Читать книгу Как поймать девочку - Марта Кетро - Страница 5

Стареющие – состояние души, не всегда связанное с возрастом. Старение наступает, когда приходит страх потерять молодость, а это может случиться в любом возрасте. Бывает, изнутри человек начал стареть так рано, что к зрелости пришёл уже порядком травмированным. Чтобы не было так жутко, мы предпочитаем называть свои возрастные изменения «взрослением», иной раз отказываясь смотреть правде в глаза. Поэтому некоторые женщины встречают зрелость в очень странных образах.

Она всё ещё ужасно симпатичная, когда свет сзади. У неё есть поклонники (по крайней мере, мужик в автобусе глазел, а сосед постоянно намекает на своё одиночество в те дни, когда жена на даче). У неё аппетитная фигура, если хорошенько втянуть живот и упаковать грудь в бронебойный лифчик. Она абсолютно современный человек, следящий за новостями, модой и актуальной литературой. Вот только мальчишка во дворе называет её тётенькой, в магазине шипят «жэньщщщина» и даже не спрашивают паспорт при покупке алкоголя. Хотя должны! У них распоряжение такое – всех спрашивать! А в ресторанах красивые седеющие мужчины, обводя взглядом зал, скользят поверх её головы, будто она предмет интерьера.

В такой ситуации некоторые женщины впадают в панику, потому что жизнь их к этому не готовила. Они учились быть сексуальными, интересными, понимающими, забавными, а взрослыми – нет, не учились. И тогда они становятся странноватыми персонажами, которых объединяет одно: отчаянное неприятие своего возраста.

Тетенька-девочка не понимает разницы между зрелостью и старением, поэтому до последнего отбрыкивается и от того, и от другого. Если шапочка – то с помпоном, если платье – то в оборочках, и даже кружка Эсмарха, и та розовенькая – «я же дееевочка».

Тётенька часто всплёскивает руками и таращится, даже если брови уже порядком нависли над глазами. Она изумительно наивна, часто неприспособлена к жизни, страшно гордится своей забывчивостью, хотя её короткая девичья память выглядит симптомом раннего маразма. С ней крайне неприятно иметь дела, потому что она не соблюдает договорённости, легко отказывается от обещаний и считает аргументом фразу «я девочка и мне надо».

Но обижать такую тётеньку – не иметь сердца, потому что ей и так несладко, это тупиковый путь женского развития. Жизнь и без того ежедневно тычет её носом в зеркало – в морщины – в реальность, – и ей приходится прикладывать недюжинные усилия, чтобы оберегать свои заблуждения.

Не меньше проблем у тётеньки-секси. Талию перетянуть, бюст взбить, морщинку меж персей прикрыть массивным кулоном, задницу подчеркнуть, потому что чем больше, тем краше. Непременно чулки и шпильки, помада и специальный взгляд: иди сюда, малыш, мамочка покажет тебе настоящий СЕКС. Какой-нибудь тридцатилетний «малыш» может испугаться до заикания, если поймёт, на что намекает эта пышная тётенька. Поэтому ужас в его глазах приходится трактовать как юношескую робость и надменно фыркать: «сосунок». А может вообще – гей! Этой тётеньке очень трудно. Сексуальность лет тридцать была её основным оружием, и теперь она чувствует, что если выпустит его из рук, останется беззащитной. Беспомощной. Ненужной. Поэтому сиськи к бою, юбку покороче и да поможет тебе бог, тётенька.

Иное дело – тётенька-боцман. Она распростилась со своей женственностью раньше, чем могла бы, предпочтя стать братком для мужчин и судьёй для женщин. Она много курит, любит выпить, ругается, как попугай пирата. В её необъятное плечо нетрезвые мужчины выплакивают свои беды, получая порцию житейской мудрости: «да пошли ты её!», «бабы – твари ещё те», «им только деньги». Женщин она не любит, подразделяя на дур, истеричек и гадин.

Тётенька-боцман – жизнеспособный тип, если хватает здоровья, и она не виновата в том, что нежность такая нестойкая субстанция. Время часто вымывает нежность в первую очередь, огрубляя тела и ожесточая нравы.

Гораздо хуже тётеньки-стервы, они вообще никого не любят и мстят всему миру за то, что стареют. Они проиграли времени, а теперь отыгрываются на других. Особенно страшны такие тётеньки в конторах, на должностях, где от них что-то зависит, и в сфере обслуживания. Они скажут вам «нет» не потому, что ваша просьба невыполнима. Нет – потому что ты наглая молодая дрянь или мужчина, глядящий без интереса. Нет – потому что жизнь её горька, хлебни и ты. Нет – потому что приливы, усталость, незатихающее раздражение. Нет – потому что очень страшно стареть.

Тётенькам-моралисткам гораздо легче. Они всё для себя решили и с достоинством вступили в благородный возраст. Они теперь твёрдо знают, как нужно жить, и не устают поучать молодёжь. Необучаемую молодёжь не ленятся наказывать, громогласно вынося порицание, изобретательно отравляя жизнь и насаждая собственные правила как единственно верные законы. Говорят, самые усердные моралистки получаются из дам лёгкого поведения – они лучше прочих знают, что такое порок. Эти тётеньки удивительно бодры, живут в ладу со своей совестью и прекрасно себя чувствуют. Единственный минус – их обычно ненавидят собственные дети, так что старость их будет страшной.

Взрослая женщина, у которой всё в порядке, может ловко сочетать в себе все пять типов, но держит их в узде. Потому что в ней, кроме прочего, осталась и нежность, и память о собственной юности, любовь к жизни, ответственность, ну и мозг пока не подводит. Она понимает, что происходит с её телом, но ей интересно. Она не стареет – она меняется.

* * *

Считается, что к мужчинам время добрее – в конце концов, у них кожа стареет лет на десять позже, поплывшую линию подбородка можно скрыть мужественной щетиной, лысеющие кудри обрить, а морщины в уголках глаз добавляют шарм. Да и психика у них страдает меньше нашей, не так уж зависят от внешней привлекательности те, кто по давним российским меркам должны быть «чуть посимпатичнее обезьяны».

Но увы, страх надвигающейся старости не щадит никого. Кризис среднего возраста способен сломать самого беззаботного балбеса, а первые трудности с эрекцией шокируют иных до полной утраты уверенности в себе. И тогда в людях, которые казались нам всего лишь своеобразными, начинают проявляться крайне неприятные черты.

Очаровательные любители юных девушек незаметно для себя могут скатиться к липкому образу старика Козлодоева. Мы не говорим о тех храбрых мужчинах, что познали счастье с молодыми жёнами и любовницами – такие союзы полны страсти и поддержки, взаимно полезны и утешительны. Сердце моё радуется каждый раз, когда я вижу, как мужчина обретает второе дыхание, а девушка – бесценный опыт и заботу.

Но для чего на свете столько блудливых подростков предпенсионного возраста, которые приклеиваются к каждой молоденькой юбке с непристойностями? Именно они вламываются в личку со скабрёзными анекдотами, заводят пикантные разговоры и быстро переходят к требованию «показать сисечки».

При знакомстве старик Козлодоев задержит вашу ручку во влажной лапке, через полчаса погладит по заднице, а через час намекнёт на материальную поддержку в разумных пределах. Если девушка недостаточно уверена в себе, чтобы послать его после второй фразы, отвратительное впечатление останется с ней надолго.

Невезучие мужчины, превратившиеся в стареющих неудачников, на первый взгляд безопаснее – они хотя бы не лезут к вам руками. Их проблема в том, что жизнь проходит, а успеха так и нет. Они осознают в себе некий потенциал, видят кругом примеры успешной реализации, но сами почему-то не смогли добиться ни одной жизненной цели. Неважно, чего касались их амбиции – бизнеса, творчества, стиля жизни, – но у них не получилось. А вокруг, понимаете ли, эти твари, которым всё даётся легко.

С особым раздражением неудачники относятся к талантливым женщинам. Очевидно же, что девицы преуспели по причине корыстного использования своих прелестей: переспали с кем надо, насосали, втёрлись в доверие. Эти люди теряют волю при любом упоминании состоявшейся женщины: в Сети пишут скверные комментарии, а в реале не стесняются делать гадости коллегам. Они любят говорить о несправедливости, хотя причина всему – их собственная бездарность.

Зато пожилые мачо вроде бы любят женщин, неустанно воспевают девичью красоту, романтические отношения и намекают на невиданные радости секса, которые вполне ещё способны дарить. Но их преклонение предназначено для каких-то идеальных дев, не старше тридцати, не тяжелее пятидесяти, прекрасных собою и безупречных. И это, разумеется, святое право каждого мужчины – хотеть девушек юных и прелестных. Но престарелые мачо зачем-то всё время предают анафеме толстух и ровесниц, смеющих желать любви. Желать, упаси бог, не от них – разумные дамы не приближаются к этим индюкам, – но сама идея, что немолодые несовершенные женщины занимаются сексом, их оскорбляет. Поэтому они щедро транслируют свой страх старения, рассказывая о том, как безобразны другие.

Есть открытые женоненавистники – они отчаялись получить хоть какое-нибудь женское внимание, поэтому скопом поливают грязью всех. Отчасти это пикаперский приём, призванный задеть самолюбие девушки, чтобы она принялась доказывать свою человеческую состоятельность, постаралась бы понравиться и покорить строгого критика. Возможно, это работает среди юных существ, а взрослые женщины натянут ему на голову мусорную корзину раньше, чем разберутся в его мотивах. Но, даже понимая причины, каждый раз трудно прийти в себя, столкнувшись с потоком немотивированной агрессии от незнакомого человека.

Зато старые склочники одинаково ненавидят всех подряд, у них в этом вопросе полнейшее равноправие. Им отвратительна любая жизнь, которая цветёт, развивается, приносит плоды, в то время как сами они ни на что не годны. В их жизни нет радости, и они стараются отнять её у других. Склочность свою они называют критичностью, принципами, честностью, но источник её – полная утрата надежды на счастье для себя и зависть ко всему живому.