Читать книгу Жанна д'Арк - Марк Твен, Mark Twain - Страница 2
Предисловие редактора
ОглавлениеВ середине XIV столетия Англия превратилась в сильное государство с королями, подавившими независимость дворян-феодалов, и с парламентским строем, ограждавшим интересы мещан. Во Франции еще процветала феодальная система, был король, но были и почти независимые вассалы, когда Франция стала воевать с Англией, причем война эта длилась страшно долго. Английская армия, как более дисциплинированная и более народная, обыкновенно била французскую, состоявшую из рыцарей, не любивших повиноваться. Английские короли одерживали победы, и Эдуард I на первых порах назвался королем Франции. Видя, что рыцари – плохая защита отечества, французские мещане взбунтовались против дворян. И восстали также крестьяне по всей стране. Эта борьба между рыцарством и мещанством затянулась. А на французском престоле, кстати, сидел сумасшедший король Карл VI. Англичане постепенно завладевали страной, бургундцы стали на их сторону, и вдобавок у англичан был хороший король Генрих V, который, разбив французов у Азенкура, стал их королем, но вскоре умер, и сын его Генрих VI унаследовал французскую корону. А так как он был малолетний, то регентом Франции был назначен дядя его, жестокий и надменный герцог Бедфорд. У бывшего французского сумасшедшего короля, тоже умершего, имелся истасканный, двадцатитрехлетний, робкий женатый сын, которого часть дворян провозгласила королем Франции.
Карл VII жил в замке Шинон и занимался тем, что бормотал молитвы и забавлялся в кругу своих придворных пажей и красавиц. Дворяне потому остановили на нем свой выбор, что у него были все-таки средства, он любил вкусно поесть и попить, поохотиться на крестьянских полях и побездельничать; полагали, что он сумеет, во всяком случае, защитить падающее дворянство не столько от англичан, сколько от мещан. А мещане признали его королем, когда узнали, что ему нет житья от дворянчиков, и они жалели его, принужденного бегать от англичан, и им стыдно было измены бургундцев. Тут еще подоспело то обстоятельство, что англичане смотрели на Францию как на чересчур легкую добычу. Анатоль Франс в своем сочинении «Жизнь Жанны д'Арк» отмечает, что во Франции во времена, когда Карл VII был еще дофином, занималась грабежом, скорее чем войною, всего горсть англичан. Воюющие стороны от войны почти не страдали, жертвами ее были монахи и монахини, мещане и крестьяне; в особенности страдали крестьяне, так как их грабили обе стороны. У англичан были длинные зубы, но щука все-таки не могла проглотить быка. Английские гарнизоны были ничтожны.
В то время, когда народ льнул к Карлу VII, а англичане были уверены в своих силах и думали, что можно Францию удержать в покорности без особых жертв, крестьяне, изверившиеся в рыцарях, стали собираться, волноваться, искать брода, взвешивать силы страны и будить от бездействия те государственные стихии, призвание которых было стоять на страже ее безопасности. Страна изнемогала, волновалась, нервничала, стали распространяться слухи о чудесах. В то время вера в чудеса была особенно велика. Верили в святых и верили в русалок, в нимф, которых когда-то обожали язычники, в судьбу, в «Фатальных дев», живущих в лесах и у фонтанов, где собирались время от времени и предавались пляскам, как это делается у нас до сих пор в ночь на Ивана Купалу. В числе легенд, которые стала распространять патриотическая молва, занятая изобретением средств спасения государства, стало все чаще и чаще повторяться пророчество о Деве, которая должна выйти из дубового леса, и к ее ногам падут лучники, т. е. солдаты, вооруженные луками и стрелами. Кроме того, прибавлялось, что ожидаемая Дева будет из крестьянок и пострадает за грехи королевы Изабеллы, которая продала врагу своего сына и Францию и вооружила бургундцев против французов. Семена чудесного возбуждения и патриотического воодушевления носились в воздухе, и нужна была только наиболее благоприятная для них почва. Такой почвой явилась деревня Домреми, бывшая, как и многие другие деревни, яблоком раздора между мелкими окрестными вассалами. Когда же в игру вмешались англичане, положение Домреми стало особенно острым. Близ Домреми находились священные источники и чтимые искони деревья. Народ был набожен и суеверен. В сравнительно богатой семье местного крестьянина Жака д’Арка родилась в 1410 или в 1412 году дочь Жанна, и над нею местный кюре при крещении произнес множество заклинаний, чего не делалось при крещении мальчиков: женской природе вообще тогда мало доверяли и считали ее предрасположенной от рождения к сношению с дьявольскими силами. Этой Жанне суждено было сыграть одну из самых поразительных ролей в истории не только Франции, но и целого мира.
Надо заметить, что биография Жанны д’Арк изучена с необыкновенной тщательностью, и она отличается редкой полнотой и точностью. Известен каждый шаг чудесной девушки, имена всех ее родственников и родственниц, подруг, ее разговоры, ее маршруты, платья, в которые она одевалась, каждое ее слово. Жанна д'Арк, несмотря на всю свою легендарность, самая историческая личность древней и средней истории по богатству сохранившихся и разысканных подробностей ее необыкновенной жизни. Воспитывалась она в родительском доме, который весь зарастал весной белыми и красными цветами. Выросла она на черном хлебе и была приучена к суровому труду, а мать ее, приходившаяся сестрой одному священнику, научила ее молитвам «Отче наш», «Богородица» и «Верую» и рассказала ей о житии нескольких святых. Таково было образование Жанны д'Арк, оставшейся неграмотной. По праздникам она ходила в церковь. А по окончании полевых работ она или пряла, или шила, или пасла коров и лошадей в окрестностях. Жанна была благочестива, никогда не божилась и часто любила уединяться под ветвями огромного дуба, где водились феи. Жанна простодушно верила, однако, что они за грехи свои были изгнаны когда-то священником и в последний раз жили под буком лет тридцать назад. Около этого бука крестьянки танцевали в известные дни, танцевала и Жанна и вешала венки на дерево в честь Божьей Матери. Источник, который струился у корней бука, был чудодейственный – его воды излечивали от лихорадки. Там же праздновали весну – крестьяне делали «майского человека» из цветов и листьев. А так как недалеко росла трава «адамова голова» (мандрагор), которая делала богатым того, кто, преодолев ночные страхи, успевал вырвать ее с корнем, то место это пользовалось не совсем хорошей репутацией у соседей Домреми, которые верили, что жители Домреми все-таки сносятся со злыми духами. Еще будучи семи лет, Жанна была свидетельницей кровавых столкновений враждующих дворян из-за деревни Домреми, часть которой считалась свободной, а часть населенной крепостными людьми. Братья Жанны являлись домой, облитые кровью. Все дворяне и бароны, а также и иностранные грабители-англичане, были того мнения, что как ужин без горчицы, так война без пожаров ничего не стоит. Воюющие стороны жгли по ночам крестьянский хлеб для освещения позиций.
Среди таких обстоятельств, в такой лихорадочной атмосфере развивалась и росла Жанна д’Арк – красивая, стройная девушка, с розовой кожей, с черной, как смоль, косой, с чарующей улыбкой, с яркими невинными глазами, то веселая и бодрая, то вдруг задумчивая и набожная.
А дела во Франции шли все хуже. Домреми лежала на большой дороге, и в этой деревне раньше других знали все новости. Англичане занимали в это время Нормандию, Мэн, Пикардию, Иль-де-Франс, захватили Париж. В Домреми, разумеется, ненавидели англичан больше, чем своих родных грабителей, – их называли злыми ангелами и уверяли, что они с хвостами. Ужасы нагромождались на ужасы. Крестьяне были ограблены до нитки, по стране носились банды разбойников, английских и французских, забирали вино, хлеб, серебро, и чего не могли взять – сжигали, насиловали женщин, детей, монахинь, мужчин уводили в плен. Почти ни одна мельница не работала в стране. Сельские работы были прекращены.
Жанне было тринадцать лет, когда она, находясь в саду своего отца, услышала голос справа по направлению от церкви, сопровождаемый ярким светом: «Жанночка, я от Бога пришел помочь тебе вести себя хорошенько. Жаннет, будь доброй!» На другой день голос повторил: «Жанночка, будь доброй!» Она не знала еще, что это за голос. Но в третий раз догадалась, что с ней говорит тот архангел Михаил, которого она видела в церкви в броне и с копьем, пронизывающим демона. Как раз около этого времени в Домреми распространилось известие о том, что укрепление на горе Михаила-архангела отразило англичан. Еще раз услышала голос архангела Жанна, и он объявил ей, что к ней придут на помощь также святая Катерина и святая Маргарита. Этих святых Жанна тоже видела в церкви нарисованными на стене. Когда обе святые наконец явились ей, как обещал архангел, она дала им обет хранить невинность. Это было на границе двух возрастов – отроческого и женского, и биография Жанны утверждает, что женщиной она никогда не сделалась. Святые вскоре завязали с Жанной добрые отношения. Они являлись к ней то в саду, то у источника. В ответ на ее поклон, они вежливо раскланивались с ней. Утром она яснее различала их голоса. Архангел Михаил стал реже посещать Жанну, но однажды он рассказал ей, в каком горе находится Франция, и приказал ей покинуть деревню. «Ступай во Францию», – сказал он. Анатоль Франс подозревает, что истолкователем видений Жанны был какой-нибудь священник или церковник, указавший ей путь к выходу из ее волнений и колебаний. Жанна часто бывала у священников и у монахов. Дядя у нее был тоже, как известно, священник.
Так или иначе, в ответ на слова архангела она отвечала: «Я бедная девушка, не умею ездить верхом и воевать».
А обе святые сказали ей:
– Отец Небесный даст тебе знамя, смело разверни его, и Бог тебе поможет.
Жанна долго приготовлялась; архангел опять явился и сказал: «Дочь Божия, ты поведешь дофина (так крестьяне называли некоронованного короля своего) в Реймс, и там он будет помазан на царство».
Тогда открылось Жанне ее призвание, и она поняла, что надо повиноваться. Отец хотел ее выдать замуж, но Жанна отказалась наотрез и отправилась в лагерь к ближайшему генералу Бодрикуру с известием, что она избрана Господом короновать дофина в Реймсе. Бодрикур был солдат и, увидев девушку в красной рваной юбке, сказавшую ему: «Я пришла к вам, чтобы вы попросили дофина держаться и не заключать мира с врагами, и это по воле Господа», – генерал спросил: «Какого Господа?»
– Небесного Царя! – вскричала молодая девушка.
– Отведите-ка ее к родителям, – сказал Бодрикур, – и пускай ее хорошенько нашлепают.
Но во время аудиенции Жанны у Бодрикура было несколько жантильомов, которым понравилась странная девушка. Не сразу, но загорелся народ, стал собираться вокруг Жанны, и уверовали в ее призвание земляки. Ее снарядили в поход. Такое царило возбуждение, что вид Жанны, одетой по-мужски, в сапоги со шпорами и при мече, зажег к ней сердца. Она сделала шестьсот верст в десять дней и прискакала к дофину в Шинон. Бодрикур, в конце концов дозволивший ей это путешествие, был в душе того мнения, что Жанна одержима дьяволом: по толкованию одного священника, она могла проглотить дьявола в хлебе. Впрочем, Жанна выдержала испытание святой водой.
Есть еще данные, что Жанна д'Арк из Вокулера, которым управлял Бодрикур, совершила предварительно путешествие в Нанси, к герцогу Карлу II, союзнику англичан, который, прослышав о ней, потребовал ее к себе в надежде получить при помощи ее благочестия или колдовства излечение от своих старческих недугов. Она отвечала, что ему следует бросить возлюбленную, с которой он жил, и соединиться с покинутой женой, и получила от него в подарок четыре франка и черного коня. Из Нанси Жанна послала родителям письмо (продиктованное ею) с просьбой простить ее, так как отец обещал ее утопить собственными руками за ее похождения. Родители простили, соседи убедили их, что Жанна, добившись свидания с королем, будет осыпана милостями. Путь к дофину Жанна прошла со своими людьми без всяких столкновений с англичанами, но шайка французов хотела захватить ее в плен и держать в подземной тюрьме в расчете, что король выкупит ее; этим в то время промышляли. Но отряд Жанны был вооружен, и разбойники не посмели напасть. В феврале 1429 года Жанна добралась до Шинона. Долго не допускали ее. Доктора богословия прежде всего заподозрили, что она ведьма. Не дальше как двенадцать лет тому назад, в 1417 году, стала пророчествовать женщина из Невшато, но вовремя была усмотрена епископом и сожжена живою в Монпелье. Духовные лица стали спрашивать Жанну, зачем она пришла. Она отвечала, что явилась по поручению Царя Небесного снять осаду с Орлеана и короновать в Реймсе дофина.
Мнения ученых специалистов о Жанне разделились.
Одни находили, что она обманщица, другие – что король все-таки должен ее выслушать. Надо заметить, что король, постоянно советовавшийся с астрологами, уже узнал от одного из них, что Франция будет спасена вмешательством девственницы. Другой престарелый астролог Пьер подтвердил в Шиноне, что он прочитал в небесах о поражении англичан французскою пастушкою. Вообще в то время, как мы уже отметили раньше, была распространена вера в спасение трона девственницею.
Король с нетерпением ожидал Жанну и принял ее в большой зале вечером при свете пятидесяти факелов. Собрание было многочисленное. Никогда не видела Жанна ничего подобного, но не растерялась. Одетая и подстриженная по-мужски, она сняла свою шерстяную шапочку, сразу узнала короля, который прятался за толпу придворных, подошла, поклонилась и сказала: «Да пошлет вам Господь добрую жизнь, милый дофин».
Король не отличался величественной наружностью. Держаться он не умел, был невзрачен. Портретов его еще не было. Поэтому все удивились, что она сразу подошла к Его Величеству. Король увидел в этом знамение, отвел в сторону Жанну и стал с нею толковать. В душе он сомневался, настоящий ли он сын короля, но Жанна уверила его, что он истинный наследник и несомненно королевский сын, и это так понравилось ему, что он возымел к ней доверие и ласково отпустил ее. Потом он часто с ней видался, гулял, познакомил со своими родными. Герцог Алансон стал приверженцем Жанны. И, наконец, ее отправили для окончательного исследования и испытания в Пуатье. Вопросы, с которыми стали обращаться к ней тамошние ученые и судьи, часто раздражали ее, она отвечала резко, но всегда остро. Когда ее старались сбить в правилах веры, она гордо отвечала: «Небесные книги лучше ваших земных». – «А на каком языке говорят голоса, которые вы слышите?» – «На лучшем, чем ваш». Жанна через шесть недель была признана чистой и добросовестной девушкой. Но оставалось убедиться, невинна ли Жанна. Только невинные девушки могли быть сосудом божественности. В тех случаях, когда девушка становилась орудием дьявола, она прежде всего теряла свою чистоту. Были созваны все местные выдающиеся бабки, вдовы и дамы. Первое место между ними занимала герцогиня Анжуйская. Жанна д'Арк была признана девственницей. После этого король назначил ее главнокомандующим всех своих армий.
В Туре, который славился и портными, и мастерами рыцарских доспехов, с Жанны была снята мерка. Ей были сделаны белые доспехи за весьма умеренную цену. Плащ был сделан из шелковой ткани с серебром и золотом. Когда Жанна летела на коне, плащ трепетал вокруг нее, как два крыла. Король предложил ей лошадь из своей конюшни. Так совершилась чудесная и единственная в своем роде карьера крестьянки Жанны.
Сшив себе знамя с белыми лилиями, Жанна повела войска к Орлеану. По целым дням она не сходила с коня, не снимала доспехов, потребовала от солдат целомудрия, одушевляла в битвах старых воинов своим геройским примером. И когда она пришла к Орлеану, союзники англичан, бургундцы, уже покинули осаждавших, напуганные всеобщим возбуждением и слухами о чудесном полководце. Бросившись на англичан, мужественная крестьянка разбила их и отняла лагерь и пушки. Дофин волновался в Туре, ожидая вестей из Орлеана. Сама Жанна явилась к нему с радостным известием. Он поцеловал ее и не знал, что дальше делать. Начались интриги против победительницы англичан. Опасались, как бы она не околдовала короля. Он колебался и дрожал, когда она стала требовать, чтобы он пошел в Реймс короноваться. Насилу послушался он. Города сдавались Жанне почти без сопротивления.
В какой степени Жанна проявила военный талант, говорят факты сами за себя. Все генералы, которые сражались под знаменем Жанны, считали ее великим полководцем. Она была простодушна и невинна во всем, но герцог Алансон засвидетельствовал впоследствии, что Жанна была чрезвычайно опытна как в приготовлениях к битве, так и в командовании; она умела также очень хорошо распоряжаться артиллерией; ко всеобщему изумлению, она действовала на войско так искусно и благоразумно, словно полководец, за которым двадцать или тридцать лет опыта. Это была единственная личность, которая удостоилась звания главнокомандующего всеми военными силами нации в семнадцатилетнем возрасте! Профессор Трачевский замечает, что Жанна, кажется, напоминала больше всех других полководцев Наполеона I. Русская военная наука в лице генерала Драгомирова также оценила Жанну как выдающегося полководца.
После коронации Карла Жанна была сделана дворянкой, ей пожаловали герб, поселили во дворце. Вся Европа заговорила о ней. Молились на ее портреты. В монастырях пели ей гимны. Она же оставалась такой, как и была, простой девушкой, мечтала только о том, чтобы соединить англичан и французов, примирить их и двинуть на войну с неверными. Когда же она убедилась, что мечта ее несбыточна, стала проситься в деревню к братьям и сестрам, к отцу и матери. Она рисовала себе идиллические картины жизни в деревне: «То-то обрадуются мне», – говорила она. Но ее не отпускали. Дворянам было неприятно, что крестьянка спасла короля, и они старались подорвать ее влияние на него, так как он мог оказать крестьянам разные милости и встать на их сторону в распре с дворянством. Отпустить Жанну в Домреми король был не прочь, но опасался, как бы она не подняла народные массы и не обратила их против трона. Явилась обычная в таких случаях подозрительность. Благодетели и спасители становятся, в конце концов, в тягость. От Жанны стали сторониться царедворцы, и сам король охладел к ней. В ее душу прокралась робость. «Ничего не боюсь, но боюсь измены», – говорила она. И кстати, стали гаснуть ее небесные видения, и голоса, которые она слышала, становились реже, а когда говорили с нею, то были уже неразборчивы, и она не совсем понимала их. Иногда они произносили мрачные пророчества, предвещали ей плен.
Король Карл VII внезапно уехал за Луару. А англичане между тем снова укрепились в Париже. У Жанны не было средств и людей. Осталась только горсть преданных ей авантюристов, с которыми она рискнула, томясь от бездействия, пойти на Париж, но была отбита Бедфордом, ранена и отступила на север, где были сосредоточены главные силы врага. В новой битве с англичанами Жанна потерпела еще раз неудачу, опять отступила и, прикрывая отступление отряда, была окружена союзниками англичан, бургундцами, и взята в плен. Герцог Бургундский немедленно продал ее англичанам. А они привезли ее в Руан в железной клетке. Пять месяцев страдала Жанна.
У профессора Трачевского недурно и довольно точно, и в то же время кратко, описан процесс знаменитой девственницы.
«Ее всячески мучили в темнице: ее сковывали по шее, рукам и ногам; палач приносил орудия пытки и объяснял ей их назначение, злые «трепальщики» (тюремщики) не отходили от нее ни днем, ни ночью, не щадя девичьего стыда. Наконец, нарядили церковный суд из наемных парижских профессоров и французского клира, под председательством епископа Кошона, которому посулили архиепископство. При содействии инквизиции судьи искажали показания Жанны в протоколе, сбивали ее схоластической казуистикой, стращали криками, осыпали оскорблениями, не давали отвечать: она просила, чтобы, по крайней мере, не все разом закидывали ее вопросами. Но умны и правдивы были ответы праведницы».
«Думаешь ли ты, что душа твоя спасена?» – «Если да, то молю Бога не погубить ее; если нет – молю спасти ее». – «Ненавидит ли Бог англичан?» – «Не знаю; но верно то, что всех их выпроводят из Франции, кроме тех, которые погибнут в ней». – «Хорошо ли сделал твой король, что убил герцога Бургундского?» – «Это было большим вредом для Франции; но что бы ни было между ними, Бог послал меня на помощь королю Франции». Жанна ограничивалась лишь смутными и ироническими ответами, когда затрагивали святыню ее души – «Голоса». Невинная девушка вовсе не отвечала на настойчивые вопросы о мужском платье, которое спасало ее от наглости воинов; но она сняла его, когда судьи объявили, что это великая ересь.
«Жанну обвинили в сообщничестве с дьяволом и в ношении мужского платья и обещанием легкого наказания выудили у нее признание справедливости приговора. Англичане разозлились на Кошона за мягкость решения. Но он сказал: «Успокойтесь, она не уйдет от нас». Вскоре после двух покушений с целью глубоко оскорбить Жанну заставили ее снова надеть подсунутое мужское платье – и неисправимая еретица была приговорена к сожжению. Возмущенная наглым обманом, Жанна приобрела прежнюю твердость. «Так скорее же умру, чем откажусь от того, что сделала по приказу моего Господа!» – воскликнула она. Ее спросили: «Подчиняешься ли суду воинствующей церкви?» Она отвечала: «Бог и торжествующая на небесах церковь послали меня; этой церкви я подчиняюсь». Голоса все еще говорили Жанне: «Случится движение, и великая победа освободит тебя». Но когда ей объявили день казни, она рыдала, рвала на себе волосы, восклицая: «Неужели же мое чистое, невинное тело превратится в пепел? О, лучше бы вы семь раз сняли мне голову, чем жечь».
Рыдала жертва и на печальной колеснице: «Руан, Руан! Неужели мне здесь умереть?» Костер поражал своими чудовищными размерами. Долго тянулась церемония с укоризненными проповедями владык и с обвинительными речами юристов. Жанна все что-то думала, потом вдруг пала на колени и, сама прощая всех, просила: «Помолитесь обо мне». Все это было так просто, задушевно, что дрогнула десятитысячная толпа, прослезились англичане, зарыдал Кошон. Жанна попросила крест и судорожно спрятала его под платье, крепко прижимая к телу. Вдруг заворчали солдаты. «Эй, вы, попы. Обедать мы будем здесь, что ли?» – крикнули офицеры и сами потащили «ведьму» к палачу.
Судьи разбежались в ужасе. Орлеанская Дева воскликнула, озирая город с громадной высоты: «Ах, Руан, Руан. Боюсь, не пострадать бы тебе от моей смерти!» Показался огонь. Вопль отчаяния вырвался из груди Жанны; но вдруг она заметила, что опасность грозит напутствовавшему ее доминиканцу, и стала просить его сойти. «Дурно ли, хорошо ли я сделала, – мой король тут ни при чем; не он внушал мне», – послышалось сверху. Потом раздирающий душу крик: «Воры!» Но вслед затем: «Да, от Бога были Голоса мои; не обманули меня голоса мои». Это ясно слышал доминиканец: он уже стоял внизу, у самого пламени, и поднимал распятие к жертве, голова которой упала на грудь, а губы шептали: «Иисус». Жанна вся превратилась в пепел, который бросили в Сену; уцелело только сердце.
Толпа колыхалась от рыданий. Молча расходились англичане; но один из них сказал товарищам, что в пламени ясно горело слово «Иисус». А другой воскликнул: «Мы погибли, мы сожгли святую». Мученице не было двадцати лет. Поколение спустя французы торжественно «восстановили» доброе имя Орлеанской Девы, доказав церковным следствием, что то не была еретица и ведьма, а на месте казни поставили ее статую. Ее родственники получили дворянство, а земляки – свободу от податей».
Такова историческая канва, на которой Марк Твен вышил цветы своей фантазии, стараясь держаться по возможности правды, насколько это допускают условия исторического романа. Исторических сочинений, посвященных Жанне д'Арк, очень много. Это огромная литература. Марк Твен воспользовался фактами, пропустив, однако, их сквозь психологическую призму современника, который будто бы был секретарем и пажом Жанны д'Арк. Этот вымышленный сэр Луи де Конт ведет рассказ в виде личных воспоминаний о Жанне, ее походах и страданиях. Американская критика считает роман Марка Твена величайшим из произведений.
Не знаем, в какой степени справился Марк Твен со своей трудной задачей – написать роман так, чтобы он сохранил на себе печать описываемого времени во всех подробностях рассказа. Трудность исполнения заключается еще в том, что автор, при всем своем громадном таланте, не мог в достаточной мере проникнуться духом французского языка и французского народа XV века. Но во всяком случае Марк Твен дал превосходные картины нравов и событий пятнадцатого века – тех дней, когда заканчивалась столетняя распря двух народов или, вернее, двух государств, французского и английского. Образ Жанны д'Арк написан с редкой и великой любовью. Марк Твен называет ее самым благородным очаровательным ребенком на свете.
И. И. Ясинский
(Максим Белинский)