Читать книгу Флиртуша - Марк Колегов - Страница 4

***

В павильоне, где продавали попугаев, было много народу. Чтобы не потеряться, я взял девочку за руку, и мы вместе стали рассматривать попугаев в клетках.

Каких только попугаев нет: белые, пёстрые, золотистые. Но сколько бы ни спрашивали, говорящего попугая ни у кого не было.

– Может, купим не говорящего попугайчика? – предложил я ей.

Она, едва сдерживая от досады слёзы, произнесла:

– Я верю! Я верю! Мы найдем говорящего попугая!

– Но ведь при желании можно научить попугая говорить, только надо знать породу, – настаивал я.

– Нет, дяденька Борис! Мы найдем говорливого хвастунишку, ведь мы ещё не прошли до конца птичьего ряда.

В очередной раз Рада спросила у одной из продавщиц:

– Есть ли у вас говорящий попугай?

– Нет! К сожалению, говорящих давненько не приносили. А вот у новенького мужчины спросите… Вон он, последний в нашем ряду!

Мы поблагодарили продавщицу и, чтобы не тратить время зря, пошли к мужчине интеллигентной внешности: на голове его была широкополая шляпа коричневого цвета, такого же цвета и осеннее пальто. Он что-то записывал в свою записную книжку, бормоча себе под нос.

Подходя к нему, Рада громко сказала:

– Здравствуйте, дядечка! А у вас говорящий попугай?

– Здра-асьте, здра-с-сьте! – заикаясь, ответил он, глядя на нас рассеянным взглядом. – И-извините, по- жалуйста, я… я тут витал в облаках: муза… муза меня не вовремя совсем побеспокоила. Простите мою рассеянность, повторите, пожалуйста, что вы сказали?

– У вас, дядечка, говорящий попугай? – повторила взволнованным голосом Рада.

– Ах, да! Сейчас! – и он склонился над клеткой.

– Флиртушей его зовут, – добавил с грустью в голосе мужчина.

Попугай тут же отозвался на голос хозяина: «Здр- р-расьте! Флиртуша хор-р-роший!», чётко выговаривая каждую букву, повторил несколько раз попугай.

– Ура! Ура! Я верила, что мы найдем говорящего попугайчика! А сколько он у вас стоит? – выпалила Рада.

Глядя на Раду грустными синими глазами, незнакомец ответил:

– Я не продаю друзей! Но если у Вас, юный друг, любящее сердце, …а в этом я удостоверился, то я просто отдам его Вам. Я верю, Вы искренни, и Вы будете с любовью относиться к моему другу Флиртуше!

– Флиртуша хороший! Флиртуша хороший! – не унимался попугай.

Рада сияла от счастья. Она, не спрашивая разрешения у незнакомца, открыла дверцу клетки, взяла правой рукой попугая и обеими руками прижала его к своим губам, приговаривая:

– Здравствуй, мой хор-р-роший! Здравствуй, моя радость! Я тебя очень и очень люблю! – и поцеловала его в клювик. Мы переглянулись с незнакомцем. Лицо его выражало удивление:

– А я искал такого любящего человека и, слава Господу, встретил! Теперь я буду знать, что Флиртуша попал в надежные руки. И теперь без зазрения совести могу уехать жить в Америку. Давайте познакомимся! – предложил он.

– Борис! – сказал я и протянул ему свою руку.

– Святослав! – ответил он, и мы крепко пожали друг другу руки. – Ну, а как звать юную незнакомку с любящим сердцем?

– А меня зовут Рада! – с придыханием от радости, ответила она.

– Очень приятно, Рада! Только будь очень внимательной, держи Флитрушу надёжно в руках. Он такой шалун, может и улететь!

– Я, дядечка Святослав, очень-очень внимательна. У моей подруги Тани тоже есть попугайчик, и я о попугайчиках уже много знаю. Теперь мы вместе будем играть и делать домашнее задание.

– Флиртуша хороший! Флиртуша хороший! – не умолкал попугай.

Не заметили мы, как вокруг нас собралась толпа зевак. Дети, держась за руки родителей, смотрели на Флиртушу с открытыми ртами.

– Мама, я такого же хочу попугайчика! – умоляюще сказала одна из девочек лет шести.

– А у вас ещё есть такой же, и говорящий? – спросила мама просящей девочки.

– К сожалению, не побоюсь этого эпитета, он единственный такой, шалунишка, в нашем городе. А может, и на всей земле, – ответил Святослав.

На это Флиртуша не замедлил ответить стихом:

– Воистину – чудо в перьях! – сказал кто-то из толпы, послышались аплодисменты.

– Его вам не переслушать! – сказал Святослав. – К сожалению, я спешу…

– Дядечка! Ну, очень даже пожалуйста, побудьте с нами ещё хотя бы минуточку! – умоляла девочка.

– Скажите, пожалуйста, – обратилась мама девочки, – это Вы его научили, или он сам придумывает?

– То, что он сейчас сказал… не лукавлю, я сам удивляюсь!.. Он для меня самого загадка. Вывод делайте сами! – ответил Святослав.

Толпа шла за нами до выхода из павильона, дети кричали: «До свидания, Флиртуша!» и махали руками.

«Флиртуша хор-р-роший! Флиртуша хор-р-роший!» – не умолкал попугай.

– А знаете что? У меня есть предложение: пойдемте сейчас ко мне в гости! Я живу здесь недалеко, в двух кварталах от рынка. Я отдам вам книжку, в ней описано, как правильно содержать попугаев. Есть такие тонкости, которые необходимо знать. И потом, у меня имеются вещи, которые я хотел бы подарить.

– Это будет очень кстати, – сказал я, – ведь у Рады сегодня день рождения!

– Да? Вот как всё чудненько! – воскликнул Святослав. – Идёмте, идёмте, а то я завтра уже улетаю в Америку, меня там очень ждут моя жена и дочка Рита, и родственники жены. Они уже издали мои стихи и прозу. Говорят, книги очень хорошо разбираются. А здесь, в России, к сожалению, меня пока не издают.

– А в чем дело, ведь сейчас свобода слова и демократия? Плати деньги – издадут, что пожелаешь! – вставил я.

– Я-то по жизни – затюканный… Выскажусь вам… накипело: «квартирант» с детства во мне живёт – тяжёлый, свинцовый, липкий, гадкий, леденящий душу… внаглую в душе и сердце поселился, имя которому «страх». От каждого звонка и стука я вздрагиваю с тех пор, как родителей моих средь ночи в «воронке» увезли. А всего-то ведь песенку спели вольную, а соседи «донесли»… Один Флиртуша знает, пожаловался я ему, и утешил меня он, сказав: «Не плачь от радости, стукач! Придёт и твой палач!» Долго я в детдоме говорить не мог от страха.

Хватил я в детстве лиха,

Потому с оглядкой говорю всегда, тихо…

– Свобода слова? Гм! Демократия? Оно так, но есть ещё и негласная, как бы сказать, цензура. Это наследие нам досталось от старого режима. Эта тема обширная и так, с кондачка, о ней лучше не говорить… Не будем заморачиваться! Хотя приведу один примерчик насчет свободы слова, и что за ним после- довало… Флиртуша, ну-ка, расскажи, что ты сказал одному моему гостю-писателю?

– Охря – графоман! Охря – графоман! Охря – вор! – произнёс Флиртуша.

– «Охря» – это такое «погоняло» у писателя, и мой друг в застолье со мой сказал об Охре такое. А Флиртуша возьми и запомни. А когда Охря пришел ко мне в гости со своей новой книгой, и в разгар веселья мы все поздравляли Охрю с выпуском книги, Флиртуша взлетел на люстру и несколько раз сказал: «Охря – графоман! Охря – вор!». Все хохотали от души, смеялся за компанию и Охря… Правда, потом погрозил мне, шутя, пальчиком. Но обиду на меня затаил: мол, это я говорил при попугае о нём.

«Гурьян Степанович! Простите, пожалуйста, глупую птицу! Откуда это он взял, ума не приложу?»

«Ну, буде-буде, об этом „замётано“. Разберемся!» – уходя от меня первым, сказал он… Что теперь делать? Отдал свою рукопись романа в издательство, а он – главный там, и у него в городе такие связи – ого-го! Куда мне бежать? «Не боись, Святослав, мелочи жизни… выйдут твои романы! Попробует пусть зарубить! Мы, свидетели, заступимся!» – утешали меня друзья. Не будут меня печатать и издавать: система гнилая, хоть ты загений будь. Не надо было при Флиртуше говорить об Охре! Видишь, как всё вышло? Охря злопамятный. «Но мы же по-доброму, не со зла разбирали его творчество! Меж собой, цитировали стихи и отрывки из его прозы», – негодуя на себя за свою оплошность, говорил я. «Бог даст, прорвемся! – утешал меня мой друг-писатель Арсен. – Он-то сам – директор издательства – не велика шишка, да папенька у него в больших начальниках, около жирной кормушки. Там связи, сам знаешь!.. Не боись, рекомендацию в союз писателей я тебе уже написал, после принесу… Ещё две рекомендации у друзей-поэтов попросим, если Охря уже не настроил их против тебя», – утешал меня Арсен.

«Спасибо на добром слове!» – благодарил я его, но весь вечер у меня на душе скребли кошки… «Поделом его Флиртуша «лягнул»! Не всё ему аплодисменты, пора и правду в лицо сказать! Я хотел было сказать после третьего тоста, да Флиртуша опередил меня, – заявил Арсен. – Поделом его, молодец Флиртуша! Молодца! Кто-то же должен правду говорить в глаза! А вот я не посмел… Лицемер я, трус! Прогибаюсь перед начальством, аж горбик нажил от прогибаний… Видите, все видите?.. И фамилия бы мне подошла «Прогибалкин», – грустно закончил захмелевший мой приятель.

– Вот такие дела, вот такие пироги! Ведь бабка учила меня в детстве: «Ешь пироги с грибами, но держи язык за зубами»… С той поры прошло много времени, а мои повести и романы до сих пор пылятся на комоде. Завтра я на самолете улетаю. Завтра, даже не верится!, я буду в Америке ходить по Нью-Йорку… А вот мы и пришли! – сказал с грустью Святослав.

Мы зашли в первый подъезд пятиэтажного панельного дома. Дверь подъезда была разбита и висела на одной петле. Внутри подъезда перед лестницей лежал пьяный, в изношенной грязной одежде, бородатый мужик. Лицо его было сплошным синяком. Рядом в углу была гора мусора. На стенах зелеными островками красовалась уцелевшая штукатурка. Я зажал нос, чтобы не вдыхать омерзительный запах. Рада последовала моему примеру.

– Вот так мы и живём, а скучать всё равно я буду! Родину, как мать, не выбирают. Мы вошли в его однокомнатную квартиру. Она была почти пуста. На полу лежал не первой свежести матрац, вместо подушки в дырявую наволочку были сложены книги и журналы. Стены были покрыты серыми обоями, на которых видны кровавые следы от раздавленных клопов. Перед окном на кухонном столе стоял старинный граммофон с широким раструбом, немытая алюминиевая кружка, закопчённый чайник и чашка с ложкой.

– Жена вот уже год, как в Америке, а я один, известное дело, не балую себя порядком. Всё раздал… кое-что продал за бесценок, – так, на карманные расходы… Простите, пожалуйста, у меня нет даже табуретки.

– Ничего-ничего, мы постоим! – вставила Рада.

– Флиртуша хороший! Флиртуша хороший! Охря – графоман! Охря —вор! – не унимался пернатый критик.

– А «вор» Охря вот почему… У меня, здесь было дело: подпоил он моего дружка-поэта, тот ему в «откровенке» поделился творческими планами и рассказал свое ненапечатанное стихотворение. Охря возьми, да и напечатай его в газете под своим именем. Вот такие пироги с малиной! Простите, что загружаю вас всяким вздором, накипело… А что, может чайку? Я сейчас…

– Нет-нет, спасибо, мы только что из дома!

– Ах, совсем позабыл сегодня я накормить тебя, Флиртуша!

– Про-ща-ю! – пробормотал попугайчик.

Святослав бросился на кухонку и взял из гнутой алюминиевой чашки ложку подгоревшей ячневой каши, открыл дверцу клетки и опрокинул кашу в маленькое блюдце к ногам Флиртуши.

– Последний раз кормлю тебя, друг мой Флиртушенька, подгоревшей кашей, которая без масла… Флиртик, мой дорогой, мой хороший верный друг, я буду скучать по тебе! Не забывай меня!

– Святос-с-лав хор-р-роший! Святослав хор-р- роший! – отозвался Флиртуша.

– Я нехороший! Я трус! Я предатель, Флирта! Я уезжаю туда, где изобилие, где соблюдаются авторские права, где не присваивают изобретения. Я испугался трудностей, устал жить в нищете. Я испугался перестройки, грядущих перемен… Простите меня, люди добрые! – и слезы отчаяния и раскаяния побежали по его впалым щекам. Он взял Флиртушу и стал покры- вать его поцелуями:

– Милый мой утешитель, Флиртушечка, прости меня!

Из маленьких глаз Флиртуши, я увидел, упало несколько слезинок. Рада зашмыгала носом, видя эту сцену расставания. Она прижалась ко мне и расплакалась.

– Рада, а ты-то что плачешь, ведь Флиртуша остается с тобой? – утешал я её.

– Дя-я-денька Св-я-я-ятослав! Вы… вы очень и очень добрый мужчина, Вы… Вы будете о-о-чень знамениты! Вас… Вас потом будут издавать у нас, в России. Я Вас благословляю!

Святослав закрыл Флиртушу обратно в клетку и опустился на колени перед Радой, взял её правую руку и поцеловал.

– Спасибо тебе, Рада, спасибо! Сама надежда твоими устами сказала мне то, чего я так долго ждал! Ты снова вернула мне уверенность в мои силы, в мои скромные литературные способности. Все эти годы, как я стал печататься в газетах, я слышал в мой адрес одну критику. Критики сломали меня… Я – слабый, слюнтяй! Только ты, Рада, твои слова вернули меня к жизни! Я теперь буду работать как ломовая лошадь – буду писать, несмотря на словесный камнепад критиков. Простите меня, это от отчаяния!..

Святослав встал и зашел на кухню, там взял со стола граммофон и поднес к Раде:

– Это тебе, Рада! Пожалуйста, прими граммофон как мой подарок в твой день рождения! Это – единственная вещь от мое- го прадедушки.

– Спасибо огромное Вам за подарок, дядечка Святослав! Я вовсе-вовсе не ожидала, что мне будет столько подарков!

– Это вам спасибо за то, что вы есть! Кабы не забыть… Вот вам мой адрес в Нью-Йорке: коли будете в Америке, я буду несказанно рад, если вы приедете ко мне в гости. Я… я, нет проблем, оплачу вашу дорогу! Ведь у меня там сейчас выходит книга за книгой. Жена теперь – директор издательства, – и продолжил:

– Грустно, тревожно и больно… Всю ночь я сегодня плакал. Шутка ли – жить без России? Простите, что плачусь вам!

– Дядечка Святослав! Запишите, пожалуйста, наш номер телефона и адрес, и приезжайте к нам в гости! Мы будем очень рады! – приставила Рада.

– Обязательно приедем всем семейством, вот только обживусь! – и Святослав записал под диктовку Рады номер телефона и адрес. – Слава Господу! Я теперь могу раз в полгода слышать Россию в образе ваших голосов, и слышать голос Флиртуши.

– Мы будем очень рады! – взволнованным голосом ответила Рада.

– Вот память! Сорок лет, а её уже почти нет! Всё стрессы и богемный образ жизни… У меня сегодня много встреч с друзьями и будущим хозяином моей квартиры… Что-то хотел сказать… Голова моя кругом идёт! А-а-а! Вот, вспомнил: ты напомнила мою доченьку, Риту. Ей в январе исполнится девять лет. Она у меня певунья, знает наизусть много русских песен и романсов, поёт и на английском языке. Вы с ней, я уверен, будете неразливанными подругами. Я расскажу ей о тебе, какой ты замечательный человек с любящим сердцем. За такими, как ты, будущее России! Что не смогли сделать мы, сделаете вы! Ах, да… чуть не забыл: вот книжечка, инструкция, как содержать Флиртушу. И вот корм возьми, пожалуйста, на первое время. Я сам жил, как студент, но для Флиртуши на питание не жалел!

– Звоните, дядечка Святослав, я буду очень рада говорить с вами! А теперь мы пойдем, нас ждет мама. Она волнуется, я это чувствую! – дрогнувшим голосом сказала Рада.

– До свидания, мои дорогие! Я не говорю «прощайте», до свидания!

Мы крепко пожали друг другу руки и обнялись. И только мы собрались выходить, вдруг Святослав вскрикнул:

– Боже мой! Я совсем забыл! – он кинулся на кухню и через несколько секунд подал мне тяжелый старинный чемодан. – Здесь раритетные пластинки. Такое вы вряд ли найдёте в нашем городе.

– Дай Вам Бог благополучно добраться до Нью-Йорка! – сказал я.

– Спасибо, мои дорогие, спасибо!

Отходя от дома, мы оглянулись: Святослав стоял у окна и махал рукой нам вослед. Я подумал: «Знакомы мы не больше часа, а будто знали друг друга много лет!»

Дома нас ждали соседи. Все уже сидели на общей кухне за раздвижным полированным столом. Рада ликовала:

– Мамочка, сбылась моя мечта! Мне дядя Святослав подарил золотого попугайчика и старинный граммофон с пластинками. Ведь ты, мамочка, так любишь старые песни и романсы! Все соседи молча, с удивлением смотрели на Флиртушу.

– Флиртуша хор-р-роший! Флиртуша хор-р- роший! – заговорил попугай.

– Да он говорящий! – воскликнула соседка, пенсионерка Любовь Ивановна – полнотелая, с седыми волосами; ходит она, из экономии, без носков в резиновых калошах, которые как ласты при ходьбе шлепают по полу. Аверьян Андронович, ветеран Отечественной войны, раздвинул на столе чашки:

– Сюда его, в центр стола, чтобы все его видели! – скомандовал он.

– Красавец, ничего не скажешь! – нахваливала Любовь Ивановна.

Граммофон решили поставить на подоконник, рядом с геранью. Я поставил первую попавшую пластинку. Послышалось шипение, и после него мы услышали вальс «Амурские волны». Элина зажгла на торте семь свечек.

– Позвольте мне держать речь! – встав со стула, сказал Аверьян Андронович. – Радушка, наша любимица, соседушка! Я лично желаю тебе крепкого здоровья, учиться на «пять» и, конечно, самое главное – любить и слушать свою маму. Прими от нас, соседей, подарок – костюм для фигурного катания! – и он подал его Раде.

– Спасибо вам огромное, тётя Люба и дядя Аверьян! А можно, я его сейчас же надену?

– Ну конечно, конечно, Радушка! Мы с радостью посмотрим на тебя! – задорно проговорила Любовь Ивановна.

Рада убежала в свою комнату и через несколько секунд вернулась к столу. Карие глаза ее сияли от радости. «Ра-да хорошая! Рада хор-р-рошая!» – не унимался в клетке на качели Флиртуша. Рада достала Флиртушу из клетки и поцеловала его в клювик. Флиртуша от радости парил на седьмом небе.

– Ну, иди, полетай, Флиртуша! – ласково сказала она и выпустила его из рук. Флиртуша стал летать по кухне, на лету выкрикивая: «Рада хор-р-рошая! Рада хор-р-рошая!»

– Форточку надо закрыть, форточку! – с тревогой в голосе произнесла Элина, – ведь улетит! – добавила она.

Я встал и плотно закрыл форточку.

Всё сидевшие за столом обратили внимание на Раду: она стояла на виду у всех, теребя в руках алый бантик на конце своей косички.

– Как идёт тебе этот костюмчик! – воскликнул Аверьян Андронович.

– Спасибо вам, дорогие соседи, за подарок! Теперь моя доченька будет кататься как все, в костюмчике, и не стыдно будет ей выступать на соревнованиях! – а потом, посмотрев на меня долгим взглядом, она спросила: – А сейчас расскажите мне, где вы так долго были?

– Мы, мамочка, долго ходили в павильоне по птичьему ряду. Я у всех спрашивала, нет ли у них говорящего попугая. И в конце птичьего ряда нам очень повезло: мы встретили человека, которого зовут Святослав. Он сказал, что у него говорящий попугай. Он наклонился над ним и сказал ему: «Флиртуша!» Флиртуша сразу же отозвался и стал говорить: «Флиртуша хороший! Флиртуша хороший!». Я так обрадовалась! Я так обрадовалась, что встретилась с говорящим попугаем. Я так долго ждала этой встречи!

Флиртуша от радости летал по кухне, удивляя своими воздушными трюками: то он взмывал к самому потолку и штопором летел к столу, над самым столом снова взмывая к потолку, то неожиданно садился Раде на плечо и сладко щебетал ей прямо в ухо:

– Флиртуша хор-р-роший! Флиртуша хор-р- роший! Рада хор-р-рошая!

– Да хороший, хороший! – смеясь, говорила Рада.

Я снова и снова возвращал головку граммофона на изначальную позицию и снова звучал вальс «Амурские волны».

Элина затушила над тортом семь свечей, разрезала его на несколько долек и разлила всем по чашкам чай. Рада положила на правую ладонь кусочек торта, Флиртуша вспорхнул на её ладонь и стал клевать торт.

– Ну, теперь тебе, Радушка, будет хлопот! Любая животина требует внимания и ухода, и когда будешь делать домашнее задание и тренироваться? Сегодня опять не пошла на фигурное катание?

– Мамочка, дорогая моя! Не переживай, я наверстаю! Теперь я буду тренироваться с ещё большим рвением!

– Ловлю на слове! – не замедлила сказать Элина.

– Я наверстаю, мамочка! Вот увидишь: я все буду успевать делать! Не беспокойся, мамочка! Теперь мне есть о ком заботиться и с кем играть. И Флиртуша, кажется, уже полюбил меня. Скажи Флиртуша, ведь ты любишь меня?

– Рада хор-р-рошая! Рада хо-р-р-ошая! – ответил попугайчик. Все с умилением смотрели на эту сцену.

– Нельзя жить без любви… Все в этом мире ищут любовь… ведь мы родились, чтобы любить друг друга! – при этом Рада взглянула мне в глаза. – Дядя Борис, будь моим вторым папой! Ведь ты любишь, пока тайно, мою маму, а мама тайно любит тебя. И, дядя Борис, не уходи, пожалуйста, в монастырь, ты не готов еще жить в монастыре… Если ты смотришь маме вслед, значит, у тебя нет ещё твердой решимости служить Боженьке!

Ее речь для меня была как гром среди ясного неба.

– Верно, верно глаголешь, Радушка! Чего время тянуть? Мы это давно знаем! – вставил Аверьян Андронович.

– Я солидарна с тобой, Аверьян Андронович! – поддержала Любовь Ивановна. – Чего таиться-то? Оно и так всё видно. Сходитесь и живите, совет вам да любовь!

– Что-что, а этого я от тебя, доченька, не ожидала! – придя в себя, покраснев, сказала Элина.

– Я еще, мамочка, сказала не всё! Я хочу иметь младшего братика и ещё маленькую сестренку, мне одной на земле жить скучно.

– Ай да Радушка! Ай, молодчина! – вскрикнул Аверьян Андронович.

Я был удивлен и не знал, что сказать. Первая мысль, что пришла в мою голову: «этого не может быть!». Рада читает мысли людей? Вот это феномен! Она – вундеркинд! Я слышал и читал про детей-индиго. Одно дело, когда читаешь об этом, совсем другое – когда видишь перед собой это чудо. Я удивился взрослости её суждений. Ребенок, который только-только научился писать по слогам «ма-ма», который ходит второй месяц в первый класс, имеет интеллект мудреца. Что это?

– Мамочка, спасибо тебе за вкусные блюда и за торт! Можно, я пойду в комнату поиграю с Флиртушей?

– Да-да, конечно! – произнесла с некоторой рассеянностью Элина.

Рада еще раз взглянула мне в глаза, взяла со стола клетку Флиртуши и упорхнула, прижимая Флиртушу к груди.

Соседи поблагодарили Элину за угощения и разошлись по своим комнатам.

Я снова поставил тот же вальс и пригласил Элину на танец. Я первым нарушил молчание:

– Послушай, Элина! Пока я в отпуске, можно, буду водить в Ледовый дворец Раду на тренировки? Я сам люблю этот вид спорта.

– У меня голова кругом! Я еще не могу прийти в себя от слов дочери. Откуда такие мысли у семилетнего ребенка? Боже, что творится! А в прочем, ничего удивительного: дочка все эти годы до школы жила в деревне у моей мамы, а моя мама – глубоко верующий в Бога человек. Ведь с кем поведешься, от того и наберешься. Рада болезненно восприняла развод с Романом, её отцом… Она к нему очень привязана и любит его. Да ты видел его много раз… – опустив глаза, с грустью сказала Элина.

– А-а-а, это тот, который все время приходит пьяным? – спросил я.

– Да, он самый… живет с какой-то пьянчужкой. Нигде не работают, ходят собирают по помойкам пустые бутылки, и этим живут. Я боюсь за Раду, боюсь в том плане, что она при встрече с ним касается его рук, одежды, принимает от него конфеты. От него исходит очень дурной запах, вид у него страшный: небритый, одежда лоснится от грязи. Но Рада всё равно любит его. Жаль мне его, но не более. Никаких чувств, все в прошлом… А каким был талантливым музыкантом! Играл на гитаре, приглашали его в рестораны и кафе. Это его и сгубило: стал всё чаще выпивать, одним словом – «звездная болезнь». И вот – финал. Если… если и в правду, как говорит Рада, ты, Борис… – и Элина опустила голову на мою грудь.

– Да, Рада сказала правду! – тихо добавил я.

– «Будь вторым папой» – у меня до сих пор звучат в ушах слова доченьки… А правда, Борис, что ты хотел уйти в монастырь? И как об этом узнала Рада?

– Так это мои друзья по работе разболтали здесь, на моём дне рождения, а Рада пила чай и всё слышала. Я им по секрету, а они…

– А как ты насчет спиртного?

– Очень просто: я просто не общаюсь с пьющими.

– Спасибо тебе, Борис, за подарки Раде!

Мне стало стыдно, и я рассказал, как все было.

– Ну что же…, может, когда-нибудь мы все втроём съездим в гости к Святославу в Нью-Йорк? Прямо, как в кино… А может, это я вижу во сне? – прошептала Элина.

– К моему счастью, это не во сне! – добавил тихо я.

На следующий день мы с Радой пришли в Ледовый дворец, и я наблюдал с трибуны, как она катается. В новом костюме малинового цвета, с алым бантиком на конце русой косы, она кружилась от радости, ни разу не упав.

В конце тренировки Рада познакомила меня со своим тренером Надеждой Прохоровной, женщиной лет сорока, стройной, с волевыми чертами лица:

– Надежда Прохоровна, это мой второй папа – папа Борис, а отчества я не знаю…

– Очень приятно! – сказала Надежда Прохоровна.

– Рада, иди покатайся, поработай, сделай несколько акселей! – добавила она, и Рада выбежала на лёд.

– А Рада у вас очень талантливая, и это не лесть: в моей тренерской практике впервые, чтоб семилетний ребенок катался по первому взрослому разряду. Рада занимается всего лишь один год, а её сверстники и старшие девочки, которые занимаются уже несколько лет, не могут делать того, что делает она… Как идет ей этот малинового цвета костюм! И если честно, это – моя любимица. Помимо моей воли я выдаю себя, хотя я должна одинаково беспристрастно относиться к своим ученикам. Родители детей это замечают и мне высказывают прямо в глаза. Родители у моих учеников подвозят своих детей на дорогих машинах, а Рада каждый раз на тренировки в Ледовый дворец ездит с мамой через весь город с пересадкой. Как свою дочурку я люблю Радушку! Недавно приезжали тренеры из Москвы, – они прямо-таки не сводили с неё глаз. Возможно, вам вместе с Радой представится возможность уехать жить в Москву и жить в нормальных условиях. И это, я думаю, случится очень скоро.

– Спасибо Вам, Надежда Прохоровна, за добрые слова и за Ваш тренерский талант!

– Что вы, что вы! Я всего лишь скромный тренер. Рада – не моя заслуга! Рада – это талант, а он – от Бога!

Я сидел на трибуне и наблюдал, как катаются другие дети, и невольно сравнивал их катание с катанием Рады. Рядом со мной на трибуне сидели родители юных фигуристок и высказывали свое мнение вслух:

– Какая она сегодня нарядная, прямо прелесть, вся светится! – сказала сидящая недалеко от меня девушка.

– Нет, ты посмотри, какая дерзость! Ай да Рада, ай да молодец! – восклицала ее собеседница.

– Жаль, моя доченька не может кататься так, как Рада!

– Ничего, всё еще впереди: кто знает, кто кем станет?

– Откуда у этой Рады такая грация, такая величавость, пластика и выразительность? Лицо её прямо светится, особенно сегодня!

– Смотри, смотри, она делает левые и правые аксели так чисто – комар носа не подточит! Ни один мускул не дрогнет!

– Ну, что сказать? Нашим детям теперь есть на кого равняться!

Раздевалка гудела, словно растревоженный улей: дети и их родители говорили о том, как прошла тренировка. Я помог Раде зачехлить коньки и уложить их в рюкзак. Из раздевалки мы прошли в холл, где был буфет. Около буфета толпились дети вместе с родителями. Я предложил Раде перекусить после тренировки. Она попросила меня купить ей молочный коктейль с булочкой. Пока я стоял в очереди, Рада подсела за столик к подружкам-фигуристкам.

– Это – мой второй папа! – сказала она своим под- ружкам. – Теперь папа Боря будет ходить со мной на тренировки, когда маме будет некогда.

– А у меня, Рада, нет ни одного папы… – сказала упавшим голосом синеглазая подружка.

– А ты попроси у Боженьки, и твой первый папа вернется! – посоветовала Рада.

– Я обязательно попрошу у Боженьки, чтобы мой папа бросил пить и помирился с моей мамой! – с жаром произнесла подружка.

Выйдя из ледового дворца, я предложил Раде доехать до дома на такси, но она отказалась.

– Папа Боря, – обратилась она, – мы сегодня доедем до дому на троллейбусе, а на сэкономленные деньги мы лучше купим маме букет цветов! Я знаю, какие у мамы любимые цветы и скажу тебе по секрету.

– Какие же у мамы любимые цветы? – полюбопытствовал я.

– А вотушки не скажу! Когда мы придем в цветочный магазин, я тебе обязательно скажу.

– Ну что ж, веди меня в этот магазин!

И мы зашагали по моему любимому проспекту вечереющего города. Октябрьский ветер бросал нам в лицо листья кленов и тополей. Рев и грохот машин, вой сирены впервые за много лет не раздражали меня. Вся эта какофония звуков, наоборот, мне показалась гимном самой жизни. Рада шла рядом, держась за мою руку, порою подпрыгивая от переполнявшей ее сердце радости.

– Для моей мамочки – самый большой букет алых астрочек! – взволнованным сладким голосом прощебетала Рада.

– Какая воспитанная девочка! А моя доченька хоть бы раз, в мой день рождения, подарила мне один цветочек – я бы зарыдалась, задохнулась от счастья! Что ж, сама виновата – воспитала дочку-лентяйку, эгоистку… – глубоко вздохнув, сказала дрогнувшим голосом продавщица и подала роскошный букет алых астр.

– Сколько с нас за букет? – спросил я.

Вытирая носовым платком набежавшие слёзы, она ответила:

– Можно, я пожертвую этот букет вам в надежде, что когда-нибудь мне доченька, хоть на могилку, да принесёт цветы?

– Огромное-преогромное Вам спасибо! Я знаю, у Вас всё будет в будущем очень даже преочень хорошо! – произнесла Рада.

Шагая с Радой по двору у нашего дома, я увидел свет на третьем этаже. У окна на кухне стояла Элина, поджидая нас.

– Флиртуша, бедный Флиртуша, он то и дело говорил: «где Рада? Где Рада?» – с затаенной радостью произнесла Элина, и поблагодарила за цветы.

Как только мы вошли в комнату, Флиртуша слетел с люстры и приземлился на плечо Рады в ожидания поцелуя.

– Здравствуй, мой дружочек Флиртушечка! – сказала Рада, взяла его в руки и поцеловала. Флиртуша от блаженства закрыл глаза. – Сейчас я тебя буду кормить!

– Флиртуша хар-р-роший, Флиртуша хар-р-роший! – не унимался он.

– Флиртуша – хвастуша, Флиртуша – болтуша. Ты самый красивый, ты самый золотой попугайчик на свете! – сладким голосом проворковала Рада.

– Пока вы были на тренировке, у нас тут чуть не случилась война, – сказала с тревогой в голосе Элина.

– Что за война? – спросил я.

– Кошечка наша – умница, тоже мне – чуть не схватила Флиртушу. Ладно, я вовремя крикнула на неё.

– Как это мамочка, было? – спросила дрогнувшим голосом Рада.

– Выпустила я Флиртушу из клетки, и он стал пикировать над Мушей, а Мушка смирно сидела на диване. Поначалу она как бы не замечала его. Я ей сказала:

«Флиртуша – твой братик младший! Глупенький он, ты не обращай на него внимания!» Я сижу, вяжу, а сама с тревогой наблюдаю. Летал он над ней, летал, а потом, что выдумаете? Сел он ей на голову и давай щипать её своим клювиком. Тут уже она не вытерпела такого глумления над собой, тряхнула головой, сбросила его на пол и только подняла свою лапу, чтобы пронзить его когтями… Не крикни бы я вовремя: «Муша! Муша, нельзя!», не знаю, чем бы эта игра закончилась. – Он, оказывается, задира, хулиган, этот Флиртуша!

– Флиртуша хор-р-роший! Флиртуша хор-р- роший! – отозвался он.

– Хороший-то ты хороший, да, но нет сомнения, что ты еще и хулиган! – ласково добавила Элина.

– Мушенька, прости меня, пожалуйста! Я виновата перед тобой, я совсем от радости забыла о тебе! Ты меня ревнуешь к Флиртуше, глупенькая? Я тебя так же люблю, как Флиртушу! – Рада подошла к Мушке, встала перед ней на колени, погладила её и взяла на руки и прижала к своей груди. – Мушенька, хорошая, пожалуйста, не обижай моего друга Флиртушу! Он маленький, он глупенький, но он очень и очень любит меня. Помиритесь, пожалуйста! – И Рада отпустила на пол перед Мушкой Флиртушу. Мушка смотрела на него удивленными зелеными глазами, от волнения шевеля белым кончиком своего хвоста.

– Ну, вот и помирились! Флиртуша, скажи, пожалуйста, Муше: «Муша хорошая!»

– Муша хор-р-рошая! – повторил перед самым носом Мушки Флиртуша, расправив свои крылья. Мушка в знак примирения положила голову на свои передние лапки, глядя Флиртуше в глаза.

– Она сегодня даже не прикоснулась к сметане, которую она так любит. Ревнует нас к Флиртуше, всё понимает! – с улыбкой закончила Элина.

Рада накормила Флиртушу с рук, прижала его к груди, поцеловала в клювик и отпустила его в клетку.

– Хороший мой, любимый, послушай меня, пожалуйста, внимательно: не обижай больше нашу Мушу! Ведь ты умничка, хотя глупенький-глупенький! – сладчайшим голосом проворковала она.

Опьянев от ласковых слов, и вкусного обеда и большой порции Радиной любви, он едва стоял на ножках, покачиваясь из стороны в сторону, закрыв от блаженства глазки. Повторив несколько раз: «Рада хор-р-рошая! Рада хор-р-рошая!», он упал на свою бархатную кроватку на левый бок, бормоча сквозь сладкую дрему: «Флир… хор…, Фли-хо… бр- бр… Ра.. хор… Фли-хо… Фли-х…»

– Пусть поспит после сытного обеда! – шепотом сказала Элина.

Весь свой отпуск я ходил с Радой в Ледовый дворец. Благодаря ей я многое узнал о фигурном катании. Рада объяснила мне значение спортивных терминов, и я стал употреблять эти слова в разговоре с ней. После каждой тренировки Рада ждала, когда я скажу ей, как она каталась.

– Молодец, Рада, молодец! Ты растешь на глазах! И тренер Надежда Прохоровна довольна тобой. Но есть маленькое опасение за тебя…

– И какое же это опасение? – не замедлила спросить Рада.

– Не обидишься на меня, если я скажу прямо тебе в глаза, не затаишь обиду?

– А это смотря что ты скажешь, папа Борис!

– Скажу я вот что: в любом деле, не только в спорте, есть очень опасная болезнь, и называется она «звёздность». Это когда человек начинает думать, что он самый лучший и уже достиг совершенства. Он думает, что всё, чего он добился – это его заслуги.

– Я слышала от Надежды Прохоровны, она говорила нам: «Совершенству нет предела». Я очень и очень буду стараться, чтобы вирус «звёздной болезни» не вошел в моё сердце и не убил в нём любовь к жизни. И ещё: моя бабушка говорила мне: «Гордыня – шибкой грех!». Я это всегда помню… А теперь, папа Борис, скажите мне, как на духу, что мне нужно исправить в моем характере и в катании на льду? Я слушаю очень внимательно!

– Характер… характер…, гм, дай мне собраться с мыслями! Сначала отвечу на второй вопрос. Каталась ты сегодня намного лучше, чем месяц назад. Техника – дело наживное: флип, аксель, тулуп – всё придёт при твоём упорстве. По-моему, в фигурном катании важно всё, тут мелочей нет. Иногда я замечаю за тобой, Рада, что ты о чём-то грустишь. Мысли твои помимо твоей воли куда-то улетают, и твоя улыбка становится как бы искусственной. А ты должна контролировать свои эмоции, ведь ты вышла на арену дарить людям радость. И какие чувства и мысли исходят от тебя, так о тебе будут думать зрители и судьи. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю?

– Да, папа Борис, я очень даже понимаю, и огромное тебе спасибо, что ты не боишься мне говорить то, что думаешь. Мне этого еще никто не говорил…

– Одним словом, выходя на лед, мысленно осыпай весь мир цветами, которые так любит твоя мама. Люби всех и люби каждый миг жизни, радуй своей неотразимой улыбкой зрителей, и все твои мечты сбудутся! Желай своим соперникам искренне удачи, радуйся чужим победам, и победа и удача будут твоими спутницами!

– Папочка Борис, как здорово ты сказал! Я про это знала, только выразить словами, как ты, не могла.

– Ну, какие твои годы, Радушка? Буду молиться за тебя, чтобы ты была счастлива!

– А я буду молиться за тебя, папочка Борис, чтобы ты прожил долгую и счастливую жизнь с моей мамой в любви и в молитвах!

– О твоём характере я скажу словами Флиртуши:

«Рада хорошая!»

Рада улыбнулась в ответ своей белозубой улыбкой.