Читать книгу Моя география. Сборник стихов - Марк Шабашкевич - Страница 2
ОглавлениеНа лётном поле Шереметьево
Закрылись двери в самолёт,
Открыв нам паспортной отметиной
В свободный мир свободный вход.
Открыв нам горы Калифорнии,
Ванкувер, Вену и Париж,
Волчицу Рима с римским Форумом
И многорядье пражских крыш.
И дав нам раньше невозможную
Причастность к жизни разных стран.
И радость с сумкою дорожную
Взять, и махнуть за океан.
Афин архитектура строгая,
Брюссель и рейнские леса
Не раз манили нас в дорогу,
Нам обещая чудеса.
Но главное, что нас отметила
Судьба вниманием своим,
Помимо всех подарков этих
Нам подарив Иерусалим.
Амстердам-Брюссель
Июнь 2001 г.
* * *
Я брожу по улицам пустынным,
Фонари разлили свет лимонный.
Где-то за углом ворчит машина.
Тень за мной ползёт в унынье сонном.
Город спит в молчание погружен.
Отражаем мокрыми камнями
Свет реклам рассыпался по лужам
Красными дрожащими огнями.
Мелкий дождик в крыши бьёт упрямо,
Сверху тучи глыбами базальта,
Золотым узором в чёрный мрамор
Листья клёна липнут на асфальте.
Далеко в порту сирены воют,
Тщетно к чьей-то памяти взывая.
Ветер над трамвайною дугою
Звёзды-искры с провода срывает.
Город этот, где я рос и дрался,
Где играл в туземцев и пиратов,
Первый раз влюбился и расстался
В поезд сев со школьным аттестатом.
Где в приморский парк по воскресеньям.
Я мальчишкой бегал на свиданья,
Где от грусти я искал спасенья
Пережив любовные страданья.
Где нашёл любовь свою большую,
Где мои потом родились дети.
И недаром про него пишу я:
С городом я прочно связан этим.
2020
* * *
Япония, Япония – далёкая страна
У самой кромки солнечной находится она.
Я много о Японии и слышал и читал,
Она по территории России не чета.
И, несмотря на разницу объёмов и культур
Упал к ногам Японии когда-то Порт-Артур.
Я знаю, отличается японский Новый год
И что весной там сакура красивая цветёт,
Что добавляют к имени японцы слово «сан»
И проиграли бой они у озера Хасан,
Что гордый и талантливый в Японии народ
И далеко технически она ушла вперёд.
И хоть язык неведомый порою режет слух
Ценю я их обычаи и самурайский дух.
На знамени Японии огромный красный круг
И, уж, давно в Японии живёт мой старший внук
А потому далёкая восточная страна
Теперь такая близкая, и прелести полна.
21—29. 04. 2010
* * *
У моря в Поморье
Взамен надоевших Италий и Греций
Французов, китайцев, британцев и немцев
Задумали мы посетить Лукоморье —
Болгарский курорт под названьем Поморье.
Поморье находится прямо у моря.
Отели друг с другом удобствами спорят
И стройный вдоль берега выстроив ряд
Красивые здания в воду глядят.
Там славный спокойный и гордый народ
У самого синего моря живёт,
В войну он не выдал нацистам евреев
И это, конечно же, душу мне греет.
Там роскошь не лезет нахально в глаза,
Но всё-таки есть и о чём рассказать.
Там зелени много и много воды,
И много они натерпелись беды.
Я рад, что на землю, на эту ступил,
Как «Терра Инкогнита», вроде, открыл.
И новые эти открывши края.
Колумбом себя вдруг почувствовал я.
21—29. 04. 2010
* * *
Мы с Прибалтикой расстались,
И как в Лету окунулись.
Хоть обратно и не рвались,
Но решились и вернулись.
Пляж и парк и детства тропы
Снова так приятны взгляду.
И по улицам протопав,
Мы им были очень рады.
Наша молодость промчалась
Там, как резвый конь, галопом.
И познали мы немало,
Что-то всё-таки прохлопав.
Город где мы жили прежде
Вовсе не был Конотопом.
По культуре и одежде
Он для многих был Европой.
Срок пришёл, настало время,
С ним простились и расстались.
И разлука нам не бремя —
Всё-таки следы остались.
То, что в детстве в нас созрело,
То, что греет бесконечно,
То, что хоть и пролетело,
Всё же врезано навечно…
Август 2013
* * *
Двенадцать лет, как мы в стране,
Двенадцать лет уже прошло
С тех пор, как озеро огней
Вдруг появилось под крылом.
И кто-то крикнул – Тель-Авив,
И кто-то шапку мял в руках,
И все захлопали решив
Восторг свой выразить в хлопках.
И с трапа первые шаги,
Как будто с вышки головой,
И пожеланий хор благих,
И чувство, что теперь ты свой.
А в воздухе теплынь стоит
Ноябрь превращая в май,
И у компьютера пакид* —
Апостол Пётр с ключами в рай…
*пакид – (иврит) – чиновник
23.11. 2001
* * *
Таллин
Я люблю этот город. Эти серые стены.
Эти старые башни под крышами острыми.
И остатки былых укреплений военных,
И разрушенных замков заросшие остовы
И цепочки огней в бесконечном узоре.
Вниз под гору бегущие узкие улицы,
И Балтийское серое небо и море,
Что сливаясь вдали, одинаково хмурятся.
Островерхие кирхи, их медные шлемы
И нехитрый модерн довоенной Европы,
И каштанов, от долгой проснувшихся дремы,
Неразгаданный нами таинственный шепот.
Я люблю этот город, люблю бескорыстно.
Мне не нужно отцовство чужого народа.
Он останется в сердце навеки и присно*
Чувством первой любви. Без конца. Без исхода.
1954 г.
* Присно – незабываемо
* * *
Туда и сюда головою верчу
Крутою дорогою горною,
Слова благодарности Богу шепчу
В восторге от гор Калифорнии.
И трудно поверить, что множество лет
На просьбу куда-нибудь выехать
Всегда отрицательный ждал я ответ
С клеймом «буржуазного вывиха».
Я накрепко к Родине был пригвождён.
И пуще невинности девичьей
Был ею храним я. И был принуждён
Мир видеть глазами Сенкевича.
И вот я теперь на автобусе мчусь,
Забыв всё плохое и вздорное.
Слова благодарности Богу шепчу
За то, что я здесь в Калифорнии…
Июль 1997
* * *
Библейский Египет теперь предо мной
Стоят пирамиды одна за одной.
Неужто, тот самый, который во сне,
Как будто из сказки, привиделся мне!?
А зрение эту картину двоит:
И кажется мне, что в тени пирамид
Не гид, а надсмотрщик с плёткой стоит
И предков моих погоняя кричит.
А вот знаменитый Суэцкий канал,
Который преградой десантникам стал.
Но помнит, наверное, до сих пор он.
Как справился с этой преградой Шарон.
Но новый уже открывается мир
И вот предо мною огромный Каир
В музеях, садах и проспектах лежит
И радует глаз замечательный вид.
Сегодня я новый Египет открыл:
Конечно не ангел, конечно без крыл.
С которым, уж если не выйдет дружить,
Но, всё-таки. можно в согласии жить…
1994
* * *
Про Лиепаю
Я помню годы сороковые,
Послевоенный победный гром,
И вижу город, каким впервые
Его увидел в сорок шестом.
В своём кургузом смешном пальтишке
С открытого кузова грузовика
Смотрел я жадным взором мальчишки
Сюда попавшего издалека.
Совсем, совсем из другого мира,
Где двадцать метров на восьмерых,
Где двор немощённый с вонью сортиров
И вкусный пряник – коровий жмых.
А тут в квартирах ванны и души,
В подъездах – хоть пыль проверяй платком,
А на базаре, радуя душу,
В густой сметане ложка торчком.
А в центре города на канале
Словно бы выросли из земли
И меж домов и деревьев застряли
Большие ржавые корабли.
Ходил трамвай похожий на конку
И лошади фурманов мимо неслись
О мостовые цокая звонко,
И на работу пленных вели.
А сколько было вокруг развалин,
Шашек толовых и гранат.
Даже в каком-то одном подвале
Нашёл я сломанный автомат.
Пожар войны ещё тлел догорая,
И не был страх бомбёжек забыт,
А мне, мальчишке, казался раем
Вновь обретённый невиданный быт.
И было всё впервые и внове,
И всё интересно было вокруг.
Я был уверен, что жизнь готовит
Мне подарки, как лучший друг.
А понеслась эта жизнь кометой
Хвост лет на землю пролив дождём.
В ней есть, конечно, и то и это,
И то, что ждём мы и, что не ждём.
Есть дни везенья и дни ненастья.
И всё же, вроде, важней всего,
Что в жизни есть ощущение счастья.
И жизнь порою дарит его.
Ноябрь 1997
* * *
Иерусалим
Солнце взошло из-за гор Иудейских,
Плавленым золотом брызнув в глаза.
И переполненный чувством еврейства
С Иерусалимом я солнце связал.
С давних времён средь мучений и стонов
В пытках терзающих душу и плоть
Он, как и солнце, давал миллионам
Силу и свет и надежды тепло.
Ведь не случайно евреи шептали
В лагерном страшном немецком аду
С робкой надеждой, в тоске и печали:
«В Иерусалиме в грядущем году!»
Выжил народ мой в погромах и гетто.
Вновь государство евреев создал.
И отстояв своё право на это,
Иерусалим никому не отдал…
Февраль 2000
* * *
Я шагаю по Парижу,
Как когда-то по Москве.
Восхищаюсь всем, что вижу
Посещаю каждый сквер.
Мне знакомы эти стены,
Эти парки и сады,
Букинисты возле Сены
И каштаны у воды.
Здесь я дрался на дуэли,
Тут влюблялся «без ума»,
Мчался к стенам Ла Рошели
За героями Дюма.
Бильбоке «ловя ретиво
Побеждал я всех в игре
И в бистро» за кружкой пива
Иногда болтал с Мегре.
Здесь на улице тенистой
Я давно когда-то жил,
И для импрессионистов
Я натурщиком служил.
И дома запомнил эти
От фундаментов до крыш.
Ты меня, как друга встретил,
Я твой верный друг, Париж…
Август 1998
* * *
Мы, компания крутая.
Мы гуляем по Китаю,
По Пекину, по Стене,
Будто всё это во сне.
Здесь красиво, экзотично
И еда вполне прилична,
Хоть манеры здешних масс
Непонятные для нас.
Сувениров тьма повсюду:
Сплошь драконы, звери, Будды.
Очень много разных Будд,
Будда там и Будда тут.
Головы у них как яйца,
А вокруг одни китайцы.
Нет евреев – «юден фрай»,
Вот где для арабов рай!
Нет сегодня дадзы-бао,
Но с портрета смотрит Мао,
Словно требует в ответ
Предъявить мой партбилет.
Завтра утром на рассвете
Мы места покинем эти,
Вспоминая дивный край
По названию Китай.
28. 01. 2008
* * *
Гид, стараясь, выступает.
Мы глазеем, мы ступаем
По полам дворцов,
Сувениры покупаем
И историю копаем,
Ну, со всех концов.
На Кортино де Ампе'ццо
Очень весело вертеться
Среди богачей
Горы слева, горы прямо,
Впереди трамплин. Тот самый!
А внизу ручей.
Ах, Виченца! Ах, Верона!
Где Джульетта нам с балкона
Шлёт рукой привет.
По Венеции гуляем
Трат немало позволяем.
Жаль, что денег нет.
На гондоле по каналам.
Мы в экстазе, и немалом
Давняя мечта!
Гондольер поёт тихонько
Шевелит веслом легонько.
Шик и красота!
Вот вернёмся мы отсюда,
Ведь кончается и чудо,
Надо понимать.
И не раз красоты эти,
Пиццы, Кьянти и спагетти
Будем вспоминать.
3 июля 2007
* * *
22 июня 1941 г
На открытке пасторальной
Воронцовский переулок.
Не известный, не центральный,
Так, – одесский закоулок.
И чугунные ворота
С кованной старинной рамой.
А из них выходит кто-то —
Шестилетний мальчик с мамой.
И мужчина с пистолетом,
В форме, шпалы на петлицах,
Девушка —студентка. Это
Мальчика того сестрица.
Вроде вышли на прогулку
Мама почему-то плачет
И верхом по переулку
На коне военный скачет.
Мальчик весело смеётся.
Ярко ярко солнце светит.
Он не знает: не придётся
Вновь войти в ворота эти.
2012
* * *
Я вернулся домой. Здесь мой дом, мой порог,
моя крепость.
Здесь родные мои, мои предки, враги и друзья.
Хоть цветы иногда перевиты здесь траурным
крепом,
Как ни странно, себя в безопасности чувствую я.
Он как сказочный Феникс из пепла вставал многократно.
Невелик. Но воистину сказано: «мал, да удал».
Хоть общаться с соседями, как-то,
не очень приятно,
И нам многого Бог, к сожалению, вовсе не дал.
Я приемлю здесь всё: и жару,
и кашрут, и ермолки,
И крикливый, порой, стоязыкий плавильный
