Оглавление
Маркел Мастроянин. Товарищ маркетолох
Часть первая. Товарищи курсанты
Пролог, который знакомит с главным героем и его богатым внутренним миром
Интерлюдия к прологу, которая повествует о несчастном Билли, которого не любили
Глава первая, в которой перед одним начальником отчитываются двое других
Интерлюдия первая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава вторая, которая знакомит с одним из самых активных участников хора
Интерлюдия вторая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава третья, в которой постоянно что-то пьют и чем-то закусывают
Интерлюдия третья, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава четвёртая, в которой продолжают пить, но с почти непьющим хористом
Интерлюдия четвёртая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава пятая, в которой не только не пьют, но и не дают пить другим
Интерлюдия пятая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава шестая, в которой не только больше не пьют, но и даже не курит
Интерлюдия шестая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава седьмая, в которой что-то слушают, а потом всё равно пьют и закусывают
Интерлюдия седьмая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава восьмая, в которой все только учатся, учатся и ещё раз учатся
Интерлюдия восьмая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава девятая, в которой рождается хор малохудожественной самодеятельности
Интерлюдия девятая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Глава десятая, в которой хор разрывает оковы пространства и времени
Интерлюдия десятая, в которой один начальник отчитывается перед другим
Часть вторая. Товарищи эгрегории
Глава первая, в которой внутренний мир героя обретает имя, а сам герой – друзей
Интерлюдия первая, в которой людям говорят о снижении цен
Глава вторая, в которой герой продолжает знакомиться
Интерлюдия вторая, в которой людям говорят о повышении цен
Отрывок из книги
Вот это ж хренасе ветроган!!! Окошко настежь, горшки с маминой геранью на полу, сам весь мокрый! Ощущение такое, будто мозги даже промыло. до последней извилины… А, кстати, и впрямь ничего не помню. это ж надо так допиться! Ничего не помню: кто я?!
– Сегодня суббота первое июля 1978 года, – услужливо подсказало, кажется, деревенское радио. А кому ещё бухтеть проникновенным женским голосом с бархатистой хрипотцой, взбаламутившей гормональный планктон в его озабоченном океане молодой крови?
.....
– А вот не дам! – решительно выпалила Наталка, поднося маленький, но задорный кукиш к самым усам Матвеича, – Больше никому не дам, хватит, наотдавалась уже! Последний, можно сказать, нормальный мужик из нашей деревни уезжает. Кто остаётся, Матвеич, а, кто? Только вы, старики, да сосунки одни! Ладно уж, Матвеич, не пыжься! А ты, Ванюша, хороший парень, но больно доверчивый. Ох и непросто же будет тебе в городе, не просто! Ты думаешь, почему Лёха-радист укатил поступать без тебя? Не знаешь, Ваня? А я знаю! Да обзавидовался он, когда на днях увидел, какой тебе хотят подарок вручить! Поначалу-то он думал, что это ему приготовили. Ага, щас, лодырю и трусу? Кто в тот раз убежал, а кто остался один против тех озверелых уголовников, что меня хотели… Вот зря ты, Ваня, плохое в людях так быстро забываешь и только хорошее помнишь, зря! А я вот всё всегда помню, и плохое и хорошее! Но о тебе, Ваня, я буду помнить только хорошее, потому как ничего другого от тебя никогда и не видела. За тебя, мой хороший, за тебя!
– Ик к-к-куда ж вы удалились, ик?! – недоумённо обиженно вопросил Ванька у ржаного мякиша, который он уже пять минут безуспешно пытался окунуть в болгарский кетчуп…
.....
