Читать книгу Тринадцать странных рассказов. Сборник фантастики - Mary N - Страница 13

Я не хочу об этом говорить. Не хочу. Что мне снова и снова приходится ходить на эти беседы к миссис Грей. Это мне не нравится. До ужаса. До боли. Но я терплю. Потому что так легче человеку, которого люблю. Отцу. Он каждый раз с приятной улыбкой спрашивает меня о том, как прошла очередная встреча. Он каждый раз с такой же улыбкой нежно целует и обнимает меня, и уходит. Но я знаю – он надеется. Бесконечно и даже обессиленно. Он надеется, что когда-нибудь этим встречам можно будет сказать «Хватит!», он надеется, что я смогу войти в нормальное русло жизни… Что «Все будет хорошо!»… Вот такая важная фраза, заставляющая некоторых вставать по утрам, некоторых не спать ночами… а меня снова идти на встречу с миссис Грей.

– Доброе утро, Люси! Расскажи как ты сегодня?

– Здравствуйте! Я? Хорошо!

– Расскажи, почему ты себя так чувствуешь? – настаивала миссис Грей, она, как всегда, легко улыбалась и иногда что-то записывала в свою тетрадь.

– Потому что просто так чувствую.

Знала бы она, что я вчера улыбалась, хотя нет – что я вчера смеялась от души. Этот парень и его сестры смешили меня. Просто, легко и невесомо. А неделю назад я бы не сказала, что такое возможно! Не сказала бы! А теперь я снова жду этой встречи – вернее, я жду, когда у меня закончится эта встреча. Ведь я бесконечно зла, что мне приходится быть здесь. Бесконечно зла. И почему я это не могу сказать?

– Люси! Ты слышишь? О чем ты сейчас задумалась?

– Я… я хочу уйти отсюда. Мне здесь не нравится.

– Хорошо, что ты это говоришь. А почему тебе здесь не нравится? Что не нравится?

– Потому что здесь все отталкивает меня, я здесь не по собственному желанию. Только не пишите об этом в тетрадь, и да – не надо говорить «давай поговорим об этом!», хорошо?

Миссис Грей улыбнулась. Она отложила свою тетрадь и села рядом со мной.

– Что ж, я вижу, что тебе и в правду лучше. Давай сделаем так – я тебя отпущу сегодня, но с таким условием – в следующий раз ты попробуешь мне рассказать больше о том, что сделала за эти минуты? Будем считать это твоими домашним заданием!

…

Я не хочу это обсуждать. Мне больно. Мне БОЛЬНО. И точно уж не хотела. Только это нужно – выговориться и, в первую очередь, мне… Я просто сделаю то, что советовала миссис Грей, когда именно так плохо и невыносимо больно. Ведь я хочу жить. Я хочу жить. Дальше. Я буду плакать, или нет… хотя, скорее, все таки, да. Для самой себя просто запишу эти переживания недавнего месяца… В записях. Просто в записях. Пусть так…

Я вышла от миссис Грей – хотя нет, я выбежала. Я вылетела. Мне хотелось улыбаться. Жизнь наконец, давала зеленый свет, и не давила по тормозам. Я думала о встрече с Эндрю.

Но он не появился. Ни на занятиях ни потом. Его не было. Его НЕ БЫЛО. И как мне было понять всю иронию этих слов? И как мне было понять, что «без продолжения» останется все наше знакомство?

Я спрашивала о нем его друзей как бы невзначай. И просто в открытую, когда прошло три дня. Я не думала и не могла о чем-то думать. Эта загадка СВЕТЛОЙ улыбки давила, я не могла иначе.

Это сводило с ума – неужели опять по тому же кругу? Это разрывало пополам – неужели что-то могло случиться? Наверное, почти единственная мысль, иронично спавшая меня от безвыходного положения.

А потом я просто решилась. Я просто и снова решилась. Я должна была – иначе и не было выхода. Я просто стучалась в ту дверь, когда-то открытую для меня его сестрами Элизой и Элис.

Но никто не открывал. Утро. День.

В последнем разговоре Эндрю обмолвился о переезде. Но он не мог так поступить! Со мной! Хотя кто я была ему? Глупая. Сто раз и тысячу.

Когда-то миссис Грей сказала, что «Открывать свое сердце нужно, ведь это единственный шанс дать кому-то понять и узнать тебя». Что «Это не простой путь, ведь так можно оказаться уязвимой». Что «Возможно, кто-то может сделать больно, но именно так можно найти своего человека».

Но мне казалось, что Эндрю таким и был! Неужели опять ошибка? Неужели опять мимо? Мои мысли бежали по кругу, возвращаясь в исходное положение.

А позже, возвращаясь, я встретила у своего дома Элизу и Элис. Они искали меня, тоже. Они были грустны, даже более – их глаза были полны слез.

Они рассказали мне об… Эндрю. Когда они ушли, я не могла сдержать слез. Я не могла сдержать крика. Я не могла сдержать боль, навалившуюся на меня.

Это произошло три месяца назад. Резкий поворот и дождь, да что еще говорить. Просто не справился с управлением, просто такая авария… В больнице безнадежно разводили руками. Из другого города, где жила семья Эндрю, приехали Элиза и Элис. Им сказали, что шансов нет, никак и нигде. Что его мозг функционирует, но функции организма поддерживаются искусственно. Им предложили экспериментальную терапию, и они согласились. Казалось, это было единственным спасением – с помощью особого аппарата усиливались сигналы мозга настолько, что Эндрю сам мог проецировать свои мысли. В большинстве случаев, это было похоже на галаграмму мыслей человека, который умирал. Но в редких случаев сигналы мозга были настолько сильны, что к «галаграмме» можно было прикоснуться – и она уже такой не была, скорее, почти не отличимая копия самого человека. И даже не копия. НЕ копия. А проекция мыслей человека. Проекция мыслей Эндрю… Они сказали, что врачи дали месяца два, пока это проекция будет действовать, но Эндрю держался все три… Тот день, когда Эндрю познакомил меня с Элизой и Элис, был последним днем. На следующий день проекция пропала, а его семья приняла решение отключить жизнеобеспечение и аппарат… И Эндрю ушел… Навсегда.

Я не хочу говорить об этом. Вернее, просто нет сил. А ведь Эндрю не был для меня настолько близким человеком, каким был для Элизы и Элис. Даже не так – он был именно «близким» человеком для меня, но я знала его недолго. Недолго. Но так ярко. Его СВЕТЛАЯ улыбка врезалась мне в память навсегда, неисправимо и бесконечно.

После того, как Элиза и Элис ушли. Я долго не могла придти в себя. Да просто не могла поверить в то, что мне рассказали. Я пыталась найти успокоение в любимой музыке, но все мысли приводили опять к Эндрю. Я чувствовала, что мы не зря познакомились, что сама проекция Эндрю, что САМ Эндрю хотел этого. Но, более, то, чему он хотел меня научить, это любви к жизни, к тому, что имеешь. А ведь он так хотел! Так хотел, и цеплялся за жизнь. И мои проблемы показались здесь невзрачным пятном на фоне этой трагедии. А ведь он был светлым как и его улыбка. Не таким как я.

Я не хочу об этом говорить. Мне больно. Мне БОЛЬНО. От того, что больше не увижу Эндрю. Никогда. От того, что не смогу с ним поговорить или посмеяться. Навсегда.

Да, именно так – НАВСЕГДА он оставил свой след в моей душе, и это значит, что его жизнь не была напрасной. Его жизнь не была напрасной? Ведь так? Иначе я не смогу поверить в добро, если жизнь таких светлых людей была зря…

Завтра я снова пойду к миссис Грей. Сама. И потому что дорожу своей семьей. Пусть небольшой, но отец очень многое для меня значит. Завтра я снова пойду в универ, хотя так хочется отсидеться дома. Но я попробую быть сильнее и общительнее. Ради себя. Ради своей семьи. Ведь это стоит того, чтобы попробовать жить. Именно жить. Пока есть возможность.

«Дар, который я приобрел»