Читать книгу Кто же спасет Россию? - Марк Бойков - Страница 5

Уважаемый Валентин Леонидович! Мне неловко спорить с вашими заблуждениями. У меня, как вы заметили, своих хватает. А чьи лучше – пусть читатель рассудит.

Кроме того, мы с вами в разных весовых категориях. Вы – доктор марксистских наук. А я в сравнении с вами – недоношенный «собрат по профессии». Вам поэтому следовало бы отказаться от привычной приставки «доктор», тем более что «марксистская» идеология пала, и тут уж либо доктор с высоко поднятой головой, но без премиальных, либо премиальные, но по умолчанию званий. А проще: скажите, в какое время вы стали доктором, и я скажу, какой вы доктор. И доказывать при этом надо не знаками отличия, а умом. Этак пред дуэлью мы бы уравнялись в положении.

Все это очень серьезно, если иметь в виду вопрос, поставленный в заголовке, а не в нашей с вами полемике. Серьезный, поскольку суть не в том, кто из нас милее читателю, а в том, что после нас: потоп или вхождение в новую цивилизацию? Мне ведь не авторитеты дороги, а простые люди с детьми, которые марксизма-ленинизма не знают и знать не обязаны. Я просил бы вас, тов. Акулов, чтобы не убивать время, выйти на Яндекс и отстучать запрос: Марк Бойков (Проза. ру – «Почему не состоялся коммунизм?..») Может, для дуэли и почвы-то нет.

Но не могу не возмутиться такими перлами: «чертополох „ленинской гвардии“, „неприглядная роль… канонизации Ленина“, „ревизия“ марксизма Сталиным есть необходимое следствие ревизии, которой подвергся марксизм со стороны Ленина». Да за такое расшаркивание перед Сталиным он сам отправил бы вас далеко и безвозвратно. Почитайте его «Вопросы ленинизма», где он в борьбе с оппонентами, соперниками, конкурентами постоянно цитирует и ссылается на Ленина, попросту бьет противников Лениным, усиливая, однако, и абсолютизируя до крайности классовость ленинского подхода, обходя стороной его марксистскую диалектику и адрес применения в этом вопросе. Где уж тут «ревизия»? Тут кувалда против своих. Беспощаднее, чем к врагам. Или я что-то опять не понял? Ведь ленинизм я считаю не ревизией, а развитием марксизма, продиктованным историческим развитием мира, которое объективнее самых научных постулатов.

Ну, в самом деле: капитализм перерос в империализм, обострилась борьба за передел мира, грянула мировая война, народ наш оторвали от сохи и бросили под пушки, танки и газовые морилки, назрела агония и грозила стихией революционная ситуация – а Ленин встал бы и заявил: революция не может победить в отдельно взятой стране. Вы что от него хотели бы: школярской верности учению или верности народу ради его спасения?

Мне недосуг расшивать ваши узкие места, рыться в мелочах, что, как и почему каждый из нас понимает в марксизме. Время у нас с вами было тяжкое, можно сказать, мерзопакостное время. Я поэтому, с вашего позволения, выставлю общую (марксизма) концепцию зарождения, развития и гибели классов в мировой истории, а люди уж сами разберутся, кто из нас с вами ближе к истине. Картина в науке за полтора столетия изрядно детализировалась, но принципиально, в существе, не изменилась.

Итак, было время, когда наши предки не очень отличались от окружающего зверья. Но когда они изобрели каменный топор и овладели огнем, они начали выделяться и, соответственно, консолидироваться. Стадо начало превращаться в сообщество. Возник так наз. первобытно-общинный строй. Это был революционный скачок в развитии материи.

У него были две, очень длинные стадии: первая, низшая (по Энгельсу, «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека») – период «дикости» или первобытного коммунизма, в условиях которого было лишь естественное (природное) по полу и возрасту разделение труда. Тогда же, кстати, началось стихийное приручение ряда животных и растений. Причем, начали этот процесс скорее всего дети, ибо они играли с детенышами убитых зверей, защищая их от поедания, и сажали по забаве зернышки, орешки, отростки. И – вторая, высшая стадия, по Энгельсу, период «варварства». Его бы следовало назвать периодом расцвета первобытного социализма, поскольку в это время происходит становление и развитие уже социального разделения труда, поднявшего людей над животными.