Читать книгу Вчеравтра. Гонзо-фантастика - Мария Зинина - Страница 2

Ну нормально же сидели!

Алиса, расстегнув одноразовый комбинезон, сдвинув маску на подбородок, рассказывала о вчерашнем совещании: начальник больше часа мурыжил их в зуме, потом наконец-то отпустил, а выключить камеру забыл. Поднялся, сладко потянулся, и перед всем отделом предстало его нижнее бельё с красно-жёлтыми буквами S – то ли Супермен, то ли Старый Склеротик.

Златкина контора тоже сидит дома. Как-то во время зума бухгалтерша уснула, к ноутбуку приковылял её попугай и стал повторять: «Привет! Что вы тут делаете?»

И Дашке обязательно надо вставить свои пять копеек! Хотя её всё равно почти не слышно: сидит далеко, респиратор натянула чуть ли не до бровей. И не работает она уже тысячу лет: зарплата мужа-программиста, настраивающего системы распознавания лиц, позволяет не думать о работе и не знать, что такое зум…

Но вот, оказывается, знает.

– А у Ярика занятия в зуме, – сообщила она, респиратор вздулся и опал, словно Дашка была говорящим слоном. – Подготовка к школе.

Наташа мимолётно (своих детей у неё пока не было) пожалела школьников, которые вместо того, чтобы носиться на переменах и признаваться в любви одноклассницам, были закупорены в квартирах. Логичный, лишенный эмоций компьютер, пожалуй, лучше, чем стервозная училка, – но в остальном потери были явные. А теперь, значит, ещё и малышей загнали в зум…

– У них была тема «Как я появился», или что-то вроде, – сквозь маску, как сквозь кляп, гудела Дашка. – Ярик потом пришёл и говорит: Артём сказал, что его принёс аист, Соня тоже, а я – что появился из маминого живота, и они мне не поверили! Так, говорят, не бывает! Дожили, девочки, да?

Алиса рассеянно улыбнулась – она делала карьеру, директор, даром что сверкнул трусами на всю фирму, в целом был адекватный, ценил её и регулярно повышал. Дети ей были интересны как котику термодинамика.

Златка рассмеялась своим приятным негромким смехом, как будто встряхнули коктейль с множеством льдинок. Взмахнула рукой, в которой была чашка с капучино, несколько капель упало на скатерть, тут же подъехал механический официант, оттёр.

А Наташа сидела с каменным лицом и была готова вцепиться Дашке в респиратор.

– И что? – процедила она и воткнула вилку в салат, словно там были не креветки, похожие на жареные цифры девять, а Дашкина, например, рука. – Детей приносит аист. В этом что, есть что-то плохое? Какая разница вообще, как дети появляются на свет?

Разговор сковало паузой, как речку – первым, неровным, неопрятным льдом. Алиса поднялась со своего кресла, подсела к Наташе, обняла. К их столику тут же покатил официант, повторяя громким женским голосом, что надо соблюдать дистанцию. Запись немного заедала, и казалось, что он заикается от возмущения.

– Ухожу, ухожу! – отмахнулась Алиса. – Не ссы, контакты окислятся!

– Внимание, проверка! – вдруг загрохотало откуда-то сверху, из динамиков, притаившихся за зеркальными панелями потолка.

Входные двери разъехались, впуская патруль здоровья. Отряд в чёрных комбинезонах двинулся по периметру зала – двое с левой стороны, двое с правой. Посетители суетливо искали смартфоны, в спешке роняли, ползали по полу, ушибаясь о ножки столов. Неловко тыкая сладкими, облепленными крошками пальцами, открывали коды…

Если ты не привит от кимоновируса, сегодня ты уже не сможешь доесть свой ужин.

Но в этот раз обошлось: всех проверили, никого не забрали. Патруль так же внезапно, как и ворвался, исчез.

– Как же они надоели, – сдавленно прорычала Алиса. – Я во время этих проверок чувствую себя, как учёный медведь у спятившего дрессировщика…

Дашка в своём углу зашевелила хоботом в том смысле, что эти меры вообще-то оправданы, но свирепый взгляд Алисы помешал ей развить мысль. И всё наконец-то было хорошо: конфликт уладился, не успев разгореться, патруль здоровья прошумел, как ураган, но никого не унёс… Но болтать и смеяться уже не хотелось. Пропало настроение. Все четверо засобирались домой – одновременно, смущённо. Обнялись на прощание, только Дашка не стала, стояла в отдалении, как памятник самоизоляции…

По дороге домой Наташа корила себя за несдержанность. Дашка ведь не со зла. У неё мозгов, как у канарейки. Эмпатии примерно столько же. Ей просто к слову пришлось…

Но всё равно хотелось плакать. В автобусе было душно, а одноразовый комбинезон делал эту духоту невыносимой. Вдобавок робот-уборщик, который каждые 15 минут принимался ездить по салону и протирать поручни, больно толкнул её в плечо.

Как вы все надоели. Нет в мире совершенства…

Хотя – Наташа это знала – совершенство ждало её дома.

И поэтому ей совсем не хотелось возвращаться домой.

В подъезде пахло чем-то жарено-чесночным, на подоконнике кротко умирал антуриум. Где-то на верхних этажах хлопнул пастью мусоропровод. Мимо Наташи, торопясь, прошёл сосед. Или соседка – она и раньше особо не интересовалась, кто живёт в её доме, а теперь маски и комбинезоны окончательно стёрли гендерные, да и все остальные различия.

Дома был выключен свет, но Серёжа не спал.

– Моя, ты уже вернулась? – позвал из комнаты глубокий, хриплый, невозможно родной голос…

За голос, можно сказать, она и вышла замуж. Такой мужественный, притягательный… Явно притягательнее, чем его хозяин. Когда Серёжа привозил Наташу после свидания домой, не проходило и пары часов, как она думала: нет. Пора заканчивать, правда. В Серёже нет ничего особенного. Да, он умный, надёжный, порядочный. Но нет никакой «химии». И вообще нет ничего, на что стоило бы тратить время молодой интересной девушке. Эта встреча была последней, точно последней…

А потом Серёжа звонил. Низкий, бархатный, как у блюзмена со старых пластинок, голос гипнотизировал её, как удав маленького кролика. И куда бы ни позвал удав – в кино, в кафе, или просто погулять по городу – кролик с нежностью соглашался.

От мысли, что этого голоса скоро не будет, хотелось завыть. Или просто тихо умереть, как тот неприкаянный антуриум.

– Да, вернулась, – устало откликнулась она.

В коридор вышла рыба.

– Ты ел? – спросила рыбу Наташа.

– Ага, ужинал, – кивнул муж. Моргнул круглыми сонными глазами. Хотя, Наташа знала, он не ложился, ждал её. Просто у рыб всегда такой взгляд. Неуклюже повернувшись своим большим телом (плавник задел полочку, стоявший там флакон духов испуганно задребезжал), он зажёг свет в прихожей. Крупная чешуя сдержанно сверкнула золотым. Когда Наташа была в хорошем настроении, это её даже веселило: муж был похож на праздничную, увешанную гирляндами ёлку.

Наверное, во всём можно найти что-то хорошее.

Даже в совершенстве.

***

Та порядочность, какая-то общая правильность, которая так нравилась Наташе (конечно, после голоса) и превратила симпатичного мужчину в рыбу. (Возможно, тоже симпатичную – в рыбах Наташа не разбиралась, максимум – могла пожарить или засолить).

Тогда пандемия только начиналась. Это сейчас, к десятой волне, придумали и эффективную вакцину, и лекарства почти без побочного действия, и сыворотку – пообщавшись с вирус-позитивным человеком, следовало вколоть её в первые три часа после контакта. Чем раньше, тем ниже риск заболеть… Несмотря на это, болезнь продолжала уносить жизни. Но новые медицинские разработки давали надежду, что кругосветное путешествие вируса скоро закончится.

А к самой первой вакцине, «ЭпиПульме», доверия было не больше, чем к бутылке водки без акцизной марки. Но надо было начинать вакцинацию… Власти стали настаивать, нажимать, сначала бархатной лапкой, потом всё сильнее. Но Серёжа даже не поэтому пошёл. Он говорил: как победить болезнь, если все будут ждать, что прививку сделает кто-то другой? Как говорится, кто, если не мы?

Кто-кто. Рыба в пальто.

– Потом он почувствовал себя как-то странно, – рассказывала Наташа Алисе, которая после долгого перерыва зашла к ним в гости и увидела рыбу Серёжу. – Подумал, что после прививки заболел в лёгкой форме, и сразу изолировался, на дачу уехал…

Стояло лето, душистое, спелое. Палисадник под Наташиными окнами обильно цвёл и разрастался, нахальный, беспечный, забывший о своём начале и конце, превратившийся в сад. Днём там порхали бабочки, пчёлы носили нектар – деловитые, как курьеры Яндекс-еды, а ночью цокал соловей. Но палисадник, даже такой пышный, густонаселённый, полный ароматов и жизнелюбия, не мог заменить дачу. Наташа скучала по ней – и конечно, по мужу. Серёжа не возвращался, и ей приезжать не велел, хотя времени прошло уже достаточно, и чувствовал он себя, как сам говорил, хорошо.

В конце концов Наташе надоело слушать про самоизоляцию, осторожность и «давай ещё немного подождём». Она нарушила запрет, почти как в сказке «Аленький цветочек». Ну, и встретила своё чудовище.

Дорога к даче шла мимо речки Талки. Тем тихим утром Талка была густо-синяя, блестящая, как узкая клеёнка. Ещё пара часов, и здесь будет не протолкнуться от купающихся. Но сейчас на берегу было безлюдно, только в расчерченной солнцем воде, возле застывшей в вечном поклоне ольхи, шумно плескался кто-то большой. Наташа остановилась, пригляделась: рыбина! Да какая гигантская!

Лобастая башка высунулась из воды, скосила на Наташу круглую бусину глаза.

– Всё-таки приехала, – растерянным Сережиным голосом сказала рыба…

– Он теперь купаться очень любит… – зачем-то сообщила Наташа. Алиса вздохнула сочувственно, погладила её по руке и спросила:

– А почему… так происходит? – пауза выдавала смущение, словно обсуждалось что-то неприличное, словно Серёжа не сделал прививку, а например, принёс в дом гонорею.

– Почему люди в рыб превращаются? Понимаешь, стояла задача защитить лёгкие от вируса. Но первая вакцина делала это своеобразно: запускала механизм создания дублирующей дыхательной системы…

– Жабры, – проронила Алиса. Слово было округлое, колючее, как рыба фугу. Казалось, оно так и осталось в комнате, лежало серым ощетиненным комком, угнетая, не давая о себе забыть.

– Привитые люди от вируса не умирали. В основном болели в лёгкой форме. Но даже если было поражение лёгких, человек мог просто ими не пользоваться. У него была альтернатива…

О том, что в этом случае Серёже пришлось бы жить в воде, Наташа предпочитала не думать.

За дыхательной системой «подтягивался» фенотип, и молодой привлекательный мужчина становился похож на помесь карася и лох-несского чудовища. Двигательная система менялась меньше. Правда, вырастали плавники, хвост, но руки и ноги выглядели и работали, как прежде. Казалось, человек надел на себя костюм рыбы, чтобы играть в ТЮЗе Премудрого Пискаря. А вот репродуктивная система…

Может ли женщина родить от рыбы? Конечно – если она тоже рыба. Такие пары – где оба супруга сделали «Пульму» – были, и в общем, как-то выходили из положения: метали, наверное, икру, потом растили маленьких рыбок. Быстро сообразили, как размножаться, спасибо школьным урокам биологии: икринка, личинка, малёк. Но если в паре один – человек, а второй, допустим, голубой марлин, миссия была невыполнима.

Таким семьям детей приносил аист.

АИСТ, автономный инновационный семейный транспортировщик, был, по сути, обычным дроном. В своих манипуляторах АИСТы приносили кувезы с младенцами (за подрощенными детьми, старше года, надо было самим ехать в детский дом). Недавно Наташа и Серёжа окончили школу приёмных родителей и тоже встали в очередь на АИСТа. Очередь, из-за рыбьей метаморфозы Серёжи, была льготная. В заключении они указали группу здоровья от 1 до 3, возраст от 0 до года, пол неважен.

Самые распространённые пожелания.

В очереди, даже льготной, они были 14806-е.

– А какую-нибудь… компенсацию дали? – Алиса говорила неуверенно, предполагала ответ.

– О компенсациях говорили сначала, – кивнула Наташа. – Но как-то замяли эту тему. Заговорили о том, что эти изменения… ну, когда рыбой становишься… вовсе не трагедия, не проблема, а наоборот, преимущество. Человек становится неуязвимым для кимоновируса. И для других вирусов, поражающих лёгкие, тоже. Он ничего не теряет, только приобретает. Становится, типа, почти совершенством…

– Слава Богу, не договорились до того, что это вы должны им приплатить, за такое счастье! – возмущенно произнесла Алиса и обняла Наташу за плечи…

Кстати, в утверждении, что рыболюди ничего не теряли, таилось лукавство. Ходили слухи, что у тех, кто был первопроходцем, стал пропадать голос. А может, в представлении власть имущих, это качество делало их ещё более совершенными. Народ без голоса. Не народ, а мечта.

– Девчонки, кофе будете? – в комнату вплыл Серёжа. Он вообще вёл себя очень естественно, словно был не мутантом, уродом, карикатурным ихтиандром, а собой прежним – темноволосым, голубоглазым парнем с худощавой спортивной фигурой и открытой, чуть грустной улыбкой. Он не жаловался, не унывал (Наташа, если бы превратилась в какую-нибудь пикшу, сразу бы впала в депрессию). Только жалел, что детей они не успели родить.

***

Вечеринки проводить было нельзя. Но если очень хочется, то можно.

Дразняще-открытые, и наоборот, длинные, в пол, платья. Рубашки, строгие костюмы. Всё тщательно, с удовольствием подобрано, радостно выставлено напоказ, не скрыто одноразовым комбинезоном, как товар – скверной упаковкой. Руки без перчаток – маникюр, кольца… И самое шокирующее – лица! Без масок они выглядели вызывающе, даже непристойно. Наверное, скоро главным сексуальным фетишем станут не гениталии, а открытые лица…

«Приятное место. Только свои. Тебе понравится» – писал Игорь, уговаривая пойти на вечеринку.

Хотя, если честно, он не уговаривал. Просто закинул удочку в дружелюбно шумящее море соцсети. Наташа вообще-то в интернете не знакомилась, брезгливо игнорировала все эти «Привет, красавица», «Вашей маме зять не нужен?»… и сразу ответила на письмо незнакомого парня. Он неплохо выглядел, грамотно и непошло писал, но истинная причина была, конечно, не в этом.

Она очень устала быть женой рыбы.

Щекочущее любопытство, желание рассматривать чужие фото, готовность ответить и даже увидеться – всё это рождала не ветреность натуры, а банальное отсутствие секса. Наташа знала, как запечь рыбу в духовке, как поймать, на отцовскую удочку, в Талке… но как заниматься с рыбой сексом, она не представляла. И честно говоря, представлять не хотела.

Не хватало не только секса, но и просто прикосновений, поцелуев… Целоваться с рыбой могла только другая рыба. Или дрожащий от восторга старик, которому посчастливилось поймать золотую рыбку. Но это в сказке – а на сказку Наташина жизнь была похожа всё меньше и меньше…

– Хочешь ещё что-нибудь? – Игорь тянется к ней, зарывается губами в её волосы.

Видел бы это патруль здоровья! Впаяли бы обоим штраф, а клуб получил бы предписание закрыться. Но Наташа понимала, что в это респектабельное место «люди в чёрном» не зайдут. А может, они сами здесь отдыхают.

– Спасибо, ничего не нужно! – она вдыхает горьковатый аромат его парфюма, касается щеки, как будто случайно спускается к уголку губ…

Наташа не скромничала, заказывать действительно больше не хотелось, стол и так полностью скрылся под тарелками, фужерами, здесь было и горячее, и закуски, и десерты, больше похожие на ювелирные украшения, чем на нормальную еду. Стыдно сказать, но Наташа давно так вкусно не ела. В свои прежние, человеческие времена Серёжа работал в нотариальной конторе, неплохо зарабатывал, деньги они не считали. Но юрист с хвостом и плавниками был явлением странным, даже непрофессиональным. Рыбу вежливо попросили уволиться. Серёжа обиделся, но не растерялся, и стал оказывать юридические услуги через интернет.

Денег стало ощутимо меньше. Наташа узнала, что в «Пятёрочке» бывают акции, в кафе – бизнес-ланчи, а в магазинах одежды – полка «Последний размер». Всё остальное вдруг оказалось вызывающе, невозможно дорого. Десерты, в пересчёте на грамм стоившие почти как золото, тоже. А теперь можно было наесться. Налакомиться, во всех смыслах. Наконец-то.

– Расскажешь о себе? – Игорь мягко обнимает её, его глаза совсем близко, заинтересованные, чуть насмешливые. Они серо-зелёного цвета, с короткими густыми ресницами. Не круглые глаза, тоже наконец-то.

– А что рассказывать? Работаю в компании сотовой связи. Сейчас, конечно, на удалёнке, как все. Недавно развелась, – и сама удивилась, как легко она это произнесла.

– Я тоже разведёнка, – шутливо вздохнул Игорь.

О себе он рассказывал скупо. «Работа связана с консалтингом» – это звучало так же информативно, как «работа связана с хождением на работу». Но Наташа не стала допытываться. Консалтинг – наверняка приятное занятие, если оно позволяет быть, как дома, в таких претенциозных местах, и заказывать, не глядя на цены.

Зазвучала медленная музыка, Игорь помог Наташе подняться, повёл танцевать. Даже не спросил, согласна ли она, но сделал это так ловко, уверенно, что Наташа последовала за ним, как тень. Счастливая танцующая тень.

Они плыли по волнам плавных аккордов, в море других пар, тоже обнявшихся, смеющихся. Это был какой-то другой мир, беззаботный, не знающий болезней, проблем, и Игорь был в этом мире своим. Певец начитывал текст, по-детски раскатывая «р», сбивался, когда не хватало дыхания, делал жадный вдох и продолжал свой настойчивый речитатив, пропитанный любовью. Голос у него был густой, с замшевой хрипотцой, как у Серёжи.

Вот только у Серёжи голоса уже не было.

В последнее время он говорил тихо, всё чаще переходя на свистящий шёпот, а иногда и вообще на жесты. Наташа успокаивала: ты просто простыл, надо полоскать горло, пропить, на худой конец, антибиотик, и пройдёт. Но в глубине души знала: не пройдёт. Скоро муж разучится говорить. И понять его сможет только другая рыба.

Безголосый Серёжа, которого она так легко предала, вынесла за скобки своей жизни, сейчас сидел дома. «Алиске и Злате привет» – просипел он нежно и страшно, поправляя на Наташе шарф, провожая, как он думал, к подружкам, а на самом деле – в беззаботную, искрящуюся, чужую жизнь. Рыбам туда можно только в виде карпаччо. Или смёрреброда. Но никак не в качестве гостя, и тем более хозяина.

Наташе почему-то вспомнилось, как ей, вскоре после свадьбы, вырезали аппендицит, и Серёжа приносил в больницу апельсины, рассказывал анекдоты и выгуливал её на прелестном, увитом девичьим виноградом балкончике отделения гнойной хирургии. Как в велопоходе она растянула ногу, пошла пешком, а Серёжа шагал за ней, нёс два рюкзака и вёз два велосипеда. Надёжный, спокойный… Он всегда был рядом. А она вот отказалась от него.

На мгновение ей стало противно – до тошноты, до спазмов в желудке. Противно и от нарочито роскошного интерьера клуба, и от породистых беспечных лиц, и даже Игорь начал раздражать, хотя Игоря обвинить было не в чем: он хорошо танцевал, не позволял себе ничего лишнего… Просто чужое. Выпустите. Рыба хочет уплыть.

– С тобой всё в порядке?

Она закивала, но Игорь всё равно увёл её за столик. Одним глотком, как воду, Наташа выпила шампанское. Морок стал рассеиваться. И чего она, в самом деле? Надо наслаждаться жизнью, благо есть такая возможность. Скоро этот вечер закончится, придётся возвращаться домой: в электронке – новые задания от шефа, в холодильнике – суп и колбаса, в спальне – рыба.

– Давай продолжим наш разговор? – сказала она, потому что Игорь смотрел встревоженно, и надо было что-нибудь сказать. – Расскажи, чем ты увлекаешься?

Он немного посмеялся над этим детским вопросом, но из деликатности смеялся беззвучно, только взглядом. Лениво потянул из трубочки коктейль тёмно-янтарного цвета и ответил:

– Я рыбак.

Наташе стало трудно дышать, словно у неё тоже жабры, чистый кислород ей не подходит, встаёт в горле тошнотворным удушающим комком.

– На самом деле, мы не имеем ничего против рыб. Они не виноваты, что стали такими. Но Наташ, зачем они нужны? Они не могут работать ни на какой нормальной работе. Они, если быть честным, всем противны. При этом рыбы – это серьёзная угроза. Угроза всему обществу. – Игорь скомкал и отшвырнул салфетку. – Вирус их не берёт. Размножаются они… несколько тысяч икринок за раз! Выживают, конечно, не все. Десять детей, ну максимум пятнадцать… Но это всё равно намного больше, чем в нормальной семье! Ты хочешь жить в мире, который принадлежит рыбам? Я нет! Поэтому мы, рыбаки, – заключил он уже спокойно, – сделаем так, чтобы их не было.

Мог бы так подробно не рассказывать. Наташа знала, кто такие рыбаки – к сожалению, на личном опыте. Однажды её рыба пришла домой потрёпанная, как будто кошка драла. Правый плавник, полуоторванный, безжизненно свисал, держался на какой-то тонкой, страшной жилочке. Чешуя местами отсутствовала, как будто рыбу Серёжу хотели почистить, но он сбежал. Левый глаз заплыл красной кляксой.

– Что с тобой? – ахнула Наташа.

– Пустяки! – отмахнулся муж. Он вёл себя так, будто ничего не случилось. Но всё равно было видно, что ему очень больно.

Он не делал ничего плохого. Просто оказался в неудачное время в неудачном месте. Шёл из магазина – и попался рыбакам. Его чудом не убили, это было всего пару месяцев назад, а сейчас Наташа с таким вот рыбаком чуть ли не целуется…

«Да я бы была с ним! Защищала бы его от рыбаков. Помогала бы искать работу. Не знакомилась по интернету. Не обращала внимание, что ночью он, вместо того, чтобы храпеть, булькает! Но дети… Я не могу, не могу смириться с тем, что у нас не будет детей. Ждать этого дурацкого АИСТа? И когда он прилетит, в следующей жизни?..» – Наташа думала про их с Серёжей будущее так, словно перед кем-то оправдывалась. Оправдания выходили весомые, убедительные. Но от этого было не легче.

Игорь смотрел выжидающе. Наташа сообразила: она же никак не отреагировала на его тираду о рыбах…

– Да, рыбам не повезло, – выдавила она.

Врать Наташа умела плохо. Поэтому сказала то, что думала – просто выбрала самый нейтральный фрагмент. Игорь допил свой янтарь со льдом и произнёс:

– У тебя, наверное, есть рыбы в ближайшем окружении. Я угадал? Родные? Друзья? Не хочешь рассказывать? Ладно, без проблем. Закроем тогда эту тему…

К их столику подкатил официант, Наташа по привычке отпрянула от Игоря, но дистанция здесь никого не волновала. На концевой эффектор робота был небрежно наколот счёт. Игорь, даже не удостоив его взглядом, оплатил. Хорошо зарабатывает. Привык не думать о деньгах. С таким Игорем, наверное, не нужно беспокоиться о будущем…

– Наташа… – его взгляд вдруг стал смущённым. – Я, конечно, не хочу торопить события. Но предлагаю продолжить вечер у меня. Если ты откажешься, это ничего не изменит. Но… мне бы очень хотелось, чтобы ты согласилась…

Было бы преувеличением сказать, что Наташа удивилась. Что не ожидала. Всё-таки большая девочка. Знает, для чего мужчины девушек ужинают и танцуют. Но всё равно вопрос повис, как рыболовный крючок в тяжёлой стоячей воде. Потому что речь шла о чём-то большем, чем банальная измена.

– Знаешь, что… – она изобразила непринуждённую улыбку. – Я отойду на минутку. А потом мы с тобой вернёмся к этой теме…

Наташа спустилась по широкой, глянцево-чёрной, подсвеченной красными огоньками лестнице – как будто не в туалет идёшь, а торжественно нисходишь в ад.

И в общем-то, было за что.

На первом этаже располагался бар, уютный, не такой помпезный и многолюдный, как клуб. Бармен, радушно мигая светодиодами, поехал было к ней, но Наташа махнула рукой: ничего не нужно, спасибо. Хотя было бы здорово посидеть в этом баре с Серёжей, ему нравятся такие атмосферные местечки…

Серёжа, по своему обыкновению, наверняка не ложится, ждёт её. Прижимается своим упрямым чешуйчатым лбом к оконному стеклу, пытаясь что-то разглядеть сквозь косо падающий снег. Но за окошком только месяц, словно тонкая блесна, да фонарный столб, похожий на огромный спиннинг. Ничего и никого ты не дождёшься, одинокая, влюблённая, уродливая рыба…

Наташа распахнула дверь туалета, рывком открыла кран, вода брызгалась, возмущенно шипела. Она прижала мокрые ледяные ладони к вискам. Какой смысл думать сейчас о Серёже, рвать себе душу? Ему не повезло. Она ему сочувствует. Но она не должна тонуть, идти на дно вместе с ним! Обрекать себя на вечную тишину. На бездетность. И просто на неотвязный, липкий, отравляющий жизнь стыд – вон, смотрите, жена рыбы…

Кстати, Игорь, кажется, настроен серьёзно. Ищет, может быть, не жену, но стабильные отношения. Такой предупредительный, галантный. Милый, когда вдруг начинает смущаться. Щедрый, обеспеченный – это тоже важно!

…А ещё он готов убить другого человека, безобидного случайного прохожего. Может, и Серёжу – тоже он…

Наташа завернула кран. Постояла, всматриваясь в своё отражение в зеркале. Стёртая помада, искусанные губы, горящие, как от температуры, щёки, несчастный потерянный взгляд, как будто она находится не в лучшем клубе города, а на похоронах. Эта пытка может длиться вечно. Можно бесконечно копаться в себе, в Игоре, в Серёже. Хотя значение имеет только одно: чего она на самом деле хочет. Жизнь с немой бесплодной рыбой – или нормальная, уже порядком забытая, восхитительно обычная жизнь…

Я не против) Сейчас поднимусь, и поедем)

Написала в мессенджер, в котором они познакомились. Отрезала путь к отступлению. Галочка под текстом налилась тёмно-синим, как венозной кровью: просмотрено. Не надо отступать, надо идти вперёд – к Игорю, к новой счастливой жизни…

…Игорь перечитал сообщение, улыбнулся, почесал пробивающийся под пиджаком плавник. Прекрасно! У него сегодня будет секс. Возможно, последний секс в его жизни… Но это не повод для грусти, а повод хорошенько отжарить эту девочку. Наташа выполнит все его желания. И неважно, захочет она этого или нет. Последние желания должны выполняться.

А он уж думал, что отпугнул её. Зачем-то понёс эту чушь про рыбаков, идиот! Ну какой он рыбак?! Ему к рыбе и прикоснуться противно, не то что бить. Просто захотелось снять с себя подозрения (вдруг Наташа обратила внимание на его желтоватую загрубевшую кожу, на плавники эти чёртовы?) Дать понять, что он не рыба, и рыбой быть не может…

Он скоро станет почти совершенным. Неуязвимым для многих болезней. У него будет десять детей. Или пятнадцать… Но как же хочется просто остаться собой! Поэтому каждый день, как последний. Раньше казалось, жизнь почти бесконечная. А теперь остался от неё рыбий хвостик. И надо всё успеть. Ходить в дорогие рестораны. Охмурять красивых девочек. Заниматься с ними любовью. А не метанием икры, тьфу, гадость…

Игорь поморщился, снова поскрёб спину. Эти, мать их, плавники просто выводят из себя. Чешутся, ноют… Маленькие бугорки, набухшие, пульсирующие, как больной зуб… Игорь нарочно носил тесную одежду, чтобы плавникам было труднее расти, но они всё равно скоро раскроются, как ядовитый цветок. Придётся во время секса не снимать рубашку… Кстати, как всё-таки легко разводить девчонок на секс! Побрился, прилично оделся, придумал красивую легенду, что ты не унылый продавец в магазине бытовой техники, а загадочный специалист по консалтингу. Взял кредитную карту на кругленькую сумму… И вот уже ты щедрый, успешный, сексуальный…

А как отдавать кредит, он подумает позже. Когда его начнут искать, требовать уплаты долга, он уже будет рыбой. И это пугало намного сильнее, чем какие-то коллекторы. Пугало до головокружения, до острого желания выместить на ком-то свою обиду и ужас… Игорь стиснул кулаки. Но тут же разжал, сунул руки в карманы, придал лицу радостное выражение. По лестнице поднималась Наташа. Он тоже поднялся ей навстречу, раскрывая руки для объятий.