Читать книгу Ты не сбежишь - Маша Малиновская - Страница 5

Я забираюсь под одеяло и падаю на подушку, громко выдохнув. Вот это вечер.

Машка лежит рядом под вторым одеялом и тоже пялится в потолок. Молчит.

С Машей Карташовой мы дружим сколько себя помню. Одна группа в детском саду, одна парта в классе, одна специальность в универе. Мы часто остаёмся друг у друга с ночёвкой. Традиционно спим в одной постели, благо что у меня, что у неё кровати широченные. Заворачиваемся в одеяла и болтаем до середины ночи.

Но сегодня как-то разговор не идёт. Молчание затягивается, перемежаясь приглушённым дыханием.

– Лер, – всё же Маша негромко первой нарушает тишину. – Прости меня, пожалуйста. Кажется, я сегодня накосячила.

Переворачиваюсь на бок, подложив ладошки под щёку и смотрю на Машу. У неё нижняя губа немного оттопырилась, как часто бывает, если Карташова пытается не заплакать.

– Да проехали, Машунь, не ты же этому Миксу сама на плечо запрыгнула.

– Но я вела себя как дурочка. А что если бы… они правда… ну ты поняла.

– Ну, слава Богу, ничего не случилось. Хотя испугалась я прилично, если признаться. Вздумалось же тебе этот автограф попросить. Он когда кофту на тебе расстегнул, я похолодела вся, вот честно.

Маша тоже поворачивается на бок, перебрасывает светлую косу, в которую после нашего полуночного чаепития заплела модные кудри, и смотрит внимательно на меня в приглушённом свете ночника.

– Я тоже сильно струхнула на этом моменте, – а потом заглядывает под пижамную майку и растягивается в улыбке. Карташова неисправима. – Но автограф я давно хотела от него. И всё же, Лер, значит, они не такие. Хорошие. Вот не могли ребята из «Wet rain» оказаться придурками.

– Маш, придурками могли оказаться кто угодно. Кто знает. Ну вот их солист точно придурок.

– Да ладно, он классный. Слушай, – Машка переворачивается на живот и подгребает под себя подушку. – Мне кажется, он запал на тебя. Так пялился…

Внутри вспыхивает какое-то странное ощущение, и его окраску я распознать не могу. Оно и пугающее, но и немного приятное. Но больше, конечно, пугающее.

– Да не дай Бог. Меня от его взгляда дрожь пробирала. Поёт он, конечно, классно. Но когда смотрит, хочется убежать и спрятаться.

Мы обе замолкаем, каждая обдумывая сегодняшнее приключение и чем оно могло для нас обеих обернуться. А может, Маша и права, парни из группы вполне нормальные ребята, и ничего такого даже и не думали. Кто знает. Вот только этот Миксаев и правда пугающий какой-то.

Через пять минут я уже слышу, как Машка сопит, приоткрыв рот. А сама никак не могу расслабиться – сердце бьётся быстрее обычного, а мысли и картинки сегодняшнего вечера мельтешат в голове. Сама не знаю зачем, но я вытаскиваю из-под подушки наушники и телефон, захожу на страничку Карташовой в ВК в раздел музыки. У неё тут целый плей-лист «Wet rain».

Втыкаю наушники и замираю над кнопочкой «плей». Треугольник в синем кружке плеера почему-то представляется мне какой-то дверью, и если я её открою, ступив в тёмную комнату их творчества, то смогу ли выбраться обратно на свет?

Ну что за глупости, Лера? Это просто музыка, не более того.

Жму на треугольник и почему-то вся сжимаюсь. Песня начинается плавно, звучат клавишные, потом начинается спокойный мягкий бит. Когда солист начинает петь, я закрываю глаза, пытаясь вникнуть в смысл слов. Он поёт на английском, и мне приходится немного напрячься. Я неплохо знаю язык, была с папой дважды в Британии, но вот так на слух в песне боюсь что-то упустить.

Голос мягкий, тягучий, с той лёгкой назальностью, которую я заметила сегодня на концерте. Он волнует, заставляя сердце биться быстрее. И слова… То, о чём он поёт, цепляет.

Я поклялся однажды им отомстить, никогда никому из них не простить. Но однажды утихла и

смолкла боль, словно было всё не со мной.

 Эта жизнь привела меня к пустоте. Я хотел, но

 теперь перестал хотеть. И гнев страшный унялся, стих до тоски,

 перестал зажимать в тиски.

Воскресить и воскреснуть мне не дано, краски

выцвели жизни во мне давно и росткам не взойти

ее по весне:

всё погибло в то утро с ней.

 Дотянуть эту жизнь, но какая цель? И что ждёт,

 если выдержать всё, в конце: радость встречи? Ещё один шанс на жизнь?

Горчит привкус своей же лжи. *

Дальше звучит тихая мелодичная музыка, мягкие переливы гитарного перебора. Голос замолкает, оставляя тяжёлое послевкусие. В носу щиплет сама не знаю почему.

Нажимаю на строку с песней, и мне выбрасывает слова на английском.

Автор: Влад Миксаев.

Музыка: Влад Миксаев, Игорь Котовский.

Значит, музыку и слова они тоже пишут сами.

Потом прослушиваю ещё несколько композиций, более грубых и мощных, действительно поражаясь тому, как солист играет голосом. Он у него то низкий, почти хриплый, то бархатный, то вдруг на припеве рвёт высоко и чисто. Но в любом звучании слышны совершенно особенные призвуки, характерные именно ему.

Я слушаю песни одну за другой, а перед глазами стоит образ парня. Его взгляд, который он бросил на меня, когда касался пальцем Машиной груди. Смотрел так, будто это не Карташова перед ним была в распахнутом топе, а я.

Тяжело вздыхаю, пообещав себе, что прослушаю последнюю и спать. Время уже позднее, Машка обняла подушку и видит десятый сон. Листаю плей-лист и набредаю на странное, как по мне, для такой группы название песни – «Русалочка». Хм.

Сначала слышны перекаты морских волн, тихий шорох песка под ласковой рукой прибоя, а потом бьёт резкий гитарный риф. Манера исполнения этой песни совершенно другая. Голос звучит резко и обвиняюще:

Обещали любовь, а досталась с тоскливым воем

загрудинная боль: не утешишь и не скроешь.

Пинать гальку морскую, истаптывая ботинки,

повдоль берега путь класть по грязной воде и тине,

и искать, и искать, и, увы, не найти в итоге:

обменяла на хвост снова белые свои ноги,

 уплыла, убежала, с реальностью не смирившись,

что ни капельки общего у сказок нет добрых с жизнью.

Где ты, дура морская – солёные-на-вкус-губы?

Тоска страшная, чёрная меня по тебе

Погубит… *

Резко выключаю плеер, понимая, что по вискам ползут солёные капли, а тело бьёт дрожь. Мой любимый диснеевский мультфильм про прекрасную Ариэль и её идеального принца вдруг разбивается на мелкие кусочки о вариант Миксаева и стекает крупными каплями крови. Воображение рисует эту картину так живо, что дышать становится трудно.

Спокойно, Лера, это просто впечатления, а ты впечатлительная. Да, вот так. Слишком много выходящих вон событий. Стресс. Именно.

Так что лучше выбросить из головы пугающий и притягательный образ Влада Миксаева, пока он и его песни не разбили ещё какое-нибудь нежно хранимое воспоминание детства.

***

Утро воскресенья хмурое и тяжёлое. Машка спит почти до обеда, я тоже недалеко ушла. Просыпаюсь около десяти, но вставать абсолютно не хочется. Воспоминания вчерашнего вечера проходятся искорёженным смычком по нервам. Забыть и не вспоминать – вот и выход.

Когда Машка всё же продирает глаза, то улыбается и потягивается до хруста в позвоночнике.

– Привет, – она натягивает одеяло до самого носа. – Чего такая напряжённая? Плохо спала?

– Нормально, – почему-то не хочется делиться сейчас с Карташовой ноющей неясной тревогой в груди. Впервые не хочется.

Домработница приносит нам по чашке какао и куску пирога, говорит, что смысла завтракать моя мама уже не видит, поэтому перекус, и уже через полтора часа обед. Несмотря на паршивое состояние, я ем с аппетитом. Потом мы с Машей заканчиваем вступление к общему проекту, она вызывает такси и уезжает. Я же продолжаю заниматься, время от времени поглядывая на открытый на компьютере плей-лист. Так и не решаюсь сегодня больше слушать музыку. Вообще никакую.

В понедельник снова вылезает тёплое кубанское солнце, греет и приносит настроение. Субботний стресс сходит на нет, и я возвращаюсь к своему нормальному настроению. Заданий в университете задают много, но мне нравится учиться. И специальность моя нравится. Многие отговаривали меня идти в педагогический, потому что в профессии этой денег не заработаешь, но папа сказал идти туда, куда душа велит, ведь он всю жизнь работал для того, чтобы его единственная дочь была счастлива. А если счастье для меня – возня с малышнёй, то так тому и быть.

Папа действительно работал и работает очень много. У него своя вполне успешная фирма – крупный подрядчик в обеспечении города телекоммуникациями. И меня с самого детства растили как принцессу – лучшие игрушки, путешествия, любые капризы. Но при этом родители много говорили со мной, объясняя, что такое хорошо и что такое плохо.

Бабушка, потомственная аристократка, чем она очень гордилась, тоже очень любила меня, обожала, когда я играла на скрипке, посещала все мои концерты без исключения. С ней мы были лучшими друзьями. И я долго горевала, когда четыре года назад бабушки не стало.

И сейчас я крепко сжимаю в руке маленький золотой медальон – голубка, несущая витиеватую букву «В». Бабуля говорила, что он принадлежал её роду с 1790 года и неизменно приносил удачу. Обычно я храню его в шкатулке, боясь потерять, но сегодня надела, потому что именно сегодня мой первый в университете промежуточный зачёт.

Видимо, талисман древнего рода и правда работает, потому что я вытягиваю билет с вопросом, который действительно знаю лучше всего! Удивительно.

Справляюсь с заданием без предварительной подготовки, отвечаю преподавателю и получаю своё «отлично».

Настроение прекрасное. Ждать очереди пришлось довольно долго, хоть моя фамилия и на «А», но так распределили. Да ещё и зачёт начинался с обеда, так что когда я спускаюсь с высоких ступеней парадного входа университета, на улице уже начинает смеркаться. Но как дышится замечательно! Тепло, сухо, а запах золотой осени кружит голову. Обожаю осень, она очень яркая и на ароматы, и на краски, и на эмоции.

Мама должна была забрать меня на машине, но потом у них с отцом возникла неожиданная важная встреча. Я написала ей, что возьму такси, к тому же ещё нужно заехать к Машке – давно обещала её маме прийти на ужин. Тем более, завтра только к четвёртой паре.

Я останавливаюсь на тротуаре, немного отойдя от двора университета. Достаю телефон, чтобы вызвать такси. И как-то даже не сразу понимаю, что происходит. Вскидываю глаза уже когда рядом с моими ногами резко тормозит большой чёрный внедорожник.

Резко охаю, едва не выронив телефон, когда распахивается задняя дверь.

– Привет, Принцесса, – меня опаляет знакомым тёмным взглядом. – Прокатимся?

Ни что-то сделать, ни ответить я ничего не успеваю. Миксаев выбрасывает вперёд руку и, схватив меня за запястье, резко дёргает в машину.