Читать книгу Колесо фортуны - Марияна Анаэль - Страница 6

– А ты? – немного опешив, спросила нумеролог. – Наверное, против?

– Я была и не за, и не против. С одной стороны, хотелось как можно чаще быть рядом, просыпаться вместе, с другой – постоянные конфликты и ссоры. Даже заявление подали не с первого раза – ругались по дороге в загс.

– Милые бранятся – только тешатся, – произнесла Кристина с таким загадочным выражением глаз, будто сейчас обращалась не к опыту клиентки, а к своим личным воспоминаниям. В ее манере держаться, говорить, изящно жестикулировать красивыми, усыпанными перстнями и символическими татуировками кистями читалась чувственная натура, разбившая, возможно, не одно мужское сердце. А вот обручальному кольцу среди множества украшений места почему-то не нашлось. Поистине, ум роковой красотки должен оставаться холодным и свободным, чтобы ее блистательная игра на сцене театра страстей длилась как можно дольше.

Тем временем Ясмина, лишь на мгновение уловив в глазах собеседницы отблеск чужой истории, продолжала погружаться в свою.

– Знаешь, я очень хотела свадебное платье. Длинное, белоснежное – белый красиво смотрится на такой смуглой коже, как у меня. Но Александр был против. Потому что ему якобы не идут костюмы, а я уже «не невеста». Слышать это было, откровенно, обидно. Тем более и с первым мужем расписывались без всяких церемоний, в чем пришли…

Короче, заявление мы подписали только с третьего раза, под Новый год, и на радостях тут же купили рождественский тур в Нью-Йорк.

– Есть такая американская комедия «Рождественские каникулы».

– Да! Слушай дальше: у нас там и комедия, и трагедия, и все в декорациях по-голливудски феерично украшенного Нью-Йорка, – рассмеялась Ясмина. – Саша предложил разделить расходы пополам: я оплачиваю перелет и гостиницу, а на его деньги гуляем по Бродвею. Что ты качаешь головой и улыбаешься? Все тебе понятно! А я тогда никакого значения этому не придала. Привыкла быть сильной и независимой, в одиночку растить ребенка. Подумала: ну что такого? Могу себе позволить. Но, оказалось, могу далеко не все. Произошел форс-мажор – вовремя не списалась оплата за гостиницу с моего счета. Пришлось выворачивать все карманы уже на ресепшене. Меня эта ситуация расстроила, но не особо встревожила – я же с мужчиной, голодать не даст. В итоге почти так оно и получилось. Без споров и уговоров он оплачивал лишь наши нескромные обеденные счета. Ты знаешь, рестораны и кухня Нью-Йорка – это нечто впечатляющее. И цены, соответственно, тоже.

В сочельник мы ужинали в знаменитом Rainbow Room на 65-м этаже «Рокфеллер-Плаза». Все столики в нем расположены вдоль огромных окон так, что во время трапезы можно созерцать прекрасный вид на юг Манхэттена. Многоярусная хрустальная люстра в центре зала и столь же ослепительная хрустальная посуда, вышколенные официанты, живая музыка – атмосфера и настроение были праздничными, мы заказали вина. Я – розовое под морепродукты, Александр – красное под мясной стейк. Нам принесли белоснежное блюдо, выложенное ломтиками крафтовых сыров и красиво украшенное маслинами с зеленью. Наполнили бокалы вином разных оттенков, а когда были готовы основные блюда, их подача и вкус просто восхитили. Устрицы, моллюски, мидии и клешни краба были заправлены фирменным соусом с кислинкой и пряными травами. К стейку подали тушеные фермерские овощи да цельнозерновой с изюмом и орехами хлеб.

Отменная кухня и несравненный вид с высоты птичьего полета вместе с чаевыми обошлись примерно в двести долларов. Саша, как упомянула, всегда не моргнув глазом оплачивал ресторанные счета, но при этом мог выложить из тележки шоколадку за пять баксов: «Дорого!» Дико раздражала такая жадность в мелочах, не говоря уже о крупных суммах, которые он всегда боялся дать мне в руки. Отказался оплатить купальник, когда на пару дней собрались позагорать в Майами. Обещал купить обручальное кольцо на свадьбу, с бриллиантами в Tiffany & Co., в итоге: «Дорого, очень дорого!» Согласна, бренд не простой – легенда! Но Саша мог себе позволить. Мне – увы, нет. А как хотелось, чтобы все – как в кино… Ведь я была здесь в первый раз. Представляешь: все так же, как и в культовой мелодраме с Одри Хепберн, – эта роскошная стеклянная витрина, в которой от ослепляющего блеска камней невозможно разглядеть собственное отражение. Темнокожий охранник в строгом костюме, приветливый, но успевающий неуловимо просканировать взглядом-рентгеном каждого. Мы успешно прошли фейс- и дресс-контроль, думаю, он принял нас за европейцев, итальянцев. Не только из-за «породистости», но и соответствующих луков: на мне была дубленка от Армани, на спутнике – жакет «Бриони». Да, я запомнила этот день во всех деталях, он был особенный. И не только из-за «Тиффани», хотя магазин, конечно, впечатляет. Ты была там? Видела эти шесть этажей, усыпанных благородными металлами и бриллиантами? Невозможно представить и перемерить даже тысячной доли того изобилия, что хранится на бархатных полках. Я жаждала слиться, срастись воедино, купить, украсть – неважно – каждое из колец, что примеряла. Но пришлось вернуть их в хищные жадные объятия черного бархата. Ну, хоть примерила, – невесело усмехнулась гостья ювелира Чарльза Льюиса Тиффани и нумеролога Кристины Прилучной.

– Вы повздорили из-за кольца? – предположила собеседница.

– В тот день было много поводов для ссор. Это был канун Нового года. Да, в Америке отмечают именно Рождество, а не 1 января. Но моей «русской» кавказской душе хотелось праздника. А Саша после спора и ужина в полном молчании просто лег спать… Глядя на его некрасивые во сне позу и лицо (ты же знаешь, сексуально спят только в кино), еле вынося храп, думала лишь об одном. Что, вернувшись в Москву, расстанемся навсегда. Жить в постоянных скандалах и попреках за каждую копейку я не готова. Слишком привыкла быть самостоятельной, ни перед кем не отчитываться. Да еще и сердце сжималось от тоски и вины перед дочерью. Мужчина настоял, чтобы мы поехали вдвоем вроде как в романтическое путешествие. «Ну и где моя романтика? Неужели я встречу Новый год одна с успокоительным вместо шампанского в бокале? Под противный храп вместо звонких тостов?» Я так громко и отчаянно всхлипнула, что Саша, резко оборвавшись на середине всхрапа, очнулся.

– Прости, родная, заснул. Ну, ты чего такая кислая, что с лицом? Вот-вот стукнет двенадцать, ты охладила брют? Неси закуски, бокалы, я разолью.

Не знаю, то ли от безнадежности, то ли от нежелания спорить в очередной раз, безмолвно повиновалась каждому его слову, сновала из гостиной на кухню за фруктами, закусками, штопором. Уж лучше худой мир, чем добрая война. Лучше плохо отпраздновать вдвоем, чем на славу одной, решила я, а может, и судьба. Как ты там говорила, кара?

– Карма, – поправила Кристина.

– Да, точно. Карой, в смысле наказанием, это никак нельзя назвать. Потому что нью-йоркский новогодний вечер все больше начинал мне нравиться. Мириться мы с Сашей умели так же неистово, как и ссориться. Наша игра была достойна всех «Оскаров», эмоции зрелищнее бродвейских мюзиклов. Пусть это была драма, но как же красиво поставленная режиссером по имени жизнь!

Из окон апартаментов открывался потрясающий вид на ночной мегаполис, выстилающийся миллионами огней к нашим босым ногам. Я мечтала встретить первый совместный праздник особенно и, конечно, заранее подготовилась.

Кажется, забыла тебе сказать – помощница перевела мне деньги, чтобы смогла наконец устроить шопинг. И, выбирая купальник в Victoria’s Secret, я приглядела себе и белье. Роскошный кружевной винного цвета комплект. Не буду вдаваться в подробности, но ты уже поняла, что моя память бережно, по кадрам, сохранила не только тот день, но и ночь.

Ясмина, погрузившись в реминисценции, замолчала, и ее собеседнице стало заметно, что чарующие миндалевидные глаза в совершенстве умели выражать не только радость, но и печаль, придавая своей хозяйке в такие моменты немного беспомощный вид испуганной лани. Кристине не хотелось прерывать эту наполненную эмоциями и воспоминаниями тишину, но не терпелось узнать…

– …дорогая, что дальше-то было?

– Дальше? – встрепенулась и снова обернулась молодой женщиной «лань». – Рождественские каникулы закончились, самолет приземлил нас и наши мечты на землю, Москва закрутила круговоротом дел. Вернулась из Махачкалы от бабушки Ляля. Безмерно соскучившись по дочке, я окружила ее вниманием настолько, что не звонила Саше несколько дней. Он тоже, поскольку по прилете домой я все же объявила «the end» нашему кинороману. Решив, что все к лучшему, взяла себе время разобраться в мыслях и чувствах. Нет, скорее в мыслях, с чувствами все было понятно – после первого романтического путешествия влюбленность достигла кульминации, а вот разум просил пощады.

«Он все время что-то не договаривает.

Поглощает все свободное время и внимание.

«Уволил» меня с работы, а денег давать не собирается.

Вспыльчив и эгоистичен.

Не принимает Лялю».

Снова и снова крутились эти факты в голове, самым весомым из которых, конечно же, был последний. Так я старалась убедить себя, что с Сашей ничего не выйдет, и перечеркнуть в памяти все его достоинства, все хорошее, что с нами произошло за эти месяцы. Романтичные прогулки по вечерней Москве и первым опавшим листьям; заботливо, со вкусом приготовленные и поданные им ужины; разудалые песни-пляски в караоке и, конечно, наполненный томной нежностью и всепоглощающей страстью секс.

Задремав в очередной раз в обнимку с переживаниями, я увидела необычный сон, который поразил до глубины души. По сей день гадаю, что же это было: игры ума, интуиция, предупреждение свыше?

– О, сны – мои любимые подсказки! Сколько ключей к сундукам с сокровищами подсознания таится в них. Расскажи, что видела.

– Думаю, не сильно удивишься тому, что приснился мне Александр. Но! Не один. Хотя сначала смогла разглядеть только одинокого мужчину, сидящего спиной. Немного ссутулившись, но уверенно разместившегося на стуле. Он обернулся, совсем ненадолго, но я успела заметить спокойное, благостное выражение лица, мечтательную улыбку. Нечто родное мелькнуло в ней, и постепенно пришло осознание, что передо мной – Саша. Да, – задумчиво закивала головой Ясмина, – порой удавалось застать его именно в столь умиротворенном расположении духа. В эти минуты я понимала, что так на самом деле и выглядит его душа – чистая, светлая, добродетельная. Жаль, что повседневной жизни поверх нее он непременно надевал костюм надменности, эгоизма и равнодушия.

Ах, я отвлеклась. Когда приблизилась к Александру и наклонилась через его плечо, оказалось, что на руках он трепетно и нежно держит младенца. «Сынок», – тихо произнесли его губы, будто объявляя новый заветный статус – отца. «Сынок», – зачарованно вторила я, и на себя примеряя новую роль. Мамы мальчика.

В кабинете нумеролога повисла необъяснимая тишина. Дивный сон был описан так чарующе и живописно, что казалось, вот-вот материализуется прямо здесь и сейчас. Кристина прикрыла глаза, чтобы еще фактурнее представить причудливые образы. Но ее гостья отрезвляюще резко оборвала молчание.

– Наутро я решила сделать тест.