Читать книгу Тёмные времена - Мария Владимировна Виноградова - Страница 2

Город Альфонзул, в котором обосновалась Гильдия Охотников, поражал своей монументальностью. Мощные крепостные стены, способные выдержать не один прямой удар баллист и стенобитных орудий; огромные массивные ворота, обитые железными с вкраплениями серебра полосами; ров, огромным кольцом окружающий словно ощетинившийся и готовый к войне город.

Альфонзул стоял на самой границе между людскими королевствами и Темными землями – обиталищем Благих и Неблагих фейри, откуда непрестанно лезла различная нежить. Там постоянно гремели войны между враждующими фракциями духов, и человек, забредший туда, был обречен. Впрочем, на территорию людей Высшие фейри практически не претендовали, лишь иногда нарушая границу ради собственного удовольствия, что оборачивалось огромными человеческими потерями. Поэтому охотники обосновались здесь, являясь первой и фактически последней линией обороны на пути у обитателей иного мира.

Хес въехал в Западные ворота, куда его, в отличие от обычных людей, мгновенно пропустили. Всех охотников стража знала в лицо и не смела чинить препятствий на въезде. Здание Гильдии находилось в самом центре города. Мужчина, ненавидящий людские толпы, успел дойти до состояния кипения, прежде чем добрался до Цитадели.

Во дворе, окруженном высокой стеной, его встретили шепотки, восхищенные, завистливые, порой – ненавидящие взгляды. Равнодушно кивая приветствующим его охотникам, Хес отвел нервничающего жеребца в конюшню и прямиком направился к главе Десебелу.

Господин Десебел, кряжистый мужчина лет пятидесяти, несмотря на свой возраст, был все еще силен и быстр. В свое время он успел прославиться как один из самых успешных и удачливых охотников Гильдии и, когда предыдущий Мастер отошел от дел, был избран на пост главы, отличаясь способностью подобрать ключик к самому упрямому сердцу своих подчиненных.

Вот и сейчас он лишь тоскливо вздохнул, когда его лучший охотник без стука, с грохотом распахнул дверь, заходя в кабинет.

– Здравствуй, Хес, – Мастер протянул руку для приветствия. – Рад тебя видеть.

– Сомневаюсь в правдивости твоих слов, – скривился молодой мужчина, но руку пожал. – Давай сразу к делу – знаешь же, что я терпеть не могу этот город.

Глава Десебел неодобрительно покачал головой, осуждая резкость охотника.

– Я слушаю, – напомнил Хес, развалившись в кресле и нервно постукивая ногой.

– Два разведывательных отряда наткнулись на довольно странное место, – неспешно начал Мастер, садясь за стол и сжимая руки в замок. – В двух седмицах пути отсюда, вдоль границы. Однако то, что они обнаружили, находится на нашей территории. Небольшое слепое пятно на местности. Скорее всего, какой-то барьер, искажающий пространство.

Хес нахмурился. Он прекрасно знал, что подобные вещи могли проделывать только Высшие фейри, что грозило серьезными неприятностями.

– Я посылал туда людей, – голос главы понизился. – В общей мере тридцать пять человек. Вернулись только двое, но рассудки у них помутились. Они ничего не помнят, только постоянно воют и мечутся, боясь темноты.

– Из этого барьера что-нибудь лезет? – деловито спросил охотник. – Или кого-то туда утаскивали?

– Нет, – пожал плечами Десебел.

– Тогда, может, стоит оставить его в покое? Или у тебя неограниченное количество людей? Рекрутов не успевают готовить – Твари в последнее время как с цепи сорвались, количество охотников стремительно сокращается. А бросать в бой новичков, которые едва ноглла⁶ от аванка⁷ отличат – несколько нечеловечно, не находишь? – Хес недовольно искривил губы.

– Дело не только в этом, – глава прищурился, в глазах промелькнуло раздражение. – На нас насело Святое Братство.

– Так я и знал, что без этих рясочников не обошлось! – воскликнул охотник, раздраженно ударив сжатым кулаком по крепкому подлокотнику. – В чем они нас обвиняют на этот раз?

– В использовании запретного искусства, – Десебел презрительно поморщился. – Таскаются за ребятами, как приклеенные – среди охотников уже зреет недовольство. Два дня назад Дорас сцепился с одним из Инквизиторов, когда тот попытался конфисковать якобы зачарованное оружие. Шуму было столько, что полгорода сбежалось. И теперь священники вообще не собираются оставлять нас в покое.

Хес хмыкнул. Дорас был известным драчуном и задирой, не спускавшим оскорбления никому, можно поспорить, что и против Темного бы пошел, дай тот только повод. Что уж говорить о посягательстве на оружие, для каждого охотника считавшегося продолжением их самих.

История вражды Гильдии Охотников и Святого Ордена уходит корнями к самому началу новой Эры, к моменту прихода в этот мир Аенеаса как Наместника Семерых. После разрушительной войны с волшебным народом, последствия которой давали о себе знать на протяжении еще двух сотен лет, на землях людей, активно создающих собственное королевство, молодое, сильное, освобожденное от влияния фейри, стали появляться Твари. Странные существа, не имеющие ничего общего с изгнанными с ныне принадлежащей людям земли волшебными существами и духами природы. Жуткие, кровожадные, невероятно сильные и умные, они легко уничтожали посланных на их поимку братьев Ордена – Святая Сила не действовала на порождений Темного. Именно тогда и появились первые охотники, в первый же год успешной работы создавшие Вольницу – в стремительно разрастающуюся Гильдию стекались воины и наемники со всего королевства. Платили воспрявшие духом градоправители, да и простой люд, очень хорошо, потому что в случае неуплаты или надежд, возложенных на помощь от Святого Ордена, от деревень и городов, брошенных охотниками на растерзание Тварям, не оставалось ничего, кроме могильного холода и пустых строений, тоскливо взирающих провалами окон-глазниц.

Святой Орден почувствовал, что стремительно теряет былую власть над умами людей, и здорово обозлился на конкурентов. Посыпались обвинения в колдовстве, в использовании зачарованного оружия, в сговорах с фейри и духами природы. Нельзя сказать, что они были так уж неправы – иногда охотники не гнушались и «греховными» способами усилить оружие или дать себе и своим товарищам по связке больше шансов на выживание. С духами природы, которые не вредили людям или их вмешательство в жизнь человека ограничивалось шутками, пусть и злыми, в конфронтацию не вступали, предпочитая разрешать подобные конфликты мирным путем – и вашим, и нашим. С Высшими фейри почти не сталкивались – верхушка волшебного народа редко снисходила до людей, поэтому особых проблем с ними не было. Но никогда охотники не позволяли себе отпустить на свободу существо, которое может принести кому-нибудь вред.

Однако Святой Орден не унимался, и конфликт начал перерастать в серьезную угрозу для стабильности королевства, особенно после того, как король, напуганный начавшимся противостоянием, издал указ о невмешательстве Ордена в дела Гильдии. Священники озлились еще больше, и закончилось все плачевно: в Праздник Урожая в Альфонзуле показательно сожгли одного из ветеранов Гильдии – Кайела, теперь известного под именем Душегубец. Его, не раз провоцировавшего конфликты с орденцами из-за обвинений в колдовстве и попытках спасти невинных людей от плахи или костра, повязали в таверне, зная, что товарищей по связке рядом нет, и сразу же потащили на эшафот.

Основная проблема заключалась в том, что Кайел действительно обладал даром. Пусть не самым сильным, неразвитым, потому что избрал путь меча и стали, но все же он вполне мог направить свою жизненную энергию в нужное русло. А как известно, в момент смерти сила возрастает во много раз, подпитанная уходящей из тела жизнью. И в момент сожжения город получил сильнейшую темную душу, одержимую жаждой мести.

Душегубца не смог остановить никто. Ни охотники, которые не сильно-то стремились, а некоторые даже порывались помочь уже мертвому товарищу совершить правосудие, ни перепуганные священники, оказавшиеся абсолютно беспомощными перед мстительным духом, на которого, как ни удивительно, не действовала Святая Сила. Всего за одну ночь было вырезано все представительство Святого Ордена в Альфонзуле. Бывалые охотники, наутро решившиеся зайти в здание, которое всего несколько часов назад содрогалось от диких криков ужаса и боли, выскакивали оттуда с перекошенными лицами и бросались к ближайшим кустам: повидали они всякого, но такого не ожидал никто. Тела находили в неестественно изломанных позах, выпотрошенные, с растянутыми поперек коридоров внутренностями; некоторые болтались на потолочных балках, удавленные собственными кишками; сгустки крови багровели на полу, стенах и даже потолке, а Инквизитора, отдавшего приказ вопреки воле короля, обнаружили в собственной келье, распятого на стене – по перекошенному лицу, выпученным глазам и намотанным вокруг туловища внутренностям самые стойкие из охотников сделали вывод, что мучился он долго.

Кайел же исчез сам. До сих пор никто не знает, навсегда ли Альфонзул избавился от темной души, или же мертвый охотник до сих пор защищает своих товарищей от посягательств со стороны Святого Ордена.

Но священники после этого происшествия надолго притихли, не решаясь более трогать Гильдию, и в самом городе Инквизиторы появлялись очень редко и то проездом, так что охотники заняли в Альфонзуле прочную позицию.

А теперь, словно забыв о былом, орденцы вновь взялись за старое.

– Но больше всего, – продолжил Мастер, – их интересуешь ты, Хес.

– Будь они прокляты, – охотник насторожился и сжал кулаки. Обожженная рука отозвалась дергающей болью. – Что им надо?

– Ты – одиночка. То, что ты не только жив, но и продолжаешь успешно выполнять задания, приводит их, равно как и нас, в замешательство. Они почти утвердились во мнении, что ты колдун. А ты сам знаешь, чем тебе это грозит.

– Меня это мало волнует, – бросил Хес.

– Зато это волнует меня, – тон главы изменился, став угрожающим. – Я не хочу терять лучшего охотника из-за нелепых обвинений. Собери связку, Хес.

– Нет, – категорично ответил охотник, оскалившись. – Когда я один на охоте, то я и отвечаю только за себя, мне нет нужды присматривать за неуклюжими неумехами, которых в этой Гильдии большинство.

– Ты упрям, как толпа цвергов⁸, – устало произнес Мастер. Впрочем, он и не ожидал, что упертый парень согласится. – Тебе задание.

– Весь во внимании, – успокоился Хес, поняв, что неприятная тема исчерпана.

– Тот барьер. Его надо проверить и выяснить, что же все-таки он из себя представляет.

– В чем подвох? – осведомился охотник. – Если бы это было все, то об этом можно было просто сообщить в письме, а не заставлять меня ехать сюда, тем более тогда, когда тут постоянно рыскают жаждущие моего общества Инквизиторы.

Глава Десебел внимательно посмотрел на сидящего перед ним мужчину. Лучший охотник, легенда не только среди молодежи, но и среди бывалых охотников. Человек, способный один на один разобраться с баргестом. Неудивительно, что Инквизиторы так интересуются им.

– Святое Братство, – коротко сказал глава. – Они требуют, чтобы ты взял с собой одного из них.

– Что?! – взревел Хес и ударил кулаком по столу. – Это исключено!

– Тогда… – Мастер достал какой-то лист. – Это приказ от Настоятеля Братства. Здесь обвинение в колдовстве, право на арест, заверенное королевской печатью. Я подозреваю, что Грайден Третий понятия не имеет, что под такой гнусной бумагой стоит его личный знак – кто-то из верхушки явно стелется под святош и каким-то образом протаскивает подобные приказы. Но пока я буду пытаться это доказать – они доберутся до тебя. Им разрешено уничтожить тебя, если ты будешь сопротивляться.

Говорил он глухо и нехотя. Подняв глаза, посмотрел на охотника. Тот стоял бледный как мел, только кажущиеся сейчас серебряными глаза сверкали в бессильной злобе. Десебел запнулся – в знакомом взгляде он увидел то, чего никогда прежде не замечал в этом человеке – загнанность, неверие и тоскливую обреченность, словно Хес уже однажды проходил через что-то подобное.

– Когда-нибудь мироздание покарает этих ублюдков. И я по мере своих сил поспособствую этому, – яростно прошипел он, и дрожь пробрала Мастера Десебела, потому что в голосе его проскользнуло нечто, что заставило сердце бывалого воина сжаться от страха.

Охотник резко развернулся и пошел к двери.

– Подожди, – окликнул его глава. – Я считаю, что это должно быть у тебя.

На стол, глухо звякнув, упало золотое массивное кольцо. На алом камне красовался оттиск герба Гильдии и личный знак охотника – пикирующий сокол.

Хес словно споткнулся. Неверящим взглядом посмотрел на блестящее украшение и тихо спросил:

– Когда?

– Пять дней назад. Баггейн⁹, – Десебел молча смотрел на Хеса, чей потухший взгляд был прикован к кольцу.

Мужчина медленно подошел и взял его в руки, проведя пальцем по холодному ободку. Сжал в кулаке и быстро вышел, вопреки обыкновению аккуратно притворив за собой дверь.

***

Был уже поздний вечер, но жизнь в городе и не думала затихать. По хорошо освещенным улицам неторопливо прогуливались целомудренные парочки, чтобы, дойдя до достаточно темной подворотни, уже заняться, наконец, друг другом; девицы легкого поведения хватали мужчин за рукава и, переругиваясь, наперебой предлагали себя; охотники, вернувшиеся с рейдов, благосклонно подхватывали шлюшек за талии, и вся компания, весело хохоча, отправлялась в ближайший трактир.

Хес сидел в одиночестве в одном из самых популярных у охотников заведении, которое носило претенциозное название «Приют Охотника» – аккуратное двухэтажное здание с просторным залом, в котором стояли круглые столы из темного дерева, потрескавшиеся от времени, но накрытые белыми скатертями; миловидные разносчицы, застенчиво улыбающиеся подмигивающим им мужчинам, ловко лавировали в узких проходах. Вокруг весело шумели, пили и переговаривались товарищи по гильдии, но мужчина, сидящий за крайним столиком, в самом углу, едва ли замечал этот шум.

Взгляд светлых глаз был тяжел и мрачен. Хес бездумно вертел в руках кольцо с пикирующим соколом и неподвижно смотрел в пустоту. Рядом стояла кружка, далеко не первая, крепкого эля. Охотники изредка сочувственно косились на парня, но никто не рискнул к нему подойти.

Ролло считался наставником Хеса, хотя молодого охотника не нужно было ничему учить: как выяснилось сразу после прибытия черноволосого парня в Гильдию, тот прекрасно управлялся как с мечом, так и со стрелковым оружием. Кроме того, техника, которую он использовал в схватках, была не знакома никому их охотников, но показала себя исключительно эффективной в бою с Тварями. Охотники были уверены, что двое товарищей, за короткое время ставших близкими друзьями, будут собирать связку, и каждый из еще не примкнувших к командирам охотников бдительно караулил этот момент – сражаться бок о бок с такими воинами хотелось каждому. Однако Ролло и Хес, частенько выезжающие на задания вдвоем, не торопились увеличивать число сотоварищей до положенного пяти.

Негромко хлопнула дверь. В помещение вошел мужчина в рясе – суровое лицо, проницательные, глубоко посаженные глаза, руки, грубые, мозолистые, явно привыкшие не только к молитвам, но и к оружию, – сопровождаемый невысоким, худощавым рыжим пареньком с озорными голубыми глазами – совсем еще мальчишка, голенастый, немного сутулый, похожий на нахохлившегося вороненка. Присутствующие негромко, но достаточно явственно выразили свое недовольство, несколько охотников весьма недружелюбно и многообещающе взглянули на орденцев, однако Инквизитор со спутником, проигнорировав всеобщее настроение, решительно направился к одиноко сидящему Хесу.

– Добрый вечер, господин Хеспер, – негромко поздоровался он.

Мужчина несколько мгновений молчал, не двигаясь, застыв, словно изваяние, потом медленно поднял на него взгляд. В стальных глазах тлели искорки ненависти, с каждой секундой разгоравшиеся все больше.

– Чего тебе, ублюдок? – тихо спросил он.

В наступившей тишине эти слова были подобны грому. Охотники могли соперничать со святыми братьями, могли ненавидеть их или презирать, но редко кто позволял себе открыто оскорблять Инквизиторов – это могло вылиться в нешуточный конфликт. Рыжий паренек аж задохнулся от возмущения, вскинулся и гневно спросил:

– Как ты смеешь так разговаривать с магистром Гайюсом?

– Заткни пасть, сопляк, – все так же, не повышая голоса, произнес Хес.

Поднял голову и, глядя на Инквизитора в упор, прорычал:

– Кто из вас, паскуд, был с ним, когда он пошел на баггейна?

Брови Инквизитора удивленно приподнялись. Он был в курсе недавно произошедшего и сразу понял, о чем говорит охотник. Недалеко от крохотного городка, носящего громкое название Стоящий-на-Перепутье, объявился баггейн – опасное существо, с которым немногим было под силу справиться. Свободных связок охотников было всего две, но одна находилась недалеко от столицы, и оборотень успел бы сожрать полгорода, пока бы они добрались до места происшествия, а вторая связка состояла из неопытных молодых охотников, и магистр Десебел запретил браться за истребление этой твари. В Гильдии находился только Ролло, по причине недавнего ранения отсиживающийся в крепости и страдающий от безделья, который ждал запропастившегося Хеса. Бывалый охотник впервые переоценил свои силы – слишком он привык к тому, что его спину прикрывает такой боец, как возвращающийся с очередного рейда черноволосый мужчина. Святое братство, заинтересованное в уничтожении баггейна, послало за самоуверенным охотником одного из своих. Инквизитор вернулся обратно один и привез, кроме известия о смерти, еще и перстень, ранее принадлежавший Ролло, а теперь лежащий на столе перед Хесом.

– Удивлен? – голос Хеса звучал хрипло. – Да, я знаю, что вы постоянно следили за ним, как за моим лучшим другом, и что один из вас сопровождал его к той Твари. Почему вы своей проклятой «святой силой» не защитили его?! Посчитали, что он этого не достоин?!

Последние слова он с ненавистью выплюнул в лицо молча стоящему священнику.

Охотник, глядя в невозмутимое лицо, расхохотался:

– А теперь решили оказать мне честь сгореть на святом костре? Что же будет с вами, когда мы, истребленные когтями Тварей и вашими виселицами, просто исчезнем? Пока мы дохнем, как псы, защищая ваш покой, вы охотитесь на нас, как на Порождений Тьмы!

Такой яростью горели его глаза, и такая неистовая злоба клокотала в низком голосе, что Инквизитор попятился. Хес, словно зверь, почуявший слабину и страх, метнулся вперед, перевернул стол, отшвыривая его на подскочивших со стульев охотников, с шелестом вытянул клинок из ножен, и отточенная сталь уперлась священнику в горло.

Охотники подорвались с мест, бросаясь к озверевшему собрату. Сразу двое повисли на руках мужчины, но практически сразу были отброшены, словно щенки. Рыжий мальчишка кинулся на защиту своего Наставника, но жестокий удар локтем в лицо заставил его отшатнуться назад, падая навзничь. Он завозился, прижал руки к лицу, а между пальцев заструилась кровь из разбитых губ и не иначе как сломанного носа.

– Твоя душа, Гайюс… – почти ласково прошипел охотник. – Твоя душа более мерзкая, чем все те Твари, что встречались мне. Она черная, словно деготь, и столь безнадежно погрязла в грехах, что ни один из Семерых не заступится за тебя перед Судом! Разве такой, как ты, имеет право карать?

Он отодвинулся от посеревшего Инквизитора, так и не решившегося по неизвестной причине даже слова сказать своему разъяренному противнику, и, отстранив испуганных таким оборотом дел охотников, медленно направился к выходу:

– Святое Братство отживает свой срок, Гайюс. Ваши Боги уже давно покинули этот мир. Попомни мои слова.

***

Мрачный Хес, пытаясь унять гудящую головную боль, седлал хрипящего и вырывающегося жеребца.

Утро не задалось с самого начала. Только начало светать, как в его комнату влетел разъяренный мастер Десебел и устроил светопреставление, разве только не набросившись на него с кулаками за вчерашнюю выходку, сильно усложнившую и без того непростые отношения между Гильдией Охотников и Святым Братством.

Хес отворачивался, накрывался одеялом с головой и невежливо посылал взбешенного главу Гильдии к Темному, но Десебел продолжал бушевать, призывая всевозможные кары на голову проклятого охотника. До тех самых пор, пока Хес, щурясь от режущего глаза света и придерживая голову, дабы она не развалилась на две половинки, не встал с кровати и клятвенно не пообещал, что сейчас же исчезнет из города.

И теперь эта проклятая лошадь. Хесу надоело терпеть дурного коня, и он со всей силы вытянул его по храпу хворостиной. Животное завопило от боли, но присмирело, с ужасом косясь на хозяина.

– Как вы с боевым другом-то обращаетесь, – раздался возмущенный голос сбоку.

Охотник развернулся, сжимая кулаки. Рядом, держа под уздцы смирного гнедого мерина, стоял давешний рыжий паренек, с затаенной злобой глядя на Хеса. На лице багровел кровоподтек, а губы были растрескавшимися – последствия жестокого удара в лицо.

– Чего тебе надо? – буркнул мужчина, отворачиваясь.

– Я с вами поеду, – по голосу парнишки было понятно, что его, равно как и охотника, данная перспектива в восторг не приводила, да и вчерашнего простить охотнику долговязый юнец явно не мог.

– Темный, за что мне это все? – взмолился отчаявшийся Хес. – Сопля, ты хоть раз в жизни меч в руках держал?

Рыжий насупился и, вскинув острый подбородок, сверкнул голубыми глазами:

– Истинному служителю Семерых не нужна презренная сталь! Я усмиряю Порождения Ночи святой Силой, данной мне свыше!

Хес расхохотался:

– Ты хоть до послушника-то дорос, мальчишка?

– Дорос, – буркнул съежившийся юноша, злобно посверкивая глазами.

– Как звать? – более дружелюбно поинтересовался охотник, сладив с упрямым жеребцом и легко взлетая в седло.

– Исэйас, – мальчишка гордо задрал голову и неловко забрался на гнедого.

Хес, косо поглядев на неуклюжие движения непрошенного спутника, тяжко вздохнул и пришпорил палевого, покидая Альфонзул. Паренек, не слишком уверенно державшийся в седле, упрямо сжал зубы и последовал за своим спутником.

– Что ты пыхтишь, как медведь после спячки? – раздраженно рявкнул охотник, когда ему надоело выслушивать печальные вздохи и постанывания Исэйаса.

Солнце медленно клонилось к закату. В пути они были совсем ничего, по меркам охотника, – часов девять, не больше. За это время они останавливались всего один раз, чтобы дать лошадям передохнуть, да и самим перекусить не мешало. Хес знал, что через четверть часа возле леса будет небольшой постоялый двор, в котором можно остановиться на ночь. Да и с жеребцом, совершенно переставшим воспринимать хозяина как дружелюбное ему существо, надо было что-то делать.

Мальчишка на вопрос промолчал, лишь страдальчески поморщился, ерзая в седле.

– Задницу отбил, что ли, герой? – осведомился Хес, сдерживая усмешку.

Исэйас возмущенно посмотрел на теперь уже хохочущего в голос охотника и что-то прошипел, мстительно косясь на спутника, чем вызвал лишь новый взрыв смеха.

На постоялом дворе Хес наблюдал за мальчишкой: движения были неловкими, неуклюжими. Когда он передавал поводья подскочившему конюху, охотник бросил взгляд на его руки. Изнеженные, не державшие ничего тяжелее пера. Трудно с ним будет.

Во время ужина мальчишка не проронил ни слова, хотя по его глазам было видно, что на языке у послушника крутится целая сотня вопросов, но не понаслышке зная тяжелый нрав охотника, он предпочитал молчать и сверлить осоловевшим взглядом столешницу.

– Иди, ложись, – Хес за шкирку поднял из-за стола клюющего носом паренька.

– А ты куда? – вскинулся тот, сонно моргая глазами.

– Пойду, осмотрюсь, не водятся ли здесь какие Твари, которых ты потом изгонишь, – насмешливо ответил охотник, накидывая плащ.

Мальчишка побледнел, но упрямо заявил:

– Я с тобой!

– А я сказал – спать, – нахмурился Хес.

– Нет! Мне магистр… сказал… – съежился под испепеляющим взглядом мужчины юнец.

Хес, не слушая возражений, схватил Исэйаса за руку, отвел в отведенную ему комнату, резким толчком в грудь заставив того повалиться на кровать.

– Выйдешь – прирежу, – спокойным тоном сказал он, незаметно для мальчишки складывая пальцы в знак.

Исэйас закрыл ставшие тяжелыми веки и, спустя секунду, мирно засопел, отвернувшись к стенке.

Хес вышел за ворота притихшего постоялого двора и быстро направился к лесу, темной полосой видневшемуся невдалеке.

Не доходя до него пары сотен метров, остановился. Запрокинул голову, всматриваясь в мигающие точки звезд; глубоко вздохнул, с затаенной тоской чувствуя окружающую его ночь. Потом мотнул головой, отгоняя наваждение, прикрыл глаза цвета расплавленного серебра, мягко замерцавшие во тьме, и чуть слышно выдохнул слова.

– Приветствую тебя, Ловец Душ, – шелестом ветра в траве пронесся женский голос.

– Приветствую тебя, Благая, – тихо ответил Хес.

Перед ним, свиваясь из струй воздуха, возникла фигура невыразимо прекрасной в лунном свете нагой девушки.

– Что привело тебя ко мне в столь тяжкое время? – сильфида¹⁰ медленно приблизилась к неподвижно стоящему мужчине.

– Простая, – Хес слегка улыбнулся нечеловечески красивой женщине, которая ласковым дуновением ветра дотронулась до его щеки. – Мне нужен мой рабикан¹¹.

– А как же простые лошади? – в нежном голосе сильфы проступило удивление.

Охотник только развел руками. Фейри нахмурилась.

– Ты слабеешь, Ловец, – ее прозрачные глаза пристально изучали замершего в шаге от нее мужчину. – Почему ты сжигаешь себя ради людей?

Хес промолчал, прикрывая мерцающие глаза:

– Ты выполнишь мою просьбу?

– Ты помнишь плату, молодой господин? – сильфа отстранилась.

– Да, помню. Может, еще и коня заберете? Жалко животину вот так просто оставлять.

— Конечно, – мягко улыбнулась дух воздуха.

Охотник закатал рукав рубашки, вытащил нож и полоснул по запястью. Из пореза заструилась густая, серебряная в свете луны, кровь.

Сильфа подставила сложенные руки под струю – и капли крови у нее на ладонях перекатывались, блестя появляющимися гранями и превращаясь в темные рубиновые камни.

Она вновь улыбнулась и рассыпалась потоками ветра. На ее месте закружился темный вихрь, уплотняясь и приобретая форму. Мгновение спустя в протянутую руку Хеса ласково ткнулся огромный вороной жеребец с золотыми глазами.

– Ну, здравствуй, Силест, – мужчина прижался к могучей шее, вдыхая исходивший от ветряного духа запах свежей травы и легкого бриза.

***

– Вот это да, – восхищенно крутился вокруг жеребца, косившего желтым глазом на назойливого человека, Исэйас. – Господин охотник, где ты его взяли?

– Обменял на палевого, – Хесу надоели глупые вопросы мальчишки, и он жестом велел тому отойти от лошади.

– Быть такого не может! – возмутился юнец, топнув ногой. – Тот был просто клячей по сравнению с этим твоим Силестом!

– Значит, я ограбил умалишенного, – раздраженно отозвался охотник, прикрепляя чересседельные сумки.

– Или… – Исэйас сверкнул глазами. – Может, ты колдовал?

Это было последней каплей. Хес мгновенно оказался рядом с парнишкой.

– Ты, инквизиторский выродок, – прошипел он, хватая юношу за грудки и рывком притягивая к себе. – Еще одно подобное предположение, и я утоплю тебя в ближайшей канаве.

– Магистр Гайюс тебе этого не простит! – злобно выкрикнул мальчишка, неловко шлепаясь в пыль, отброшенный крепкой рукой.

– Не смеши меня, – равнодушно бросил охотник, разворачиваясь. – Ты думаешь, он выбрал тебя потому, что ты какой-то особенно выдающийся? Да своей неуклюжестью и неумением, мальчишка! Он отправил тебя со мной только потому, что ты не сможешь выжить даже рядом с охотником. И, когда я вернусь один, он с полным правом, заручившись поддержкой негодующих идиотов вроде тебя, отправит меня на виселицу или на костер. Он ждет, что ты его не подведешь и сдохнешь в этом походе.

С каждым словом лицо Исэйаса все больше бледнело, губы задрожали, на глаза навернулись слезы, которые он тщетно пытался сдержать.

– Ты лжешь! – в бессильной ярости закричал юнец.

– Если слепец чего-то не видит, то это не значит, что этого не существует, – пожал плечами Хес, вскакивая на коня и молча выезжая со двора.

Всхлипывающий мальчишка так и остался сидеть в пыли, размазывая по лицу злые слезы.

Через четверть часа охотник услышал глухой топот позади себя, и Исэйас молча пристроился рядом, отставая на полкорпуса. Хес не оборачивался, но слышал, как тот тихо шмыгает носом и прячет от него красные, опухшие от слез глаза.

До следующего утра, даже на привале, они не перемолвились ни единым словом. Мальчишка упрямо отводил взгляд, в котором то и дело проскакивали искорки злобы, и что-то бормотал себе под нос. Впрочем, Хесу было все равно. Юнец был слеп, он не замечал очевидного, вернее, просто не хотел этого видеть. Проклятые Инквизиторы хорошо умели замутить рассудок своим послушникам.

Охотник искоса наблюдал за ним. В какой-то момент ему стало даже немного жаль юного мальчишку, которым пожертвовали ради сомнительной цели, но он быстро отогнал эти мысли прочь. Избравшие такой путь, что разворачивался перед ним, видят слишком много боли, смертей и несчастий. Если пропускать через собственную душу каждые страдания, то в здравом уме ходить недолго останется. Он видел нескольких охотников, которые не смогли стать достаточно жестокими, чтобы продолжать жить в их мире. Один из них повесился у себя в комнате в Гильдии; другой бросился на защиту любопытной девчонки, решившей подглядеть за сражением с какой-то Тварью – его не смогли спасти даже товарищи по связке; третий до сих пор находился в приюте для блажных.

Исэйас ворочался до поздней ночи, раздражая охотника. Когда Хес уже подумывал снова применить знак Быстрого Сна, мальчишка наконец-то затих и задышал ровно. Мужчина даже не стал ему говорить о том, что обычно, путешествуя рядом с Границей, да и не только, стоит выставлять караулы. В который раз поразившись наивности юнца, он поднялся, несколькими пассами поставил сигнальный контур и тихо лег обратно, спокойно закрывая глаза.

Дорога узкой змеей вилась через лес. Столетние стволы гигантских деревьев соседствовали рядом с совсем молодой порослью, радостно шелестевшей на чуть заметном ветерке. По сторонам дороги в густых зарослях изредка мелькали озорные глазки-бусинки небольших зверьков, бесстрашно выглядывающих из-за склонившихся веток.

Хес ехал молча, прикрыв глаза и всем своим существом ощущая окружающую его силу. Спокойную, неторопливую, чистую, сознающую свою мощь. Он мог себе позволить не следить за дорогой, полностью погрузившись в свои чувства: ветряный дух, принявший облик жеребца, бережно нес хозяина, ловко переступая через протянувшиеся по дороге корни деревьев.

Сзади раздался стук, испуганный вскрик и шум падения. Охотник, вынырнув из блаженной дремы, резко обернулся.

Мальчишка с самого утра пытался делать, видимо, путевые заметки на сшитом в некое подобие книги пергаменте. Пока они не въехали в лес, у него даже что-то путное и выходило. После того, как они углубились в чащу, Исэйас, не желающий прерывать свое занятие, стал постоянной головной болью. Так как, увлекшись, он не следил за своим мерином, тот посчитал своим долгом спотыкаться о каждый камешек. Естественно, не ожидающий подобного мальчишка ронял листы, упускал чернильницу, заляпав кляксами не только свои записи, но и самого себя, а заодно и коварного гнедого, который, по мнению Хеса, спотыкался специально. Этот отрезок пути превратился в аттракцион из разряда «Подними меня». Юнец скакал то вверх, на коня, то вниз – за упавшими вещами.

Хесу это порядком надоело. И, когда в очередной раз Исэйас, виновато глянув на охотника, соскочил за упавшей книгой, он поинтересовался:

– А что, до привала это потерпеть не может? Мы двигаемся слишком медленно. Так и за луну не доберемся до места.

По лицу спутника стало понятно, что он и за год не хочет туда добираться, а желательно и за всю жизнь не видеть места назначения. Но паренек ответил:

– Забуду, пока едем, – голос был глух, но не зол.

– Такая плохая память, или мысли такие великие, что больше одной в голове не умещаются? – ехидно спросил Хес.

Мальчишка покраснел и поспешно спрятал письменные принадлежности в сумку.

– За что так магию ненавидишь? – спросил через некоторое время охотник.

– Потому что мерзкое колдовство есть происки Темного! – Исэйас вскинул голову, подозрительно косясь на спутника.

– Я не просил цитировать мне учебники и проповеди, – скривился Хес. – И говорил я не о колдовстве, а о магии. Разницу-то чуешь?

Судя по упертости во взгляде, мальчишка считал все это дело равнозначным.

Охотник вздохнул и начал объяснять:

– Наведение порчи, болезней, вызов низших духов – вот это колдовство. А вот то, чем обладают Высшие фейри и духи природы – магия. Ты же не будешь нападать на духа реки например?

– Как это? – изумился внимательно слушавший мальчишка. – Все они – слуги Темного! И всех надо уничтожать!

– Дурень, – беззлобно ругнулся Хес. – Дух – это средоточие силы определенного места. Уничтожишь духа реки – она в две седмицы пересохнет.

– Но ведь они на людей нападают, – озадаченно посмотрел на него Исэйас.

– В большинстве случаев человек сам виноват в ярости духов, – охотник пожал плечами. – Но всех Благих фейри можно задобрить, например, или попросить у них прощения: и твоя земля не только не оттолкнет тебя, но и рождать станет в несколько раз больше, получив благословление духов.

– А как же Неблагие? – мальчишка даже рот открыл от увлеченности.

– Это Темные духи, враждебные человеку, – Хес внимательно посмотрел на парнишку. – Людей они ненавидят, но нападают в основном только тогда, когда кто-то вторгнется в их мир или оскорбит – тогда пощады точно не жди. С такими мне иногда приходилось сталкиваться.

– Ты сражался с Неблагими фейри? – его авторитет в глазах Исэйаса значительно подрос.

Хес молча кивнул, с содроганием вспомнив хлесткий луч света, разметавший слуа.

– А Твари? Они ведь повсюду на нашей земле, – мальчишка нахмурился.

– Они не имеют отношения ни к Благим фейри, ни к Неблагим, ни к духам природы уж тем более. Иногда бывает, что ими становятся люди, совершившие злодеяния и ставшие чудовищами, но это скорее исключение, чем правило; чаще – сгустки темной Силы, которые смогли приобрести форму, и уничтожить их можно только лишь сталью и серебром. Ваша «святая сила» на них не действует именно потому, что они не являются частью нашего мира.

Исэйас задумался, глядя вниз. Все, что ему сейчас говорил охотник, противоречило словам магистров и наставников, что рассказывали послушникам об устройстве мира, распределении сил и назначении каждого человека. С одной стороны, сказанное Хесом не несло в себе противоречивой информации, было слаженно и гладко, но просто так поверить словам человека, подозревающегося в колдовстве, Исэйас не мог. Хотя, как ни удивительно, ему очень хотелось. Потому что тогда этот мир представал совсем в ином свете – в нем не было места обреченности, ведь в этом случае человек сам выбирал свою судьбу: быть ли врагом мироустройству, или же уметь держаться в потоке жизни, не принося в свой дом беду.

– Скажи, ты боишься духов? – лукаво посверкивая глазами, полюбопытствовал Хес.

– Нет! – мальчишка гордо вздернул голову.

– Тогда ты, я надеюсь, не против, что один из них у тебя на правом плече, – невозмутимо улыбнулся охотник.

Исэйас повернул голову, встретился с поблескивающими глазками лесного духа, завопил, разом растеряв все свои мысли о высоких материях, и кубарем скатился с мерина, напугав несчастное существо.

Оно, пискнув, мгновенно перескочило на круп вороного, пробежалось по ноге Хеса и замерло, вцепившись в густую гриву Силеста.

– А говорил, что не боишься, – со смешком заметил охотник, подставляя ладонь.

Дух с готовностью на нее перебрался, и мальчишка получил возможность получше разглядеть его. Тот был не больше двух дюймов ростом, с большой головой, на которой забавно топорщились черные тоненькие волоски, и с маленьким тельцем, одетым в мох и, кажется, палую листву.

– Это гиллиду¹², – Хес протянул ладонь к вскарабкавшемуся в который раз за сегодня на мерина пареньку, и дух, помявшись, ловко перескочил на несмело подставленную ладонь Исэйаса. – Они дружелюбны, помогают детям и заплутавшим путникам вернуться домой.

Юнец, открыв рот, зачарованно смотрел на ерзающего в руке лесного духа. Тот что-то пропищал и, закрутившись, исчез, оставив на ладони мальчишки целую горсть красных ягод.

– Ты ему понравился, – хмыкнул охотник.

– А они не ядовитые? – подозрительно принюхался к подарку Исэйас.

– Это брусника, дурья твоя башка, – Хеса откровенно забавляло поведение спутника.

Исэйас помолчал, глядя на ягоды и, отведя глаза, ссыпал половину охотнику. Тот улыбнулся и не стал отказываться.