Читать книгу Хоакин Феникс. Он все еще здесь. Биография - Мартин Хоуден - Страница 2

В разговорах, интервью и в целом по жизни он часто сталкивается с множеством вопросов о своем имени. Как произносится ваше имя? Обычно он отвечает «Уа-кин». Когда в детстве он захотел, чтобы его имя было так же связано с природой, как и имена его брата Ривера и сестер Саммер, Рейн и Либерти, в ответ на вопрос «Почему Лиф?» он рассказывал историю, что в четыре года придумал себе это прозвище, когда сгребал с отцом листья[1]. «У брата и сестер были эти красивые имена, и, видимо, я чувствовал себя немного обделенным», – говорил он.

Однако он стал известен благодаря фамилии. С детства и до юных лет Хоакин Феникс в глазах всего мира был просто младшим братом Ривера Феникса. Так продолжалось до трагической смерти Ривера в возрасте всего 23 лет.

В 80-е – начале 90-х образ Ривера не просто заслонял членов своей семьи – он захватывал сердца девушек-подростков. У него была внешность юноши-сердцееда, и после первой встречи с ним всесильный агент по работе с детьми-актерами Айрис Бёртон наградила его прозвищем Молодой Элвис, а его харизматические роли в таких фильмах, как Мой личный штат Айдахо и Останься со мной, покорили сердца поклонниц.

Гибель Ривера Феникса обессмертила его. Так или иначе, его будут помнить как одного из величайших киноактеров. Он никогда не постареет и не станет сниматься в приятных и надежных фильмах, чтобы увеличить пенсионные накопления. Его взрастила земля Голливуда. У него была невинная душа, загубленная, как и у Мэрилин Монро, работой, а также бунтарский характер, такой же, как у прожигателя жизни Джеймса Дина.

Для Хоакина Феникса он тем не менее был просто братом – тем, с кем он долгие годы делил одну комнату, и тем, с кем он вместе, по-видимому, прекрасно пародировал Скуби-Ду и Шэгги. Кажется, что в детстве Фениксу не в чем было упрекнуть Ривера. На деле он всегда искал одобрения и поддержки своего старшего брата, почти как ребенок ищет их у своего отца. Но Ривер был именно его старшим братом и никем иным. Его роль как авторитетной фигуры и, безусловно, кормильца семьи с юных лет, привела к своего рода подмене ролей, породившей проблемную атмосферу в семействе Фениксов. Однако к чести этой фамилии надо сказать, что всем ее представителям был привит определенный набор семейных ценностей, крепко связывающий их в тяжелые моменты.

Многие помнят детей этой семьи поющими и танцующими на улицах Пуэрто-Рико во время раздачи религиозных брошюр озадаченным зрителям; позже акцент сместился на Саммер и Ривера, пробовавших заработать пением в Америке и пытавшихся пробиться в Голливуд.

Правда, задумывалось все несколько иначе. Мать и отец этой невероятно сплоченной семьи не мечтали о голливудском успехе только ради того, чтобы жить роскошной жизнью благодаря талантливым отпрыскам, как это делали пробивные родители по всему миру. Жизнь, которую они надеялись обеспечить себе и своей семье, была самодостаточной, далекой от злоупотреблений и меркантильного мира, в котором они сами выросли.

Арлин Дунец, мать Хоакина, была обычной еврейкой, выросшей в семье представителей среднего класса в нью-йоркском Бронксе; ей предназначались ничем не примечательная жизнь секретарши в Манхэттене и брак с программистом, которого она не любила. Однако у нее были другие планы, и она поклялась, что ее жизнь будет отличаться от жизни ее матери Маргарет, семья которой эмигрировала из Венгрии.

Арлин как-то сказала: «В восемнадцать лет я была просто бездумным клоном. Я не знала о загрязнении воздуха, и мне было все равно. Я просто ходила на работу и думала, что все, о чем говорило правительство, правильно и правдиво. Прошло некоторое время, а затем я пробудилась. Ко мне пришла осознанность. Это было нелегко, потому что родители мыслили иначе, но я знала, что должна изменить свою жизнь».

Мать заявила, что ее дочь в итоге станет хиппи – присоединение к революции свободной любви 60-х годов было на тот момент актуальным способом восстать против собственной семьи. Строгая, правильная, закатывающая глаза часть Америки впервые столкнулась с более молодыми гражданами.

Смерть двух Кеннеди и доктора Мартина Лютера Кинга, а также Вьетнамская война, бывшая в 1968 году в полном разгаре, дестабилизировали страну. Пошла обратная реакция; она сопровождалась появлением замечательной музыки, подпитанной галлюциногенными наркотиками, а завершилась одной из самых больших сексуальных революций, когда-либо виденных Америкой.

«Это было время раздоров и конфликтов внутри нации, мы искали ответ», – рассказывала Арлин.

Она разработала простой план. Бросить мужа, за которого вышла замуж сразу после школы, и начать новую жизнь – вдали от нынешней, так сильно ее угнетающей. Она не была счастлива и верила, что в жизни есть нечто большее, чем работа с девяти до пяти и случайные званые обеды, которые ей приходилось посещать.

Она выбрала Калифорнию. И ей пришлось путешествовать автостопом, который сегодня, кажется, отжил свое, но в 1968 году это был неплохой и популярный вид транспорта.

Во время многочисленных попыток добраться автостопом на запад в Калифорнию она встретила Джона Боттома – человека, который, по крайней мере, внешне, был полной ее противоположностью. Он не имел полного среднего образования и казался довольным своей жизнью на колесах, вдали от маленькой дочери, которую оставил в прошлом. В детстве он пережил серию личных трагедий. Когда он был мальчиком, его мать попала в автомобильную аварию, что привело к повреждению ее мозга. С отцом он не ладил. Элия Боттом оказался не в силах справиться со счетами на лечение жены и, чтобы забыть о проблемах, начал пить. Однако долги продолжали расти, так как пил он все больше, и, казалось, рано или поздно он потеряет свой дом.

Когда Джону было 13, он пришел домой и не смог найти отца. Тот просто ушел. Его тетя Фрэнсис рассказывала: «Мы ходили в церковь каждое воскресенье – Джонни тоже хотел ходить, но он попал в беду. Помню, он и еще один подросток пытались поджечь здание. Джонни отправили в приют, не в колонию для несовершеннолетних, а в частное заведение, где заботились о подростках, сбившихся с пути. Он был диким мальчиком. Не думаю, что его родители хорошо смотрели за детьми. Им приходилось следить за собой самим».

После ухода отца мир Джона Боттома перевернулся – и в последующие годы, когда он кочевал между домами родственников и приютами, ситуация не улучшилась. Он пристрастился к алкоголю и наркотикам, а именно к марихуане. Серьезная травма спины мешала его попыткам заработать на жизнь плотницкими работами и садоводством. Причиной травмы был несчастный случай в детские годы или столкновение его велосипеда с автомобилем, в зависимости от того, кому верить, родственникам Джона или ему самому. По сути, эта травма сыграла большую роль в «походе» Ривера и Хоакина на Голливуд.

Вообразив себя поэтом и бродячим музыкантом, Боттом бросил школу, чтобы скитаться по Калифорнии в поисках работы, связанной с музыкой. После кратких отношений с женщиной по имени Тринити у него родилась дочь Джодин. Но он мало с ней общался, а в 1966 году из-за опасений, что его призовут на войну во Вьетнаме, уехал в Канаду. Два года спустя он вернулся в Лос-Анджелес и вскоре после этого подобрал на дороге симпатичную маленькую автостопщицу, которая стала его женой.

Между Джоном и Арлин явно возникло притяжение; в ту ночь Арлин вернулась к Боттому, и вскоре они уже часами болтали о своих мечтах и о том, как им надоела «нормальная жизнь», которую, по мнению всех, они должны были вести.

«Мы были детьми цветов. Мы были преисполнены веры. Мы любили каждого», – скажет Джон позднее, а Арлин добавит: «Мы просто хотели одного и того же».

Они отправились к Тихоокеанскому побережью, занимаясь тем, что можно было ожидать от молодых апологетов свободной любви в шестидесятые годы. Перебиваясь случайными заработками, они курили марихуану и баловались ЛСД. «Мы услышали, что ЛСД – это сыворотка правды. Это была вещь, способная поднять тебя над миром, до такого уровня сознания, где ты можешь почувствовать силу Бога», – говорила Арлин. В конце года они поселились на какой-то ферме, где находилась коммуна хиппи; там их эти хиппи и «поженили», проведя свадебную церемонию.

В поисках работы Арлин и Джон переезжали из одной коммуны в другую, но в итоге обосновались в местечке под названием Нэнс-Фарм.

Рой Нэнс рассказывал биографу Ривера Бэрри Лоуренсу: «Мне было тогда около двадцати пяти. Она была милашкой. Когда я их нанял, им было лет по 17–18 лет. Они были довольно странными. Однажды я ехал на тракторе. Все хиппи должны были поднимать камни с земли и класть их в прицеп, который я тянул. Но вдруг стало тихо. Я оглянулся и обнаружил, что все они просто легли на спину и смотрят на солнце. Один из них делал так слишком часто. Я все еще знаком с ним, и сейчас он почти слепой».

«Они скидывали одежду и купались в ручье, а потом голыми лежали на траве, раскинув руки и ноги, просто чтобы меня шокировать. Однажды, когда они так сделали, я управлял трактором и чуть не повредил несколько рядов картошки. Женщины не носили нижнего белья и всегда наклонялись, когда я проезжал мимо, притворяясь, что что-то собирают», – говорил Нэнс, переходя к рассказу, как он срывал их планы по выращиванию марихуаны.

«Все хиппи сажали здесь семена марихуаны, но я обработал почву опрыскивателем для довсходовой обработки, о чем они не знали. Поэтому, достигнув высоты около дюйма, растения каждый раз погибали. Хиппи удивлялись, почему у них не растет сырье, тем более что здесь такие хорошие урожаи мяты».

«Но они действительно много работали».

Арлин в то время была беременна первым ребенком, а искусному садоводу Боттому удалось устроиться здесь сборщиком мяты, так что место показалось им идеальным, чтобы немного задержаться. Несмотря на свою беременность, Арлин помогала сажать картошку и собирать мяту. Фермеры, которые помнят их в это время, признают их усердие, и, особенно, трудолюбие Арлин, в том числе когда она была уже на поздних сроках. Она редко на что-то жаловалась.

Ривер появился на свет 23 августа – к большому удовольствию не только Джона и Арлин, но и других пар, живших с ними вместе в одном доме. Его рождение встречали аплодисменты и восторженные лица новых соседей. Все они собирались вокруг него в доме в Орегоне, тогда как восхищенный Джон в это время спешил в ближайший магазин за свечами для церемонии присвоения имени.

Нэнс вспоминал: «Он был еще мокрым, когда она отправилась через поле к моему дому, чтобы показать мне малыша, благослови его Бог. Он все еще был завернут в одеяло. Ему не могло быть более 20 минут. Я стал первым посторонним, кто его обнял. Он был милым маленьким негодником».

Уставшие Арлин и Джон оставались на ферме еще несколько месяцев, прежде чем решили снова переехать.

Приехав в Техас, они встретили группу молодых людей с похожими взглядами. Эти люди рассказали паре о религиозной группе, к которой сами присоединились. Особенности этого нового духовного движения не были так уж важны для Боттомов, но они наслаждались обществом новых знакомых и отправились с ними в Колорадо.

C ребенком – и желанием иметь больше детей – они начали стремиться к большей упорядоченности повседневной жизни, но при этом по-прежнему сохраняли либеральные и богемные взгляды на многие вещи. Наркотики стали для них пустыми и ненужными, теперь им больше требовался душевный комфорт. Следуя советам новых друзей, они нашли то, что искали, в убеждениях основателя секты «Дети Бога» Дэвида Берга – или Моисея Дэвида, как он позже стал себя называть. Если со временем это движение вызвало немало споров, тогда оно было в состоянии относительного младенчества и включало около 150 групп «Детей Бога» по всему миру.

Похоже, это был тот самый случай, когда два разочарованных человека искали кого-то, кто мыслил похожим образом, и первыми на их пути оказались последователи этого движения. Группа заманивала таких людей, как Боттомы, обещая свободную любовь и выступая против системы. Позже многие критики назвали движение сексуальным культом; стало ясно, что секс являлся базовым фактором в идеологии Берга, который с годами становился все более странным.

Обязательным условием для лидера любой секты является харизма, и у Берга ее было предостаточно. Начинал он скромно – в 1964 году стал миссионером Христианского и миссионерского альянса, а затем начал бродить по Хантингтон-Бич в Калифорнии, петь народные песни и продавать желающим бутерброды с арахисовым маслом. В 1968 году он основал свое противоречивое движение, которое в разное время носило разные наименования, в том числе «Молодежь за Христа», «Революция во имя Иисуса», «Семья любви», сегодняшнее его название – «Семья международная». Но самое известное имя секты Берга – «Дети Бога». Секта притягивала хиппи, которые, подобно Боттомам, стремились к осмысленной и ответственной жизни, но не хотели приспосабливаться или поступаться своими бунтарскими убеждениями; учение Берга просто воспринималось многими как «евангелие протеста».

Вернувшись в 1973 году в Техас и поселившись в коммуне «Детей Бога», Боттомы быстро начали впечатлять лидеров движения.

Три месяца они посещали занятия для новых членов движения, проходившие в рамках тренингов для руководителей секты на ранчо под названием «Техасская клиника душ»; для Берга было важно, чтобы во время этих занятий все хорошо уяснили, что именно он является лидером секты. Старая личность нового члена движения истреблялась – Берг создавал новую. Получив рекомендации избавиться от старых имен и позаимствовать новые из Библии, Арлин остановилась на Иохаведе, имени матери Моисея, а Джон выбрал имя отца Моисея Амрама. Они много работали, чтобы порадовать новых вождей и найти одобрение кого-то, кто имеет значение.

Берг не оставался со своими последователями надолго, появляясь в их лагерях лишь время от времени и предпочитая замкнутый образ жизни. Это был хитрый ход, усиливавший его ауру таинственности и значимости. Его визиты воспринимались как великое событие: чем меньше людей тебя увидят, тем больший эффект ты произведешь при появлении. Всякий раз, когда приходило сообщение о прибытии Берга, воздух наполняло чувство радости.

Боттомы впитывали как можно больше информации о секте и с удовольствием передавали маленького сына в руки других членов движения, проводивших занятия с детьми. Эти занятия были похожи на жуткую пародию на воскресную школу. Ривер слушал истории о Страшном суде, об огне и сере для грешников; члены группы предрекали великий Судный день после появления кометы Когоутека и говорили, что по этой земле будет ходить антихрист, убивая маленьких американских детей, которые не следуют правилам Берга. Все должно было вызывать страх и надолго привязать Ривера к «Детям Бога».

К тому моменту у Ривера уже была младшая сестра по имени Рейн, родившаяся на шесть дней раньше срока. Ей дали имя в память о дождливой ночи, встретившей ее в этом мире. Арлин отказалась от медицинской помощи, и роды принимал отец. Позже, когда Рейн исполнилось одиннадцать, она продлила свое имя до Рейнбоу[2].

Жизнь Ривера в лагере окутана тайной и спорами. Одна из сексуальных практик, проповедовавшаяся Бергом, заключалась в том, что маленьких детей следует поощрять к половой жизни. Когда Риверу было 20 лет, он заявил в интервью, что потерял девственность примерно в четыре года.

«Я рад, что это случилось в детстве, – рассказывал он. – Но когда я стал немного старше, мне не хотелось, чтобы те детские вагины и разные части тела, мелькавшие у меня перед глазами, развращали меня, поэтому я все это прекратил. Я воздерживался от секса с 10 до до 14 лет. Просто ты рождаешься в такой реальности и принимаешь ее».

Хотя позднее он отверг эти слова как шутку, тема была затронута, и вскоре его анонимные друзья, выросшие в том же месте, что и он, заявили, что он подвергался насилию.

Известны слова Джорджа Слёйзера, режиссера фильма «Дурная кровь», в котором снимался Ривер: «Он поведал мне довольно многое о своей юности. Многое о своем детстве – когда ему было три, четыре, шесть лет, восемь лет, десять лет. Он рассказал мне немало о сексуальном насилии».

В заявлении членов секты «Дети Бога», зачитанном ими во время судебного разбирательства 1990-х годов, признавалось, что среди их руководителей имели место злоупотребления:

«Мы признаем, что любое жестокое обращение с детьми отвратительно, будь то сексуальное насилие или другие его формы, и мы хотим сделать так, чтобы Семья стала безопасной средой для воспитания всех наших детей и подростков».

«Мы признаем, что в отдельных местах в определенное время Семья не была для них такой безопасной средой, какой должна была быть. За последние 9 лет мы предприняли последовательные шаги, нацеленные на то, чтобы сделать Семью как можно более безопасной, а также принесли официальные извинения пострадавшим; мы расцениваем это судебное разбирательство и эти сообщения как дополнительную возможность извиниться. Мы искренне верим, что сегодня Семья – безопасное место, и мы предусмотрели меры по обеспечению безопасности, которые позволяют нам быть уверенными, что ситуация не выйдет из-под контроля».

«Ваша честь, вы просили нас признать, что Отец Давид из-за своих текстов лично несет ответственность за сексуальное насилие над детьми в Семье. Отец Давид написал серию Писем о сексуальном поведении. В решении суда указываются, в частности, тексты «Закон любви» и «Дьявол ненавидит секс». Мы признаем, что как автор идей, на основании которых некоторые члены Семьи причиняли вред несовершеннолетним, он должен нести ответственность. Мария и все мы в руководстве «Всемирных служб»[3]также чувствуем на себе бремя ответственности. В частности, Мария сделала неимоверно много, чтобы прекратить любое сексуальное насилие над детьми, и ввела строгие меры безопасности, дабы подобное никогда не повторилось».

Семейство Фениксов покинуло американскую общину «Детей Бога» до того, как вокруг движения разразился сексуальный скандал, и нет никаких реальных доказательств, домыслов или слов актера (которому было свойственно утрировать факты своего прошлого), подтверждающих, что Ривер подвергался чему-то неподобающему, – и тем не менее особое внимание к сексу было главной причиной, по которой Боттомы в итоге вышли из секты.

В то же время им была предоставлена возможность проповедовать доктрину «Детей Бога» в других местах. Они продвинулись по служебной лестнице, и позднее Джон был назначен архиепископом Венесуэлы. До этого они успели побывать в Пуэрто-Рико, где у них родился третий ребенок. В их новом положении был один подвох: члены «Детей Бога» в разных странах, особенно те, кого судьба закинула так далеко, как Джона и Арлин, могли полагаться только на себя. По сути, они были отрезанным ломтем, хотя их все еще просили миссионерствовать, дабы находить такие же заблудшие души, какими были они сами в прошлом, и обращать их в «Детей Бога». 28 октября 1974 года родился Хоакин Рафаэль Боттом.

В интервью 1995 года Хоакин Феникс говорил о своем шраме на губе: «Когда мама была мной беременна, она лежала в гамаке на пляже, и у нее начались такие сильные боли, что она стала думать об их сверхъестественном происхождении, божественном или еще каком-то. Затем родился я. Через несколько недель она показала меня врачу, он увидел меня и говорит: «Кто сделал эту операцию по исправлению заячьей губы? Это лучшая операция, которую я когда-либо видел». Мама ответила: «Никто. Он родился без заячьей губы». Я родился именно со шрамом.

Они оставались в Пуэрто-Рико еще два года. Самое первое воспоминание Хоакина – он на руках отца купается в бассейне, за которым ухаживал отец, и наблюдает за игуанами вокруг.

Однако деньги заканчивались, и, не имея поддержки Берга, семья решила отправиться в Венесуэлу, где 5 июля 1976 года у них появился четвертый ребенок по имени Либерти.

Можно было бы не воспринимать всерьез родителей семейства Фениксов – ведь они были хиппи, всего лишь стремившиеся вернуться в 60-е. Но у них была мечта о волшебной семейной ячейке, живущей своей жизнью вне осознанной ими порочности группы. Тем не менее секта использовала эту ячейку по полной. Если взрослым рекомендовалось начать процесс, известный как «снабжение» (один из членов секты описал его как «обращение к местным предприятиям с просьбой об обеспечении продуктами и пожертвованиями»), «Детям Бога» было ясно, что лучшим способом для получения денег, еды и привлечения внимания к религиозному движению является использование детей. В случае с Джоном и Арлин, конечно, помогло то, что дети были так же чудесны, как и они сами.

Старшие – Ривер и Рейн – пели на публике и обеспечивали семью. Их доморощенные музыкальные представления, во время которых Ривер наигрывал несколько известных ему аккордов, были успешны благодаря врожденному очарованию брата и сестры, и на площади, на которой они играли, собирались большие толпы. Игре на гитаре Ривер научился у испанского певца, и, казалось, оба ребенка естественным образом очаровывали тех, для кого выступали, – вскоре их даже прозвали «светловолосыми детьми, которые умеют петь», если переводить их прозвище дословно.

Как-то Ривер рассказывал: «Множество людей собирались и слушали нас. Это было по-настоящему необычно. Все выступление мы были вместе. Я играл на гитаре, которая была больше меня, со скоростью примерно сто миль в час. Я знал пять аккордов. Тогда я научился дарить радость и счастье пением».

Адо, один из членов секты «Дети Бога», обсуждал эти дни с журналом US Magazine: «В 1976 году в Венесуэле в День независимости у них появилась вторая дочь, Либерти Баттерфлай[4]. Они были любящими родителями, и мы вместе с ними и нашими детьми много ходили в походы. Я помню, как они говорили, что стали членами общества в том числе, чтобы отказаться от наркотиков».

«Лишь позднее Арлин и Джон заговорили о своем беспокойстве о том, что втянули детей в такие скитания. Я заверил их, что так они получили уникальный шанс увидеть мир, делая хорошее дело. А когда дети начали выступать, ну что ж, это было то, что осталось с ними навсегда. Это точно окупилось».

«Каждую пятницу по вечерам дети пели на площади Канделария. Ривер и Рейн были звездами. Ривер стал петь на прекрасном испанском. У него были огромные способности к игре на гитаре, которая была такого же размера, как и он сам. Мальчик умел привлечь толпу», – вспоминал он.

«Мы раздавали много брошюр об Иисусе, в основном, молодым людям, чтобы спасти их от наркотиков, – говорил Ривер. – Сестра и я пели, я играл на гитаре. Я говорил в микрофон… и произносил по-испански: «Бог тебя любит»… и я действительно в это верил».

Хоакин рассказывал о родителях: «Думаю, они принадлежали к поколению, находившемуся в состоянии поиска и неудовлетворенности. Они очень стремились к своим целям. Они надеялись повлиять на общество и на наше восприятие вещей. Меня всегда удивляло, а когда я был моложе, вообще шокировало то, что в семьях моих друзей не было привязанности, физического контакта и эмоциональной поддержки, которые я получил от родителей. Родители ничего нам не навязывали. Я никогда не чувствовал, что со мной разговаривают свысока. Все мы были равны. Я помню, как родители обсуждали со всеми нами – пятью детьми, – куда мы хотим отправиться дальше. Они говорили: «Это решение касается всех членов семьи»».

«Родители работали и постоянно искали для нас подходящее место жительства, но они очень переживали о нашей реакции на переезды». Одно из принятых ими решений, бесспорно, повлияло на всю семью.

Найти деньги становилось все сложнее, и Боттомы с отвращением смотрели на свое убогое пристанище. И тем не менее отрыв от общины «Детей Бога» они расценивали как благословение, а Арлин рассказывала, что последней каплей для них стало понятие «рыбалка флиртом». Под ней подразумевался способ привлечения к культу новых членов: в 1976 году Берг начал призывать новообращенных женщин использовать для этого свою сексуальность.

Утверждения Берга и его восприятие культа становились все более и более неадекватными, он стал придавать все больше значения сексуальным отношениям с более молодыми членами движения и даже с родственниками; в одном буклете «Детей Бога» цитировались слова Берга: «В сексе вообще нет ничего дурного, если им занимаются влюбленные, каким бы он ни был и с кем бы он ни практиковался, вне зависимости от конкретных участников, их возраста, родственных связей или способов, – но вы едва ли осмелитесь сказать такое наедине».

Дочь Берга Дебора Дэвис (урожденная Линда Берг) написала разоблачение «Детей Бога» и утверждала, что ее отец постоянно пытался вступить с ней кровосмесительные отношения. Она приводила такие слова своего отца: «В Библии Бог делает много исключений из своих правил. Как ты думаешь, каким образом Адам и Ева стали родоначальниками человечества?»

Она писала: «Он часами бранился, приводя цитату за цитатой из Писания, чтобы доказать свою точку зрения. Затем он стал на меня нападать. Ведь я отвергла желание отца вступить в кровосмесительную связь. Оказывается, я не согласилась воспринимать его как Божьего пророка». Арлин позже говорила: «Парень, который управлял общиной, сошел с ума. Он стремился привлечь богатых последователей с помощью секса. Ну уж нет».

В 2001 году, отвечая журналу Uncut на вопрос о своем детстве и том времени, когда его родители были членами секты «Дети Бога», Хоакин решительно продемонстрировал свою точку зрения: «Возможно, движение и превратилось в секту, но когда мы в ней состояли, это была в самом деле религиозная община. Это было время, когда люди поставили под сомнение нуклеарную семью пятидесятых, они говорили, что их не устраивают методы воспитания их родителей и искали другие пути. Родители просто хотели найти альтернативный способ воспитания детей; они не хотели растить нас в Бронксе. Мама выросла в Бронксе, и каждый день она боялась приходить домой из школы».

«Родители никогда не были слепыми адептами. В действительности они поняли, что ситуация меняется, и стоящие за этим идеи отличаются от тех, к которым они стремились, – поэтому мы ушли. Ужасные вещи, которые я слышал о группе в 80-х, мы не застали. Мы пытались разобраться, как создаются альтернативные общества. Многие из них допустили те же ошибки, что и наше более обширное движение, в котором человеческое самомнение и жадность поглотили все остальное. Думаю, с общиной случилось именно это. Но никогда не было той картины, которую рисуют люди».

После смерти Дэвида Берга в 1997 году представители «Семьи», как теперь называли общину, попытались преодолеть дурную репутацию своего движения. Они написали бывшим последователям: «Мы надеемся, что бывшие члены попытаются принять и понять, что Семья за эти годы сильно изменилась. Наши общие убеждения, идеи и миссионерская цель достижения мира через проповедь Евангелия, конечно, остаются прежними, но произошли совершенно определенные изменения линии поведения – не ради выгоды, но в силу необходимости, согласования и осуществления таких изменений».

«В частности, [рыбалка флиртом] не практикуется с 1987 года. Сексуальные контакты между взрослыми и несовершеннолетними с 1986 года являются проступком, который наказывается отлучением».

Но в свое время «Дети Бога» перестали удовлетворять Джона и Арлин. Как отмечал Хоакин, движение быстро стало погружаться в мутные воды, и они захотели уйти. Их выбор был ограничен, однако им помог друг, которого они встретили во время путешествий.

Американский миссионер, отец Вуд, давно знал семью Боттомов.

«Я познакомился с «Детьми Бога», когда руководил молодежным служением в штате Миранда, окружающем Каракас. Они очень увлекались Иисусом. Их лидер сказал мне: «Посмотрим, сможем ли мы работать вместе». И мы пытались, мы серьезно пытались работать вместе, включать их в мою работу, устраивать выступления. Я собирался встретиться с группой детей. Я сказал «Детям Бога»: «Почему бы вам не прийти, не попеть немного и не посмотреть, дополняем ли мы друг друга»? Их группа из 12 или 15 человек жила со мной в цоколе собора города Лос-Текес в Венесуэле. Мы пытались работать вместе, но они были все время в разъездах, [так что] было невозможно планировать или выполнять какую-либо организованную работу. У них все делалось очень спонтанно. У них Бог говорил им делать что-то в этот же день и тому подобное. Они устраивали собрание и решали: «Сегодня им это не подходит», поэтому… и из-за определенных богословских расхождений, а также потому, что их интерпретации были скорее крайними протестантскими и очень апокалиптическими, типа «Конец света наступит очень, очень скоро», они пошли своим путем, а я своим».

Семейство Боттомов однажды нанесло ему визит. Они были без гроша, едва выживали, и теперь, с четырьмя ртами, которые нужно было кормить, поняли, что нуждаются в помощи.

Вуд рассказывал: «Когда в один прекрасный день Арлин и Джон постучались в мою приходскую дверь, они сказали, что решили уйти и следовать Библии, а не Моисею Давиду. У них не было ни еды, ни денег, ни пристанища, ни способа вернуться в Америку. Но у них была невероятная вера и надежда, что Бог им поможет».

Вуд сжалился над парой и их чудесным потомством. Он знал об их умении развлекать публику, и поэтому был найден компромисс. Они будут петь на воскресной службе, и за это Вуд позволит им остаться у него. Так продолжалось несколько месяцев – до того, как они сделали попытку позаботиться о себе сами, и переехали, со слов Ривера, в кишевшую крысами хижину на пляже за городом.

«[Там] не было туалетов. Это было в самом деле ужасно, но меня нельзя было испугать. Если ты вырос в дороге, ты не боишься такого рода вещей, ты не начинаешь недоумевать. У нас была вера, много веры. Мне не известно высшее Существо в облике мужчины, женщины или медузы, но когда я думаю о родителях, их разных мирах и о том, как они встретились и завели детей, я понимаю, что наверху должно что-то быть», – говорил Ривер.

При этом Вуд описывал их новое жилище как совершенно адекватное, рисуя идиллическую картину с молодыми людьми, собирающими с деревьев кокосовые орехи и манго, и упоминая наличие при доме плавательного бассейна.

Если Ривер действительно время от времени утрировал какие-то детали своего прошлого, это, несомненно, способствовало формированию его образа свободолюбивого и чувственного страдальца, который он позднее поддерживал и продавал. Однако к слову сказать, в начале карьеры его просили не увлекаться подобными вещами.

Конечно, Арлин могла бы обратиться к своей семье, которая, без сомнения, помогла бы финансово, но она не стала в то время рассматривать такой вариант, по крайней мере, до тех пор, пока они не вернулись на родину. Идею вернуться в США Джон и Арлин обсуждали неоднократно и, в конце концов, осознали, что время для этого настало. Тем не менее, оплата переезда вызывала очевидные затруднения. Они снова пришли к отцу Вуду, и Джон попросил его совета о том, как вернуться в Штаты.

Вуд рассказывал: «Хотя они определенно были бедны, по венесуэльским меркам уровня бедности они не достигли. Они испытывали затруднения, у них не было много денег, и она не знала, куда они в действительности отправятся».

«Про себя я подумал: «Мы все еще строим приход, но много занимаемся благотворительностью. Мы пытаемся помочь нуждающимся по всему городу». Но я не чувствовал себя вправе использовать приходские деньги для «гринго», чтобы оплатить им билеты на самолет обратно в Штаты».

«Потом мне внезапно пришло на ум, что добраться туда можно не только самолетом. Можно отправиться морем. В моем приходе было много басков, которые по своей природе являются мореплавателями, и я знал, что некоторые из них занимаются судоходством. Я пошел поговорить с одним капитаном, который был членом церкви и владельцем небольшой линии морских грузовых перевозок».

Вуд объяснил ситуацию, в которую попала семья, и капитан проявил сочувствие, тем более что он видел детей поющими в церкви и, как и большинство других людей, считал их симпатичным семейством. Им была предоставлена одна каюта. Вуд был очень рад, более того, испытал судьбу и спросил, не сможет ли кок испечь торт для Хоакина, которому во время поездки исполнится четыре года. Капитан охотно согласился и на это, ведь он не вез в Америку нелегальных иммигрантов. Это была американская семья, которая пыталась вернуться домой.

Несмотря на то что в рассказах Ривера эта история также была приукрашена – он заявлял, что они пробрались на корабль тайком и были обнаружены в середине поездки, – во время путешествия с ними обращались хорошо. Корабль доставлял партию игрушек Tonka, и поэтому на четвертый день рождения Хоакину подарили огромный торт и игрушку. Это была самая первая его игрушка – и когда он держал эту уникальную вещь, подаренную ему на день рождения, его лицо сияло от радости.

Хоакин всегда всеми силами старался дистанцировать родителей, брата и сестер от репутации бродяг, которая за ними закрепилась, досадуя, что их представляют как проблемную семью. «Родители всегда поощряли нас в выражении своих эмоций. Они всегда поддерживали нас, что бы мы ни собирались делать. Если ты хотел играть на пианино, отлично, продолжай в том же духе. Если мы наряжались в костюмы и портили мамины платья, она просто смеялась. И родители были самыми малокритикующими людьми на свете. Пока я рос, я никогда не думал, что вот плохой человек, а вот хороший. Обычно нас подвозили люди, которые могли бы показаться вам преступниками. Вся помощь, которую мы получали, все люди, которые открывали нам свои двери и принимали нас – все это поражает меня больше всего».

Он добавил: «Я вспоминаю дни рождения и празднования Рождества, когда мы не могли позволить себе подарки, поэтому мы пытались делать их сами. Часто мы были ограничены в еде. Но нам было все равно, ведь мы были детьми. Родители всегда говорили с нами как со взрослыми, они вовлекали нас в принятие решений. Когда я оглядываюсь назад, я не могу понять, как они справлялись, но именно так и было. У нас не было денег, но мы были богаты во многих других аспектах».

Четвертый ребенок Арлин и Джона, Саммер, сказала почти то же самое: «У нас не было денег. Все, что у нас было, это мы сами. Это все, что нам было нужно».

Путешествие подарило захватывающие и незабываемые эмоции, но при этом послужило основой для ранних травмирующих впечатлений. Однажды пытливый Хоакин с семьей поднялся на палубу, чтобы посмотреть на работу команды. Тогда он увидел, как рыбаки вытаскивают огромный улов. С открытым ртом он смотрел, как они бросали рыб на палубу, и в ужасе кричал, когда они извивались без воды. Но для чувствительного четырехлетки худшее было еще впереди.

Чтобы добыча не соскальзывала с палубы, рыбаки убивали некоторых рыбин, ударяя о стену. Несколько минут назад Хоакин видел, как рыбы прыгали в воде, а теперь они лежали мертвыми у его ног.

«Тогда мы впервые увидели, что в реальности происходит с «едой» перед тем, как она попадет на стол, и мы просто решили больше никогда не есть то, что когда-то дышало», – вспоминает он.

Травмированный Хоакин умолял родителей больше никогда не есть животных. Успокаивая сына, Арлин настояла на том, чтобы они действительно стали вегетарианцами – позже они отказались и от молочных продуктов, так как это также подразумевало использование животных в собственных интересах.

«Дети были маленькими, и они понимали, что отказываются от пиццы, но они захотели сделать это по нравственным причинам. Думаю, если бы мы сказали, что собираемся стать вегетарианцами, потому что это полезнее, сделать это было бы сложно. Это определенно вопрос морали», – говорила Арлин.

Принятому тогда обету Хоакин следует до сих пор. Конечно, это не значит, что он никогда не оступался, даже в детстве он таскал шоколадки. Однажды он сказал: «Я не пытаюсь навязать свои взгляды кому-то еще, я просто могу сказать, что чувствую это правильным для себя».

«Разумеется, у меня были промахи. Когда мне было около 12 лет, я остался с другом в Сан-Диего. Они заказали пиццу, и я подумал: «Я съем немного чертовой пиццы». Я съел два куска, и в течение двух дней меня рвало».

«Я странный в том, что обожаю салаты и овощи. Я никогда не был сладкоежкой и не очень люблю слишком жирную пищу. Я – мечта родителей».

В конце 1978 года они, в итоге, прибыли во Флориду, чтобы начать новую жизнь в Штатах, и остались с родителями Арлин, которые переехали туда из Нью-Йорка. Джозеф и Марджори Дунец были очень рады увидеть внуков.

Состоялось эмоциональное воссоединение близких людей, те же, кто видел друг друга впервые, скрепили свое знакомство многочисленными объятиями. В четыре года Хоакин наконец ступил на американскую землю, и его сразу окружили радость и любовь.

Семье предстояло научиться понимать друг друга. Шокированная Марджори потребовала, чтобы Ривера немедленно зачислили в школу – это было совершенно чуждо Риверу, тогда семилетнему, и до этого момента учившемуся только дома.

Оказавший большое влияние на жизнь детей Гас Ван Сент рассказывал: «Он [Ривер] жил довольно странной жизнью. Однажды он сказал мне, что не знал, что такое анекдот, пока ему не исполнилось 9 лет и он вдруг не оказался в государственной школе, где кто-то рассказал подобную историю, а он и не знал, что такое бывает. Смех и забавные вещи были ему известны, но он никогда не слышал об анекдотах».

Они снова оказались рыбами, выброшенными на берег. Но Джон Боттом был полон надежд – он вернулся домой, вместе со всей своей семьей.

Для Хоакина началось его американское приключение.