Читать книгу Симпатичная москвичка желает познакомиться - Маша Царева - Страница 2

моя соседка по лестничной клетке – Верунчик – дама в высшей степени колоритная. Ее амплуа колеблется по особой шкале от «знойной женщины» до «несносной бабы». Знойной женщиной Верунчик становится, когда налаживается ее личная жизнь. В такие моменты она садится на диету, хорошеет, носит красное, раз в неделю ходит на маникюр и ведет себя, как спустившийся на землю ангел.

Беда в том, что Верунчик – натура ветреная и непостоянная. В свои «слегка за сорок» она меняет любовников, как трусы «неделька». То она кого-то бросает, то бросают ее. Так вот, в «межсезонье» или, как она сама выражается, «моменты засухи», она и становится самой несносной настоящей бабой – толстеющей злобной ведьмой, ворчливой и не в меру разговорчивой.

Несколько лет назад я стала жертвой собственного человеколюбия и пригласила зашедшую за солью соседку на чашечку кофе. С тех пор она совершенно искренне считает меня своей подругой, и несколько раз в день врывается в мой размеренный домашний быт с целью вывалить на мою бедную голову ушат последних новостей о себе, любимой. И если Верунчика-знойную-женщину я еще худо-бедно могу терпеть, то Верунчик-несноснаябаба вызывает у меня в лучшем случае головную боль, а в худшем – рвотные позывы.

«Только бы не наткнуться на Верунчика», – подумала я в тот вечер, открыв дверь своего подъезда. Я знала, что неделю назад мою не в меру активную соседку бросил мужчина, который значил для нее несколько больше, чем его многочисленные предшественники. Во всяком случае, упоминая его имя, Верка несколько раз произносила слово «свадьба»; а еще она на полном серьезе консультировалась со мной, не будет ли выглядеть смешно, если сорокалетняя невеста явится на церемонию бракосочетания, как и положено, в белоснежной фате. Я тактично присоветовала ей предпочесть шляпку (ссылаясь, конечно, не на возраст брачующейся, а на тенденции капризницы-моды). На что Верунчик, поджав щедро намазанные губы, сказала, что таких модных обозревателей, как я, надо с позором увольнять из средств массовой информации, чтобы они не пудрили мозги наивным невестам вроде нее.

Когда Верунчик влетела в мою квартиру неделю назад, я ее сначала и не узнала. Мне и до сих пор кажется странным – как можно за считанные часы из знойной женщины, почти невесты, превратиться в лохматую зареванную ведьму с потеками дешевых румян на полноватых щеках?! Верка басовито рыдала, многоэтажно материлась, грозилась убить предателя и повеситься самой – но в итоге все ее угрозы и завывания нашли материальное воплощение в поллитровой бутылке водки, выпитой ею почти залпом до самого дна. После чего невесту-неудачницу вырвало на свежевымытый пол моей кухни, а я подумала – ну почему так получается: личная жизнь есть у других, а отдуваться приходится мне?!

В тот вечер голова моя раскалывалась так, словно она находилась внутри звонящего колокола. Почти весь день я провела, редактируя огромный специальный репортаж; одновременно приходилось вести электронную переписку с мэрией и править бестолковые тексты молоденьких стажерок. Я мечтала об одном: выпить чашечку травяного чая, заесть ее диетическим хлебцем и погрузить переутомившийся организм в сладкую благодать сна.

Но не тут-то было – едва войдя в подъезд, я сразу все-таки наткнулась на Верку. Правда, моя досада сменилась изумлением, когда я рассмотрела, как замечательно выглядит моя депрессивная соседушка, которая еще вчера за рюмкой водки перебирала все возможные способы суицида, только вот определиться так и не смогла.

Вы не поверите, но Верунчик опять стала «знойной женщиной»!

У нее красиво блестели глаза, ее волосы были чисто вымыты и художественно раскиданы по плечам. Красное замшевое пальто было явно новым и весьма подходило к ее яркой, даже немного вульгарной внешности. От Верунчика пахло (а если честно – то просто разило) духами «Ангел» от Тьерри Мюглера, ее карминные губы были изогнуты в улыбке высшей степени загадочности.

– Сашка, как хорошо, что я тебя встретила! – с этими словами она буквально прижала меня к стене, отрезав все пути к отступлению, – скажи, как я выгляжу?!

– Бесподобно, – я даже почти не приукрасила, – что случилось? Неужели… – я многозначительно замолчала, устремив вопросительный взгляд на ее белую блузу, сквозь которую явственно просвечивал дорогой золотистый лифчик.

– Да! – воскликнула она. – У меня свидание. Наконец-то! А то у меня уже начинаются комплексы.

Вы только посмотрите на нее. Да у меня, молодой успешной тридцатилетней красавицы, два месяца, одну неделю и три дня не было секса. А она жалуется на безрыбье после одной недели одиночества – не хамство ли это?!

– А с кем? – несколько ревниво спросила я.

Сейчас Верунчик ответит – «да с Петькой, вахтером из соседнего подъезда» или «да так, с типом, который продает газеты возле метро, ты его не знаешь», и душа моя успокоится. Я скажу себе – просто у Верки в отличие от меня низкие требования, поэтому она всегда, что называется, «при деле».

– С потрясающим мужчиной, – потупила глазенки она, – он итальянец, но работает в Москве.

– В пиццерии что ли?

– Ну, зачем ты так, – хмыкнула Верка, – в банке. Ну ладно, я помчалась. Не хочу опаздывать!

Наверное, мне так не везет, потому что я ужасный человек.

Я моральный урод, и вот несколько весомых тому доказательств.

10 Фактов, свидетельствующих о моем моральном уродстве

1. Я способна с одной подружкой за глаза злобно обсудить другую, а потом с той, другой, первую.

2. Я сто раз хотела перечислить деньги на счет какого-нибудь детского дома, но так ни разу и не перечислила, поскольку всегда выясняется, что свободные деньги уже потрачены на туфли и тушь.

3. Я ненавижу красивых женщин.

4. На прошлой неделе я соврала одной приятельнице, что ей идет то вульгарное расклешенное пальто, хотя на самом деле она выглядела в нем, как харьковская продавщица табачного киоска.

5. Также на прошлой неделе я соврала родителям, что у меня нет денег, и они наскребли мне сто пятьдесят евро. А на самом деле деньги у меня были, к тому же мне уже тридцать один год.

6. Я не умею готовить, но люблю производить впечатление хорошей хозяйки. Поэтому частенько покупаю в кулинарии готовые котлетки и пельмени ручной лепки и выдаю их за свои собственные. Мужчины восхищаются, а я и глазом не моргну.

7. Однажды я невесть зачем сказала одной подружке, что бегаю по утрам, хотя сама сроду не вставала раньше полудня. И вот теперь она, вдохновленная моей силой воли, и в самом деле бегает по утрам. Ну а я по-прежнему сплю до полудня.

8. Мне тридцать один год, а мой материнский инстинкт все еще не проснулся.

9. Когда подружки рассказывают мне о своих сумасшедших романах, в то время как я одинока и заброшена, я не могу искренне за них порадоваться, хотя и делаю вид.

10. Иногда мне кажется, что я полное ничтожество, и это вовсе не игривое кокетство.

* * *

Вот, с кем мне хотелось бы переспать: Антонио Бандерас, Джонни Дэпп, Дэвид Бекхэм, Сергей Безруков, тот тип, что ведет занятия по тай-бо в моем спортклубе (в котором я, к слову сказать, не появлялась уже два с половиной месяца), тот тип, с которым я познакомилась пару недель назад в ночном клубе, и он пообещал позвонить, но так и не позвонил, Леонардо Ди Каприо, Брэд Питт и мой начальник, Максим Леонидович Степашкин. О последнем надо бы сказать отдельно. Чтобы вы ненароком не подумали, что сей монстроподобный тип и в самом деле является объектом моей тайной страсти.

Скорее наоборот: более антисексуального персонажа мне встречать не доводилось. Просто так уж вышло, что от природы я любопытна (иногда не в меру). Мне элементарно интересно: как удовлетворяют свои физиологические потребности такие люди, как наш Максим Леонидович? Он ведь не умеет ни кокетничать, ни тонко намекать, ни говорить комплименты – в общем, в его поведении, похоже, нет ни одной уловки соблазнителя.

И все же даже в таких людях, наверное, заложен половой инстинкт.

Хотя если бы кто-нибудь мне сказал, что Максим Леонидович размножается методом опыления, я не слишком бы удивилась. Потому что и сама подозревала давно, что мой босс – человекоподобный гуманоид, прибывший на нашу планету с целью доведения до белого каления мирных землян.

Иногда – как правило, это происходит в непролазной пробке или душной давке метрополитена – я, похихикивая, об этом размышляю. Представляю, что в один прекрасный день Степашкин вдруг пригласит меня на романтический ужин. Да знаю я, знаю, что это неправдоподобно. И все-таки мне нравится неторопливо прикидывать – а что же случилось бы после того, как шампанское было бы выпито, деликатесы полупереварились, а зажженные для антуража свечи оплавились бы и потухли? Ясен пень, что за самим ужином мы бы беседовали исключительно о новой рекламной политике газеты и о том, как бы хоть немножко повысить тиражи. Не могу представить, как бы этот офисный сухарь перешел от деловой беседы к наступательно-эротической операции. Пригласил бы меня к себе? Покашливая и пряча глаза, напросился на вечернюю чашечку кофе?

А потом – неужели он бы забился в уголок дивана и пугливо ждал моей инициативы?

Хотя вот моя лучшая подружка Лера уверена, что как раз такие с виду приличные тихони в постели оказываются истинными секс-монстрами.

«Понимаешь, им большую часть времени приходится сдерживать свои эмоции, – объясняет она, – казаться холодными и деловыми. Так что накопившуюся энергию они могут выплеснуть только в постели. Поэтому с такими типами надо быть поосторожнее. А то придет, весь из себя приличный, в галстучке, принесет пять гвоздик, а потом набросится и порвет, как Тузик грелку. И ты потом неделю будешь передвигаться семенящими шажками и шейным шарфиком кокетливо скрывать засосы!»

Лерка – не теоретик-пустобрех. Как-то раз еще в студенческие годы она пригласила в гости главного отличника нашего курса – серьезного сутуловатого паренька, у которого уже в двадцать лет были проработаны темы для кандидатской, а впоследствии и докторской диссертации. Леркины мотивы были вполне невинными – она рассчитывала, что отличник поможет ей написать реферат по теории литературы. А у него на сей счет была своя теория. Что там у них произошло – об этом во всех подробностях я так и не узнала. Факты таковы: на следующий день Лерка появилась на занятиях подозрительно взбудораженная, с горящими глазами и ярким румянцем во всю щеку. Она беспричинно хихикала, понизив голос, говорила, что у нее «там» все болит, и что она таких бешеных, как отличник этот, никогда не встречала. Ах да, и то, что в ее квартире теперь не осталось мест, где они бы не отметились. «И в ванной, – твердила она, – и на подоконнике!»

Отличник потом долго ей звонил, но Лерка никогда больше его в гости не приглашала.

Жалко, что я не могу рассказать ей про свою (не эротическую, а скорее юмористическую) фантазию, в которой фигурирует Максим Леонидович. Я точно знаю, что в противном случае она обзовет меня сдвинутой и потом еще долго будет меня этим поддразнивать.

* * *

– Я простудилась, – прохрипела я в телефонную трубку, – собиралась пойти на работу, уже встала, но потом решила померить температуру… и что вы думаете, тридцать восемь!

– М-да? – недоверчиво спросил мой начальник, главный редактор газеты «Новости Москвы» Максим Леонидович Степашкин.

– Наверное, меня в метро заразили. Вчера была такая давка, и один противный тип все время норовил в мою сторону чихнуть, – вдохновенно врала я, – так жалко, а я ведь собиралась закончить материал о гастарбайтерах.

Здесь по правилам этикета следовало бы сокрушенно вздохнуть, что я с превеликим удовольствием и сделала.

– Хотя с другой стороны… Никто не пострадает, если материал я закончу завтра! Думаю, в таком случае он будет даже более весомым и свежим.

– Более весомым и свежим, – нараспев повторил Максим Леонидович, и его угрожающая интонация ничего хорошего не сулила, – вы рассчитываете, что уже к завтрашнему дню будете здоровы?

– Зуб даю! – звонко прокричала я, даже забыв об имитации предсмертного хрипа.

– Сдается мне, Александра, что вы опять взялись за старое, – вздохнул шеф, – а я-то думал, что вы созрели для должности моего заместителя.

– Разве я дала хоть один повод в этом усомниться? – обиженно поинтересовалась я.

И это была чистая правда. С тех пор, как на двери моего кабинета появилась табличка «Заместитель главного редактора», меня словно подменили. Я почти перестала опаздывать на работу, и больше не выбрасываю в мусорную корзину факсы, которые мне попросту лень читать. И мой обеденный перерыв никогда не затягивается больше, чем на полтора (ну хорошо, два с половиной – но это было всего пару раз, в горячее время рождественских распродаж) часа.

– Пока не давали, – неохотно согласился Степашкин, – но с таким заместителем, как вы, невозможно расслабиться. Я все время жду от вас подвоха.

– Я тоже живой человек, – разозлилась я, – и имею полное социальное право на грипп!!

– Ладно, вам виднее, – Максим Леонидович вздохнул так тяжело, словно это он, а не я, играл роль смертельно больного, – ступайте, куда хотите. Не знаю, куда вы уж собрались вместо работы, по магазинам или на свидание. Но учтите, если завтра на моем столе не будет обещанной статьи… Уволю!

И не дождавшись моего последнего «прости», он бросил трубку.

Ну а я, с философски-спокойной улыбкой пожав плечами, отправилась на реабилитацию собственной молодости. А что нужно женщине, чтобы почувствовать себя молодой? Первое – новое платье и чистые волосы, второе – весеннее настроение и третье – влюбленность. Ни разу не видавшее свет вязаное платье «Москино» как раз имелось в моем шкафу – купила я его на распродаже и вовсе не потому, что мне и правда понадобился неоправданно дорогой кусочек золотистой ткани с множеством тесемок, а потому, что не купить за такую символическую цену «Москино» было бы по меньшей мере глупо. Голову я быстренько сполоснула под краном. Весеннее настроение должны были обеспечить гомеопатические пилюли-антидепрессанты, на которые я подсела несколько месяцев назад. Ну а влюбленность… Именно этим я и решила заняться в украденный у грозного начальства рабочий день.

Я решила, как в старые добрые времена, познакомиться с мужчиной. Неважно где и как. Опыт приобретения новых романтических знакомств у меня колоссальный – в свое время я на счет «раз-два» в любом общественном месте могла познакомиться с приглянувшимся мне индивидом. Не зря же Лерка так любит повторять, что мастерство не пропьешь.

Что ж, Кашеварова, значит, настал момент тряхнуть стариной.

* * *

Магазинная витрина, в которую я заглянула, чтобы поправить прическу, свидетельствовала о том, что выгляжу я максимум на двадцать пять лет. Наскоро сделанные кудряшки придавали моему образу что-то неуловимо сентиментальное, трогательно девчоночье. Впечатление усугубляли розовая помада и нестираемая полуулыбка, словно прилепленная к лицу клеем «Момент». Правда вот, злополучное платье было явно рассчитано на обладательницу более субтильного телосложения… Но ничего страшного – носит же мини Дженнифер Лопес, кормовая часть которой весьма сопоставима с моей.

Главное – не комплексовать, в наше время обладательница любых габаритов может прослыть секс-символом.

Насладившись совершенством своего отражения, я машинально кинула взгляд в глубину витрины и увидела… шоколад. Чего здесь только не было – и банальные шоколадные зайцы, и конфеты вида самого что ни на есть заманчивого, и даже огромная шоколадная железная дорога с выполненным во всех подробностях паровозиком.

Я подняла глаза на вывеску: «Шоколате». Конфеты ручной работы». И поняла, что я непременно должна отметиться в этом волшебном заведении. Потому что, подобно всем невротичным горожанкам, склонным к депрессивным состояниям, шоколад я обожаю. Гарантированное лекарство от моей меланхолии – диван с пледом, телевизор с комедией и коробочка шоколадных конфет. Так что легкие формы депрессии обычно оборачиваются для меня округлившимися формами организма.

Я решительно вошла внутрь и замерла на пороге, вдохнув божественный аромат какао, корицы, взбитых сливок и еще бог знает чего.

Это был рай – и я даже не подозревала до какой степени. Пока не бросила взгляд на одну из забитых шоколадными конфетками витрин, возле которой одиноко перетаптывался незнакомый мужчина. Окинув его внимательным взглядом, я решила, что он вполне пригоден для знакомства с целью самоутверждения.

Он был в меру высок и в меру блондинист, он близоруко щурился, склонившись над конфетами, и носил стильное кашемировое пальто.

Мужчина, который любит шоколад, – как это трогательно. Правда, может оказаться и так, что он покупает здесь подарок для своей любовницы, но я привыкла всегда на всякий случай оптимистично рассчитывать на лучшее.

Хм… Рассчитывала на лучшее, а получилось, как всегда. Я почти вплотную к нему приблизилась, еще парочка сантиметров, и я бы прижалась к его спине, – а он даже никак не отреагировал на внезапное появление меня, такой всей из себя красавицы.

Вот и пришлось мне с лукавым видом маячить у него за спиной, как клоунессе из телепередачи «Розыгрыши скрытой камерой». А ему – хоть бы что. Он был полностью увлечен шоколадом и медленно переходил от одного стенда к другому.

И только когда я заметила, что продавщица посматривает на меня как-то нехорошо, пришлось перейти к более активным действиям.

Кашлянув, я несмело тронула приглянувшегося мужчину за плечо.

Он вздрогнул, словно чье-то присутствие и впрямь застало его врасплох. То ли он был немножко не в себе, то ли просто слишком глубоко ушел в свои шоколадные размышления.

– Простите, что напугала, – немедленно улыбнулась я. Не желаю, чтобы он впоследствии связывал мой образ с пережитым стрессом.

– Да ничего, – он вполне дружелюбно улыбнулся в ответ, – я чем-то могу помочь?

Взгляд, которым он окинул мои ноги, обнадеживал. Я пришлась ему по вкусу – это точно. А хорошо все-таки, что я не постеснялась выйти на люди в этом крошечном, да еще и золотом, платье.

Все эти бредни про лишний вес придуманы женщинами. Мужчины же реагируют исключительно на образ, а вот на наши жировые отложения им с высокой колокольни плевать.

– Скорее я могла бы вам помочь, – я улыбнулась еще более пленительно, – знаете, я ведь прекрасно разбираюсь в шоколаде.

– Не сомневаюсь. Все красивые девушки любят шоколад, – подмигнул он, – пожалуй, от помощи отказываться не буду.

Я ухмыльнулась – все шло как по маслу. И чего я расстраивалась? Вовсе я не потеряла навыков кокетства; мастерство, как говорится, не пропьешь, как ни старайся.

– А меня всегда умиляли сластены-мужчины, – призналась я, – это еще трогательнее, чем мужчины, которые любят маленьких детей.

– У вас есть дети?

– Пока нет, – я улыбалась так ангельски, что над моей головой вполне мог вырасти золотистый, в тон платью, нимб.

– Так вы поможете мне выбрать шоколадки? – немного смутившись, дал задний ход он.

Ну и ничего страшного. Я никуда не тороплюсь. У нас еще наверняка будет время, чтобы обсудить не формальные вежливые темы, а что-нибудь действительно важное – отношения между мужчиной и женщиной, оправданность института семьи и брака в современном свободном мире.

Ну а пока можно светски поболтать о конфетах.

– Конечно.

– У меня вот какая проблема, – оживился он, – аллергия на все орехи. Мне нужны конфеты с начинками, но такие, чтобы в их составе орехов не было.

– Проще простого, – рассмеялась я, – берите вот эти, с марципаном.

Я наобум ткнула в один из прилавков.

– А вы уверены, что марципановая начинка орехов не содержит? – засомневался он, – из чего вообще состоит марципан?

Издевается он что ли? Нашел знатока кулинарии. Да я за всю свою жизнь ничего сложнее политых кетчупом макарон не приготовила (впрочем, для повышения самооценки я называла это блюдо «спагетти по-болонски»). Хотя нет, пару раз я всерьез собиралась затеять блины и даже смешивала тесто, полагаясь на рецепт из кулинарной книги. Уверена, что эту книжонку наваяла на досуге какая-нибудь изощренная стерва, истинной целью которой было еще больше унизить тех, которые готовить не умеют. Блины упорно прилипали к сковороде, в итоге я в сердцах выбросила и то, и другое.

– Если марципан не подходит, можно попробовать трюфель, – с легким раздражением посоветовала я.

– Да? Тогда у меня вот еще какой вопрос… А нельзя ли мне получить список красителей и вкусовых добавок, которые использованы в этих конфетах? Я слышал, что, как потребитель, имею право требовать в магазинах такие вещи.

Нет, он точно надо мной смеется. Может быть, он решил, что я юрист?

– Думаю, имеете, – вздохнула я.

– Вы мне его принесете?

– Чего? – я окончательно растерялась. То ли я сегодня не с той ноги встала и не соображаю ничего, то ли просто он странный.

– Список добавок, – в свою очередь изумился он. Как будто бы это подразумевалось само собой – попросить у незнакомой девушки какой-то мудреный список.

– Ну, так спросите продавца, – пробормотала я, думая о том, под каким предлогом от него отвязаться.

– А вы разве… – он выглядел смущенным, – я просто подумал, что…

– Что я – продавец? – дошло до меня. – Какая нелепая догадка. Разве продавцы носят такие платья?

– Продавцы нет, – покладисто согласился он, – но есть же еще… как их там… промо-герл. Например, вчера, в супермаркете, меня угостила сыром девушка в тирольском национальном костюме. Это была рекламная акция. Вот я и подумал…

– Вы решили, что я тоже такая девушка, – раздраженно вздохнула я, – что ж, вы ошиблись. А вон там, за стойкой, мается продавщица. Наверняка она будет рада вам посодействовать.

Внезапная перемена моего настроения и смутила, и напугала его.

– Да вы не обижайтесь. Но мне показалось, что вы сами выразили желание помочь. И потом, вы и правда похожи… Просто на вас такое платье, которое мало кто оденет для прогулки… Да еще вы такая пампушечка… Как раз для рекламы шоколада!

* * *

В тот момент, когда я раздумывала о том, не объесться ли до смерти шоколадом ручной работы (а что – это же замечательно красивый способ самоубийства! Правда, стоит это божественно благоухающее великолепие столько, что моя скромная зарплата может обеспечить не шоколадную смерть, а максимум диатезные прыщи), в моей сумочке запиликал мобильный. Окружающие покосились на меня неодобрительно – еще бы, мой телефончик исполняет не пошло-попсовые напевы, а похоронный марш. Не знаю, может быть, я немного не в себе, но торжественно-печальное пиликанье неизменно настраивает меня на философско-оптимистический лад. Почему-то большинство людей предпочитают прятать голову в песок, притворяясь бессмертными. О возможной кончине принято говорить трагическим полушепотом, с печально вытянутым лицом или, наоборот, с циничной усмешкой из серии «а мне и море по колено». А вот я, размышляя о человеческой смертности, успокаиваюсь, а текущие неприятности сразу же приобретают статус не стоящих слез бытовых мелочей.

– Александра? – голос моего начальника, Степашкина, после отыгравшего похоронного марша прозвучал особенно весомо. – Мне срочно нужна ваша помощь.

– Я же болею, – уныло напомнила я. – У меня температура, грипп.

– Да нет у вас никакой температуры, – раздраженно сказал он, – вы вообще должны сказать мне спасибо за то, что я сквозь пальцы смотрю на вашу безалаберность… Так вот, мне срочно нужна ваша помощь. У нас полетел Интернет.

– А при чем тут я? – удивилась я. – Я вообще технический идиот.

– Мне надо срочно проверить редакционную почту! А вы наверняка шляетесь где-то в городе. Я хочу, чтобы вы зашли в интернет-кафе и посмотрели, не пришло ли нам письмо из мэрии.

– Я дома, – осторожно сказала я на тот случай, если Степашкин таким вот дешевым способом решил учинить мне проверку.

Но он и не думал издеваться.

– Жду от вас известий, чем скорее, тем лучше. Александра, если справитесь в течение часа, дам в конце месяца отгул.

– Ну ладно… – сдалась я, – конечно, больным выходить из дома не рекомендуется… Но кажется, в моем районе есть интернет-кафе.

– Вот и замечательно, – облегченно вздохнул он, – жду!

* * *

Первым, кого я увидела в модном интернет-кафе, находящемся неподалеку от злополучного магазина, была… моя соседка Верунчик.

В криво повязанной леопардовой бандане, ненакрашенная, сия знойная особа и не думала обращать внимания на окружающих, в частности на меня. Она была целиком и полностью увлечена происходящим на мониторе ее компьютера. Ее пальцы так нервно сжимали мышку, словно это был карманный эспандер.

Сказать, что я изумилась, значит, ничего не сказать. Если честно, иногда я сомневалась в наличии у Веры аттестата о среднем образовании; соседка казалась мне дремучей и в высшей степени простой. Из сложных механизмов она освоила только кофе-машину и вибратор. Было странновато смотреть на то, как она сливается в экстазе с новейшей техникой.

Незаметно я подкралась к Верунчику и взглянула на монитор через ее мощное плечо, кокетливо обтянутое розовой блузой.

На экране была… фотография улыбающегося мужика в плавках. Рядом с изображением было написано: «Николас, 32 года, разведен. Рост – 182 см, вес – 90 кг, глаза зеленые, играет в большой теннис, коллекционирует телефонные карточки».

Я зажала ладошкой рот, из которого чуть было не вырвалось визгливое восклицание – неужели Верка пользуется услугами мальчиков по вызову?!

И в этот момент она все же обернулась – видимо, почувствовала мое напряженное дыхание на своем затылке.

– Сашка?! Что ты здесь делаешь? – она выглядела немного смущенной.

– Да вот, зашла случайно… Вер, а ты?

– А я… Да я ничего особенного… – опустила глаза она, – занимаюсь самообразованием, осваиваю Интернет.

– А это кто, виртуальный учитель, что ли? – съязвила я, переведя взгляд на тридцатидвухлетнего разведенного Николая, который все еще улыбался с монитора.

– А это… Ну…

Мне вдруг стало стыдно. Подумаешь, ну платит Верка за секс, и что такого? Почему-то никто не смеется над мужчинами, предпочитающими продажную любовь. А женщина, которой вздумалось приобрести по сходной цене порцию ласки, мгновенно воспринимается как отщепенка и неудачница.

– Да ладно тебе, Вер, я пошутила, – потрепав ее по плечу, улыбнулась я, – знаешь, а я ведь тоже много раз об этом задумывалась. По крайней мере, это было бы интересно.

– Правда? – немного воспряла духом втоптанная в грязь Верунчик, – и что же тебе мешало?

– Наверное, я не так раскованна… И потом, общественное мнение. Хотя, однажды мы заказывали на Леркин день рождения стриптизера. И заплатили ему, чтобы он станцевал медленный танец с каждой по очереди. Было весело!

Улыбка погасла на Веркином полном лице, но, увлеченная забавными воспоминаниями, я не обратила на это внимания.

– Ха, а Лерка не удержалась и во время танца хлопнула его по заднице, звонко так. На нем были трусики-стринг. И все думали, что ему понравилось, а потом он включил это в счет. Представляешь, Вер? Так и сказал – один шлепок по моей драгоценной попе стоит двенадцать условных единиц, – я расхохоталась, – умора, не десять, не пятнадцать, а именно двенадцать. Смешно, да?

Но Верунчику было явно не смешно.

– Сашка, но при чем здесь стриптизер?

Я смутилась:

– Ну, как же… Стриптизер – это тот же мальчик по вызову. Если бы кто-нибудь из нас предложил ему секс…

– Ты что, думаешь, что я пользуюсь услугами мальчиков по вызову, так что ли, балда?! – взревела Верка.

– А ты разве не…

– Если ты не знала, то напоминаю, что я красивая, самодостаточная, соблазнительная женщина в самом соку! – она кричала так громко, что все посетители интернет-кафе втянули головы в плечи, однако сделать Верунчику замечание не осмелился никто, – и я живу в Москве, а в этом городе полно секса! Мне не надо это покупать, ясно тебе, дура набитая?!

– Вера… Ты спятила? С какой стати ты на меня орешь?

– А с какой стати ты говоришь мне такие мерзости?!

Белозубый Николас все еще улыбался с экрана.

– Но я не хотела… Я просто неправильно тебя поняла… Вер, но если это не проститут, тогда кто? Племянник, с которым ты ведешь электронную переписку, что ли?

Верка поджала губы и обреченно вздохнула.

– Ладно уж, придвигай стул. Все тебе расскажу, хотя я не привыкла об этом распространяться. Учти, я это делаю только для того, чтобы снять твои подозрения.

Меня не надо было просить дважды. С детства я была любительницей интриг, и если бы Верунчику не вздумалось со мной пооткровенничать, от любопытства я не смогла бы уснуть. Усевшись на свободный стул и попросив у официанта капуччино, я приготовилась выслушать ее рассказ.

– Сашка, я знакомлюсь с мужчинами по Интернету, – понизив голос, сказала Верка.

– Да ты что? – ахнула я. – Какая ты смелая! А это не опасно?

– А в чем опасность, дурочка? – снисходительно усмехнулась она. – По мне, гораздо опаснее знакомиться с ними в ночных клубах или на улице. А здесь… у тебя сразу есть его телефон, и потом, первое свидание обычно проходит в людном месте. Не могу поверить, что ты ни разу не пробовала.

– Ни разу, – призналась я, – как-то в голову не приходило.

– Есть специальные сайты знакомств, – с видом университетского лектора принялась просвещать дремучую меня Верка, – ты можешь либо сама там зарегистрироваться и разместить свои фотографии – в таком случае письма от претендентов будут приходить тебе, либо просматривать базы данных и самой писать письма понравившимся мужчинам.

– Мне всегда казалось, что на таких сайтах тусуются одни убогие, – встряла я.

– Да? – от возбуждения у Верунчика даже голос сорвался. – А ты вот на это посмотри!

Она лихорадочно пощелкала мышкой, и вместо знакомого Николаса на экране появился какой-то Макар, загорелый брюнет, неуловимо похожий на Хью Гранта. Рядом с ним было написано «менеджер в строительной компании, предпочитает блондинок».

– Этому я назначила свидание на следующий вторник, – довольно улыбнулась Верка.

– Ты же не блондинка!

– Да какая разница, – ничуть не смутилась она, – вся прелесть интернет-знакомств и состоит в том, что ты можешь написать ему что угодно. Я вот, например, отправила этому Макару фотографию Шарлиз Терон и соврала, что это я.

– Ты что, серьезно? – хохотнула я. – А ты не боишься, что он сбежит, как только увидит тебя вживую?

– Вот еще, – фыркнула Верунчик-брюнетка, у которой с Шарлиз Терон не было ровным счетом ничего общего, – там уж все будет зависеть лично от меня. От моего обаяния. Но это еще не все! Сашка, я ведь не только с русскими мужиками знакомлюсь! Вот Николас, например, из Торонто.

– Как же ты собираешься с ним встретиться? – глупо улыбнулась я.

– Проще пареной репы, – счастливо расхохоталась Верунчик, – я ведь уже два раза к иностранным женихам ездила!

– Шутишь что ли? Я даже не знала, что у тебя есть заграничный паспорт.

– Один раз – в Берлин, а другой – в Стамбул. Вот теперь собираюсь к Николасу.

– Откуда же у тебя деньги на такие путешествия? – удивилась я. Мне было прекрасно известно, что в данный момент Верка занимается беспечным прожиганием бабкиного наследства. Высшего образования у нее не было; она работала то продавщицей в ночном супермаркете, то кассиршей на автозаправке.

– А не надо никаких денег, – ее полные губы растянулись в акульей сытой улыбке, – за все платит, как говорится, принимающая сторона.

– Постой, – нахмурилась я, – если ты уже два раза ездила… И раз ты так уж мечтаешь выйти замуж за иностранца… То почему же ты до сих пор ошиваешься в московском интернет-кафе?!

– Немец мне просто не понравился, – словоохотливо объяснила знойная женщина, – то есть, сначала я подумала, что он очень даже ничего. Блондин, глаза синющие, огромный, как викинг. Но потом он пригласил меня на ужин… Я разоделась в пух и прах. А он привел меня в столовую при каком-то университете. Говорит, здесь дешевле и вкусно.

– Не знала, что ты такая привередливая, – конечно, мне было сложно поставить себя на Веркино место. Но отчего-то мне кажется, что будь я обладающей басовитым смехом матерщинницей весом под центнер, меня нельзя было бы упрекнуть в разборчивости.

– Я вовсе не привередливая, но прижим-контора мне ни к чему, – резонно возразила невеста, – ну а в Стамбуле вообще гадко получилось.

– А что там произошло? – заинтересовалась я. – Ты попала в гарем?

– Почти. Мой так называемый жених оказался владельцем публичного дома. У них там, видите ли, большой спрос на русских. Особенно моей комплекции, – она застенчиво улыбнулась, – вот он и предложил мне подзаработать. Еле ноги унесла.

– Ну вот! А говоришь – совсем безопасно.

Верунчик порадовала меня самой оптимистичной из прописных истин:

– Кто не рискует – тот не пьет шампанского! Вот Николас мне очень нравится, очень! Я с ним уже разговаривала по телефону. Правда он по-русски не говорит, а я – по-английски. Ну и что.

– А ему ты тоже отправила фотографию Шарлиз Терон? – саркастически заметила я.

– А вот и нет! Как раз ему я отправила свою собственную фотографию. И не одну. И портрет, и в купальнике.

Хорошо, что мой капуччино к тому моменту уже закончился, иначе бы часть его оказалась в моем дыхательном горле – я непременно подавилась бы от смеха. Я никогда не видела Верунчика в купальнике, но подозреваю, что в данном одеянии она сильно смахивает на пляжную свинку из мультфильма «Ну, погоди!».

– Что ржешь? – насторожилась Верунчик.

– Да так, анекдот один вспомнила. Да уж, развлекла ты меня. Никогда от тебя такого не ожидала… Верка, ты уж держи меня, пожалуйста, в курсе, интересно же!

– Да я сто раз тебе звонила и напрашивалась на чай, а ты все время занята, – плаксиво протянула она.

– Кто же знал, что тут такое творится… Ладно, я вообще-то сюда по делу зашла, – спохватилась я, – мне редакционную почту проверить надо.

– Вот что я тебе скажу, Сашка, – прищурившись, выдала Верунчик, – ты название этого сайтика запомни и когда будет время, обязательно туда загляни!

– Это еще зачем?

– Можно подумать, что тебе не нужен потрясающий мужчина! – расхохоталась она.