Читать книгу Страшная сказка про любовь - Мария Юрьевна Фадеева - Страница 2

– Охо-хо-нюшки! Это чагой-то ты тут разлеглася, девонька! – незнакомый старушечий голос пробивал темноту.

Жанна открыла глаза.

– Ох, ты ж! Мать лесная! Вставай, родимая. Подсоблю тебе. – старческие руки бережно потянули вверх. Она не сопротивлялась. Да и зачем?

– Ох, Горе горькое! Что же ты его, девонька, к себе так пустила близко. Пойдем со мной. Ножками, ножками. Вот так. Обопрись. Горе оно такое, как подпустишь, так не отстанет. Голубка – страдалица. Идем, Идем.

Жанна шла и слушала приятное воркование старухи. Наполненное сочувствием и теплом. Оттаяли слезы и рекой хлынули из глаз.

– Правильно, поплачь. Горючи слезы омоют душеньку, и легче станет. Плачь, голубушка. Не стесняйся. Плачь, родимая. Сейчас в избу придем. Там и банька. Выкупаю тебя, и спать уложу.

Жанна не слышала старуху, в голове стоял звон, а перед глазами пелена. Она просто брела, ведомая сильной рукой. Твердой и теплой. Куда? Это совсем не важно.

– Вот тут я живу, голубушка. Васька, баньку нам сделай! Видишь, как голубка мается. Тошно ей.

Жанну завели в тепло, пахнущее сосной и мятой и с нежностью стали раздевать. В голове билась боль: звенела и выла всеми голосами. От слез молодая женщина ничего не видела.

– Потерпи родимая. Потерпи голубка. Ты плачь, не стесняйся.

По голым плечам полилась вода. Теплые ароматные струи. Еще и еще. Сильный, глубокий голос затянул песню:

– Уди Горе на высоки горы!

Сгинь в пещеры, залезь в щели.

Отступи от Жанны Вадимова дочери.

Утащи немочь ее и болезни прочие.

Водой тебя поливаю, хвородьбу прогоняю.

Обжигающе горячая вода лилась и лилась. По волосам, спине, груди. Тугие жгуты обжигающего тепла, очищая, омывая тело и душу. В легкие проникал ароматный пар. Так пахло в детстве. В деревни у бабушки: сладким клевером, липовым чаем и малиной.

Голос продолжал мелодично петь:

– На высокой горе Горе живет!

Жизнь людям не дает, в душу-у-у-у-у ле-е-езе-е-е-ет.

Ты вода дорогу затопи-и-и-и-и-и, Горе отведи-и-и-и-и.

К Жанне гореву дорогу-у-у-у-у размочи-и.

С души цепи кованые, холодным дурманом веянные смо-о-ой без сле-е-е-да.

С каждым новым словом становилось легче дышать. Тело наполнялось приятной невесомостью и негой. Вода лилась, и девушка подставляла под горячие струи лицо.

– Заплету дорогу Горю,

Заплутает оно, запутается.

Уйдет окаянное, сбежит.

Не хозяйское это Горе.

Наговоренное.

Смывай вода пути, слезы и дела.

Смывай дороги, помыслы и слова-а-а-а-а.

Жанну мягко хлестнул веник: по спине и голове. Прошелся по рукам, ногам. Выгнало из живота беду – тревогу. Тело звенело и подпевало тягучей женской песни.

– Вот и хорошо, лапушка. Вот и отпустило. Глазеньки свои ясные закрывай. Время спать. Вася, помоги мне.

Жанна хотела возразить, что ей пора домой и спать она не хочет и вообще чувствует себя совсем хорошо. Но неугомонные мысли напомнили, что дома муж с другой, мать в земле сырой лежит. Не ждет ее больше никто. А второго шанса никто никому не дает. На плечи навалилась чугуна усталость, и Жанна провалилась в глубокий сон.

***

Раннее утро. Шаловливый солнечный лучик скачет по столу, по вазочке с полевыми цветами и белой наволочке с красивой вышивкой.

Жанна распахнула глаза и завертела головой. Она лежала в мягкой постели в совершенно незнакомом деревянном доме. Стены из толстых бревен, наверное, в охват руками. Темный пол, под высоким потолком толстые, потемневшие деревянные балки, увешанные пучками сухих трав. Огромная печка, белая, разрисованная красными цветами и птицами. На полу лоскутный ковер. Чуть ближе к кровати стол на массивных ножках. На столе ваза с цветами. Запах витал по всей избе. Да где это она?

Входная дверь скрипнула, пропуская толстого черного кота, аромат летнего луга и пение птиц. Животное важно прошло через всю избу и вспрыгнуло на кровать девушки. Какие глаза: огромные, зеленые и умные. Лучик солнца скользнул по блестящей черной шерсти. Кот зажмурился.

– Васька, негоже на кровати девицы молодой сидеть, смущать ее зенками своими бесстыжими. Видишь же, голубка проснулась. И не помнит ни Тьмы.

Жанна хотела спросить, но горло стянуло спазмом, и девушка закашлялась.

Из–за печки вышла красивая полная женщина. В ее рыжих волосах запутался солнечный свет. Льняное синее платье плотно облегало высокую грудь и гордый стан. От женщины веяло спокойствием и домашним уютом.

– Где я?

– В гостях! Не бойся, Жанна дочь Вадима. Не обидим тебя. – хозяйка улыбнулась, показывая красивые белые зубы. – Силы есть ежели, поднимайся! Завтракать будем. Коли нет, лежи, голубушка отдыхай.

Жанна не знала, что сказать. В теле была легкость, лишь голова гудела и тянула обратно к подушке. Неожиданно девушка поняла, что совершенно раздета. Как вставать в таком виде?

Кот муркнул, но гостье показалось, что он засмеялся. Хозяйка улыбнулась.

– Охонюшки, ну лежи горемыка. Покормлю тебя сейчас.

Жанна откинулась на подушку. А женщина скрылась за печкой и скоро появилась с большой голубой тарелкой, от которой шел ароматный дымок. Овсяная каша с медом и лесными ягодами.

– Разносолов не держим. Уж, прости. Ты садись поудобнее. – сказала хозяйка видя, как девушка смущается и пытается натянуть одеяло повыше.

Голубая миска с кашей перекочевала гостье в руки. Тепло кушанья приятно грело руки. За окном разгорался летний денек. Стоп? Как это летний? Это в октябре- то?

Жанна отодвинула миску.

– Где я, все-таки?

– Где? Неправильный вопрос. – женщина покачала головой. – Правильный «зачем».

Улыбка снова пробежала по лицу хозяйки. Губы девушки сами растянулись в улыбке.

– Простите, я не понимаю. На улице лето? Или…– тут внезапная догадка мелькнула в голове. Она все-таки сошла с ума. И сейчас лежит в больничной палате, обколотая лекарствами.

Хозяйка помрачнела и вздохнула.

– Нет, девочка! Ты в разуме. Правда… Вот пойдешь на поправку и я расскажу тебе все. Объясню.

– Вы, что мои мысли читаете? – испугалась девушка.

– Не читаю, но ведомо мне многое. Ты у друзей. Не бойся ничего. Ты больна была. Горе горькое к тебе пристало, задушить хотело. Прогнала я его, да вот силы к тебе еще не вернулись. Ты ешь и отдыхай. Как время придет, все расскажу.

Слова и голос женщины успокаивали сильнее любых лекарств. Жанна с удовольствием съела кашу и почувствовала, как голова потяжелела, и навалился сон.

Три раза просыпалась девушка, ела и засыпала опять. Мыслей и снов не было.

Наконец Жанна проснулась окончательно отдохнувшей и спокойной. Хозяйка что-то растирала в каменной чашке на столе. В избе витал сочный аромат скошенной травы. За окном светло, птицы поют.

– Доброе утро или уже день? – хриплым голосом поздоровалась девушка.

– День. – улыбнулась хозяйка. – Вижу, отдохнула, посветлела. Платье одевай, умывайся и садись. Я траву разотру, да чай нам сделаю. За чаем говорить сподручнее.

Движения были все какие–то тягучие, а платье состояло из белой длинной сорочки и сарафана, на толстых лямках с вышивкой по подолу. Все мягкое, приятное коже и взору.

Пол гладкостью ласкал голые ступни.

Хозяйка принесла чашки и медный чайник.

– Садись, голубушка. Разговор долгий будет и нелегкий.