Читать книгу Тайник - Мария Владимировна Карташева, Мария Карташева - Страница 3

Утро еле забрезжило серым рассветом, бесконечный дождь не прерывался ни на минуту, дом понемногу оживал. Со стороны лестницы слышались звуки и голоса, кто-то быстро пробежал по коридору, затем тревожный вскрик прокатился по пространству. Лиза проснулась, перевела взгляд на спящего Данилу, предшествующий день навалился на неё воспоминаниями, и девушка почувствовала себя разбитой и потерянной. Попытавшись встать, Лиза охнула, потому что саднящая боль пронзила руку, а все остальные мышцы, казалось, были закованы в панцирь.

– Доброе утро. – Прошептал Данила.

– Привет. Разбудила? – Лиза внутренне ругаясь свесила ноги с кровати и встала.

– Нет, я уже давно в таком полусне. Как ты? Как рука? – Данила вскочил на ноги и сделал несколько махов руками.

– Я плохо и, кажется, опять что-то случилось. Пойду посмотрю! – С трудом встав, Лиза двинулась к выходу.

– Э нет, только со мной! – Данила отпер закрытую на ключ дверь.

Молодые люди вышли в коридор, со стороны комнаты Смолиной доносились голоса. Мимо них прошёл с озабоченным лицом Потёмкин.

– Что там? – Окликнул его Данила.

Но Вася лишь махнул рукой и ускорил шаг. Данила пожал плечами, и они с Лизой подались за оперативником. Дойдя до дальней по коридору комнаты, они увидели, что внутри стоят Ласточкин и Зинченко. На кровати лежала на животе Анна. Голова была неестественно вывернута и было понятно, что ей сломали шею. Лиза задохнулась от увиденного, подавила вскрик прижав ладонь к губам и застыла.

– Так, а с кем у нас спала Аня? – Не двигаясь из центра комнаты, спросил Ласточкин.

– Зачем вы так? – Тихо сказала Лиза. – Она же умерла.

– Я вижу, но если я сейчас поплачу, то быстрее не узна́ю, что происходит в этом доме. Видно же, что она кого-то ждала. В чулках спать не ложатся, бутылка вина́ открыта и два бокала. Она точно кого-то ждала этой ночью. Так зачем, говорите, ходили наверх? – Оглянулся на кого-то позади себя Ласточкин.

Лиза заметила стоя́щего возле открытого окна Энрико.

– Э-э-э, ну я не хотел бы тревожить честь девушки.

– Второй труп за несколько дней, и тем более труп этой мадам даёт повод потревожить её честь. Ну? – Ласточкин уставился на него.

– Она сказала, что очень утомилась ото всех, и ждёт меня, как единственного здравомыслящего человека разделить с ней вино. – Смотря в пол, ответил Энрико. – Ещё она звала меня в винный погреб, но я не хотел идти в такую темноту. И ушёл спать.

– То есть она одна где-то шлялась, а потом всё-таки ждала вас? – Ласточкин вопросительно выгнул брови.

– Я не знаю! Я пришёл принести извинения за малодушие. Я вошёл в комнату, позвал её по имени. Подумал, что она уснула, подошёл ближе и услышал, что она не дышит. Ну, почувствовал. – Голос Энрико стал раздражённым. – Это всё!

– Полный абзац! – Резюмировал Ласточкин. – Ну, что же делать, давайте всё по порядку, всё как положено. Где эта хреновина, которую ты просил посмотреть? – Спросил Ласточкин у Зинченко.

– Она внизу, где всё вещдоки и записи. Там участковый охраняет. – Криминалист взял двумя пальцами за занавеску и отодвинул её в сторону. Но гладкое полотно не поддалось, так как кусочек ткани застрял между балконной дверью и рамой. – Вполне возможно, что убийца проник через этот вход.

– Значит, она знала его, раз впустила и не кричала. Вот дура, зачем наверх-то пошла, сейчас может жива была. – Ласточкин махнул рукой и выглянул в окно.

– Ничего интересного. Даже никаких следов борьбы. Но, скорее всего, она думала, что это француз пришёл. – Мстислав пожал плечами. – Если бы пришли с улицы, то в такую погоду на подошве обязательно принесли грязь. Хорошо, что здесь везде водная преграда, а то желтушники уже осаждали бы дом.

– В смысле? – Поперечные морщины сложились на лбу Ласточкина.

– Ну журналисты. Она ведь была известной киноактрисой. Да я сам её не раз видел; сестра сериалы смотрит.

– Ладно, надо собрать всех в кучу и пусть не расползаются по дому. Товарищ настроен серьёзно и, как видно, в зоне риска женщины. – Иван Гаврилович хлопнул себя по колену и вышел вон.

Лиза задумчиво посмотрела на Данилу.

– А ведь к нашей комнате тоже балкон внешний примыкает. Страшно подумать, что он там бродил, а мы спали.

– Н-да, – взгляд Данилы был сосредоточен на трупе девушки. – Пойдём, я тебе провожу в гостиную, где все, а мне нужно потолковать с Ласточкиным.

***

Иван Гаврилович спустился по лестнице, по дороге расправил ногой смятую ковровую дорожку и прошёл дальше, но остановился, как будто споткнувшись. Он вернулся на то место, где находилась последняя ступенька лестницы и, отодвинув носком ботинка дорожку, увидел причину залома.

– Соня, – он громко позвал стоявшую к нему спиной кухарку.

– Да? – Деловито вытирая мокрые руки о передник, спросила Соня и поспешила навстречу.

– Ну, сюда идите, что я орать буду на весь дом. – Ласточкин кивнул на курительную трубку, лежащую на полу. – Это чьё?

– Это же Алексея Даниловича! Он же практически с ней не расставался, курить-то почти не курил, но всегда с собой носил. Это ему друг подарил. Наверное, в суматохе потерял. Он же по дому ходил, прямо места себе найти не мог. Вы трубку-то тётке его вернёте? Это его любимая! – Покачивая головой в разные стороны, говорила Соня.

– Нет себе оставлю! – Рявкнул Ласточкин. – Дайте-ка! – Он снял с плеча женщины чистое полотенце и аккуратно поднял трубку.

– Ой, она бедная так перепугалась, когда у него с сердцем плохо случилось. Так на врачей кричала по телефону, – Соня всплеснула руками, – а нешто они что могут сделать быстрее. Как приехали за ним, так она только успокоилась.

– А как же они проехали? Нам пришлось свою машину бросить наверху и пешком идти. – Иван Гаврилович на минуту оторвался от рассматривания трубки.

– Так они и не приезжали. Они наверху ждали. А сюда санитара прислали, здоровый такой бугай, – Соня развела руками, будто пытаясь измерить гиганта. – Анатолий Данилович к тому времени, как они приехали, чуть уже оклемался и шутит: «Мол, что ж ты меня милый на руках, что ли, понесёшь?». Санитар и говорит, если надо, то и на руках. А так мол, если уже смеётесь, тогда пешочком.

– Так чего врачей-то вызывали, если он ходил, шутил?

– Да что вы, – Соня недоумённо на него посмотрела, – он на пол упал, стал воздух хватать и потом сознания лишился. Мы так все перепугались, рот разжали, влили туда корвалол, и, хотя он в сознание пришёл, Зинаида на враче настояла. Он никуда ехать-то не хотел, но уговорили.

Через два часа Ласточкин отдал распоряжение оперативникам, чтобы они собрали всех обитателей дома в гостиной. Иван Гаврилович раздражённо ходил, пока люди рассаживались по свободным местам, и когда все успокоились, то посмотрел на них и вздохнул:

– Новости крайне неутешительные! Только прошу без истерик, а то времени и так мало, скоро опять стемнеет, а у меня ещё масса дел. Итак, актрису убили этой ночью, – он поморщился, когда женщины стали охать и ахать, – поэтому сейчас мы думаем, как эвакуировать всех из этой опасной зоны, а пока соберитесь в одном месте и никуда, слышите, никуда не расходиться! Гальюн есть за стеной, кухня здесь! Все двери будут перекрыты. Если кому нужны лекарства, подштанники или нюхательная соль, в порядке очереди будут сопровождены ребятами за своими вещами.

– А где Анечка? – Промолвила Зинаида, – я хотела бы попрощаться!

– В подвале! Пойдёте? – Мрачно спросил Ласточкин. – Товарищи, вы, вообще, отдаёте отчёт, что в доме происходят убийства, и кто это сделал, никто не знает!

– Дамы, кому нужны личные вещи? – Данила взял инициативу в свои руки. – Сейчас самое время организовать наш ночлег. Верно?

– На дворе ещё ясный день! – С вызовом сказала Зинаида.

– Поверьте милая, пока мы вас всех организуем, будет тёмная ночь. – Съязвил Ласточкин. – Я пошёл немного поработаю, здесь за старшего остаётся Потёмкин.

– Иван Гаврилович, погоди! – Нагнал его Данила. – Поговорить надо!

– Чего? – Недружелюбно отозвался Ласточкин.

– Хочу поделиться одной вещью. – Он открыл свой телефон.

На экране показался участок балкона, видный сверху. Вдруг из темноты возникла фигура, она словно появилась из ниоткуда, подёргала дверную ручку и спустя мгновение исчезла.

– Охренеть! – Только и смог сказать Ласточкин.

– Да, но это он в нашу с Лизой комнату ломился. Точнее, в её комнату.

– То есть он за Лизой получается охотится? – Иван Гаврилович остановился. – Ох, не нравится мне всё это, не нравится. А ты камеру установил, что ли? – Поинтересовался Ласточкин.

– Сразу отвечу на все вопросы! Да. С собой ещё есть такие. Да, я незаметно могу пройтись по периметру и их установить. Работаем? – Данила протянул ему руку.

Ласточкин задумчиво посмотрел на него.

– А здесь я потому, что моя сестра должна была выйти замуж, но праздник для неё сорвался. – Данила кивнул собеседнику. – Теряем время, надо сеть расставить до темноты. И, кстати, запереть все двери, ведущие сюда.

– Поучи меня щи варить, иди «тыркалки» свои устанавливай. – Отмахнулся Ласточкин, но было видно, что он доволен.

До вечера дамы сновали то в свои комнаты, то обратно, то снова что-то забывали, а Береговой и Потёмкин покорно ходили за ними. Наконец, Ласточкин рявкнул на них и женщины несколько ускорились.

– Мама, ты может Соней покомандуешь? – Лиза понимала, что нужно чем-то занять мать. – Надо ужин организовать. Хорошо хоть продуктов полный холодильник.

– Я бы, если честно вина́ выпила. – Призналась Антонина.

– О, а у меня, наверное, теперь стойкая аллергия на алкоголь. – Лиза посмотрела на племянника Красуцкого и его жену, которые всё это время молча сидели в углу и испуганно озирались. – Сережа, не нервничайте вы так, полный дом полицейских.

– Ага, но тем не менее девушку-то убили! – Истерично вскрикнула Тася.

– Милочка, что ж вы так кричите, – поморщилась Зинаида. – Лиза, детка, мужчины такие занятые, а я такая старая, чтобы само́й о себе заботиться, подлей мне коньячка, пожалуйста.

Вдруг во дворе раздался громкий хлопо́к, задребезжало и осыпалось стекло, и возле Лизы в стене образовалась внушительная дыра в печной кладке.

Лиза машинально упала на пол. Она лежала на полу вся в оцепенении, и не могла даже пошевелиться от охватившего ужаса, боковым зрением девушка заметила, что судорожно сжимает горлышко разбитой бутылки и из рассечённых пальцев идёт кровь, но поняла, что даже не чувствовала боли. Свет в комнате погас и раздался приглушённый голос Ласточкина.

– Всем сидеть на местах и не двигаться!

– В гостиной на каждом окне успели, эти как их, ставни, которые катаются приладить! – Плачущим голосом проговорила Соня. – На кухне щиток есть, он возле холодильника стоит и там только на кнопочки нажать надо. Но я не пойду, я боюсь.

– Справа или слева? – Тенью метнулся на кухню Данила.

– Слева. Пошарь по стене и найдёшь. – Сказала Соня.

Через мгновение раздался шорох и ролл-ставни поплыли вниз, Потёмкин по стенке добрался до рамы, где выло выбитое окно и скинул осколки, лежащие на ней. Вскоре надёжные щиты были наглухо закрыты, оставался только открытый проём, который соединял гостиную и обеденный зал.

– Соня, в столовой можно как-то стеклянные двери перекрыть? Или в гостиную вход заблокировать? – Тихо спросил Данила.

Лиза, в отсвете фонарей с улицы, которые пробивались через незаделанный проём, увидела, что к ней идёт Смирновский. Он двигался тихо и быстро. Олег Арсеньевич взял девушку подмышки, поставил на непослушные ноги, перекинул через плечо и унёс в каморку возле кухни, где расположилась следственная бригада. Там не было окон, был всего один вход, свет и можно было спокойно осмотреть раны.

– Как вы? – Он внимательно посмотрел в расширенные от ужаса глаза Елизаветы.

– В меня что стреляли?

Конечно, Лиза слышала звуки выстрелов, даже периодически ездила на стрельбища, когда-то бывала в тире, но разве это сравнить с осознанием того, что в тебя на огромной скорости из темноты, разбивая все преграды, летит кусок свинца, который способен в одну минуту оборвать твою жизнь. От страха Лиза могла только еле-еле шевелить языком, ноги были до сих пор ватными, а тело противно пластилиновым.

– Похоже, что так. – Вздохнул судмедэксперт. – Но я рад, что осматриваю вас, и мы беседуем. Обычно мои пациенты молчаливы! – Пошутил он.

– Смешно! – Выдавила из себя Лиза.

– Издержки профессии! – Пожал плечами он.

Смирновский быстро осмотрел царапины и порезы и с облегчением выдохнул.

– Ну, вроде бы всё в порядке, – он похлопал девушку по плечу.

Лиза в ответ посмотрела на него, прыснула со смеху и через минуту уже смеялась в голос.

– Что с вами? – Его встревоженный взгляд метался по её лицу. Олег Арсеньевич покачал головой и полез в свой сундук за успокоительным.

– Всё хорошо, хорошо, – чуть постукивая зубами, продолжала улыбаться девушка, – это адреналин, наверное, не истерика. Это и правда, забавно, когда тебя осматривает патологоанатом, а ты при этом жива.

– Ну вот, значит, мы друг друга понимаем. – Улыбнулся Смирновский.

Из темноты на пороге возник Данила, он наклонился над Лизой взял её за подбородок и поцеловал, потом прижал её голову к себе и долго стоял не двигаясь.

– Ладно, вы здесь, я смотрю, под защитой. – Почувствовав неловкость сказал Смирновский и ретировался.

Лиза попыталась высвободиться, но Данила лишь крепче прижимался к ней.

– Ты меня задушишь сейчас. – Просипела она. – Дышать нечем.

– Прости. – Данила присел перед ней на корточки и положил голову ей на руки.

– Блин, больно, – девушка отдёрнула руки, – я сильно порезалась. Давай, пожалуйста, без этих телячьих нежностей.

Данила резко встал, на секунду отвернулся и выдохнул, после чего присел на стул рядом.

– Ну что, вроде, все входы-выходы мы перекрыли. Мужики там шаманят с пулей, – Данила поднял на неё глаза.

– Пойдём к людям, а то ты меня доведёшь своими охами-вздохами. – Твёрдо сказала Лиза и встала на ноги. – Тем более чувствительность в конечностях уже есть.

Лиза бодрилась, но в душе её поселилось мерзенькое и гаденькое чувство страха. Она бесконечно жалела, что приехала сюда, но устраивать по этому поводу сцены, конечно, не могла. Никто не знает в каком месте нас могут караулить такие трагические неожиданности.

В гостиной снова горел свет, но все сидели притихшие и встревоженные. Антонина бросилась навстречу дочери, обняла её.

– Я никогда себе эту поездку не прощу. Лиза, это какой-то кошмар.

– Мама не нагнетай, иди сядь рядом с Зинаидой, а ещё лучше помогите всё-таки Соне на стол накрыть. Все уставшие и голодные. А на сытый желудок думается легче. – Лиза погладила мать по спине и отстранилась. – Тем более смотри какой защитник у меня есть! – Она обняла стоя́щего поблизости Данилу, но, когда мама отошла, сразу отстранилась. – Не надо себе надумывать ничего! Это шоу для мамы! Ей так спокойнее.

Лиза как-то незаметно для себя смогла увлечь женскую половину хлопотами по хозяйству, а сама подошла к Ласточкину.

– Простите, но мне кажется или это именно меня преследуют? Он же мне сказал тогда, что я пожалею, что не открыла дверь. – Спросила она.

– Вы знаете, я сам в растерянности, если честно. Я постараюсь во всём разобраться, но в первую очередь мне нужно обеспечить сохранность жизни и здоровья всех присутствующих. А вас я прошу подумать, причём так серьёзно подумать о том, какие ваши поступки или знакомства могли иметь такие последствия. – Ласточкин отодвинул стул от стола. – Садитесь и думайте!

– Да что такого могло в моей жизни произойти? – Всплеснула руками девушка. – Да я живу между работой и домом.

– Это мне не ведомо! – Покачал головой Ласточкин. – Сева, иди сюда. – Подозвал он неприметного юношу, который всё это время присматривал за праздно шатающимися людьми, чтобы они не натворили что-нибудь в панике. – Сева, сейчас можно не собирать это стадо, – он осекся, – короче, надо опросить того, кто лучше всех ориентируется в доме. Кто это может быть? – Обернулся он к Лизе.

– Соня, конечно!

– Соня, конечно! – Передразнил её Ласточкин. – А мне почём знать Соня это или ещё кто. Ладно, Соня, так Соня.

Лиза и Всеволод переместились на кухню, где Антонина помогала готовить ужин, а Зинаида периодически прикладывалась к коньячному бокалу и делала им ценные замечания.

– Сонечка, ну что вы так рубите ветчину, это же не капуста! Тоньше надо, тоньше! – Рука её вальсировала с бокалом в пространстве. – И не накидывайте так на тарелку, не колхоз же!

– Я смотрю вы сами уже накидались. – Пробурчала Соня и сунула в руки подошедшей Таси тарелку с мясной нарезкой. – На-ка, неси на стол.

– Я не горничная! – Вспыхнула Тася.

– А я два раза не повторяю! – Взглянула на неё исподлобья Соня. – Лиза, ты чего хотела?

– Ловко вы с ней. – Улыбнулась Лиза, которая порядком устала от капризов Таси.

– Да ну её, приехала из какого-то Новодрищенска и строит из себя прынцессу. И зачем хозяин только позвал. Мне Ася про неё всё рассказывала, что Красуцкий погостил у них и по доброте своей пригласил в город, ну они и припёрлись. – Соня осеклась. – Не моё, короче, это дело!

– Соня, можешь вот товарищу план дома рассказать. – Лиза достала из холодильника стеклянную вазу с овощами. – А я пока овощи помою и салат сварганю.

– Чё говорить-то? С виду дом большой, но жилая только эта пристройка перед домом, да вот комнаты под гостей наверху отделали. Винный склад он нашарашил хороший, да и всё, наверное. Дальше разруха, я туда не хожу, страшно там. Не дай тебе кирпич на голову ещё свалится. – Продолжила Соня, – Когда собираются гости, то хозяева нанимают дополнительных людей для уборки, а так мы с мужем справляемся сами.

– А где сейчас ваш муж? – Перебил её Сева.

– Мать у него сильно приболела, – Соня сложила руки на животе, – ему пришлось уехать. А, да, забыла сказать. Внутри есть проход, он соединяет две половины дома, но сюда простенок перекрывается дверью. Железную сварганили, сами понимаете, не очень приятно жить в таком большом доме, особенно когда нет уверенности, что кто-то не забрёл в недоделанную часть. – Соня ни на минуту не прекращала сервировать закуски, но при этом не отвлекалась и от рассказа. – Мы же живём с мужем в домике на заднем дворе, ну как бы свой участок.

– Соня, а сейчас эта дверь закрыта? – Нахмурился Сева.

– Не знаю. Я же через кухню бегала. Надо посмотреть.

Всеволод быстро встал, взял её за руку и потащил за собой в гостиную.

– Иван Гаврилович, – он громко позвал Ласточкина, – здесь ещё один вход есть.

Ласточкин быстро организовал Потёмкина и Берегового, чтобы они вместе с Соней отыскали дверь и заблокировали её.

– А ключ есть? – Береговой вопросительно посмотрел на Соню.

– Ну, у меня-то точно нет!

– Приехали! – Развёл руками Ласточкин. – Зинченко, мастер-рукодел, иди глянь на эту дверь, как можно её закрыть. Пасечников! – Крикнул Ласточкин. – Где участковый-то? Хватит дрыхнуть. Здесь то стреляют, то ещё хрень какая-то, а ему хоть бы хны. Иди патрулируй периметр, пока мы осматриваемся! – Скомандовал Иван Гаврилович, когда увидел заспанного Дмитрия Антоновича.

Мужчины выдвинулись в скрытый сумраком коридор, здесь тишина гулко выдавала все звуки. Они напряжённо оглядывались. Ласточкин сделал знак рукой и приоткрыл железную дверь, оттуда потянуло сыростью, запахло мышами и засквозил ветер, но в темноте не было ничего видно. Зинченко осмотрел дверь, потыкал в навесные петли пальцем и через минуту принёс замок.

– Чего здесь думать?! – Тихо спросил он и надёжно запер засов.

Вскоре все коридоры были обследованы, накрытый стол манил к себе аппетитными ароматами, и люди потянулись ужинать. Все сидели вокруг стола, понуро ковырялись в тарелках и перекидывались незначительными фразами.

– Нет, – бросила на тарелку полотняную салфетку Зинаида Ильинична, – такое впечатление, что ничего не происходит! В доме полно́ полиции, так сказать, а мы все в опасности! Вот что вы мне можете сказать на этот счёт? – Она с прищуром посмотрела на Ласточкина.

Иван Гаврилович с сожалением отложил вилку, только он один ел с видимым удовольствием и взглянул на женщину.

– Медам, я больше всего хотел бы, чтобы этот ваш родственник купил себе дом где-то в другом месте, и я никогда не знал вашу семейку. Но так сложились звёзды! Я что могу сейчас сделать? Обползти по-пластунски весь дом по периметру? Или закричать «пиф-паф, злодей выходи»? Давайте лучше каждый из вас подумает, кто может так хорошо знать это, с позволения сказать, родовое гнездо. Соня и ты, Дмитрий Антонович, вы тоже покумекайте! Вы ж с этих мест. Что? Кто? – Ласточкин протянул Соне тарелку. – Милая моя и чудесная кулинарка, насыпь мне ещё горяченького, мне на сытый желудок лучше думается.

– А где этот-то? – Вася Потёмкин поводил головой из стороны в сторону. – Ну, итальянец?

Все присутствующие за столом переглянулись.

– А нет его! И давно? – Сам у себя спросил Ласточкин.

– Да с утра никто не видел, после смерти актрисы. – Поднялся с места Береговой. – По дому ходили, тоже его не видели.

– Так, а из комнаты куда он направился? – Ласточкин резко встал. – Как вы мне все надоели.

– Он, по-моему, выходи́л на лестницу. Может быть, направился на улицу.

– Надеюсь, он на родину утопал. – Зло кинул Ласточкин. – Где мне этого Чиполино итальянского искать теперь?

– Иван Гаврилович давай мы с Васей пошукаем немного? – Береговой встал из-за стола. – Мы по-тихому, всё равно на обход собирались.

– Юра, ты свой героизм прибереги! У Васьки жена с дитём маленьким, а тебе ещё рожать! Ну в смысле, – запутался в словах Ласточкин, – ну ты меня понял!

– Давайте рассуждать здраво! Если бы с ним всё было в порядке, то он давно был бы здесь. – Сказал молчавший до сих пор Данила. – Я предлагаю сворачивать этот ужин, выключать свет и послушать, что будет происходить за окнами. Иван Гаврилович, можно с вами наедине переговорить?

Они вышли на кухню, Данила достал свой телефон и включил экран.

– Никто к дому с того времени, как я камеры понатыкал не подходил. Если бы итальянец пытался позвать на помощь, мы бы увидели. Остаётся одно, либо это он Анну убил, либо с расстройства побежал на улицу и сам попал в беду. Как только всё затихнет, я думаю, наш деятель объявится. Я посижу в уголке с телефоном и посмотрю. Не против?

– Да я только за! Я начальству звонил, они сказали держаться, сейчас пытаются снарядить нам на помощь ещё спецов. Но там такая топь вокруг, что кроме нас ещё кучу людей спасать надо! – Ласточкин развёл руками. – Пойдём, чаю хлебнём и гасим свет. Искать итальянца, чтоб его, будем с утра.

Вернувшись в гостиную, они увидели, что Зинаида стоит посреди комнаты с бокалом в руке и с какой-то папкой в другой.

– Это чего у вас такое? – Спросил Ласточкин.

– Это секрет! – Игриво протянула она.

– Ой загадочная вы моя, – не меняя выражения лица, сказал Иван Гаврилович, – вы бы с коньяка на чай переходили уже, а то мы ночью от перегара задохнёмся.

– А мы что спать вместе будем? – Подняла брови Зинаида.

– Ну, не конкретно мы с вами, – Ласточкин смерил её взглядом и чуть посторонился, – но, вообще, всем предполагалось спать в одном помещении.

– А я хочу отдельную комнату!

– Милости просим! У вашего родственника большой дом и все комнаты свободны.

– Ну я же боюсь одна. – Зинаида скривила губы.

– Тогда милая моя, давайте папочку и прикладывайте свою пятую точку вот на ту софу. Там и ножки можно вытянуть и спать обособленно будете.

Зинаида послушно отдала Ласточкину папку, а сама направилась к дивану.

– А вы её где взяли, милая моя?

– А вон там кусок кладки отвалился, я и вытянула. Она там стояла.

– Всё интереснее и интереснее.

Иван Гаврилович раскрыл папку, оглядел присутствующих и подозвал Лизу.

– Пошли пошушукаемся в наш полевой штаб. – Сказал он ей.

– Я тоже шушукаться с вами пойду! – Рядом возник Данила.

– Куда ж без тебя. Баранки вон захвати, а ты девочка – чаю горячего. Устал я сильно.

Когда Лиза вошла в каморку, куда её позвал Ласточкин, она застала его за разглядыванием бумаг. Данила примостился в самом углу и созерцал экран мобильника.

– Садись! – Ласточкин похлопал по стулу рядом с собой. – Чего, никуда тебя одну не отпускает?

– Давайте ближе к делу! – Твёрдо сказала девушка.

– Расскажи-ка мне девонька о семье Красуцкого. А то я здесь такие интересные бумаги нашёл, что прям всё с новой стороны открывается.

– А что там? Можно узнать? – С любопытством спросила девушка.

– Отчего же нет! – Ласточкин развёл руками. – Вот смотри, в завещании указано, что всё движимое и недвижимое имущество, принадлежащее Красуцкому после его кончины отходит предъявителю какого-то документа, который подтверждает то, что, – Иван Гаврилович запнулся, – короче! Тому, кто докажет, что именно про него в завещании написано, а отгадка на этот вопрос хранится у нотариуса. Здесь даже сказано к кому пойти!

– А так можно? – С любопытством спросила Лиза.

– Да фиг его знает. Дела наследственные такая муть, что даже думать об этом страшно! В связи с вновь открывшимися деталями, можешь мне поведать про семью Красуцкого. Ну кто у него кроме Юлии-то был?

– Дети от первого брака. Настя, правда, живёт в Голландии, Петя окончил институт и уехал на практику, а Галя – свободный художник, постоянно ездит с выставками. С Галей у Алексея Даниловича было больше всего проблем.

– Почему? – Ласточкин поднял глаза.

– Она самая старшая, очень болезненно переживала смерть матери, после этого правда стала писать картины и ездить по миру. А была талантливым экономистом, блестяще защитила диссертацию, ей прочили великое будущее, но в один день она закончила все дела и, написав заявление, уволилась с работы. Произошло это в день свадьбы Алексея Даниловича и Юлии. Это было после кончины его первой жены. Галя устроила страшный скандал, она пришла на свадьбу, мрачно пила в углу, а потом, взяв микрофон для поздравлений, высказала всё о Юлии и своём отце. Конечно, это постарались загладить, но праздник был испорчен. Вот так. – Лиза покосилась на Данилу, который не отрывался от экрана.

– А другие дети?

– Настя с тех пор как завела семью, совсем охладела к папе, сестре и брату. Насколько я помню, она приезжала к отцу с мужем всего один раз, чтобы показать дочь, – Лиза помолчала, – Петя ветреный мальчик, но благо Анатолий Данилович состоятельный человек, и его сын может себе позволить выбирать путь в жизни. Он приезжал, уезжал, прекрасно относился к Юлии, звонил сёстрам, и, как ни странно, даже Галя с ним общалась, и он постоянно её навещал. Но ветреность его не состояла в том, чтобы ничего не делать. Напротив, он умный, много чего знал, но хватался за всё сразу, и как что-то ему надоедало, то брался за какие-то другие вещи. – Лиза пожала плечами.

– То есть здесь он редкий гость?

– Так он появляется всегда неожиданно; захотел-приехал, захотел-уехал. – Она помотала головой.

– У меня калган болит от всего этого. – Задумавшись, сказал Ласточкин. – Надо спать идти и завтра поутру выбираться отсюда. Начальство звонило, вода может подобраться быстрее, чем они рассчитывали. У тебя тихо? – Посмотрел он на Данилу, и тот согласно покивал головой.

Войдя в гостиную, они увидели, что на столе стоит несколько свечей, люди тихо переговариваются между собой, и только с кушетки доносился мощный храп Зинаиды.

– Что не спите? – Ласточкин потрогал тёплый бок чайника. – Соня подогрей чайку́ мне.

– Уснёшь тут! – Проговорил Павел.

– Ну, вон у Зинаиды Ильиничны шикарно получается! – Съязвил Ласточкин.

– У неё анестезия мощная! – Сказал Паша и поморщился.

Ласточкин оглядел сидящих за столом. В отсвете свечей, плясавших на лицах, было видно, что люди измучены страхом, и паника бьётся в их глазах.

– А чего свечи-то зажгли? – Спросил Иван Гаврилович.

– Не знаю. – Серёжа пожал плечами. – Так уютнее, что ли.

– Где Соня-то с чайником? – Завертелся на месте Ласточкин. – Юр, будь другом пойди глянь!