Читать книгу Тайна доктора Николя (сборник) - Марк Твен, Mark Twain - Страница 8

Столовая таверны была уже очищена от мебели, только в одном ее конце стоял простой шестиногий сосновый стол, а возле него – кресло. В это кресло торжественно воссел Шерлок Холмс, а остальная публика, набившись в комнату как сельди в бочку, осталась стоять. Наступила глубокая тишина; в табачном дыме можно было топор вешать.

Человек-легенда начал с того, что поднял руку и продержал ее в таком положении несколько секунд, как бы призывая публику ко вниманию. Затем он коротко и ясно, в сжатых выражениях, задал всей публике несколько вопросов относительно характера, поведения и привычек Флинта Бакнера. Из ответов на эти вопросы выяснилось, что один только племянник необыкновенного человека мог иметь какие-нибудь счеты с покойным и желать его смерти. Выслушав эти показания, мистер Холмс томно улыбнулся и спросил свидетелей:

– Может быть, кто-нибудь из вас, джентльмены, знает, где находился Фетлок Джонс во время взрыва?

– Здесь, в бильярдной комнате! – последовал единодушный ответ.

– Что же, он пришел туда прямо перед взрывом?

– Больше часа перед тем уже был с нами.

– Так. А сколько отсюда до места преступления?

– Больше мили!

– Так. Если это и не безусловное алиби, то во всяком случае…

Взрыв хохота, перемешанный с возгласами в адрес рудокопа, высказавшего подозрение касательно Фетлока, прервал ироническое замечание председателя.

– Попал пальцем в небо! И нужно было соваться! Поджимай хвост!

Сэнди, виновник всеобщего веселья, действительно поджал хвост и, страшно сконфуженный, спрятался за спинами товарищей. А Шерлок Холмс между тем формулировал заключение.

– Теперь, – сказал он, – когда несколько далекое расположение Фетлока Джонса относительно места взрыва (хохот) разъяснилось, приступим к подробному изучению очевидцев катастрофы и посмотрим, что они нам скажут.

С этими словами он придвинул к себе лист картона, на котором были разложены вещественные доказательства. Аудитория затаила дыхание.

– Мы в точности знаем долготу и широту места, на котором произошла трагедия, – начал Шерлок Холмс, – знаем высоту его над уровнем моря, температуру и степень влажности воздуха в данное время – все это в высшей степени важно, поскольку дает возможность с точностью определить влияние климатических условий на расположение духа убийцы (шепот удивления; отрывистые фразы: «Клянусь богом, молодец!», «Вот это наука!» и проч.), а потому можем теперь перейти к рассмотрению вещественных доказательств.

– Вот здесь мы, во-первых, имеем пустой холщовый мешок для дроби. На что это нам указывает? На то, что преступление совершено не из мести, а с корыстными целями и что убийца был человеком не особенно интеллигентным, пожалуй, даже простоватым. Почему мы пришли к такому убеждению? Да потому, что умный и развитой человек не ставил бы себе целью обокрасть Бакнера, так как известно, что у последнего денег не было. Но, может быть, преступник был не из числа здешних обывателей? Спросим у мешка. Вот я вынимаю из него эту вещичку – кусок серебросодержащего кварца, как видите. Рассмотрите его, пожалуйста!.. Передайте соседям… А теперь потрудитесь возвратить. Вам небезызвестно, разумеется, что такого рода кварц находится только в жиле, тянущейся на две мили и способной, по моему глубокому убеждению, прославить здешнюю местность на весь мир, а обитателям ее дать богатство, превосходящее самые смелые мечты. Может быть, кто-нибудь из вас знает название этой жилы?

– «Консолидированное христианское знание и Мэри-Энн!» – хором ответили присутствующие.

Затем раздалось громовое «ура!», и рудокопы со слезами на глазах стали пожимать друг другу руки, а Фергюсон воскликнул:

– Стрэйт-Флаш располагается как раз на этой жиле и будет стоить теперь по сто пятьдесят долларов за фут, не меньше!

Когда спокойствие восстановилось, Холмс продолжал:

– Итак, три факта являются окончательно установленными: убийца был простак, человек недалекий; он принадлежит к числу здешних обывателей; мотивом к преступлению служила корысть, а не месть. Пойдем далее. Я держу в руках обрывок свежеобгоревшего фитиля – что из этого следует? Вкупе с кусочком кварца это говорит о том, что убийца – рудокоп и что убийство совершено посредством подрыва. А поскольку я нашел фитиль в шести футах от передней стены хижины – той, которая выходила на дорогу, – то делаем вывод, что мина была заложена около этой стены.

Теперь я держу в руке обгоревшую шведскую спичку – из тех, что зажигают о коробок. Я нашел ее на дороге, в шестистах двадцати двух футах от взорванной хижины. Что из этого следует? Что шнур был зажжен именно оттуда. А дальше что? А дальше то, что зажигавший его был левшой. Как я это узнал? К сожалению, не могу вам объяснить, джентльмены, потому что признаки слишком тонки, и лишь многолетний опыт и глубокое изучение дают мне возможность подмечать их. Но они здесь налицо и являются тем более очевидными, что, как известно из истории крупных уголовных процессов, большинство убийц были левшами.

– Вот так штука! – воскликнул Хэм Сэндвич, громко хлопнув рукой по колену. – Будь я проклят, если когда-нибудь думал об этом!

– Кому ж придет в голову. Ну уж, брат, от этого не отвертишься!

– Ну и глаз! – воскликнули другие.

– Кроме того, джентльмены, – продолжал Холмс, – как ни далеко стоял убийца от места взрыва, он все-таки не избежал легкого повреждения. Его ушибло вот этим куском дерева, который я держу в руках. Взгляните – на нем кровь. Я поднял его на том самом месте, с которого был подожжен шнур.

Произнеся этот монолог, Шерлок Холмс выпрямился, медленно обвел взглядом собравшихся, затем вдруг протянул руку в один из углов и воскликнул:

– Вот убийца!

Наступила томительная пауза, все посмотрели в указанном направлении…

– Самми Хильер! – воскликнули вдруг двадцать голосов. – Не может быть! Глупости! Он?! Невозможно!

– Не торопитесь, джентльмены, не торопитесь! Поглядите на него хорошенько! Мне кажется, что у него на лбу царапина!

Хильер стоял бледный как смерть и готов был расплакаться, ища сочувствия. Он поворачивал голову во все стороны и наконец, сложив руки как для молитвы, обратился к Холмсу:

– Ради бога! Клянусь честью, я не виноват. А царапина на лбу…

– Констебль! Арестуйте его! – вскрикнул Холмс. – Я отвечаю за последствия!

Констебль нерешительно двинулся вперед, но подумал и остановился. В это время Самми увидал в толпе Арчи Стильмана и крикнул ему:

– О, Арчи! Спасите меня! Иначе это убьет маму! Вы знаете, как я поранился, – скажите им, спасите меня!

Стильман протолкался вперед и сказал:

– Да, я вас спасу, не бойтесь! – Затем он обратился ко всей компании: – Как он был ранен, джентльмены, это к делу не относится, я и так докажу вам, что он к нему совсем не причастен.

– Спаси вас бог, Арчи! Вот истинный друг!

– Ура, Арчи! Смелей, парень! Сбей с них спесь! – гаркнула вся компания, гордая тем, что в ее среде нашелся талантливый и добросовестный человек, который способен заткнуть за пояс приезжую знаменитость.

Патриотизм и здравый смысл взяли верх над идолопоклонством и сразу изменили настроение аудитории. Подождав, пока шум не утихнет, Арчи Стильман начал:

– Прошу Тома Джеффриса встать у одних дверей, а констебля – у других и никого не выпускать отсюда.

– Готово! Продолжайте, старина!

– Преступник, вероятно, здесь. Я вам его покажу, если окажется, что не ошибся. А теперь расскажу вам, как произошло дело, с начала до конца. Мотивом преступления была не корысть, а месть. Преступник вовсе не простодушный человек, а, напротив, очень хитрый. Он не стоял в шестистах двадцати двух футах от взрыва. Он не был ушиблен куском дерева. Мина не была заложена у передней стены хижины. Найденный мешок не принадлежит преступнику, и этот последний вовсе не левша. За исключением этих, все остальные выводы нашего знаменитого гостя вполне справедливы.

Большинство слушателей улыбались, но знаменитый гость и ухом не повел, что называется.

– У меня также есть вещественное доказательство, – продолжал Стильман, показывая кусок толстой проволоки, при этом все вытянули шеи, чтобы лучше видеть. – Потом я укажу вам место, где найдутся и другие. Конец этой проволоки покрыт, как видите, тонким слоем расплавленного стеарина. А вот еще наполовину сгоревшая свеча. На ней сделаны надрезы на расстоянии одного дюйма друг от друга. Позже я вам скажу, где нашел эти вещи, а теперь, отложив в сторону всякие рассуждения, догадки, остроумные выводы, одним словом – все эффектные трюки сыскного ремесла, я вам прямо расскажу, как все произошло.

Арчи помолчал немного, чтобы сконцентрировать внимание слушателей, и затем продолжал:

– Преступнику нелегко было выработать план действий. И это вышел хороший план, даже гениальный, свидетельствующий о весьма сильном интеллекте. Он был рассчитан на устранение всяких подозрений от настоящего виновника убийства. Прежде всего, последний взял свечку, зажег ее и определил время, необходимое для сгорания известной ее части. При этом он выяснил, что в течение трех часов сгорает четыре дюйма свечи. Я только что – здесь, наверху, пока вы толковали о характере Флинта Бакнера, – повторил этот опыт, конечно, в меньших размерах – не больше как в полчаса. Определив на одной свече скорость горения, он потушил ее – вот это ее остаток, – и сделал метки на другой свече. Затем он вставил последнюю в оловянный подсвечник и на метке, соответствующей пятичасовому горению, проткнул раскаленной проволокой дыру. Вы видели эту проволоку – на ней и теперь сохранился слой застывшего стеарина.

С трудом – с большим трудом, надо признаться – протащил потом преступник сквозь густые кусты, покрывающие гору позади владений покойного Флинта Бакнера, пустую кадушку из-под муки. Поместив последнюю в самой чаще, в тридцати пяти футах от хижины, он поставил на ее дно свою свечку. Затем отмерил тридцать пять футов шнура, провернул вот этим сверлом дыру в стенке кадушки, продернул сквозь нее шнур, вставил один его конец в свечку, а другой проложил через кусты к хижине. Таким образом один конец фитиля оказался погруженным в бочонок с порохом, стоявший в хижине Флинта – я не могу этого доказать, но пари держу, что так и было, – а другой был закреплен в свечке, рассчитанной на пятичасовое горение. Если свеча была зажжена в восемь часов вчера вечером, то взрыв должен был произойти сегодня в час ночи, как и вышло в действительности. Ребята! Кадушка и теперь стоит в кустах. На дне ее стоит подсвечник с остатками свечи. В дыре, провернутой сверлом, сохранился пепел от фитиля, а следы его идут от кадушки вниз по горе до самой хижины. Я все это видел своими глазами час или два тому назад, когда профессор производил тут свои чудесные измерения и собирал ничего не значащие вещественные доказательства. Если хотите, то и вы сейчас можете на все это посмотреть.

Стильман умолк. Аудитория радостно перевела дух и разразилась приветственными криками.

– Ах, черт бы его побрал! – воскликнул Хэм Сэндвич. – Так вот почему он по кустам-то шлялся, вместо того чтобы учиться у профессора! Не дурак он, ребята!

– Нет, сэр, не дурак!

Но Стильман попросил позволения закончить.

– Это еще не все, джентльмены, – сказал он. – Подготовив преступление, преступник позаботился и о том, чтобы скрыть орудия, послужившие ему для совершения убийства. Эту проволоку, огарок пробной свечки и это сверло он зарыл ярдах в ста от кадушки, в сосновом лесу, где я их и нашел. Диаметр сверла точно соответствует отверстию кадушки, а…

Но тут человек-легенда не выдержал и прервал Стильмана.

– Мы выслушали презанимательную сказку, джентльмены, – сказал он иронично, – весьма, весьма интересную. Но я бы хотел теперь задать несколько вопросов этому молодому человеку.

Некоторые из компании подмигнули, а Фергюсон сказал:

– Боюсь, как бы нашему Арчи не досталось теперь…

Большинство, однако, сохраняло полное спокойствие.

– Попробуем рассмотреть эту занимательную историю логично и последовательно, джентльмены, – начал Холмс, – проанализируем ее, пользуясь геометрической прогрессией, так сказать, переберем одну подробность за другой, проведем правильную осаду, обложим со всех сторон эту игрушечную крепость, детище воспаленного воображения. Для начала я задам вам три вопроса, молодой человек, только три для начала… Вы, кажется, изволили сказать, что предполагаемая свечка была зажжена вчера, в восемь часов вечера?

– Да, сэр, около восьми.

– Вы, кажется, говорили, точно в восемь?

– Нет, с такой точностью сказать не могу.

– Гм! Стало быть, человек, проходивший мимо данного места в восемь часов вечера, наверняка должен был встретить убийцу?

– Весьма возможно.

– Благодарю вас. Пока это все. Я говорю – пока…

– Черт возьми, да он, кажется, расставляет западню нашему Арчи, – заметил Фергюсон.

– Похоже на то, – ответил Хэм Сэндвич. – Мне это не нравится.

Тем временем Стильман, глядя прямо в глаза Холмса, сказал:

– Я сам проходил там в половине девятого, или нет, около девяти.

– В самом деле? Это интересно, очень интересно! Может быть, вы встретились с убийцей?

– Нет, я никого не видел.

– Гм! В таком случае, извините, я не понимаю, зачем вам угодно было сообщить об этом.

– Пока я не стану объяснять причину, по которой я так поступил. Я говорю – пока. – Арчи помолчал немного и продолжил: – Убийцы я не встретил, но напал на его след. Уверен, что он находится в этой комнате, и попрошу всех пройти по очереди передо мной, вот тут, где посветлее, чтобы я мог видеть ваши ноги.

Все охотно исполнили это требование и стали гуськом проходить перед Арчи, который, прикрыв глаза рукой от прямого света, делал вид, что вглядывается в их ноги. Холмс смотрел на эту процедуру, делая вид, что с трудом удерживается от смеха. Пятьдесят человек прошли без всякого результата, шестьдесят, семьдесят… Попытка начинала казаться нелепой.

– Должно быть, убийц маловато сегодня в вашем обществе, – иронично проговорил знаменитый гость.

Аудитория вознаградила его за это замечание искренним смехом. Еще десять или двенадцать кандидатов в обвиняемые прошли – или скорее протанцевали – мимо Арчи с такими ужимками, которые заставили смеяться окружающих. Наконец, Стильман поднял руку и сказал:

– Вот убийца!

– Фетлок Джонс! – воскликнула толпа, сразу разразившись множеством разнообразных замечаний, вызванных неожиданным заявление Арчи.

В самый разгар шумных пересудов Шерлок Холмс махнул рукой и попросил внимания. Авторитет великого имени был еще, по-видимому, силен – все немедленно повиновались.

– Это слишком серьезное обвинение, – сказал Холмс. – Не забудьте, что дело идет о жизни, и о жизни человека невинного, стоящего выше всяких подозрений! Я вам сейчас докажу это; обратите внимание, как легко мне будет разрушить построенный на наших глазах карточный домик. Слушайте, друзья мои! Я вчера ни на одну минуту не терял из виду того парня, которого теперь обвиняют!

Это заявление произвело на присутствующих небывалый эффект. Все взгляды с суровым упреком обратились на Стильмана, но он не растерялся, а, напротив, словно даже повеселел.

– Ведь убийца был не один, я так и думал, – сказал он, а затем, подойдя к столу и взглянув сначала на ноги Холмса, потом на его лицо, продолжил: – С ним были вы! Вы стояли в пятидесяти шагах от того места, где преступник зажигал свечку, которая впоследствии воспламенила порох! (Ропот в зале). Даже более того – вы сами дали ему спички!

На этот раз гость явно был сбит со своих позиций. Он хотел заговорить, но слова не шли с его языка.

– Это… это… безумие… это… – пробормотал он.

Стильман тем временем вынул обгорелую спичку.

– Вот одна из них, – сказал он, – я нашел ее в кадушке, где до сих пор лежит другая.

– Да, конечно, если вы сами ее туда подложили! – воскликнул овладевший собой гость.

Удар был сделан ловко, но Стильман его отпарировал.

– Да ведь они восковые, – сказал он, – таких в нашем поселке никогда не бывало. Я готов сейчас же подвергнуться обыску. А вы?

Даже самые ненаблюдательные заметили, что гость вздрогнул при этом предложении и судорожно сжал кулаки. Аудитория, затаив дыхание, ждала его ответа, но он молчал, лишь подчеркивая безвыходность своего положения.

– Мы ждем, – вежливо сказал Стильман.

Молчание еще несколько секунд не прерывалось, а затем гость сказал сдавленным голосом:

– Я не желаю, чтобы меня обыскивали.

Этот ответ решил дело. Все кругом зашептались.

– Кончено! Теперь Арчи его проглотит, – сказал кто-то.

Никто, однако, не знал, что же теперь делать. К такому неожиданному обороту никто не был готов – рудокопы вообще не отличались опытностью в судебных делах и потому замерли, подобно сломанным часам. Мало-помалу, однако, механизм заработал – кучки людей по двое, по трое, пошептавшись между собой, стали высказывать различные предложения, из которых одно почти всеми было встречено одобрительно. Это предложение состояло в том, чтобы выразить убийце Бакнера общественную благодарность и отпустить его с богом на все четыре стороны. Более трезвые головы воспротивились, однако, такому простому решению вопроса, говоря, что болтливые обыватели восточных штатов, пожалуй, еще сочтут такое решение скандальным и поднимут шум из-за пустяков. Трезвые головы одержали победу, в результате чего все пришли к выводу: Фетлок Джонс должен быть арестован и судим.

Большинством голосов такое постановление было принято, и все очень обрадовались, поскольку на сегодняшний день делать было больше нечего, а между тем всем очень хотелось поскорее побежать на место катастрофы и собственными глазами убедиться в действительном существовании кадушки со свечкой и прочего. Однако не тут-то было. Сюрпризы еще не кончились, и закрыть заседание не удалось. Фетлок Джонс, который тихо плакал в уголке до произнесения вердикта об аресте, теперь вдруг заговорил.

– Не нужно, не нужно! – воскликнул он. – Не хочу я ни тюрьмы, ни суда! Повесьте меня лучше сразу! Все равно придется повесить по суду – меня ничто спасти не может! Он говорил правду, рассказал так, будто был вместе со мной и все видел. Не понимаю, как он мог узнать подробности, но передал их верно – и кадушку, и свечу вы найдете на своих местах. Да я и не отпираюсь – я убил Флинта! И вы бы его давно убили, если бы терпели от него то, что я терпел, будучи слабым, беззащитным подростком!

– Да еще служившим ему верой и правдой, – сказал Хэм Сэндвич. – Послушайте, ребята…

– К порядку, к порядку, джентльмены! – воскликнул констебль.

– Знал ли твой дядя, что ты затеял? – донесся голос из толпы.

– Нет, не знал.

– А ведь спички он тебе дал?

– Спички он дал, но он не знал, зачем они мне нужны.

– Как же ты, отправляясь на такое дело, решился взять с собой его – известного сыщика?

Мальчик постоял немного в нерешительности, теребя свои пуговицы, а потом сказал застенчиво:

– Я хорошо знаю сыщиков, так как состою с ними в родстве. Если вы хотите, чтобы сыщик не раскрыл вашего дела, то возьмите его с собой.

Гомерический хохот, последовавший за этим наивным афоризмом, не развеселил, однако, самого несчастного мудреца.