Читать книгу Дети Аллурии. Штурм - Мария Вой - Страница 9

Она не успела даже испугаться – только сделать короткий вдох. Воды моря поглотили ее и потащили на дно – в одежде и тяжелых ботинках, без опоры, было трудно подняться на поверхность. Тавни погружалась все глубже, и в ушах уже отбивал свои удары гулкий стук потрясенного сердца. Он погиб… Погиб, чтобы теперь и она утонула, обесценив его безумную, страшную жертву.

Отчаяние вливалось в Тавни, как соленая морская вода, и ослабляло каждую ее конечность. Это конец, думала она на грани обморока. Но ведь это и хорошо. Он погиб из-за нее. Погиб, думая, что она его ненавидит. Но ведь она не ненавидела – напротив, она не представляла себе жизни без Стормары, и поэтому как хорошо было бы теперь, чтобы не встречаться с этим осознанием – тоже утонуть, раствориться, исчезнуть…

Вдруг ее руки уткнулись в скользкую, покрытую гладким ворсом поверхность. Она трепетала под пальцами Тавни как живая, и девушка из последних сил схватилась за чью-то толстую шею, венчавшуюся жесткими волосами и какими-то рыбьими шипами. Существо мощно неслось вверх, к воздуху, и наконец, подняв фонтан брызг, всплыло на поверхность.

Раньше Тавни видела таких зверей лишь на картинках в старых книгах – а теперь живой гиппокамп, из плоти и крови, покрытый серебристой мелкой чешуей, и яркими синими плавниками, нес ее прочь от Острова Отщепенцев, следя, чтобы ее голова оставалась над поверхностью воды. Двуногий конь, с длинной мордой и рыбьим хвостом, чьи ноги венчали не копыта, а широкие перепончатые лапы, вскинул голову и издал тонкий свист – и другие голоса откликнулись на его глас. То был целый морской табун удивительных зверей. Рыжий гиппокамп с львиной гривой нес на своей спине Гроулиса, а сзади догонял еще один серый, на котором сидела Ива. Они плыли быстрее любой лодки, и, казалось, наличие всадников нисколько их не тяготило. Остров Отщепенцев – самая безлюдная его часть с отвесными скалами, быстро скрывался с глаз, плывя своим особенным путем в другую сторону.

Так они плыли всю ночь, меняясь под своими всадниками. Иногда волны захлестывали их с головой, и вскоре усталость прогнала мысли о пережитом ужасе и потере. Все трое думали лишь об одном – как не дать рукам соскользнуть с шей морских коней и не быть захлестнутыми волнами. Насквозь пропитанные морской водой тела каждой клеточкой молили о твердой поверхности.

На рассвете на горизонте вспыхнула ярко-зеленая полоса берега. Подняв дикий гвалт, гиппокампы ускорились и наконец выбросились на берег, вытянув длинные чудесные хвосты с огромными яркими плавниками, блестевшими в свете молодого солнца как драгоценные самоцветы. Скатившись со спины своего гиппокампа, Ива положила руку ему на лоб, заглянула в огромные черные глаза и хрипло сказала:

– Благодарю вас. Вам сторицей воздастся за свою доброту. – И добавила несколько слов на своем певучем наречии, склоняясь в низком поклоне.

Тавни и Гроулис тоже поклонились, не находя сил выдавить из себя и слова. Гиппокампы радостно били по воде лапами, подняв тучу брызг, а затем один за другим снова погрузились в глубокие бирюзовые воды Болтливого моря, взмахивая хвостами на прощанье.

Берег, на который принесли их гиппокампы, был дик и безлюден. Всего тонкая полоса песка отделялась морскую кромку от гигантских деревьев с прямыми толстыми стволами, похожими на увенчанную пышной темной кроной стену. После всего пережитого оставаться на открытой местности не хотелось. Собрав последние силы, Ива, Тавни и Гроулис вошли в прохладную сень древнего леса, молчаливого и спокойного, неизменного в течение столетий. Дети Стормары раньше никогда не видели такого леса – на Острове Отщепенцев была лишь небольшая куцая роща с кривыми тонкими деревцами на скалах; здесь же ноги утопали во мху и папоротнике, солнце редкими лучами пробивалось сквозь плотные кроны, и стояла такая тишина, что любой шорох или стрекот насекомого вдали заставлял панически вздрогнуть даже Иву. Наконец, они вышли к мелкой речке, бегущей из глубин леса к морю, и рухнули прямо в ее воды, смывая с себя морскую соль и давая отдых задеревеневшим мышцам, в полной тишине. Ива нашла неподалеку сухой глубокий грот, из которого панически выскочили два диких кролика. Тавни и Гроулис забылись долгим глубоким сном.

Проснулись они уже вечером. Ива успела высушить одежду, развести огонь, добыть еды – кроликов и дикие яблоки – и теперь отдыхала перед костром, на котором жарился освежеванный кролик. Гроулис и Тавни вышли к ней из своего грота, по-прежнему тихие, с оба с опухшими, мутно блуждающими глазами, и уселись рядом.

– Еда, – кивнула Ива на кролика.

– Я не ем мяса, – просипел Гроулис.

– Придется. Путь нас ждет неблизкий, и не всегда на нем удастся доставать тебе фрукты и овощи.

– Какой еще путь? Стормара… – Слова застряли у него в горле, и он спрятал лицо в ладонях, прерывисто дыша. – Мы понятия не имеем, что он хотел сделать на Большой Земле, – наконец сказал Гроулис. – Он так и не успел это рассказать.

– Зато я знаю. И расскажу, если вы оба наберетесь терпения и выслушаете.

– В последнее время я слишком много слушаю людей, которых не знаю и не могу доверять. Кто ты такая? Откуда ты все это знаешь? Сначала расскажи это, без прикрас и тайн. Мы имеем право знать.

Она горестно вздохнула.

– Хорошо. Я понимаю ваше недоверие, и раз уж вызвалась помогать вам, то быть посему…

От последней фразы Гроулис и Тавни поежились.

– Меня зовут не Ива, а Яраоки Анаката, и я родом из страны Вечномолодого Солнца, где люди не стареют, не склоняют головы перед чужаками и не забывают главного. Мой род – один из самых уважаемых среди карасу, воинов, защищающих Королеву Солнца и страну. Но моя душа никогда не находила в битвах отрады. Судьба наградила моих родителей двумя дочерьми: по традиции, старшую выдают замуж, а младшая продолжает дело своего отца. В семье всегда должно быть не меньше двух воинов… Мне не повезло родиться младшей. Пятьдесят лет назад я покинула свою Родину, рассорившись с отцом, и с тех пор скиталась по всему свету, изучала разные народы и страны, пока не пришло время познакомиться с Севером. Я видела все: как приходили Срединные, как вашим людям морочили голову, заставляя их Уснуть и забыть, кто они такие, как Римрила после его неудачного восстания объявили помешанным и бросили в тюрьму. Несколько лет я помогала нищим, больным, всем, кто попал под удар войны. А затем случай свел меня с провидцем, который сказал мне прибыть на Остров Отщепенцев. Я понятия не имела, что там может меня ждать, но когда встретила Стормару, мне все стало ясно.

– Почему?

– Раскрой-ка сумку, которую он тебе дал.

Гроулис медленно вынул сумку. Она действительно была покрыта каким-то материалом, отталкивающим воду: выглядела как в тот день, когда Стормара отдал ее ему. Парень с усилием разорвал сшивавшие ее нитки и высыпал содержимое на землю перед собой. В свете костра ярко заблестели драгоценные самоцветы, крупные, размером с перепелиное яйцо изумруды, сапфиры, рубины, аметисты и другие камни. Вместе с ними высыпались золотые цепи, серьги, перстни, броши и запонки.

– Все-таки не все слухи о сокровищах Стормары были сказками, – слабо улыбнулась Яраоки.

– Он знал, – дрожащим голосом ответила Тавни. – Знал, что ему не выбраться с Острова с нами…

В воцарившейся тишине Гроулис взял две небольшие книги, которые тоже выпали из сумки. Первая разворачивалась в большую карту Аллурии со всеми самыми мелкими деревеньками и даже лагерями Срединных. Она была искусно проиллюстрирована – миниатюры на ее полях показывали города, диковинных зверей, населявших страну, аборигенов в их традиционных нарядах, и прочее. Остров Отщепенцев был здесь же, недалеко от Аллурии и Галласа в Болтливом море, а рядом с ним пририсовали маленького гиппокампа.

– Вчера Остров был где-то здесь, – Яраоки ткнула пальцем недалеко от перешейка Аллурии и Галласа – континентов-близнецов, которые тянулись друг к другу тонкими полуостровами, оставив между лишь тонкую полоску моря. – А мы теперь – где-то здесь… – Палец ее прочертил небольшой кружок на восточном побережье Аллурии. Высокие прямые деревья, вырисованные в этом месте, подтверждали ее догадку.

Тавни взяла в руки вторую книгу с подшитыми листами. Здесь были портреты самых разных людей, искусные, выполненные двумя художниками – очевидно, одни принадлежали руке Стормары, когда он рисовал углем в сени деревьев сада (воспоминания об этих картинах такого далекого теперь прошлого причиняли невыносимую боль), а другие – кому-то, кто в течение всех двенадцати лет присылал раз в полгода новые рисунки, которые сама Тавни забирала с Почтовой башни. Под каждым портретом был небольшой текст рукой Стормары. «Латерфольт, он же Белый Олень, Цваар, Король Следопытов (дата рождения неизвестна). Предводитель повстанцев в городе Цваар. Союзник лесного воинства…» – так значилось под портретом молодого смуглого мужчины с хитро прищуренными глазами и густыми курчавыми волосами, выбивающимися из-под глубокого капюшона.

– Это те, кто борется за прежнюю Аллурию, – сказала Яраоки. – Стормара и его союзник на Большой Земле собирали эти сведения все двенадцать лет. Здесь все о каждом, здесь мелочи, благодаря которым вы всегда будете знать, друг ли перед вами или некто, пытающийся сойти за него.

– Я помню, как он их рисовал, – прошептала Тавни. – Но никогда не рассказывал, кто все эти люди, сколько бы я ни спрашивала…