяц. Ваш папа жив и здоров, но он был вынужден покинуть дорогой ему дом, чтобы защитить нас. -Мистер Барсук? – отрывисто спросил Смельчак и, получив утвердительный ответ, сжал в кулачки свои маленькие серые лапки. Если бы я только мог, то собрал все его ужасные законы вместе и сжег их дотла.

– Тише, сынок – успокаивающе сказала миссис Заяц, ласково погладив своего зайчика по пушистой головке. Ты готов бросаться в бой, выбивая дробь своими маленькими лапками каждый раз, когда видишь несправедливо обиженными дорогих тебе людей. И это прекрасно. Нет лучше человека или зверька чем тот, кто готов встать на праведную защиту ближнего. Но не забывай о том, что написано в одной старой и мудрой книге. Самой прекрасной книге на свете – прошептала она, и малыши увидели, как прекрасные мамины глаза засияли безграничной верой и любовью.

– Зло можно победить только добротою – тихо сказала маленькая Хвостик, вынырнув из угла и осторожно забравшись под мамино «крылышко» (именно так мы бы сказали, если бы речь в нашей книге шла не о зайчатах, а представителях почтенного семейства пернатых).

Но, как бы то ни было, мамины слова как всегда удивительным образом подействовали на всех троих малышей. – Папа не хотел, чтобы мы грустили- задумчиво заметила Заинька. Поэтому, нам лучше вести себя, как обычно. Умыться ключевой водой, заправить свои постельки, выпить молочка, замесить вместе с мамой тесто на любимые оладьи и отправиться на традиционную субботнюю прогулку. – Правильно! А мистер Барсук со своими законами пусть отправляется в самую темную глушь леса – тут же забыв мамины наставления, торжественно закончил Смельчак, в тот самый момент, когда в их гнездышке раздался пронзительный звон дверного колокольчика.

Представьте себе чудесную, маленькую кухоньку, безусловно, представляющую собой мечту каждой хозяюшки-зайчишки. Столик, накрытый старательно выглаженной скатертью украшает ваза с простыми полевыми цветами, которые вчера, возвращаясь домой с работы, с такой любовью собрал для своей маленькой жены Мистер Заяц. На полочках ровным строем стоят баночки с морковным джемом, сваренным миссис Заяц для своих домочадцев, чтобы им было чем полакомиться холодной вьюжной зимой. А внутри шкафчиков прячутся посуда и уютные пряности: корица, ваниль и гвоздика. Именно благодаря им из под умелых лапок миссис Заяц и маленьких лапочек ее помощников выходили вкуснейшие пироги, торты и печенья. Сама же хозяйка этого маленького домашнего царства очень любила готовить и совсем не считала это рутинной обязанностью. – Разве ты не устаешь целыми днями месить, печь и варить, мама? – спросила как-то раз Заинька, помогая ей раскатывать тесто для яблочного пирога и находя это занятие весьма утомительным для своих маленьких лапок. В ответ миссис Заяц тихонько рассмеялась своим, напоминающим звон серебряного колокольчика смехом, и дотронулась до перепачканного в муке носика старшей дочки. – Приготовление пищи, как и другие домашние дела, могут показаться тебе весьма скучным занятием, моя малышка. Но взгляни на это иначе – она вытерла руки о свой кружевной фартучек, одетый поверх простого, но очень красивого домашнего платья (миссис Заяц, несмотря на прожитые с мужем годы, всегда старалась одевать к его приходу домой нечто особенное) – Когда я замешиваю это тесто, то думаю о том, с какой радостью полакомятся этим пирогом мои сладкоежки-дети или вернувшийся после трудного дня милый супруг. И тогда это, самое обыденное на первый взгляд занятие, превращается для меня в ритуал любви. – Попробуй, ведь правда, вкусно? – с теплом улыбнулась она, угощая Заиньку кусочком теплого бисквита. После чего малышка решила, что любое дело, будь то кулинария, вязание или даже простая уборка дома превращаются в нечто волшебное, если приступать к ним с молитвой и наполненным любовью сердцем.

Именно в эту гавань нежности, семейного счастья и доброты позвонил в то утро мистер Барсук. Если говорить о личности этого, несомненно глубокоуважаемого (если только страх можно принимать за уважение) зверька, то следует начать с рассказа о его детстве. Малыш рос единственным ребенком в старинной барсучье семье одного очень славного рода, и, после смерти матери – нежной и кроткой женщины, был передан на воспитание отцу. Этот суровый господин, служивший лесным судьей, казалось, не замечал так нуждавшегося в его любви маленького сына. Страшно занятой, он предпочитал во всем откупаться от него чем-то материальным. Барси (так звали Барсука в детстве, каким бы удивительным это не показалось моим маленьким читателям) с грустью и невольной завистью, уже тогда зарождающейся в его светлой и нежной душе, наблюдал за тем, как остальные отцы ходят со своими детьми на рыбалку, помогая им ловить самых сладких рыб и лягушек, играют с ними в мячик или просто подолгу беседуют на такие важные для мальчишеского сердца темы, гуляя с ними в лесу. Вместо доверительных разговор, занятий и игр он получал от него бесконечные подарки, которые находил каждый раз на своем столике, перевязанными алой лентой, после того, как мистер Барсук- старший уезжал в очередную командировку. Некоторые из них нравились мальчику: особенно заводная собачка и новенький трехколесный велосипед, но все же – они не могли заметить ему отцовской заботы и теплоты. Книги же Мистер Барсук своему сыну никогда не дарил. Сам он читать не любил, и часто повторял, что закалять свою душу зверь должен с рождения. – В большом мире еще никому не помогли глупые детские сказки – презрительно заметил он, когда их старенькая няня- добродушная мышка-норушка робко намекнула о том, что в их доме совсем нет книг. -Пусть привыкает к тому, что его жизнь не будет полна чудесами. Поэтому, маленькому барсучку, подобно другим детям, не удалось узнать о таких прекрасных душевных качествах, как доброта, искренность и желание помогать ближним даже из сокровищниц детской литературы.

Так шли годы. Мистер Барсук – старший вскоре ушел на покой, а спустя несколько лет отправился вслед за своей милой супругой, которую горячо любил в глубине своего сурового сердца. Его сын же, получив блестящее, по меркам лесных жителей, образование, стал, как когда-то его уважаемый отец – судьей, и немногим позже был избран губернатором леса. Жизнь их городка: счастливая, наполненная уютными чаепитиями, когда домовитые хозяюшки – мышки, белочки и зайчата спешили к своим приятельницам, чтобы обсудить последние добрые новости, веселыми свадьбами и рождением малышей (следует добавить, что семьи у лесных зверят были в основном многодетными, и в них никогда не появлялось на свет меньше троих детенышей) стала сильно досаждать их новому правителю. Сам он так и не женился и жил в гордом одиночестве среди старинных золотых монет и картин своих именитых предков-представителей славного рода барсучьих. «Недаром говорят, что дети, которых никто не любит, становятся взрослыми, которые сами не умеют любить» – не раз качала головой миссис Заяц, беседуя со своим добрым супругом, пока ее лапки были заняты очередным рукоделием. Ее доброе сердце не раз переполнялось жалостью по отношению к черствому и одинокому господину. – Однажды какая-нибудь славная девушка растопит его сердце, и пятеро маленьких барсучат еще будут, встречая его после работы, тайком доставать из папиного кармана часы – любил в таких случаях добродушно посмеяться мистер Заяц – А жители лесного городка еще заживут счастливо и спокойно. В этот момент он обычно целовал свою милую женушку, желая рассеять ее грустные мысли, отчего бедная миссис Заяц неизменно становилась пунцовой и каждый раз роняла на пол клубочек из белой шерсти. – Как бы я хотела, чтобы твои надежды сбылись, любовь моя – зайчишка сама не заметила, что произнесла эти слова вслух. Пойди – малыш- ласково попросила она, кивнув стоящему рядом Смельчака. Открой дверь мистеру Барсуку – и, прошу тебя – дети видели, с каким трудом даются ей эти слова – Будь с ним добрее…

Смельчак тяжело вздохнул, пытаясь подавить в своем сердце гнетущее чувство обиды, которое он испытывал по отношению к мистеру Барсуку. «Из-за него был вынужден уйти наш любимый папа» – подумал он, но, вспомнив о том, что пришлось пережить их недругу в детстве, и как он был одинок сейчас, почувствовал, что его души коснулось что-то очень нежное и светлое. Жалость? Милосердие? Доброта? Зайчонок еще не мог до конца понять этого чувства, но подошел к двери и решительно открыл ее, после очередного, настойчивого звонка дверного колокольчика. Мистер Барсук вошел, как всегда одетый в свое старомодное пальто и пиджак строгого покроя, он и то и дело нервозно касался своего галстука, словно желая удостовериться, на месте ли он, как и все его мечты и чувства, очень давно, еще с детства, надежно спрятанные в одну из старинных антикварных шкатулок, коих в его доме было великое множество. Но самым печальным в его облике было лицо, напоминающее застывшую маску, казалось, Мистер Барсук никогда не улыбался. А если глаза можно назвать зеркалом души, то было очевидно, что ничто прекрасное никогда не касалось его сердца.