Читать книгу Sex джихад - Марк Агатов - Страница 11

«Вот и прекрасно, – размышлял старик, откинувшись на спинку кресла. – Одну проблему решили. Есть время передохнуть. Как бы сейчас я хотел лежать дома на диване и смотреть телевизор, ни о чем не думая! Только идиоты летают в самолетах тринадцатого, в пятницу, с посадкой во взорванном аэропорту. Это же надо такое, за три часа до вылета самолета на моих глазах убили женщину. Мотоциклист не просто сбил ее на дороге, но и специально второй раз проехал по ее лицу. Он хотел быть уверенным, что она погибла. Такого показательного убийства в Крыму еще не было. Убийца не только увез документы, проливающие свет на деятельность „оборотней в погонах“ в московском СИЗО, но и предупредил журналистов, чем для них может закончиться дальнейшее расследование этого дела. После этого ЧП я должен был сдать билет и остаться в Ялте, но я отправился в аэропорт. Ну, как же, у меня же презентация „13-й книги“ в Москве, на Арбате. И вот результат. Рядом со мной сидит закодированная „страхом смерти“ женщина. Конечно, это может быть случайностью, но и полностью исключить, что эти два события связаны друг с другом, нельзя. Лена может быть закодированной на смерть шахидкой. Все! Стоп! Так можно сойти с ума. Надо успокоиться и отбросить кодирование. Лена может оказаться просто психически больной женщиной, и ее страх – всего-навсего проявление болезни».

Маркус закрыл глаза и в мыслях неожиданно оказался в партере театра на Таганке. Он бывал на Таганке раз десять. Это был его любимый театр в Москве.

«Интересно, а как бы они сыграли эту сцену. События разворачиваются на борту самолета за полчаса до взрыва. На сцене двое. Старик, который пытается спасти свою жизнь, и террористка-смертница. Любимов наверняка разыграл бы любовную сцену, превратив вздорного старика в вышедшего на пенсию «пляжного мальчика»? А почему бы и нет. Классная идея, – стал фантазировать писатель. – «Пляжный мальчик» профессионал в этом деле. Охмурять курортниц он начал с восемнадцати лет. В молодости женщинам нравилась его спортивная фигура, накаченные мышцы и южный темперамент. В шестьдесят от этого ничего не осталось. Теперь он может только говорить о прошлом, вспоминать свою бурную юность. Но этими разговорами невозможно соблазнить женщину. Он должен что-то придумать для того, чтобы она заинтересовалась этим стариком и отказалась от своих планов. Это его роль. А вот по мнению актрисы, любить эту старую развалину невозможно. То, что он говорит, – это бред. Он родился стариком. Древним, нудным, навязчивым. А у нее еще все впереди, даже если этот самолет сгорит на земле вместе с ее соседом. Она выживет и встретится с ним, со своим любимым, который послал Лену на верную смерть!

Чем закончится пьеса? Неважно. Пусть говорят, вспоминают, флиртуют, обманывают друг друга. Последние тридцать минут жизни. Старик-писатель знает о том, что самолет погибнет, а женщина, женщина – живет надеждой на будущее. Она думает, что останется живой после катастрофы и еще встретит того, кто сделает ее счастливой, любимой, красивой и желанной».

Маркус Крыми увлекся идеей. Ему надоело бороться за свою жизнь. Что-то решать, кого-то спасать. Он выдохся. В этой борьбе он проиграл тем, кто придумал «психологическую бомбу». Маркус уже забыл о презентации «13-й книги» в магазине «Арбат» и о тех проходимцах, которые купили ему билет до взорванного аэропорта на пятницу тринадцатого. Все! Решено! К черту всех! На сцене Маркус Крыми и Лена. Но он не станет ее охмурять словами. Какая любовь может быть у старика и молодой женщины?!

Маркус посмотрел в иллюминатор. Он надеялся увидеть внизу землю, реки, озера, но за толстым непробиваемым стеклом плыли свинцовые облака.

«Это последнее, что мы увидим в этой жизни», – пронеслась в голове страшная мысль. Новая волна страха накатила на старика. У него сжало сердце, как при инфаркте, а в голове зазвучал мистический рекламный слоган: «Взорванный аэропорт – взорвет самолет!». Неожиданно он вспомнил, как умирал Вольф Мессинг. В конце жизни Вольф Григорьевич стал беспомощным человеком, измученным болезнями, потерявшим свою магическую силу. Гипноз, внушение, телепатия – все это с годами куда-то уходит. И тот, кто всю жизнь творил чудеса, превращается в больного никому не нужного старика.

Боль за грудиной нарастает. Старик дышит широко открытым ртом. Он задыхается и отключается от окружающего мира. У него кружится голова, он перестал реагировать на слова своей соседки. Лена что-то ему говорит, но он не слышал ее. Маркус видит страшный финал своей жизни. Во время посадки самолет цепляет кроны деревьев, разваливается в воздухе на куски и падает в болото.

Лена хватает за руку старика и кричит в самое ухо: «Вам плохо? Вы меня слышите?».

– Я вас слышу, – наконец обретает дар речи старик. – Мы будем говорить с вами о любви, детективах и героях моих книг.

– Эти разговоры нас не спасут. Мы все равно погибнем, – придвинувшись к самому уху старика, зашептала женщина. – Спасения нет! Это случится во время посадки. Взорванный аэропорт – взорвет самолет!

– Этого не будет, – попытался успокоить женщину старик. Но он был неубедителен, потому что уже сам поверил в неминуемую смерть. – Сегодня на моих глаза женщину убили мотоциклом в тот момент, когда она увидела тех, кто ее должен был спасти. Мы не успели. Преступники похитили важные документы, теперь они в безопасности. Они празднуют победу и не представляют, что их ждет в ближайшие дни.

– Их убьют? И это сделает Марат?

– Когда человека лишают выбора, он поступает правильно, – ушел от ответа писатель. – Лена, то же самое ждет и твоих друзей. Они придумали для себя алиби, уничтожили улики, изобличающие их, и в суде им нечего будет предъявить. Вот только суда не будет! Их убьют, как бешеных собак! У тебя еще есть шанс оставить в живых своего любимого. Помоги ему! Откажись от своей миссии. Мы можем предупредить экипаж.

– Нам никто не поверит, да они и сделать ничего не смогут. Потому что это судьба, – откинулась на спинку кресла женщина. Неожиданно она выпрямилась, распустила волосы, и пристально посмотрев на старика, продолжила. – Все будет иначе. Через несколько минут самолет пойдет на посадку, мы приземлимся в поле, и вместе со всеми покинем его, и вам не придется убивать Ахмета и его друзей! А потом, я встречусь с ними в Крыму…

– Лена, вы меня убедили, – решил подыграть женщине старик. – Если мы не можем повлиять на предстоящие события, тогда есть смысл поговорить о прошлом. Может, в этом прошлом и спрятан ключ к спасению?

Маркус уже не думал о диалоге с женщиной. Театр исчез из его подсознания, как и не сыгранная им последняя роль в спектакле по имени жизнь. Роль ученика Мессинга, спасающего людей от неминуемой смерти.

– Расскажите о своих книгах. Откуда вы берете сюжеты?– ровным спокойным голосом спросила Лена. – Как можно стать героем ваших книг?

«Ей не нужен ответ. Спросила, чтобы спросить. Так спрашивают на улице у знакомого: „Как здоровье?“, надеясь услышать короткое: „Не дождетесь!“, чтобы продолжить путь с чувством исполненного долга», – подумал Маркус, но вслух ответил:

– Все, кто когда-либо встречался со мной, рано или поздно попадали в переплет. Дело в том, что в моих романах много разных людей. Я даже не знаю, откуда они берутся и зачем они нужны читателю. Проблема в том, что я не учился этому ремеслу. Мои детективы рождались из хаоса, из какой-то запутанной истории, которую я пытался распутать сам. Иногда – это удавалось, и тогда появлялись книга и читательские отклики, но чаще мне не удавалось раскрыть преступление, потому что главные герои действовали нелогично. Они представлялись мне сумасшедшими артистами, разыгрывающими перед единственным зрителем бездарные спектакли. Эти истории так и остались незавершенными главами новых книг. Однажды я даже попытался собрать вместе эти нереализованные сюжеты под одной обложкой, но детектив не получился, потому что в главные герои пробились неадекватные люди с большими черными тараканами в голове.

– Сумасшедший не может быть героем детектива, – решила прервать поток сознания своего соседа Лена. Ее поразило фраза старика: «неадекватные люди с большими черными тараканами в голове».

– Я знаю, о чем вы сейчас подумали, – одними губами усмехнулся старик. – Вас смутило, что я добавил к газетному штампу два слова «большие и черные». Всего два слова, которые не меняют смысл, не усиливают и не уточняют привычный образ. Но эти два слова в виде нового образа проходят в ваш мозг, минуя все стандарты и правила. Признайтесь, от этих слов вам стало как-то неуютно, потому что вы живете по придуманным людьми правилам. И из-за этих стандартов вы не можете представить себе сумасшедшего героя детектива. А вам не приходила в голову мысль о том, что самые страшные преступления чаще всего совершают именно сумасшедшие?

– Вы пытаетесь меня запутать. Одно дело реальное убийство, совершенное душевнобольным, и совсем другое – «детективное чтиво». У детектива существуют законы жанра. На первой странице труп и главный подозреваемый. А дальше автор бросает ложный след, обвиняет в убийстве невиновного, сделав ложную версию весьма правдоподобной, и когда в это поверят все, называет истинного убийцу. И никаких сумасшедших. Вы просто не имеете права делать героем детектива сумасшедшего с его извращенной логикой, – неожиданно втянулась в дискуссию Лена. – Я очень люблю детективы. Если интересная книга, то я буду ее читать всю ночь. И не дай бог, если в книге на последних страницах пропадет логика, или появится спрятанная от читателей автором ГЛАВНАЯ УЛИКА. Я не возьму больше в руки ни одной книги этого писателя. И еще, насколько я знаю, логика сумасшедшего – это отсутствие всякой логики.

– Возможно, вы и правы, но не во всем. Скажите честно, вы можете поверить в то, что севастопольский серийный убийца-людоед Шалин – нормальный человек? Он убил и сожрал четырех потерпевших.

– Нет.

– А врачи взяли и признали его нормальным для того, чтобы избавить эту землю от страшного монстра. Они не хотели держать каннибала всю оставшуюся жизнь в психиатрической больнице. И теперь из-за этой бумажки-экспертизы мы должны относиться к нему, как к нормальному человеку, – продолжил раскручивать людоедскую тему Маркус Крыми. – Мало того, теперь этот преступник с его бредовой логикой может стать героем детектива из-за того, что врачи-психиатры приговорили его к расстрелу. Я думаю, для вас очевидно, что к расстрелу людоеда приговорил не суд, а врачи психиатры. Всего одно слово в казенной бумаге ВМЕНЯЕМ, и сумасшедший людоед попадает в камеру смертников.

– И правильно сделали врачи, зачем таким людям даровать свободу, – поддержала решение экспертов Лена. – Я бы на их месте поступила точно так же.

– Вы бы отправили душевнобольного человека на расстрел? – удивился Маркус. – А как же право на справедливый суд и для кого писаны законы в этой стране? Не может молодая симпатичная женщина быть такой кровожадной.

– Может. Еще как может! Вы не знаете женщин, но вы их увидите, особых женщин, – с угрозой проговорила Лена.

– Вы говорите о шахидах? – напрягся Маркус. И тут до него стал доходить особый смысл сказанных слов. На борту самолета, похоже, она не одна такая.

– Мне понравился ваш фильм про журналиста Марата, – ушла от вопроса Лена.– У меня сложилось впечатление, что это была реальная история. Я бы хотела с ним встретиться не во сне, а в реальной жизни.

– Если мы останемся живы, то вы с ним обязательно встретитесь, – пообещал Маркус. – Скажите, только правду, а чем он вам понравился?

– Симпатичный мужчина, с порочной идеей в голове, способный на мужской поступок. Разве этого мало? – пристально посмотрела на Маркуса женщина.

– Красивого мужчину полюбить не сложно, – глубокомысленно проговорил старик. – И в этом я на вашей стороне. Мне самому нравились красивые молодые женщины с ногами от ушей. Мне были неинтересны те, кто старше меня. Возможно, что в свои двадцать лет я был не прав, но в то счастливое время тридцатилетние «старухи» меня не интересовали. Женщина для меня всегда была объектом любви, а не субъектом умных разговоров о политике, литературе, театре.

– Стандартное поведение самца, – скривила губки Лена. – Вы не хотели видеть в женщине личность. Вас интересовало ее тело, ноги, губы.

– И что в этом плохого, – усмехнулся писатель. – Я любил женщин за то, что они женщины. А те, кто изображал из себя недотрог-феминисток, превращались в спортивный кубок, к которому надо было прильнуть ради спортивного интереса. Это была одноразовая любовь!

– Вы их брали силой? – Лена уже с интересом смотрела на старика. Вначале она вообще не видела в нем мужчину.

– Нет, что вы. Уболтать можно любую словами, жестами, внушением. Бывало, удавалось превратить ледяную снежную королеву в пылающий вулкан страсти, но это было исключением из правил. Обычно, те, кто изображал из себя феминисток и борцов за равноправие полов, были настолько неинтересны и скованны в постели, что второй раз встречаться с ними не было никакого желания, – скривился, как от лимона, Маркус. – У меня даже была своя теория. Я полагал, что феминистками становятся неудовлетворенные фригидные дамы после тридцати, страдающие психопатиями и неврозами. Отказ от секса с мужчиной и продолжения рода – болезнь, патология, которую надо лечить. И если сейчас перекинуть мостик из прошлого в будущее и заговорить о вас, как о женщине, то можно предположить, что вы подпадаете под эту категорию дам. Я дотрагиваюсь до ваших рук, и чувствую дыхание ледника. Вы не способны на сумасшедшую любовь, вас устраивает монотонная жизнь в браке, ваш бизнес, который никогда не сделает вас по-настоящему богатой женщиной. Только не подумайте, что я пытаюсь вас унизить или оскорбить. Но у меня такое ощущение, что молодой красивый мужчина не сможет стать вашим близким другом или любовником, потому что вы ему будете неинтересны, как женщина. Вы меня считаете стариком, но ведь и вы уже, как говорил поэт, «пожившая-поднаторевшая». А молодость – это когда горят глаза при виде красивого мужчины, когда женщина готова броситься на шею незнакомцу и утащить его в омут любви.

Слова старика не на шутку обидели Лену. Она не считала себя фригидной старухой ледникового периода.

– Вы не правы, – наконец, произнесла Лена. – Вы не разбираетесь в женщинах, не знаете меня и… несете всякую чушь.

– Скрупулезно подмечено, – улыбнулся Маркус Крыми. – Не мне судить, разбираюсь я в женщинах, или нет, но я сказал то, что думаю, и это стопроцентная правда. Или у вас есть реальные аргументы, которые поставят под сомнения мои выводы?

Старик откровенно брал женщину «на слабо». Защищаясь, она должна была хоть что-то сказать о своих любовниках и о тех, кто мог закодировать ее «страхом смерти». Прием, честно говоря, «детсадовский», но в данной ситуации он должен был сработать.

– Вы добиваетесь от меня предсмертной исповеди, а может, вы хотите узнать, какая я бываю в руках любимого человека? – перешла в атаку Лена.

– Ставлю сто против одного, максимум, на что вы способны, – это иммитировать оргазм в кровати с мужем, – Маркус демонстративно отодвинулся от женщины, поправил очки и заявил с насмешкой, – дескать, вы даже и этим не занимаетесь. Так, двухминутная обязательная программа, и все.

– Показала б я тебе, дедушка, как я умею любить, но ты ж умрешь от этого, – с издевкой проговорила Лена. Слова старика ее просто взбесили. Лицо женщины раскраснелось, глаза метали молнии в сторону вздорного старика. Она уже не контролировала себя и готова была придушить гипнотизера, который откровенно издевался над ней и ее мужем.

– Не обижайтесь, я пошутил, – неожиданно сменил тон Маркус. – Я ищу причину вашей болезни. И ваши любовники меня интересуют в качестве… подозреваемых в теракте. У меня сложилось впечатление, что этот страх и спазмы в животе вызваны каким-то лекарством или наркотиком. Вспомните, что вы принимали перед полетом.

– Вы ошибаетесь. Я не принимаю наркотиков, и у меня нет любовников. Я порядочная женщина. И на этом ставим точку, – зло произнесла Лена.

– Не принимала, значит, не принимала, – чуть слышно пробормотал Маркус Крыми. – Я не господь, могу ошибаться.

Женщина отвернулась от писателя и долго молчала, потом продолжила ровным голосом: «Я видела фильм о Мессинге. Он на меня не произвел должного впечатления. Расскажите о своих встречах с Вольфом Мессингом».

– О Мессинге мы поговорим на земле. До посадки остались считанные минуты, и этот разговор ничего не изменит.

– Изменит, многое изменит. Здесь, в самолете, вы изображаете из себя великого сыщика, спасителя и мессию. Но на самом деле вы такой же преступник, как и все мы. Вам не приходило в голову, почему мы с вами оказались в соседних креслах?

– Не знаю, думаю, что это случайность, – пожал плечами Маркус.

– А мне кажется, что эти билеты для всех покупал один и тот же человек. Им важно было, чтобы вы сидели рядом со мной и выполнили строго отведенную для вас роль.

– И что это за роль? – бесцеремонно перебил Лену писатель. – Я должен буду напасть на стюардессу, взорвать дверь в кабину пилотов?

– Напрасно ёрничаете, вы исполняете роль ретранслятора моих страхов, – понизив голос, шепотом произнесла женщина.

– Полный бред. Какой ретранслятор, какие страхи? С чего вы это взяли? – вскочил с кресла Маркус Крыми. – У вас, что, крыша поехала?

– А я смотрела по сторонам во время взлета, я все видела, – невозмутимо продолжила Лена. – Свой страх я смогла передать только одному человеку, который сидел рядом со мной. Вы же, превратившись в атакующий компьютер, сможете посеять панику в кабине пилотов, потому что вы гипнотизер, способный передавать информацию при помощи телепатии.

– Вы переоцениваете мои возможности. Атаковать кабину пилотов я не могу, потому что хочу остаться в живых, – возмутился Маркус. – И это главное противоречие в выстроенной вами модели поведения.

– Не вижу противоречия. Ваш мозг будет действовать, как зараженный вирусами компьютер, – продолжила Лена.

– Сравнивать человеческий мозг с компьютером… – засомневался Маркус Крыми. – В беседах с Мессингом у меня не было такого аргумента.

– Но вы же целенаправленно грузили меня криминальными историями. Признайтесь, это же была вполне осознанная атака на мозг. Чего вы хотели добиться от меня?

– Любви, Лена! Только любви! Вы не можете себе даже представить, что этот дряхлый старик, вспомнив о своем прошлом, – решил при помощи гипноза «признаться в любви» молодой красивой женщине. А ведь это так. Я действительно хотел обратить ваше внимание на свою скромную персону придуманными историями, – попытался уйти от опасной темы Маркус. Он не знал, о чем можно говорить с этой женщиной и как себя вести дальше. В последних ее словах можно было усмотреть попытку втянуть соседа по креслу в ее бредовые построения: «зараженный вирусом компьютер», «целенаправленно грузил криминальными историями». Чаще всего в системный бред вплетают гипнотизеров больные шизофренией. Если это случилось, то спорить с ней бессмысленно. Маркус бросил взгляд на женщину. Ему показалось, что Лену опять накрыла волна страха.

– С вами что-то произошло? – поинтересовался Маркус у неожиданно замолчавшей женщины.

– У меня все в порядке. Просто мы идем на посадку, и мне стало страшно. По-настоящему страшно! – еле слышно произнесла женщина. – Я вижу на земле пылающий самолет, осколки фюзеляжа и людей в белых халатах. А еще по громкоговорителю звучит сообщение, что во время аварии погибли все. И вот сейчас пришло новое сообщение из параллельного мира: выживут двое: мужчина и женщина. Так что у вас есть шанс, а я погибну, как Жанна Д*Арк, в огне и страшных муках. Там уже все решили. Вы не хотите мне что-нибудь сказать перед смертью?

– Перестаньте думать о глупостях. Все будет хорошо, – отмахнулся от жуткого предсказания Маркус. – Нас встретят в аэропорту коллеги по книжному бизнесу, и я отвезу вас на презентацию своей тринадцатой книги. А потом мы поедем к вам в гости и разберем по винтикам эту запутанную историю. Надеюсь, вы не будете возражать против нашего более тесного общения? – Маркус не знал, о чем еще можно говорить с этой запуганной вконец женщиной.

Неожиданно Лена судорожно вцепилась в рукоятку кресла, перестав реагировать на слова, она тяжело дышала.

– Он говорил, что самолет взорвут слуги дьявола. Я встречалась с дьяволом! Его звали Ахмет. Запомните, Ахмет! – чуть слышно прошептала женщина.

Неожиданно Лена расстегнула страховочный пояс и со словами «Пропустите, мне в туалет!» – бросилась бежать в салон бизнес-класса.

– Самолет идет на посадку! – закричал Маркус. – Это опасно! Остановитесь!

На этот крик среагировали еще три женщины, которые бросились вслед за Леной к кабине пилота. У них так же, как у Лены, были расширены зрачки глаз от ужаса. С криками «Спасите! Мы гибнем!» они со всех сил стали стучать в кабину пилота.

Маркус, осознав реальную опасность со стороны обезумевших женщин, бросился вслед за Леной. Он схватил ее за руку и попытался оттащить от кабины пилотов. Однако оторвать от двери обезумевшую женщину ему не удалось. Не смогли этого сделать и подбежавшие к двери стюардессы. Они пытались уговорить женщин сесть на место и успокоиться. Но никакие слова на них не действовали. Тогда Маркус, вспомнив свою прежнюю работу, схватил Лену за горло, перекрыл ей кислород, и потащил обмякшее тело в салон.

– Душите их! Душите! – кричал Маркус стюардессам, – иначе мы погибнем!