Читать книгу Правда или забвение - Мария Юрьевна Сурконт - Страница 6

Франкфурт-на-Майне, март, 2016 год

В небольшой прямоугольной комнате царил минимализм. По правой стене стояла двухместная металлическая кровать черного цвета, прутья которой сплетались в два вензеля, похожих на круглые лепестки. Недалеко от кровати стоял туалетный столик с зеркалом и маленьким табуретом. Вся косметика была сложена в ящик. Возле окна, завешенного полупрозрачной кремовой шторой, находился письменный стол, заваленный бумагами, а около него вместе с гладильной доской расположилась Эрна. Утюг шумно выпускал пар, когда девушка проходилась им по белым медицинским штанам. Прогладив вещь несколько раз, она отставила утюг, сложила штаны в квадрат и положила наверх уже сложенного и выглаженного укороченного медицинского халата. Эрна взяла приготовленные вещи, придерживая сверху рукой, и положила их в шкаф на самую высокую полку.

«Не знаю теперь, как скоро мне понадобится униформа», – подумала девушка.

Она вернулась к гладильной доске, чтобы убрать ее в шкаф и выключить утюг. В дверь позвонили. Эрна успела лишь достать вилку из розетки. Она обернулась и, не успев собрать доску, вышла в коридор. Девушка посмотрела в глазок. Увидела на лестничной клетке молодого мужчину, на вид не больше тридцати пяти лет, одетого в деловой черный костюм. Его широкие плечи наполовину скрывались за большой цветочной композицией. Эрна оглядела лицо мужчины: короткие темно-коричневые волосы сходились на лбу сердцем, цвет глаз было невозможно различить – мужчина смотрел куда-то в пол. Эрна поднесла руку к замку, но на секунду засомневалась. Она набрала в воздух легкие и повернула ключ два раза.

Широко дверь Эрна не открыла. Лишь настолько, чтобы закрыть половину своего туловища. Незнакомец подошел к девушке, поднимая взгляд, и довольно мило улыбнулся. Мужчина засмотрелся на Эрну, слегка расслабив губы. Он протянул ей букет, по-прежнему рассматривая красивое белое личико, усыпанное веснушками.

– Здравствуйте! Не знал, что у Каспара такая очаровательная дочь!

– Здравствуйте, – растерянно ответила та.

Эрна, недоумевая, забрала букет и подала мужчине руку – в ответ на протянутую им уже как несколько секунд.

– Меня зовут Томас, я коллега вашего отца.

Брови Эрны поползли вверх, а с души как будто упал тяжелый груз. Девушка всегда настораживалась, когда незнакомцы, пусть даже так интеллигентно выглядевшие, звонили ей в дверь.

– А-а-а, проходите, – улыбнулась Эрна.

Она отошла в сторону, уступая место Томасу. Мужчина прошел мимо Эрны, оставляя за собой приятный запах свежести.

«Неплохой парфюм», – подумалось девушке.

Она закрыла дверь и прошла в конец коридора, зовя за собой Томаса. Остановилась возле коричневой деревянной двери и открыла ее.

– Пап, к тебе гости, – тихим голосом сказала Эрна.

Вместе с Томасом она вошла в спальню, посередине которой стояла высокая кровать – на ней лежал Каспар. Он был до пояса укрыт белым одеялом: руки, болезненно худые, бледная кожа, круги под глазами. Каспар лежал с приоткрытым ртом и тихо стонал. Он медленно повернул голову к гостю, пытаясь улыбнуться, но губы лишь вздрогнули, слегка растянувшись. Каспар испытывал боль. Сейчас от некогда энергичного, здорового мужчины ничего не осталось. Только тень. Всякий раз, когда Эрна смотрела на отца, она еле сдерживала слезы. Так и сейчас. Она подошла к кровати, придвинула стул и пригласила Томаса сесть, а сама отвернулась. Быстро моргала, пытаясь остановить подступающие слезы. Томас бросил беглый взгляд на девушку – он должен был испытать сочувствие, но ничего похожего не ощутил. Он просто нагло любовался ей, чего ни Эрна, ни Томас не могли заметить, так как оба погрязли в душевных страданиях. Эрна не могла смотреть на отца, который медленно умирал, а Каспар не мог смотреть на дочь, потому что винил себя за то, что приносит ей такие страдания. Вдоволь изучив Эрну взглядом, Томас уселся на стул и тихим голосом обратился к Каспару:

– Ну как ты, дружище? Все в офисе безумно скучают по тебе. Когда на поправку?

Каспар снова попытался улыбнуться.

– Томи, Томи… ты же знаешь… что я больше не встану с этой постели.

Каспар говорил медленно, делая короткую остановку почти на каждом слове. Такое чувство, что ему с трудом давалось такое стандартное и привычное людям занятие, как разговор.

– Лучше скажи, как дела на работе? Как продаются… медикаменты?

– Да все по-старому. Ничего нового нет.

– А как директор?

– Который? Нашего филиала?

Каспар кивнул.

– У фрау Адалины, как всегда, все хорошо. Да и работой заваливает, как обычно. Требует, чтобы мы увеличили продажи.

– И у тебя… получается?

– Ну не всегда. Ищу новые аптеки. Так что сложа руки точно не сижу.

Томас посмотрел на Эрну, которая все это время стояла с букетом и слушала мужчин.

– Каспар, а ты не говорил, что у тебя такая красивая дочь.

Томас расплылся в улыбке, а Эрна отвела смущенный взгляд. Двадцать восемь лет, а смущается как пятнадцатилетняя.

– Замужем? – спросил Томас, разглядывая румянец на щеках девушки.

– Нет, не замужем. Может, вам сделать чай или кофе? – попыталась перевести с себя фокус Эрна.

– Да, я бы не отказался от кофе, – ответил Томас.

– С молоком, с сахаром?

– Был бы благодарен за чашечку крепкого кофе с тремя ложками сахара.

– Хорошо.

Эрна вышла из комнаты, оставляя Томаса и отца наедине. Она прошла в самое начало коридора и свернула влево, оказавшись в просторной и довольно светлой кухне. Как и в ее комнате, здесь было совсем мало мебели: кухонный гарнитур, занимающий всю стену по левой стороне, обеденный стол, три табурета и холодильник. Эрна нашла в нижних ящиках вазон, налила в него воду и поставила на середину стола. Затем включила электрический чайник, достала из раздвижного ящика ножницы, отрезала кончики цветов и поставила их в вазу.

– Как твое здоровье? – звучал приглушенный голос гостя.

Двери в кухне и спальной были открыты, поэтому Эрна стала невольным слушателем разговора. Она села на табуретку, уперлась локтями о стол, ожидая, когда закипит вода. К голосу отца девушке пришлось прислушиваться.

– Плохо, Томи. Все тело болит. Даже морфин не помогает.

– О, приятель, мне очень жаль.

– Не стоит.

– А что говорят врачи?

– Максимум два месяца…

Два месяца… Эрну бросило в жар. Она спрятала лицо в руках и тихо расплакалась. Вставать каждое утро и проверять комнату отца стало для Эрны мучительным занятием. Затаив дыхание, она осторожно приоткрывала дверь и через щель наблюдала, поднимается ли грудь у Каспара. Эрна знала, что однажды она найдет отца мертвым, но мозг не хотел воспринимать это. Где-то глубоко в душе все еще горел огонек надежды. Тускло, но горел. Эрна хотела верить, что рак отступит, пропадет, испарится, что отец встанет с кровати и вернется к обычной жизни. Как бы ей снова хотелось видеть отца здоровым, обнимать его так крепко, как раньше, и не бояться причинить боль прикосновениями. Однако рак легких имел свои планы на Каспара, и осознание близкой смерти дорогого человека было до жути пугающим и горьким.

Чайник закипел. Эрна вытерла слезы, которые большими каплями стекали по ее щекам, и подошла к кухне. Она взяла среднюю белую чашку с блюдцем, насыпала две ложки кофе, залила водой. Хотела было уже нести напиток, но вовремя вспомнила про сахар. Девушка открыла сахарницу, добавила три ложки и энергично перемешала. Облизав ложку – она почему-то всегда так делала, – бросила ее в раковину и пошла относить кофе.

Томас держал осанку. Когда Эрна подошла к мужчине и поставила кружку на прикроватную тумбочку, Томас оглядел ее. Темно-зеленое платье красиво подчеркивало талию, а когда девушка слегка нагнулась, ткань плотнее прилегла к телу, сексуально подчеркивая ягодицы. Мужчина прикусил нижнюю губу – кажется, он что-то себе представил, наверное, какие-нибудь грязные сцены с участием Эрны – и отвел глаза в пол. Каспар не видел взгляда Томаса – в это время он смотрел в потолок, периодически постанывая.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался Томас, когда Эрна отошла от тумбочки и встала лицом к нему.

Он потянулся за кружкой кофе и, сделав несколько глотков, поставил ее на блюдце.

– Я работала в пансионате для больных Альцгеймером, но в данный момент по понятным причинам уволилась. Я не могу оставить отца одного на целый день.

– Я понимаю…

На самом деле Томас ничего не понимал, он не был эмпатичным. Просто умел говорить то, что обычно говорят в подобных ситуациях.

– Я говорил ей, что со мной… не нужно нянчиться, – с закрытыми глазами проговорил Каспар. – Но она… меня не слушается.

– Но я не могу тебя бросить…

– Я бы тоже ушел с работы, если бы… ну… с моей мамой случилось что-то подобное, – сказал Томас.

В комнате повисло минутное молчание. Эрна обошла Томаса и осторожно села на край кровати, стараясь не зацепить отца.

– А как давно вы работаете… вернее, работали с моим отцом? – поинтересовалась девушка.

– Хм… Два года? – Томас вопросительно смотрел на Каспара.

– Да… около двух лет, – тихо ответил отец Эрны.

– Вы, получается, тоже торговый представитель?

– Да, все правильно. Пусть мы не так часто виделись с Каспаром – у нас районы разные, – однако бывали дни, когда собирались после работы в какой-нибудь ближайшей пивной.

– Эх… я бы сейчас… не отказался от глоточка пива, – сказал отец Эрны.

Его голова была направлена в потолок, а глаза закрыты. Каспар вспомнил шумные вечера с большой кружкой холодного пенистого пива под соленые фисташки и сглотнул слюну. Когда мужчина приоткрыл глаза, он заметил, что не видит своего левого плеча. Лишь повернув голову, Каспар смог рассмотреть его. Из-за рака отец девушки плохо видел левым глазом, а теперь и вовсе на него ослеп, но говорить об этом дочери не стал. Он знал, что Эрна питала надежды, и не хотел рушить ее иллюзий. Узнай она сейчас, что Каспар не видит на один глаз, – не спала бы всю ночь. Дежурила бы возле него, а когда бы он разозлился и выгнал из комнаты, все равно стояла бы под дверью и прислушивалась к его стонам. Он не хотел быть обузой для дочери. Как бы горько это ни звучало, но Каспар желал себе скорой смерти, чтобы не чувствовать эту адскую боль, которая поселилась в каждой клеточке его немощного тела. Желал быстрее уйти, чтобы дочь как можно скорее пережила утрату. Боль со временем утихнет. Каспар был в этом уверен.

Томас неожиданно стукнул себя ладонью по лбу.

– Ах! Я совсем забыл! – воскликнул он. – Тебе ведь Адалина передавала подарок, а я так быстро вылетел из дома, что оставил его в коридоре.

– Ничего страшного, – протянул Каспар. – Переживу…

– Нет-нет! Я обещал ей, что обязательно вручу его тебе!

Томас посмотрел на Эрну.

– Могу ли я завтра принести подарок?

Девушка, которая до этого момента непрерывно глядела в одну точку на полу, как завороженная, встряхнула головой и посмотрела на Томаса своими голубыми глазами.

– Да, конечно. Я буду целый день дома. Можете прийти в любое время.

– Отлично! Тогда я забегу завтра где-то к… двенадцати? Будет удобно?

– Да, даже отлично. Я как раз собиралась поехать в магазин за покупками.

– Тогда я могу остаться и развлечь Каспара, а вы в это время займетесь своими делами.

– Спасибо. Вы меня очень выручите.

***

На следующее утро Томас, как и обещал, пришел ровно к двенадцати. Он снова стоял в дверях с букетом, только на этот раз выбрал красные розы, а в другой руке держал черный портфель. Эрна была приятно удивлена, она приняла букет с искренней улыбкой и закрыла дверь за Томасом.

Мужчина снял обувь, отправляясь за Эрной на кухню.

– Мой отец сегодня плохо спал ночью. Поэтому не знаю, будет ли разговорчив. Когда я пять минут назад заходила, он спал. Морфин подействовал, но это ненадолго, – рассказывала Эрна, ища по ящикам, во что бы поставить букет.

Ей никто еще не дарил цветы так часто. Не попадался пока такой мужчина, который считал бы нужным задаривать скоропортящимися подарками. Поэтому в доме она держала только одну вазу, в которой уже стоял вчерашний букет.

– Значит, нет никакой надежды? – осторожно спросил Томас.

Эрна положила букет на столешницу и посмотрела на мужчину. В глазах закрутились слезы.

– Нет… – коротко ответила та.

Ее голос сорвался, а губы затряслись.

– У него четвертая стадия рака легких. Врачи просто отправили домой… умирать.

Темные брови Томаса сошлись на переносице. Он сделал такое лицо, как будто сам вот-вот расплачется, но глаза оставались сухими.

– Вам сейчас, наверное, так тяжело…

– Очень. Отец просит, чтобы я не проводила целые дни с ним, но я не могу. Как я его оставлю?

– А где ваши друзья? Мама? Кто вас поддерживает?

Эрна нашла в нижнем ящике большую банку, которую обычно используют для закаток, и налила в нее воды.

– Подруги… Не скажу, что я общительный человек. Мне хорошо и с собой. Но у меня были две подружки до этого года. Одна переехала во Францию к мужу, другая отправилась в Лондон. Мы общаемся, но редко. У каждой своя жизнь. Да и порой мне кажется, что настоящие друзья бывают только в детстве. Когда ты становишься взрослым, заводишь свою семью, появляются другие заботы. А мама… С мамой все немного тяжело. Она непохожа на всех остальных мам. Мы как-то никогда не могли найти общий язык. Родители развелись, когда мне было семнадцать. Если честно, я была этому очень рада. Постоянные скандалы дома уж очень утомляют. Как только папа нашел квартиру, я переехала к нему. Не могу быть с мамой слишком долго. Она как энергетический вампир – все соки из тебя выпьет. Она живет во Франкфурте, но в другом районе. И еще, насколько я знаю, у нее появился какой-то кавалер, из другого города. В последнее время она там и пропадает. Мы почти не видимся.

– Очень жаль. А как же ваш парень? – продолжал любопытствовать коллега отца.

Эрна нашла ножницы и обрезала кончики роз. Затем осторожно опустила их в банку.

– Я сейчас покажусь вам, наверное, очень странной, но я уже два года ни с кем не встречаюсь.

Томас приподнял в удивлении брови.

– Почему же? Я в свои тридцать пять тоже не женат и у меня нет постоянных отношений. В наше время это вполне нормально.

Повисла минутная тишина. Эрна не нашлась с ответом, поэтому расправляла цветы в банке, чтобы хоть чем-то занять руки.

– Так, получается, сейчас вы совсем одна? – спросил Томас.

Эрна выкинула бумагу, в которую был упакован букет, и повернулась лицом к Томасу.

– Получается, что так. Что ж, я тогда съезжу в магазин, а вы можете проведать отца.

Девушка мило улыбнулась. Сегодня на Эрне был надет спортивный костюм серого цвета. Он совершенно не подчеркивал фигуру, а наоборот – сглаживал объемы, визуально придавая лишние килограммы. Томасу не нравился ее сегодняшний наряд. Будь его воля, снял бы с нее эти тряпки и попросил надеть вчерашнее темно-зеленое платье. Мужчина молча последовал за девушкой, вспоминая очертания ее фигуры. Эрна направилась в конец коридора, где размещалась спальня отца. Легко постучала, чего не делала в первый раз, и приоткрыла дверь.

– Ты спишь? – шепотом спросила девушка.

Отец повернул голову к дочери.

– Нет, веснушка. Уже не сплю.

Томасу понравилось, как Каспар обратился к дочери. Ей действительно шло. Он шагнул в комнату за Эрной, радостно подмигивая Каспару.

– Привет! Как ты, приятель?

– О, привет, Томи… Да как видишь…

– Пап, я тогда съезжу в магазин, а с тобой пока посидит Томас. Хорошо?

– Хорошо, дочь. Не переживай… за меня.

Эрна вышла из комнаты, а Томас придвинул ближе к кровати стул, на котором сидел вчера, и положил на колени портфель. Он открыл его и достал оттуда запакованную в подарочную бумагу с цветными кружочками квадратный предмет.

– Что это? – спросил Каспар, глядя на подарок.

– То, что я должен был тебе вручить еще вчера.

– А ты вчера приходил? – в слабом голосе Каспара звучали нотки удивления.

– Ты не помнишь?

– Нет. Так что в этом… свертке?

– Это книга от нашего директора. Она просила передать, а я забыл ее.

Томас положил подарок на прикроватную тумбочку. В коридоре хлопнула дверь. Видимо, Эрна уже ушла. Томас взглянул на Каспара.

– Рак прогрессирует слишком быстро?

– Да… Вчера я ослеп на левый глаз. Я не стал говорить… об этом Эрне. Она еще не готова… отпускать меня. Томас… мне порой так больно, что даже морфин не помогает.

Томас поднялся и медленно прошелся к окну. Он отодвинул полупрозрачную штору и пронаблюдал, как Эрна подходит на парковке к серебристой «Шкоде», садится в машину и уезжает.

После того как несколько дней назад Томаса уволили с работы, он был сам не свой. Только и думал о том, что делать дальше. Ему казалось, что жизнь летит под откос. Томас не знал, как отделаться от мысли, что он полный неудачник. А когда вчера увидел Эрну – не смог выкинуть ее из своей головы. Как только мужчина закрывал глаза – образ девушки стоял перед ним. Он фантазировал. Очень много фантазировал, и, возможно, именно с Эрной он сможет воплотить свои желания. Нужно только выбрать подходящее время. Или создать.

Томас косо улыбнулся, провожая взглядом машину, пока та не скрылась за домом. Из-за спины Томаса послышался стон Каспара. Он оглянулся. Искривленное лицо Каспара смотрело в потолок. Его правая нога была слегка согнула, подушка приподнята так, что мужчина полусидел.

– Откроешь мне книгу? – сквозь боль спросил Каспар.

– Хочешь почитать ее?

– Боюсь, не смогу. Обезболивающее перестает действовать. Но мне интересно, что за книгу она мне купила.

Томас вернул штору на место и подошел к кровати. Он взял сверток и безжалостно разорвал его. Внутри лежала книга в твердом переплете – Жорж Санд «Консуэло».

Каспар посмотрел на нее.

– Адалина никогда не могла запомнить… какие вкусовые предпочтения… у ее подчиненных, – пытаясь улыбнуться, проговорил Каспар. – Ну, ничего. Подарю ее дочери. Она такое любит.

Томас скомкал упаковочную бумагу в круглый шарик, положил толстую книгу на тумбочку, а сверху – бумажный шар. Он осторожно сел на край кровати, недалеко от ног Каспара. Матрац под весом Томаса прогнулся, отчего отец Эрны снова скривился.

– Ты не мог бы чуть отсесть? Мне больно.

– О, извини, – Томас приподнялся и отсел подальше. – Может, тебе сделать чаю?

– Нет, спасибо, Томми. Не нужно.

Мужчина на мгновение замолчал, но Томас поспешил развеять неловкое молчание:

– У тебя и правда очень красивая дочь, Каспар. Как же так вышло, что все это время ты так меня и не познакомил с ней?

– А что… ты уже глаз положил на мою Эрну?

– Ну, можно и так сказать. Она говорила, что ни с кем не встречалась уже два года. Не знаешь почему?

– Был у нее один парень. Она его очень любила. Они даже свадьбу планировали… но выяснилось, что Франк, так звали этого ублюдка… изменял ей. Разбил ей сердце… она до сих пор не может довериться мужчинам. И ко всему она у меня еще очень ранимая.

Каспар приподнял голову, чтобы лучше видеть лицо Томаса.

– Так что, если надумаешь… крутить с моей дочерью… будь осторожен. Если узнаю, что изменяешь… или обижаешь… из могилы поднимусь…

Томас рассмеялся, в то время как Каспар снова скривился и простонал.

– Очень болит?

Каспар кивнул.

Коллега потянулся к портфелю, который стоял на полу, и достал оттуда какой-то пузырек с прозрачной жидкостью.

– Не могу больше смотреть, как ты мучаешься. Тебе бы сейчас проводить дни без боли, не думая о смерти, а не лежать вот так вот в кровати и ждать своего часа. Я тут прихватил с собой одно обезболивающее…

– Думаешь, оно способно полностью заглушить боль? – спросил Каспар.

– Я в этом уверен.

– Тогда коли.

– И ты даже не спросишь, что за препарат?

– Если ты в нем уверен, то коли. Мне хотя бы один день провести с дочкой, не корчась от боли.

Томас без лишних слов нашел в портфеле запакованный шприц, распечатал, поставил иголку и проколол резиновую пробку флакона, предварительно убрав алюминиевую защиту. Мужчина несколько раз ударил пальцем по шприцу, чтобы вышел воздух, и наклонился к Каспару. Тот же отодвинул короткий рукав футболки, позволяя Томасу вколоть ему в тело непонятную жидкость. Резкое вхождение иглы – и препарат уже разливался по телу отца Эрны. Когда процедура закончилась, Томас нашел в сумке заранее приготовленный пакет и положил в него использованный шприц, вернув его и препарат в портфель.

– И когда подействует? – спросил Каспар, закрывая место укола.

– Думаю, через полчаса. Возможно, даже раньше. Это новая разработка, как раз для такой сильной боли, как при раке. Наш новый препарат.

Томас снова сел на край кровати. Только вот лицо его застыло в странном оскале. Как будто он чему-то безумно радовался, но изо всех сил пытался сдержать несуразную улыбку. Он посмотрел на Каспара, на его болезненно тонкие руки, а затем сказал:

– Ты ведь делаешь ей больно.

– Кому? – недоумевая, о чем идет речь, спросил отец девушки.

– Ты расстраиваешь дочь. Она себе места найти не может. Не может радоваться. Не может вести привычную жизнь. Как давно ты в таком состоянии? Больше двух месяцев?

– Около того…

– И ты никогда не думал себя освободить?

– Ты… имеешь в виду… убить себя?

– Например, убить, – уверенно произнес бывший коллега.

Каспар приоткрыл рот и смотрел прямо в глаза Томаса.

– Конечно, меня посещали такие мысли…

– И почему не сделал?

– Это странный вопрос… Томас.

– Что же в нем такого странного? Обычный вопрос. Ты был бы готов умереть ради Эрны?

Каспар ничего не ответил, лишь вглядывался в мужчину, не понимая, к чему весь этот странный разговор. Томас встал с кровати и подошел к изголовью. Он опустился на корточки и тихим голосом обратился к бывшему коллеге:

– Согласись, Каспар. Ты слаб. Тебе осталось жить не больше двух месяцев. Да что уж там, раз тебя подводит память и ты ослеп на один глаз – тебе осталось несколько недель, ну максимум месяц. И все это время Эрна должна нянчиться с тобой. Должна ждать, когда ее отец наконец откинет ноги.

По телу Каспара пробежалась дрожь. Он хотел поднять руку, чтобы схватить за горло Томаса и поставить этого тридцатипятилетнего выскочку на место, но осознал, что руки стали тяжелыми, непослушными.

– Что ты мне вколол?

– Как что? Обезболивающее, Каспар. Я спасаю тебя. Избавляю от страданий. Ты еще за это спасибо сказать мне должен. Ты скоро заснешь и больше не будешь чувствовать боли. Станешь свободным! Разве не этого ты хотел последнее время – освободиться от мучений?! А за то, что я так любезно тебе помог, воспользуюсь твоей дочерью. Я смогу осуществить все свои планы, и мне не придется ждать, когда ее папаша сдохнет!

– Томас! Что ты не… сешь? – язык Каспара стал заплетаться.

Его глаза быстро бегали в испуге. Если бы он мог только подняться, а не лежать здесь жалким бревном.

– А рассказать тебе, что я сделаю с Эрной? Ох, твоя дочь стала героиней моих фантазий!

Томас поправил одеяло, укрыв им грудь Каспара, которая из-за быстрых и коротких вдохов поднималась и опускалась. Отец Эрны был очень напуган, что нравилось Томасу. Он любил видеть в людях испуг, любил наблюдать.

– Впрочем… зачем тебе знать, – сказал Томас после короткой паузы. – Ты умрешь в неведении.

– То… то… я…

Каспар больше не мог говорить внятно. Язык не слушался, как будто опух, глаза становились тяжелыми. Его подташнивало, голова кружилась, а руки и ноги стали тяжелыми.

Каспар медленно моргал, пытаясь противостоять подступающему сну, но ничего не получалось. Боль отступила, мышцы расслабились, и отец Эрны погрузился во мрак.