Читать книгу Нет в лесу страшнее зверя - Маша Ловыгина - Страница 5

Желание Ираиды во что бы то ни стало навести порядок в жизни дочери время от времени ослабевало, когда они с новым мужем в очередной раз уезжали в санаторий или лечебницу. В Олеге Петровиче, покладистом и работящем военном пенсионере, матушка наконец нашла то самое женское счастье, о котором могла только мечтать с отцом Полины. У них была масса общих интересов – маленький бизнес, огород, заготовки и, разумеется, забота о собственном здоровье. По утрам они, конечно, не бегали, да и любили хорошо покушать, но время от времени брали путевки для того, чтобы привести себя в порядок под руководством опытных врачей и "ласковых" массажистов. Возможно, сейчас маменька звонит именно за тем, чтобы предупредить ее о своем отъезде?

«Милая, замечательная мамочка, как же хорошо, что ты так удачно устроила свою жизнь!», – в который раз убедилась Полина.

– …Вот что я придумала – пока ты в отпуске, сделаем ремонт в твоей квартире!

Полина закашлялась:

– Ремонт? Зачем? У меня все…

– Глупости! Давно пора выкинуть старую мебель! И шторы никуда не годятся!

– Ты же их сама выбирала…

– Обои страшные, – продолжала Ираида, – плинтуса гнилые, сантехника на ладан дышит! – не унималась мать.

– Я планировала съездить в Темешево, в монастырь… На два дня, – пролепетала Полина, судорожно вспоминая, где видела объявление о турпоездке.

– О боже, – воскликнула Ираида, – тебя уже потянуло на церковные богослужения?!

– Там старинные фрески, и еще батюшка, который изгоняет злых бесов. К нему все едут, чтобы… – начала перечислять Полина, но вдруг поняла, что ступила на опасную почву.

– Это все твой отец виноват! Всю жизнь тебе исковеркал своими россказнями! Какие бесы, какие фрески?! – мать пробормотала что-то вроде: «прости, господи», но тут же с азартом произнесла: – Я не против того, чтобы ты активно проводила время, Поля. Но монастырь не то место, где ты сможешь найти себе пару, пойми!

– Я совсем не думала…

– И это ужасно, дорогая! Как же можно так впустую растрачивать свою молодость и… э… Ты, главное, не переживай! Скоро приедет из Москвы сын моей знакомой. Очень хороший и перспективный мальчик. Докторскую защитил. Ему сорок, но он прекрасно выглядит! Я фотографию его школьную видела…

Полина подняла глаза к потолку и перевела дыхание:

– Хорошо, мам. Я поняла. Давай, я попозже перезвоню? У меня люди. Мне пора.

– Обои я уже присмотрела! И шторы! – настойчиво неслось из трубки.

– Господи, куда бы спрятаться?! – простонала Полина, выключая телефон.

К концу рабочего дня Полина совсем пала духом. Перед глазами уже стояла скорая разруха в ее маленькой квартирке, наполненной светлыми воспоминаниями и чудесными фантазиями. Да, конечно, мебель была старая, разномастная, но каждая трещинка и чернильное пятнышко были дороги сердцу и памяти. Полине не в чем было себя упрекнуть – она старалась быть хорошей хозяйкой, тем более, это было совершенно не сложно при ее скромных запросах. Ну скажите на милость, зачем менять что-то без видимых на то причин?

Кто, кроме Вари, увидит эти новые шторы и мебель? Да и Варе они по барабану – когда она появляется у Полины, то за секунду разувается, бежит на кухню и хлопается на диванчик, вытянув длинные ноги и разматывая на ходу фольгу у бутылки с игристым. «Лечим нервы!» – девиз каждой их встречи, благо что происходят они раз в неделю, потому что остальное время Варя носится как белка в колесе. Но в субботу семья отпускает ее на пару-тройку часов, чтобы та не поубивала домочадцев в ночь на воскресенье. Живут-то Варя с Полиной в паре домов друг от друга, так что в случае крайней необходимости мать семейства спокойно могла метнуться в свою берлогу, чтобы навести там порядок. Но это случилось лишь однажды, еще зимой, когда трехлетний сын запер отца на балконе. Хорошо, что телефон оказался у супруга в кармане халата, а не как обычно – у телевизора. Попало от матери-психолога тогда всем. Даже свекрови, которая в этот момент увлеченно смотрела сериал на кухне вместе с полуторогодовалой внучкой. Зато теперь вечер субботы стал для Вари официальным выходным с возможностью расслабиться и почувствовать себя свободным человеком.

Полина по-хорошему завидовала подруге. Муж – весельчак и балагур, свекровь, помешанная на сериалах и разведении гераней, двое детей – мальчик и девочка, растущие не по дням, а по часам. Отлаженный, пусть и находящийся в вечном бардаке, быт…

Наверное, где-то живет человек, который мог бы стать для Полины любимым, но где вероятность того, что и он полюбит ее? Разве можно влюбиться в такую размазню, как она? А по-другому и не надо вовсе…

Полина бросила взгляд на огромный циферблат в читальном зале – до закрытия оставалось еще полчаса. Ольга Ивановна, включив настольную лампу, через лупу просматривала какую-то статью в старой газетной подборке. Пахло пылью и сладковатыми духами, шлейф которых остался после последней посетительницы.

Полина намочила тряпку, прошлась ею по столам и стульям, полила цветы на подоконнике, разглядывая спешивших домой прохожих.

– Полина, ты завтра будешь с утра в магазин заходить? – спросила Ольга Ивановна.

– Да, конечно, как всегда… – задумчиво кивнула Полина.

– Творогу мне купи. Того, деревенского. Завтра пятница, привезут с утра.

– Хорошо, Ольга Ивановна.

Громко тикали часы, словно спрашивая Полину о ее решении.

«Идти или нет? О чем говорить? Если разговор зайдет про отца, то я непременно буду плакать… Глаза будут красными, нос распухнет… Или оставить все как есть? Ну подумаешь, кино… Глупости все это. Вокруг столько всего интересного и без этих разговоров, без съемок и старинных приятелей, которых я не помню…»

– Скоро отпуск… И монастырь… – будто убеждая себя, произнесла она вслух.

– Что? – Ольга Ивановна отложила лупу. – Монастырь? Монастырь – это хорошо. Это правильно.

– Вы думаете? – обернулась Полина.

Ольга Ивановна пожала маленькими плечиками и перелистнула газетную страницу. Библиотеку она всегда закрывала сама, выпроводив сотрудников. И сейчас Полина подумала – а уходит ли она вообще? И ждет ли ее кто-нибудь дома? Кажется, вся ее жизнь прошла в этих стенах, и именно поэтому Ольга Ивановна чувствует себя здесь полновластной хозяйкой.

Неужели и ее, Полину, ждет подобная участь?

– Завтра вечер Душко, – напомнила Ольга Ивановна. – Не хочешь пригласить мать?

Полина едва не выронила тряпку.

– Что вы, Ольга Ивановна, у нее дела, ремонт. И вообще, поэзия ее не особо интересует.

– Разве это поэзия? Графоманство! – желчно процедила директриса.

– А как же сборники, поклонники? С цветами придут, точно вам говорю!

– Хм, – скривилась Ольга Ивановна, – надо уметь крутиться. И наглости побольше.

– Да, наверное, – согласилась Поля. – Определенно вы правы…

До гостиницы Полина решила прогуляться пешком. Это заняло бы около сорока минут, но ей очень хотелось пройтись, подышать пусть не очень свежим, но лишенным затхлости вечерним воздухом. Тем более, что «Перун» стоял на крутом берегу реки, в живописном месте, недалеко от центра.

Полина очень любила город, в котором родилась. Несмотря на то, что Москва была в каких-то трехстах километрах, здесь ее влияние почти не ощущалось. Разумеется, строились новомодные кварталы, появлялись шикарные торговые центры, и набережная радовала глаз витиеватыми ограждениями и обложенным серым камнем руслом, но исторический центр с его кремлем, торговыми рядами и купеческими застройками оставался в целости и сохранности. Деревья были пострижены, мостовая тщательно выметена, клумбы ухожены. Полина крутила головой, разглядывая знакомые с детства памятники, парковые аллеи и толстые фонарные столбы, выкрашенные в золотистый цвет. Речная гладь у самого берега немного заросла травой, и кое-где белели цветы кувшинок. Между ними, окуная голову в воду, кружились местные крикливые утки. Полина достала из сумки остатки пирога, чтобы покормить их, как делала это в детстве вместе с отцом. Правда, тогда они специально заходили в булочную и покупали аж две буханки белого, потому что хлеб всегда вкуснее, если есть его в компании уток и селезней.

Следовало бы почаще прогуливаться вот так, не спеша, а не зарываться в книги сразу же после возвращения домой. А то получается: чаек, кофеек, печеньки, другая жизнь, чужие судьбы… А в этот момент талия говорит тебе «прощай», и в собственной судьбе тоже никаких перемен не предвидится…

Оглядев свое отражение в огромном стекле у входа в гостиницу, Полина открыла дверь. Оказавшись в просторном прохладном холле, сразу же подошла к стойке администратора. Красивая девушка в строгом пиджаке и с идеальным макияжем улыбнулась, скользнув по ней изучающим взглядом:

– Добрый вечер! Чем могу помочь?

Гостиница была дорогой, рассчитанной на приезд иностранцев, делегаций и обеспеченных гостей. Поэтому появление растрепанной и немного запыхавшейся рыжеволосой девушки в длинном цветастом платье явно не вписывалось в привычный перечень посетителей.

– Я бы хотела встретиться с одним человеком. Его зовут Костров Вениамин Аркадьевич, – Полина стала рыться в сумке, мысленно ругая себя за то, что не позвонила ему перед выходом. Перевернув сумку вверх дном, она констатировала, что по своей забывчивости оставила визитку на столе.

Дежурная, скосив глаза на экран компьютера, ждала. Или делала вид, что ждет, не проявляя совершенно никакого видимого интереса к происходящему.

– Его номер… – Полина напрягла память, но та явно отказывалась ей содействовать. – Простите, я визитку оставила на работе… Костров, художник. Он приехал с киногруппой на съемки…

Красивая бровь дежурной приподнялась. Губы слегка скривились. Хорошо поставленным голосом девушка отчеканила:

– Информацию о постояльцах не разглашаем, – она хотела добавить что-то еще, но, вероятно, только правила гостиницы сдержали ее от язвительной ремарки, готовой соскочить с острого розового язычка, зажатого между зубами.

Полина и сама понимала, что выглядит не лучшим образом. Странная, если не сказать чудненькая барышня желает встречи с известным столичным художником, который к тому же участвует в съемках фильма. Ответ напрашивался сам собой, и он явно был не в пользу Полины.

– И-извините, – смутилась она, зажала сумочку и побрела к выходу. Ну глупость же! На что она рассчитывала? Ладно хоть прогулялась, поменяла картинку перед глазами. Уток покормила, в конце концов…

Охранник, до этого скучавший недалеко от входа и явно слышавший разговор на ресепшн, услужливо приоткрыл перед Полиной дверь. В его-то глазах как раз не было издевки, скорее понимание ситуации. Но легче Полине от этого не стало. Когда она, поблагодарив, приблизилась к дверям, позади послышался громкий смех, а затем окрик:

– Полина! Полина Скороходова! Куда же вы! Господа, разрешите представить вам самую красивую девушку этого города!

Услышав голос и слова Кострова, Полина замерла, вжала голову в плечи и покраснела как вареный рак.