Читать книгу Клисандра-II. В землях калеров - Марк ЛаКрой - Страница 3

Внешний мир

Стою я весь такой красивый посреди аэропорта, мой первый самостоятельный отпуск.

17 лет, белые короткие брюки и желтый чемоданчик с подмигивающим смайликом (в то время еще довольно редкая вещь).

Голубоглазая блондинка, красотка в топе на голое тело, экстремально коротких шортах на нереально высоких шпильках и в белой шляпе с космически широкими полями вешается мне на шею и целует.

– Кать, что за поцелуи?, – отодвигаю улыбающуюся девушки на расстояние вытянутых рук.

– В образ вхожу, у нас же тур для влюбленных, Макс.

– Макс?! Ты имя мое забыла или с каким-то из своих поклонников перепутала?

– Марк, дорогой, ты в новый паспорт заглядывал? Брр… Кондратьев Максим Игоревич, студент политехнического университета из какой-то глуши, то ли Киров, то ли Ковров… посмотришь, легенда в паспорт вложена. Кстати, ты изобрел метод мультифакторного прогнозирования динамичного ситуационного поведения по видимым маркерам, звучит очень заумно и чертовски сексуально, – она встала ко мне вплотную и последние слова уже прошептала мне в ухо прижавшись всем телом.

– Катя, если будешь себя дальше так вести, я не сдержусь.

– И что, изнасилуешь меня в самолете?

– Может даже раньше.

– Может я этого и добиваюсь, а? – девушка оттолкнула меня и встала заложив большие пальцы в карманы шортов, так что пояс съехал чуть ниже, приоткрыв татуировку в виде чертика с ангельскими крыльями.

– И как мне называть тебя, детка, – я притянул девушку к себе и легко шлепнул, принимая правила игры.

– Мисс Каталина, профессиональная бездельница, дочка медного магната, дизайнер всего и вся, влюблена в тебя без памяти.

– Ты не рассказывала про отца.

– Марк, я сирота, меня контора забрала из детдома под Харьковым, когда я дурочка в четыре года читать научилась и половину библиотеки наизусть могла рассказать.

– Каталина, детка, давай прыгай обратно в образ, скоро вылетаем.

Детка Каталина побежала оформлять наш допуск в большой мир. Она же Катя Катаева, максималистка, атеистка, вегетарианка, считает что мир можно сохранить лишь страхом войны, не умеет тормозить, любит бальные танцы и тайский бокс, не считается с чужим мнением, предпочитает сливочное мороженое с мармеладкой, никогда не шутит, показная эгоистка, хотя в душе альтруист, в дУше сначала вытирает спину, выбирает книги по последним трем страницам, никогда не говорит первой, даже принимая звонок на сотовый, играет на скрипке когда психует и играет на нервах окружающих все остальное время.

Она моя соседка по парте в нашей закрытой школе – сумасшедшем хакерском Хогвардсе, когда я спросил «какие планы на каникулы» подмигнула и сказала «ты покажешь мне Париж», а на перемене взломала базу данных турфирмы и теперь нас ждут семь столиц и семь морей, благо контора со времен КГБ стала проявлять гибкость к таким проделкам и отпускать за границу «условно гражданских», заодно формируя нам глубокую легенду.

– Круто, – я вдохнул воздух полной грудью, провожая взглядом стройные ножки моей спутницы. Даже посреди маленького утилитарного военного аэропорта в горах северного Урала я чувствовал запах моря, шампанского, свечей и свежих устриц. Круто продолжалось недолго, взвыла сирена воздушной обороны и громкоговоритель заорал на весь зал «Воздушная тревога. Всем спуститься в убежище. Это не учения. Воздушная тревога. Всем спуститься в убежище. Это не учения». От турникета мчалась Каталина с туфлями в руках, чему чему а вовремя сваливать нас учили на совесть. – Кондратьевы, к диспетчеру живо! – голос генерала звучал из всех динамиков по всей базе. Объяснять дважды не требовалось. Мы промчались к винтовой лестнице на вышку и влетели к диспетчеру:

– ЛаКрой, информационная безопасность, допуск B1, класс Е1.

– Катаева, информационная безопасность, допуск B1, класс D2, – отрапортовала девушка следом за мной.

– Когда успела D2?

– Я не шатаюсь по общаге ночами как ты, Макс. – Отставить разговоры, у нас гражданский самолет на подлете, кукурузник, на запросы не отвечает, маяк включен, разрешения на взлет в точке выбытия не получал. Вышел с частного аэропорта, диспетчер не видел ничего, возможно угон. На границе я его собью, на две секунды была связь – только плачь и детские голоса. Работайте, у вас минут 5. Перехватчик на подходе. – Я за руль, Католин, ты не против? – я нацепил наушники и подключился к внутренней сети диспетчерской. – Ок, властвуй, – Катя положила руку на плечо ближайшему диспетчеру: – Мне нужно ваше место. Включили запись: сквозь хрипы и щелканье отрывками звучали детские голоса «папа, мы в самолете, пап, помоги, мне страшно». – Владелец самолета? – Владимир Карье, боец ММА, женат, родная дочь Николь, 8 лет, приемная дочь Анжелика, 8 лет – Катя, все его сотовые, пользователей. Местоположение мне дай. На борту есть аппараты? – Четыре номера: Прага, Москва, один недоступен, один на борту. – Связывай, кто пользователь? – На него зарегистрирован инстаграм NikiKar777, похоже настроен родительский контроль – принимает только с номеров из записной книжки. Подмена номера? – Нет, ломай напрямую. Дай мне громкую связь, максимальную громкость и камеры. Через несколько секунд в динамике раздался детский плач. Так, три раза выдохнул, тебя этому учили, голос ровный, заботливый, уверенный. – Николь, привет, меня зовут Максим, я тебе помогу. Ты меня слышишь. На экране перед Католиной открылись два окна видеокамер. Похоже сотовый висел на шнурке на груди. Девочка на пассажирском месте. Катя ткнула в середину экрана – автомат высоты включен, топлива достаточно. Девочка ответила с задержкой: – Да слышу, мы летим, мы не знаем как приземлиться, помогите. Она поднесла телефон к левому уху и в объектив камеры попало лицо «пилота». Девчушка лет 8 в огромных по сравнению с ней наушниках с широко открытыми заплаканными глазами вцепилась в дергающийся штурвал. – Николь, я друг твоего папы, мы вместе тренируемся. – Вы тоже занимаетесь танцами? Я немного запнулся, промах, похоже отец не посвятил дочку в дело которым зарабатывает на жизнь. – Да, Николь, я тоже танцую, папа скоро тебе позвонит когда освободится, а пока он просил передать что тебя очень сильно любит и еще он сказал что ты смелая и я могу на тебя рассчитывать. Ты мне поможешь?

– Да.

– Как зовут твою подругу?

– Лика, она не подруга, она сестра.

– Очень хорошо, Николь, аккуратно сними с сестры наушники, чтобы она тоже меня слышала.

Девочка стянула с соседки гарнитуру.

– Лика, здравствуй, я Максим. Ты меня слышишь.

– Ддда, я не, не, не знаю как остановится.

– Все хорошо, я помогу тебе, я буду управлять самолетом, а ты мне поможешь, хорошо? – Ддда. Диспетчер сигнализировал подход к границе безопасности. – Лика ты все делаешь правильно. У меня тут тоже есть штурвал и все кнопки как у тебя, я буду управлять самолетом, а ты повторять за мной. Такая игра, хорошо.

– Да.

– Очень медленно поворачивай штурвал в сторону Николь. Давай.

Девочка навалилась на штурвал, дрожащий в её руках и самолет заложив легкий крен стал поворачивать вправо. Генерал стер пот со лба и включил гарнитуру связываясь с самолетом-перехватчиком: «Беркут, сопровождать, ждать приказа» Я присел в кресло, ноги предательски дрожали: – Лика, ты молодец, папа гордится тобой, он уже едет сюда. Давай мы с тобой прилетим прямо к папе. Немного отдохни, я настрою наш самолет на посадку. Хорошо? – Да, хорошо… к папе. Я отключил гарнитуру и поднял глаза к небу. – Что сидишь? Ищи где будем сажать! – прикрикнул, ткнув замершего диспетчера в бок. Потом положил руку на плечо Каталины и стал легко массировать: – Катя, девчонка не посадит самолет. Цепляйся к автоматике. – Там система безопасности принимает сигналы только от центрального компьютера. Влезать в систему авиационной безопасности соседней страны – нужно серьезное основание, ты лучше меня знаешь его никто не даст, международный скандал будет, трибунал. Марк, две девченки того не стоят… но ты можешь приказать, правда я сдам тебя в рапорте. – Делай, в рапорте отразишь. – Каталина забарабанила по кнопкам, перемешивая латиницу с иероглифами. – Это что? – Это «след» для службы безопасности, если в новостях напишут «во взломе центральной авиадиспетчерской службы найден японский след» – ты будешь мне должен… потом придумаю что. Поцеловав напарницу в макушку и мысленно попрощавшись со свободой я подключился к сотовому Николь: – Это снова я, Максим. Нам нужно секретное слово. Лика, ты любишь шоколад? – Да, люблю, – девочку перестало трясти, она даже вытерла слезу ладонью. – Хорошо, мы оба любим шоколад. Давай так: ты внимательно слушаешь и когда я говорю секретное слово – ты делаешь. Прилетишь – я подарю тебе самую большую шоколадку в мире. Договорились? – Только с орешками. Да, договорились. В диспетчерскую башню поднялся один из пилотов. – Антон, ты вовремя, нам тут надо кукурузник посадить. – В смысле посадить? Сбейте нафиг, протокол забыли? – Антох, там две девчонки- восьмилетки. Генерал кашлянул и дернул диспетчера за рукав: – Опасности для базы нет, инциндент исчерпан, дальше в штатном режиме. Душно тут, я пойду покурю. Майор, пойдем сигареткой угощу, сын прислал, табак из спецрезерва, натуральный, не то что вы, молодежь, сейчас химозой травитесь.

Дверь за генералом захлопнулась. Выходя он молча кивнул.

– Ладно, погнали, Католин, выбери аэропорт, освободи нам его – я мысленно, извинился перед семью столицами, семью морями и всем что меня там ждало: – Антон, садись, сейчас мы тебе соберем управление на кнопки.

Я вновь включил микрофон гарнитуры:

– Лика, Ника, умнички мои, папа приехал, сказал, что припаркует машину и подойдет. Мы все вместе ждем вас. Пришел Антон, он самый лучший пилот самолета, он умеет летать на самых быстрых самолетах и тоже любит шоколад, как мы с вами. Сейчас будем приземляться, внимательно слушайте Антона, я тоже тут с вами, я никуда не уйду, буду рядом…

Вообщем, самолет мы с Антоном и Катей посадили. Сестренки Карье потом наперебой рассказывали эту историю по всем телеканалам, а я получил в подарок от генерала его часы и трибунал, три года без выезда с базы и месяц делал Каталине массаж ступней – международного скандала мы избежали, благодаря иероглифам при взломе все подумали на японцев.

Кстати, огромную шоколадку я девочкам потом послал. Вот так судьба первый раз свела меня с сестрами Карье, кто бы знал как тесен окажется дальше этот мир.