Читать книгу Всё начинается с любви - Марк Альперович - Страница 13

Любовь понятие многогранное. Это высшее чувство человека к противоположному полу, природе, спорту, искусству, науке. Это любовь человека к стране, в которой живет, к Родине. Чем страстнее у человека эта любовь, тем более он успешен, тем больше возможности раскрыть свой талант. Самый несчастный человек ⎼ это тот, кто потерял, или вообще не приобрел способность любить. Без любви между мужчиной и женщиной не существовало бы искусство. Как писал великий французский поэт, обращаясь к женщине, не испытавшей силу любви: «Поэзией любви дни наши хороши, а ты чужда ее святого сладострастия». Без любви не могло быть великих открытий, великих писателей, музыкантов, спортсменов, полководцев.

Что заставляет альпиниста с опасностью для жизни покорять величайшие вершины? Что заставляет канатоходца без страховки проходить сотню метров по канату, натянутому между небоскребами? А врачу с угрозой для жизни опробовать лекарства против оспы, чумы, рака и других смертельных заболеваний? Что заставляло многих великих балерин отказываться от возможности иметь детей? Что двигало сотнями людей, изъявивших желание, отправится к далеким планетам без возможности возвращения на землю? А как объяснить смерть многочисленных героев, принятую во имя спасения жизни других людей? Про тех, кто объясняет это жаждой денег, прекрасно сказал А.М.Горький в «Песне о соколе»: «Рожденной ползать, летать не может».

Великий математик Перельман, увлеченный наукой, даже не пришел получать премию, которой был удостоен. Многие художники, композиторы, писатели, ученые творили великие произведения, будучи не признанными при жизни, находясь в бедности. Особое значение для жизни на земле имеет любовь к науке. Только страстно увлеченный наукой ученый способен на великие открытия. Те, кто идет в науку ради денег и тщеславия, не могут рассчитывать на большой успех.

Я хотел бы поделиться с заинтересованным читателем своим опытом «вхождения» в науку, который оказался уникальным. Быть может, мой опыт пригодится тем, кто решил свою жизнь связать с наукой. По моему мнению, успех в науке определяется следующими качествами ученого: любознательностью, изобретательностью, трудолюбием, интуицией, способностью во имя науки жертвовать многим другим. И отсутствие хотя бы одного из этих качеств не позволяет ученому добиться больших успехов в науке. После окончания института кафедра выбирает аспирантом среди наиболее успевающих студентов. Но высокие оценки в дипломе говорят только о трудолюбии студента и его способности усваивать материал. Такие важные качества для науки, как изобретательность и научная интуиция не принимаются во внимание.

Я учился в группе медалистов Московского института Стали и Сплавов. Некоторые выпускники института, мои однокурсники, в разное время защитили кандидатские диссертации, но никто из них не стал корифеем в науке. Я не только не был медалистом, но был плохим учеником в школе и на первых курсах института. Мне удалось на третьем курсе перевестись в группу медалистов, так как несколько ее студентов предпочли дальнейшую учебу в других институтах. На их фоне я казался еще менее успешным студентом.

После окончания института часть группы направили на подмосковный завод «Электросталь».

Один из студентов, Ефим Кацов, был самым выдающимся из группы. Он окончил школу с золотой медалью, а институт ⎼ с дипломом с отличием. Ефим был высокого роста с красивым лицом, вежливым, коммуникабельным, умным юношей. Уже через три месяца работы на заводе он выполнял обязанности начальника смены и был избран Председателем Совета молодых специалистов завода. Но, отработав три года на заводе, он уволился и поступил в аспирантуру Института металлургии им. Байкова. Также уволились с завода трое других бывших студентов группы и поступили в аспирантуры других институтов. На заводе продолжали работать я и еще один парень. Он по семейным обстоятельствам отказался остаться в аспирантуре при кафедре после окончания вуза, и в 72 года ушел на пенсию в должности мастера.

Придя на работу на завод, я почувствовал весь ужас нехватки знаний из-за слабой подготовки в школе и институте. И скажу откровенно, в течение многолетней производственно-научной деятельности я чувствовал пробелы в своих знаниях, несмотря на титанические усилия эти пробелы заполнить. Про себя я часто повторял изречение известного ученого, «я знаю, что ничего не знаю». Мне удалось основательно освоить некоторые основы металлургии, к примеру, теорию кристаллизации стального слитка, но пробелы в области математики, электроники, физики и знания иностранных языков чувствовал до последнего дня активной научной деятельности. И, тем не менее, я кое-чего добился в науке. Я внедрил многие свои разработки на заводе «Электросталь» и добился решения Главспецстали Министерства Черной металлургии СССР о их внедрении на всех заводах качественной металлургии. Эти разработки позволяли увеличивать производительность печей вакуумного дугового переплава в 2,5 раза, снизить нормы обрези слитка в 3 раза, полностью автоматизировать процесс плавки. Это были лишь полностью внедренные разработки. Не меньшее количество ждало своего времени. Добился я этих результатов при отчаянном сопротивлении руководства завода и Министерства Черной металлургии. У руководства не было заинтересованности в резком росте экономической эффективности отрасли в связи с планированием от достигнутого.

После защиты кандидатской диссертации заведующий кафедрой Электрометаллургии стали и ферросплавов МИСиСа Григорян В. А., мне, мастеру сталеплавильного цеха, предложил должность доцента кафедры. Но я отказался от нее, так как предпочитал проводить исследования на промышленных, а не лабораторных печах. Ибо не искал в науке способа решения личных экономических проблем. Занятия наукой превратилась у меня в непреодолимую страсть. Будучи заведующим лабораторией научно-исследовательского и проектного института систем автоматизации и управления (ВНИИПИ САУ), я осуществлял руководство по созданию технологических алгоритмов управления процессами производства стали в печах большой емкости и агрегатах внепечной обработки стали, и созданию систем автоматизированного управления технологическими процессами и производством на базе отечественного оборудования. Это была пионерская работа в СССР.

В 16 лет я выполнил норму мастера спорта по тяжелой атлетике, в 23 года Главный режиссер МХАТ М.И.Кедров предложил мне учебу в студии без вступительных экзаменов, в 75 лет я опубликовал большой реалистический роман: «А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем», получивший высокую оценку критики, были опубликованы несколько моих статей в центральных газетах. Но все эти увлечения были несравнимы с охватившей меня страстью к исследовательской работе.

Будучи сменным мастером электропечей, трудно рассчитывать на возможность получить серьезные теоретические результаты. Но мне это удалось. Возможно, сказалось стремление доказать себе, отцу, товарищам по учебе, что скромные результаты в учебе еще не основание ставить на мне крест. Когда известный ученый в области металлургии профессор Ойск, заявил на Ученом Совете института, что установленные мною закономерности в кристаллизации стального слитка позволяют создать новое направление в этой области науки, то это вызвало удивление присутствующих, ибо по учебникам Ойска училось не одно поколение студентов. Но это удивило и присутствующего на заседании моего отца, инженера-механика по специальности. Даже известие о присуждении мне Государственной премии не обрадовало бы меня больше, чем эти слова известного ученого. И хотя на заседании Ученого Совета института присутствовало руководство завода, я после защиты диссертации не только не получил повышения по службе, но руководство цеха и завода организовали против меня настоящую травлю. Я по-прежнему работал сменным мастером сталеплавильных печей. Привыкшие к тому, что карьера целиком зависит не от их личных достоинств, а от связей и управляемости, они не могли допустить, чтобы достоинства человека были определяющими в его карьере.

Эти «шариковы» зародились не в советское время, они появились во времена российского реформатора Петра I, а может быть и раньше. Ведь в русских народных сказках, как правило, самым умным, самым успешным является Иванушка-дурачок.

И я уже свыкся с тем, что за свою трудовую пятидесятилетнюю деятельность ни разу не был отмечен наградой. И вдруг в 80 лет я прочитал на нескольких сайтах о том, что я являюсь «легендой отечественной науки». Эту оценку дали мне люди, ознакомившиеся с моей трудовой деятельностью по роману «А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем», руководители некоторых издательств, занимающихся распространением моего романа.

И эта оценка особенно важна для меня потому, что на моих разработках паразитировали не один год некоторые «ученые», получавшие не только научные знания и деньги, но и Государственные премии. Отец и любимый мой поэт Омар Хайям научили меня трезво оценивать действительность. Как говорил Наполеон Бонапарт, от великого до смешного ⎼ один шаг. Слишком много времени у меня ушло на завоевание права заниматься наукой в борьбе с «шариковыми». Я убежден, что, если бы это время было бы использовано для научных исследований, то я достиг бы значительно большего. Но мы полагаем, а жизнь располагает. Многие неоконченные исследования и разработки, учитывая положение современной науки в России, будут не скоро продолжены и реализованы.

Мои успехи в науке объясняются интуицией, связанной с 30-летним производственным опытом, изобретательностью и увлеченностью наукой. Нельзя не отметить уникальных условий, в которых мне пришлось трудиться. Работая на заводе сменным мастером, я защитил кандидатскую диссертацию раньше других ребят группы. На заводе было в то время три кандидата технических наук: главный инженер завода, начальник центральной исследовательской лаборатории и начальник электрошлаковой лаборатории. Позднее диссертации защитили некоторые начальники групп Центральной исследовательской лаборатории завода. Минимальный срок подготовки диссертации был 8 лет. Я же досрочно закончил заочную аспирантуру за 2 года. Вообще, сменному мастеру электропечей реально нет возможности заниматься исследованиями и защитить кандидатскую диссертацию. Это был уникальный случай, связанный с уникальной обстановкой.

Цех, в котором я числился мастером, только строился. Я набирался опыта в других цехах завода. Почувствовав, что моих знаний недостаточно для работы мастером, я «перелопатил» все лекции, имеющие отношение к технологии выплавки стали. После окончания смены часами просиживал в технической библиотеке завода. Мое рвение заметил старший мастер цеха, в котором я стажировался, и поручил разобраться в причинах отрыва пробок в момент разлива металла. Это была серьезная проблема для цеха. Мне удалось ее ликвидировать. Тогда мне стали поручать другие задачи, которые я успешно решал. Меня освободили от работы в смене, чтобы ликвидировать различные виды брака металла. Я не только пополнял знания в технической библиотеке завода, но и посещал Центральную исследовательскую лабораторию и знакомился с ее исследованиями, задавал массу вопросов руководителям различных служб, а также ученым исследовательских институтов, регулярно посещавших наш завод. При виде меня, некоторые руководители, сославшись на занятость, просто смывались.

Я вспомнил, что когда после окончания школы устроился учеником слесаря КИП на заводе, то была та же картина. Цех стал сдавать в эксплуатацию один участок за другим. Большинство рабочих не имели производственного опыта, и мне приходилось их обучать. Меня перебрасывали с одного сдаваемого в эксплуатацию участка на другой. Наконец, начался монтаж вакуумно-дуговых печей, а специалистов на заводе по этому виду переплава не было. В институте лекций по данному процессу не читали. Мне дали бригаду учеников сталеваров таких печей, и я вместе с ними осваивал оборудование и технологию процесса. Во мне проснулась исследовательская жилка. Представители научно-исследовательских институтов, наводнившие цех, также осваивали технологию, слизанную с западных аналогов. Я познакомился со многими руководителями различных институтов. Это помогло мне при опубликовании результатов исследований и получении положительных заключений на мою диссертационную работу.

Отечественное оборудование имело много изъянов, и я стал активным рационализатором и изобретателем. Вместе с двумя инженерами мне удалось разработать и внедрить впервые в СССР на вакуумно-дуговых печах программный регулятор тока, на базе которого я совершенствовал технологию процесса и автоматизировал процесс переплава.

Работники вакуумной лаборатории ЦИЛ только готовили соответствующую документацию и контролировали качество металла. В моих рационализаторских предложениях и заявках на предполагаемое изобретение было по 6—10 человек, включая руководство цеха и завода. Рационализаторские предложения и изобретения регулярно внедрялись мною в производство. Это давало мне возможность за исследование макроструктуры стального слитка платить деньги, которые давались за содействие рацпредложениям и изобретениям, рабочим, готовившим металл для исследований. Как это отразилось на результатах моих исследований, укажу только на одном примере. Слиток, выплавленный по новой технологии, исследовался, помимо контроля свойств, на макроструктуру. Для этого из слитка вырезали темплет, который шлифовали, травили, фотографировали. Диаметр слитка колебался от 160 до 710 мм.

Вакуумной лаборатории удавалось за год проанализировать 3, максимум 4 слитка. Мне удалось за два года проанализировать 100 (!) слитков. Когда после защиты диссертации я вывозил эти слитки для переплава, то потребовалось две грузовые машины. Старший мастер участка был ошарашен объемом эксперимента.

Свои работы я публиковал в научных журналах, включая в соавторы не менее 5 фамилий. Количество опубликованных научных работ и изобретений было несколько десятков. Для защиты диссертации требовалось опубликовать три работы. Публикациями заинтересовалась моя кафедра, которая мне, в прошлом бездарному студенту, предложила учебу в заочной аспирантуре. При поступлении в аспирантуру у меня уже было материалов на 50% для кандидатской диссертации, но об этом не догадывался никто. Аспиранту очной аспирантуры тему диссертации дает руководитель работ.

Даже великие певцы, художники, музыканты специализируются в определенных сферах. У будущего ученого такой возможности нет. Может быть, именно этим объясняется низкая эффективность многих ученых. Сегодня министерство науки пришло к выводу, что необходимо разделить аспирантов на будущих практиков и научных работников. Из публикаций в газетах я с удивлением узнал, что защищают кандидатские диссертации только 30% аспирантов. Бесспорно, для получения хорошего преподавателя ВУЗа и успешного исследователя нужны аспиранты с различными данными. Преподаватель ВУЗа, помимо хорошего знания предмета, должен обладать и высокими качествами педагога.

За время учебы в институте я встречал блестящих лекторов, не оставивших большого следа в науке. И ученых с именем, не умеющих доступно излагать студентам материал. У меня сложилось мнение, что ученые с большим научным потенциалом предпочитали работу в ВУЗах, работе в научно-исследовательских институтах. В тоже время для ученых отраслевой науки имелась более солидная исследовательская база, чем у вузовской науки. Поэтому, было бы целесообразным для знакомства студентов с последними научными достижениями приглашать ученых отраслевых научно-исследовательских институтов. За последние 25 лет российская отраслевая наука понесла в результате проведенных реформ серьезные потери. Ликвидированы многие институты. К сожалению, в решениях Министерства науки был сделан акцент на нехватке научных кадров, имеющих ученую степень, а не на эффективность диссертационных работ.

И думаю, что это не случайно. Попытка затормозить появление плагиата в науке натолкнулась на мощное сопротивление сильных мира сего. Такое же мощное, как при борьбе с коррупцией. Я хорошо знал, что в России рослые колосья принято подрезать. Поступив в аспирантуру, я четко понимал, что мне, мастеру, защитить диссертацию не дадут, если бы даже это было изобретение вечного двигателя. Такое право на заводе предоставлялось в основном детям руководителей и самим руководителям. Я оказал помощь в сдаче кандидатского минимума начальнику цеха, одному из его заместителей, начальнику участка и зам. главного инженера завода. Это мне помогло на первом этапе работы. Никто, кроме заместителя начальника цеха по вакуумному производству, не верил в защиту моей кандидатской. Никто из руководства цеха и завода не догадывался об объеме проводимых мною исследований. Заместитель начальника цеха Петр Васильевич Губин, будучи единственным специалистом на заводе в области вакуумной металлургии, счел целесообразным помогать мне в исследованиях, и между нами установились дружеские отношения. Описывая процесс подготовки мною диссертации, я меньше всего склонен подчеркивать свою исключительность. Наоборот, я хочу для последователей подчеркнуть исключительность сложившихся обстоятельств. Один пример для подтверждения моих слов.

Петру Васильевичу Губину доброхоты доложили, что при проведении опытных плавок, я использую технологию, которая может привести к взрыву печей цеха. Он решил присутствовать на одной из этих плавок. Я разработал технологию плавки на токах, в 4—5 раз превышающих применяемые. При этом производительность печей увеличивалась в 2—3 раза. Печь с диаметром кристаллизатора 150—280 мм по конструкции могла использовать значение тока не выше 6 КА, а я плавил металл на токе 14—15 КА. При этом горели электрические кабели, перегревались элементы печи, выходило из строя вакуумное оборудование. Все 15 сталеваров бригады мною были прекрасно обучены приемам управления такими плавками и методам ремонта печей.

В период аварий, которые не были редкостью, особенно в первые годы работы печей, бригада ремонтников в течение недели восстанавливали работу одной печи. Мои ребята при определенной организации работ пускали печь в эксплуатации через 4—5 часов после аварии. А ведь печи имели вакуумное, электрическое, автоматическое и механическое оборудование. Все элементы этого оборудования при плавке на таких высоких значениях тока выходили из строя. Заместитель начальника цеха наблюдал не только процесс плавки, но и процесс выхода печи из строя и пуска в эксплуатацию вновь. После окончания работ он подошел ко мне: «Я ничего не видел. Помни. Меня здесь не было. Так, что вся ответственность за возможность неблагополучного исхода лежит на тебе. Я верю в тебя. Восстановление печи через 4 часа изумила меня. По плану в таких случаях ремонтникам дается семь суток. Я завтра изменю нормативы ремонтной бригаде. Много еще надо сделать экспериментов?

⎼ Конец работы определяет руководитель диссертации.

⎼ Спеши. Меня назначают начальником нового цеха, но думаю, что директор завода тебя не назначит туда старшим мастером. Он не любит тебе подобных.

И завершу предисловие к очерку. Я в процессе исследований выплавил 100 слитков, но лишь один ушел в брак. Руководитель моей диссертации только на одной трети ее материалов защитил докторскую. А другие его аспиранты занимались откровенным плагиатом: они использовали мои наработки. Но ни один из 100 слитков, выплавленных моим руководителем и его аспирантами в продолжение работ на других марках стали, не был годным для заказчика. Это не помешало моему руководителю позднее не допустить мною защиту докторской диссертации. Но, мой руководитель так и не понял установленных мною новых закономерностей кристаллизации стального слитка, и менял режимы по требованию ремонтных бригад, получая бракованные слитки. Но завод выдавал его аспирантам положительные отзывы, так как дети руководства завода учились на той же кафедре института.

Начальник цеха, в котором я работал, защитил кандидатскую диссертацию несколько позднее. Он лично, на глазах работников цеха, отбирал пробы металла. Но всю теоретическую часть работы выполнил доктор технических наук, профессор МИСиС Николай Павлович. Он и оформлял диссертацию. Я на этом концентрирую внимание читателя потому, что большинство руководителей и более высокого ранга к стыду отечественной науки таким же образом защищали не только кандидатские и докторские диссертации, но получали и Государственные премии.

Николай Павлович хорошо учился в школе, без троек. Всегда четко выполнял задания учителей. Прилежно вел себя на уроках. Не пил, не курил, не сквернословил, в хулиганских действиях уличен не был. Это был образцовый советский пионер, затем комсомолец и, наконец, член КПСС. Его биография позволяла ему после окончания средней школы выбирать для поступления любой понравившийся ему ВУЗ. Это не был выдающийся ученик, превосходящий своих сверстников по уму, предприимчивости и таланту. Но он успешно справлялся со всеми школьными задачками и никогда не был в числе отстающих. Учителя, любили этого скромного, старательного, неглупого паренька, хотя никто из них не прочил ему светлого будущего. А, зря! В нем была одна очень важная для советского общества черта ⎼ бесконфликтность. И, как не покажется странным, в школьной характеристике эта черта даже не была отмечена.

Получив аттестат зрелости, где большая часть предметов была оценена на отлично, Николай Павлович без труда поступил в ведущий московский ВУЗ. В институте он учился хорошо и был отмечен преподавателями кафедры, как вдумчивый, трудолюбивый студент. Но задатков выдающегося ученого никто в нем не заметил. Надо принять во внимание, что большинство профессорско-преподавательского состава кафедры по своим личным качествам очень походили на Николая Павловича. Николай не имел четких установившихся политических взглядов, но он неплохо изучил жизненную практику, а потому вступил вначале в комсомол, а затем в КПСС. Но, по-видимому, партийная работа не интересовала его, или его личные качества не заинтересовали партийных функционеров. Мало конфликтная научная работа привлекала его.

После успешного окончания института Николай был распределен на один из подмосковных металлургических заводов, где проработал мастером электропечей положенные три года. Перспектив карьерного роста он не видел, а потому обратился к руководству родной кафедры с просьбой принять его в очную аспирантуру. Не часто бывает, чтобы бывший выпускник кафедры, имеющий семью и относительно приличный заработок, решал поступать в очную аспирантуру. Его охотно приняли на кафедру.

Николай Павлович защитил в срок кандидатскую диссертацию и проявил в процессе ее подготовки большое трудолюбие и тягу к знаниям, за что его оставили работать на кафедре в должности ассистента. Нетрудно было спрогнозировать дальнейший его карьерный рост, вплоть до доктора технических наук и профессора кафедры. Этот прогноз оправдался на сто процентов. Кафедра регулярно выполняла план по выпуску кандидатов и докторов технических наук, и власть мало интересовал объем их внедрения в производство. В этом кафедра походила на все кафедры ВУЗов.

Процесс использования достижений зарубежной науки в советское время (да и в наше особенно) рассматривался положительно, как умение работать с иностранной литературой. На Западе это называется плагиатом и даже преследуется законом. Так в наши, полные неожиданности дни, министр обороны Германии был вынужден подать в отставку, так как в своей докторской диссертации использовал пару выдержек, не сославшись на их автора. В России, которая в наше время особенно широко использует достижения Запада, такие шалости, как плагиат, даже поощряются. Недавно новый министр образования чуть было не протолкнул идею лишения научного звания только через суд. Лишь возмущение общественности вынудило министерство образования остановить реализацию этого проекта. Но, несмотря на то, что бывший министр образования предпринял энергичные шаги к лишению научных степеней за плагиат, идея эта была успешно погребена. Ее реализация позволила бы лишить степеней значительную часть чиновников высокого ранга. Ведь даже в русских народных сказках дурак является положительным героем. Так что, «шариковы», одержали очередную победу.

Наш же герой не только не был уличен в плагиате, но его разработки были использованы рядом высокопоставленных чиновников. Николай Павлович при этом, естественно, не оставался в накладе. Ибо вновь испеченные ученые были не в состоянии без его помощи не только включить его разработки в материалы диссертации, но и разобраться в их сущности.

Будем откровенны, такой подход к науке был и на других кафедрах и других вузов страны. Но он позволял ряду ученых иметь дополнительный доход. Сама система подготовки научных кадров в вузах, не позволяет выпускать эффективных ученых. Три года аспирантуры распределяются таким образом. Первый год ⎼ сдача кандидатского минимума, составление и утверждение аспирантского плана, поездка студентов на практику. Второй год ⎼ разработка и изготовление приборов исследования. Третий год ⎼ проведение экспериментов, обработка их результатов, публикация в научных журналах трех статей по результатам исследований, написание и публикация диссертации и автореферата, защита диссертации. Думать, что научный руководитель диссертанта поделится своим опытом и наработками не приходится. Главная его цель ⎼ получить материалы для докторской диссертации.

В состав высшей аттестационной комиссии входят руководители кафедр ведущих вузов, которые не заинтересованы в отклонении решения Ученого Совета института, работниками которого они являются. Вузовская наука, за исключением некоторых ведущих вузов, не имеет серьезной экспериментальной базы, которой располагают крупные университеты Запада.

Поэтому, рассчитывать на появление научных открытий, отмечаемых Нобелевской премией, не приходится.

В высших учебных заведениях должен цениться кругозор учителя, его умение в доступной форме изложить материал. Ученые же исследовательских институтов должны приглашаться для ознакомления студентов с результатами новейших исследований. В вузах часто именитые ученые являются плохими лекторами и наоборот. Это не повышает качества учебы студентов.

Раньше требовалось подтверждение результатов исследований экономическими результатами внедрения. Сейчас даже этого нет. Для повышения роли науки в России необходимо в первую очередь изменить систему подготовки ученых. Для производства особенно актуально наличие производственного опыта. А для ученого не достаточно иметь хорошую научную подготовку, наука без практики мертва. Тот, кто увлечен по-настоящему наукой, и во сне занят решением ее проблем. Необходимо отметить некоторую особенность российской науки.

До недавнего времени отечественные вузы выпускали специалистов широкого профиля, в то время как западные ВУЗы делали упор на узкую специализацию. На Западе студентов готовят с тем расчетом, чтобы выпускник ВУЗа мог сразу же приступить к самостоятельной работе инженера. В советские годы выпускник кафедры металлургии черных металлов имел представление о методах выплавки металла и чугуна в доменных печах, мартенах, бессемерах, конверторах, электропечах, а также методах его обработки. В завершении каждого учебного года предусматривалась производственная практика. Первые три года работы на производстве он считался молодым специалистом, которого руководство предприятия должно продолжать обучать, и которого в течение трех лет невозможно было уволить. Рекомендации советской науки иметь не менее трех лет производственного опыта логичны. Теперь ВУЗы выпускают преимущественно не инженеров, а бакалавров, которые в состоянии работать только в офисах. Подобные специалисты на производстве не нужны, так как их требуется еще долго обучать. К тому же заработки и условия труда на производстве не интересны молодым специалистам с высшим образованием. И самое печальное, что изменить это положение на сегодняшний день практически невозможно. Так как власть не желает менять кадровой политики.

До настоящего времени она рассчитывала на то, что нефтедоллары позволят купить необходимые технологии и продукты. Сегодня у власти для изменения экономики нет ни профессиональных кадров, ни квалифицированных рабочих, ни денег, ни желания что-либо кардинально менять. Для того, чтобы моя мысль о методах подготовки ученых была более полной, расскажу о судьбе Ефима Кацова.

В Институте Металлургии Академии наук им. Байкова Ефим защитил кандидатскую диссертацию на восьмом году работы. Он все время работал над проблемой получения качественного металла для кузовов отечественных автомобилей. Глубина его разработок мне неизвестна, так как этой проблемой я не занимался. Когда я по конкурсу был принят на должность заведующего лабораторией, то по существу вынужден был заниматься практически новым видом деятельности, АСУТП.

Но для разработки систем автоматизированного управления принципиально новыми процессами необходимы технологические алгоритмы. А наши головные научно-исследовательские институты металлургии отказались от их разработок со ссылкой на отсутствие опыта. Создалась угроза срыва выгодного для института заказа. А поскольку я был назначен руководителем проекта модернизации Ижорского металлургического завода, то по собственной инициативе взялся за разработку технологических алгоритмов, согласовав это с руководством института. Технологические алгоритмы включали в себя и электрические режимы, и оборудование, и вакуумную откачку, и локальные системы управления, и еще многое другое.

И я стал искать специалистов среди своих знакомых. И пригласил в числе первых Ефима Кацова. Он занимал должность научного сотрудника института, и ему было очень интересно посмотреть, как бывший средних способностей студент справляется с должностью заведующего лабораторией ведущего института отрасли. Знакомство с тематикой моих разработок ошарашило Ефима:

⎼ Я всю научную деятельность посвятил разработке технологии производства одной марки стали для автомобильного кузова, и то, приняли к производству зарубежную технологию. Извини, но я ничем не могу тебе быть полезен. Такова была его реакция на мое предложение.

В Московском институте Стали и Сплавов каждый доцент или профессор специализировался на одном технологическом процессе. Проработав на заводе «Электросталь» около тридцати лет, я знал практически все виды сталеплавильных процессов, и даже процессы передельного производства. Думаю, что моя научная интуиция базировалась на этих знаниях.

В советских газетах я однажды прочитал фельетон о том, как человек, имеющий семилетнее образование, руководил крупнейшим институтом Академии наук СССР. И только случайная встреча с учителем математики оборвала его карьеру. Этот человек обладал бесспорными способностями, ведь мало занять высокую должность, надо еще завоевать авторитет ученого. В наше время учеными руководят менеджеры, не имеющие порою высшего образования. Редкие исключения советских времен превратились в системные. В наше время для высокой должности достойные личные качества являются преградой. Для этого надо иметь влиятельного папашу, не обладать профессиональными знаниями и быть легко управляемым. Я бы и врагам своим не посоветовал повторить тот путь, которым я пришел к положительным результатам в науке. В моем романе «А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем» этот путь описан. Пятнадцать лет я был лишен возможности использовать свои знания, потенциал и даже внедрять выполненные разработки. Руководство заводов интересовали не эффективность разработок, а величина откатов, ибо оно чувствовало себя временщиками.

И вдруг, спустя много лет, обо мне вспомнили и пригласили на завод «Электросталь» на работу для организации технологии вакуумного дугового переплава сплавов, обеспечивающей высокую степень стандартизации процесса за счет использования более совершенных методов управления процессом. И, хотя на протяжении 30 лет работы на заводе я был руководителем различного ранга, мне предложили на сей раз лично осуществить определенную задачу. Потом выяснилось, что целью этого была моя дискредитация. Но я успешно справился с поставленной задачей. На всем этом я заостряю внимание заинтересованного читателя, мечтающего посвятить себя науке, чтобы показать, что ученому в российских условиях надо обладать бойцовскими качествами и уметь быть дипломатом.

Печальную картину увидел я на заводе, спустя двадцать лет с момента своего увольнения. Брак увеличился в разы. Мои разработки или ликвидированы или приведены к виду, удобному для «шариковых». Кто был никем, тот стал «всем». Количество рабочих уменьшилось в разы. Количество управленцев в разы увеличилось. Дивиденды по акциям не платятся. Заводских ученых остались единицы. Научными исследованиями завод не занимается. Квалифицированных кадров ⎼ единицы. Результат либеральных реформ. Для читателя я считаю необходимым уточнить. Питая особую любовь к науке, я не лишал себя и других жизненных ценностей: любил спорт, театр, музыку, женщин. И эта любовь не мешала моей работе, а наоборот, позволяла активно ее вести.

Я невольно вспоминаю, как описывали смерть ленинского наркома иностранных дел Литвинова, отстраненного от дел И. Сталиным. И в последние минуты своей жизни он строил планы дипломатических побед СССР, которые он был лишен возможности превратить в жизнь. Он любил страну, любил свою работу. Это и есть патриотизм, о реальной сущности которого забыли некоторые либеральные политики. Настоящая любовь может творить чудеса. Не в последнюю очередь и в науке.