Читать книгу Секреты Таро Уэйта – Смит. Все, что надо знать о самой популярной колоде Таро - Маркус Кац - Страница 6

Маркус: Ученый муж и Пикси

До открытия первого съезда тарологов «TarotCon» в 2009 году оставалось два дня. Наш дом оживляли разговоры о Таро; приехала писательница Рэйчел Поллак, и начался непрерывный танец дискуссий, рассуждений и озарений, связанных с этой темой. Рэйчел подсказала мне название для рассказа, который, по ее мнению, я мог бы когда-нибудь написать: «“Ученый муж и Пикси”, – сказала она, – художественное повествование о создании Таро Уэйта – Смит». Идея показалась мне настолько замечательной, а заголовок – настолько идеально подходящим, что я той ночью так и заснул, не переставая об этом думать.

И на следующее утро я рассказал всем следующий сон.

Я вошел в гостиную, где из старого граммофона звучала классическая музыка. Увидел там несколько мольбертов, на двух из них были небольшие полотна, а на одном начата зарисовка к картине. В комнате находилась невысокая женщина, в которой я сразу узнал Памелу Колман Смит. Она растерянно перемещалась по комнате, беря различные предметы и возвращая их на место.

Я повернул голову и увидел, что в комнате также присутствует мужчина, который выглядел растерянным. Казалось, он предпочел бы находиться не здесь. Это был Артур Эдвард Уэйт. Я посмотрел на его ноги и увидел, что он был без обуви (пол покрывали ковры). Мне показалось, что именно из-за этого он и смущался. Я сразу же почувствовал, что озорная Пикси настояла на этом, чтобы поставить Артура в неловкое положение.

Она повернулась к нему и сказала: «Ну, начнем?»

Несколько позже я понял, что нахожусь теперь в другом месте. Я сидел в солнечном, но прохладном дворе на каменной лестнице, примыкавшей к стене фермерского дома или сарая. Рядом со мной сидела Памела. Я немного удивился, увидев, что она держит сигарету, словно только что вышла на перекур. Когда я посмотрел на нее, она улыбнулась, и я очень ясно осознал, что это сон.

Я сказал ей, что несколько рассеян, потому что «моя голова забита Каббалой» из-за проекта, над которым я работаю. Она наклонила голову, как птица, и проворковала: «Бедненький», – как будто я был душевнобольным.

Я совершенно трезво и отчетливо подумал: «Это редкая возможность спросить Памелу лично о чем угодно, и это действительно важно». Я постарался упорядочить свои мысли и придумать вопрос. Наконец спросил: «Наверное, работа художника похожа на работу писателя. Ты можешь создать что угодно. Но как понять, что это именно то, что нужно? Как решить, что та или иная карта нарисована верно?»

Она посмотрела на меня с легким недоумением, как будто не поняла вопроса.

«Глупенький, – сказала она. – Я понимаю это, когда они выглядят в точности как настоящие».

В этот момент я проснулся. Меня все еще окутывал тот прохладный летний вечер 1909 года, переполняя сильным чувством ностальгии. Я по-прежнему дышал тем воздухом, чувствовал резкий запах сигаретного дыма и слышал доносящийся откуда-то из английских сумерек звон церковных колоколов. В моей памяти всплыла улыбка Памелы, но тут же начала быстро исчезать. Я сразу же записал сон в дневник.

Лишь спустя четыре года я на самом деле посетил то место, которое видел во сне. В тот день сон стал явью, а явь приняла форму сна: сна настоящего Таро – Таро Памелы. Создание этой книги началось со сновидения, которое приняло вид реальности благодаря музыке и искусству, а поэтому – как и любые карты Таро – она срисована с чего-то настоящего.

Тали: День в вечном саду

В 2011 году мы с Маркусом издали книгу «Пребывая в святилище», содержащую рисунки и историю «второго Таро» А. Э. Уэйта, «Великого символа путей», реализованного художником Джоном Триником в 1917–1923 годах[2]. Я обнаружила эти рисунки практически случайно. Маркус попросил меня найти фотографию Уилфреда Пиппета, церковного художника и иллюстратора, чье творчество, как он предчувствовал, могло быть как-то связано с Уэйтом.

Мне тогда казалось, что это неблагодарное занятие: о Пиппете не было известно практически ничего. Он был очень талантливым художником и иллюстратором, однако о нем все давно забыли. И вот, разыскивая информацию о Пиппете, в каталоге Британского музея я случайно наткнулась на запись о каком-то «Великом символе путей» Уэйта и Триника. Я нашла и фотографию Пиппета – чудесным образом, благодаря старой монахине, живущей в монастыре, который ассоциируется с его жизнью и семьей. Жизнь исследователя – это алхимическое сочетание рутинной работы и важных открытий, и всегда хочется, чтобы последних было как можно больше.

Обнаружение этих рисунков после того, как они более трех десятилетий пылились на полках Британского музея, стало возможным благодаря комбинации двух факторов: упрямой решимости (и даже навязчивой идеи) продолжать часами и днями напролет искать единственную фотографию и ощущения установления связи с прошлым и с самой душой этих людей. Я вообще убеждена, что все наши действия и навязчивые идеи всегда ведут к некой высшей цели.

Точно так же я ощущаю связь с историей Памелы Колман Смит и Артура Эдварда Уэйта. Эта история взывает к нам из прошлого, желая быть рассказанной здесь и сейчас.

Последние три года я всецело жила летом 1909 года, отбросив любые ожидания и знание о будущем. Это очень сложная задача – делать вид, что не знаешь о двух грядущих мировых войнах и особенно о том, как через каких-то шестьдесят лет Таро начнет приобретать всемирную популярность, – но именно она позволила собрать материал для этой книги.

Больше всего меня поразило то, как конспирологические спекуляции о масонских тайнах и прочей эзотерике в жизни и творчестве Памелы сумели затмить простые факты: она не мыслила жизни без театра, была прирожденной рассказчицей историй и обратилась в католичество. Уэйт тоже был католиком – хоть и не совсем обычным, – о чем ясно свидетельствуют рисунки его второго Таро.

Это и есть подлинный секрет Таро Уэйта – Смит. Символы, созданные богемной католической художницей и католическим мистиком и представленные в духе театральной традиции, предоставляют доступ к сокрытому святилищу мистического опыта.

Итак, мои исследования охватили друзей и коллег Памелы, а также живопись, поэзию и театр, которыми она тогда жила. Я начала с простых вопросов: как эти пять месяцев, которые длилось рисование, она оплачивала счета? Где она стояла, когда рисовала? Как далеко от нее жил Уэйт в то время и как они общались? Поскольку сохранилось очень мало письменных свидетельств, нам пришлось воссоздать ситуацию и самим прожить ее.

На самом деле Памела оставила достаточно свидетельств – своих рисунков. Вышеупомянутая «охота на Пиппета» оправдала себя благодаря одному обнаруженному наброску, который, как мы выяснили, был сделан с реального места, и это место стало ключом ко всей колоде.

В Англии есть уголок, сохранивший очарование прошлого, – местность Ромни-Марш в Восточном Суссексе. Я прибыла сюда по следам Памелы, чтобы постоять на том самом месте, где должна была стоять она, чтобы сделать набросок, который был у меня в руках. Я вдыхала старый воздух рядом с тем самым коттеджем, где она провела не одну неделю, рисуя, отдыхая, смеясь и рассказывая истории в своем неподражаемом стиле. Этот коттедж, Смоллхит-Плейс, принадлежал хорошей подруге Памелы, известной актрисе театра Эллен Терри, чью историю мы еще затронем в этой книге.

Смоллхит-Плейс находится на попечении Британского национального фонда, который любяще оберегает его от влияния времени. Дом был сохранен с такой любовью и заботой, что можно приехать сюда и представить себе, что Эллен и Памела просто выбрались со своими друзьями и детьми на пикник и вот-вот должны вернуться.

Именно благодаря Национальному фонду и его преданным и гостеприимным сотрудникам в Смоллхите – особенно очаровательной Сюзанне Мейор – нам удалось увидеть нигде раньше не публиковавшиеся фотографии Памелы и ее друзей и получить разрешение на их использование. Мы теперь можем взглянуть на жизнь и дух Памелы Колман Смит и тех, кого она любила, а также признать театральную составляющую созданной ею колоды.

Просматривая один фотоальбом за другим, я увидела фотографию, на которой Памела и Эди Крэг смотрели в то самое окно, возле которого я сидела, и почувствовала, будто проваливаюсь сквозь время и вижу Памелу такой, какой она была при жизни. Я оказалась в ее мире. Смерть и пыль времени в один миг перестали отделять меня от оставленного ею наследия. Памела на той фотографии излучала невероятную любовь и радость – саму сущность Десятки Чаш, – радужный свет и удовольствие от домашнего уюта и хорошей компании. Она находилась в своем идеальном саду, том самом саду, который оставила нам в своем Таро.

Но очаровывает и будоражит не только сам особняк в Смоллхите с его ближайшими окрестностями. Такие же чувства вызывает вся окружающая его сказочная местность. Старый средневековый городок Уинчелси и незаселенные земли вокруг него (большая часть из них курируется Национальным фондом) сохранились настолько хорошо, что Памела даже сейчас чувствовала бы себя здесь как дома. Здесь можно увидеть Тауэр-Коттедж, где жила Эллен Терри до приобретения Смоллхит-Плейс, ставшего ее домом на долгое время. Можно увидеть милые сердцу Памелы пейзажи практически такими же, какими видела их она.

2. Календарь «Героини Шекспира». Памела Колман Смит, 1899. Из коллекции Марка Сэмюэлса Ласнера

Заканчивая писать о «занимательном эксперименте» с Таро, предпринятом Памелой и Уэйтом, и представляя эту книгу читателям, я чувствую себя получившей некое благословение. Сад, в котором жила Памела, до сих пор существует. Он существует как в реальном мире, так и в каждой колоде Таро. История, которую она рассказывала, по-прежнему звучит в каждом театре, в каждой жизни и на каждом сеансе чтения Таро. Этот сад божествен, бесконечен и вечен, а история пересказывается снова и снова. С помощью Таро мы можем на любом этапе жизненного путешествия начать возвращение в Эдем.

Итак, приглашаем вас пройти с нами за кулисы и посетить вечный сад, который Памела нарисовала для нас.

2

См. http://www.britishmuseum.org/research/collection_online/collection_object_details/collection_image_gallery.aspx?assetId=1089907001&objectId=725678&partId=1#more-views.