Читать книгу Осторожно – подростки! Инструкция по применению - Маша Трауб - Страница 6

Да, подростки требуют внимания. И поговорить тоже иной раз хотели бы. Но только они определяют время для разговора. И как правило, оно совсем не совпадает с родительским графиком. Когда я спрашиваю у дочери, как дела в школе или как поживает биологичка, которой неминуемо должна прилететь кара небес за двойки всему классу, и что в результате поставила за тест физичка, Сима закатывает глаза и отвечает: «Не сейчас». Она устала, хочет побыть в одиночестве.

В принципе, я такая же. После важных событий мне нужно побыть одной. Я не спешу делиться впечатлениями с окружающими, даже с родными и близкими. Мне нужно переварить информацию. Я пытаюсь найти момент, когда дочь готова поговорить, но все равно не попадаю. То тренировка, то художка, то еще что-то.

Когда у Симы находится время на разговор? Конечно, в тот самый момент, когда я сажусь работать. Часов в девять вечера. Или в половине десятого, когда я погрузилась в текст и боюсь потерять мысль. А с возрастом мысли теряются не просто быстро, а мгновенно. Вот секунду назад еще помнила, что хотел сказать автор, и уже забыла. К счастью, в школах мои произведения изучать не будут, а школьникам не придется гадать, что же я хотела сказать.

Я отрываюсь от текста и терпеливо слушаю про тест по математике. Нику, которая хочет поступать в питерский, а не московский вуз. Конфеты, которыми всех угостила математичка, и дежурство по школе, на которое непременно нужно опоздать, чтобы не дежурить.

А еще вспоминаю, как одна знакомая женщина, тоже писательница, рассказывала, что ее творчество – священное время. Никто не должен ей звонить и беспокоить. Никто не имеет права зайти в комнату. Потому что она пишет. Мне хотелось спросить: «А что, так можно было?»

Сима пришла ко мне на кухню в половине десятого в пятницу вечером и легла лицом в стол. Я набирала ей ванну, доставала курицу из морозилки, чтобы приготовить завтра на обед, и пыталась вспомнить, сохранила ли я последний кусок текста или забыла.

– Симуль, я хотела сегодня поработать, – намекнула, нет, попросила я.

– Мы с тобой целую неделю не виделись, – заявила обиженно дочь.

Тут я сильно удивилась, но с лицом справилась. Не то чтобы у моей дочери была память как у рыбки Дори, но вряд ли она забыла, что я ее кормлю завтраками по утрам, а по вечерам накручиваю кудри на новомодное изобретение – колбасу, непонятно из чего сделанную, с прилагающимися резинками и заколкой-крабиком. Эту колбасу нужно прикрепить на затылок и накрутить волосы. Лечь спать. Утром проснуться богиней с локонами. Но там если не досушить или пересушить волосы, локоны не получатся. Если не намазать специальной пеной для кудрей, результат выйдет тоже так себе. И я через день экспериментирую с укладкой. Опять же, днем дома я встречаю дочь после школы и кормлю ее обедом. Да, вчера не встретила, застряла на шиномонтаже, меняла шины. Позавчера была на встрече, но приехала через пять минут после ее возвращения. Не то чтобы мы не виделись. Да, по утрам я мало что помню, но забыть, как варю овсянку спозаранку, потому что дочь решила перейти на правильное питание, точно не смогу.

И тут вдруг она мне говорит, что мы не виделись всю неделю, а в вечер пятницы я ее игнорирую. Ну вообще. Вот она вырастет и расскажет психологу, что мать ее совсем не кормила, виделись редко – и поди докажи, что такого не было.

– Симуль, мне правда надо поработать. И мы с тобой виделись вообще-то. Помнишь, я приставала к тебе с расспросами после школы? – напомнила я.

– Да, помню. – Дочери пришлось признать этот факт. – Но разве ты не хочешь со мной поговорить?

– Сейчас? Точно нет. Я хочу поработать, – честно ответила я.

– Мам, так нельзя разговаривать с подростками, – заявила дочь.

– Ага, – ответила я, снова погружаясь в текст.

– Тебе все равно, что ли? – снова возмутилась дочь.

– Ага, зайка, как скажешь, – ответила я, потому что вспомнила мысль, которую хотела записать.

– Ну вообще, – хмыкнула Сима. – У всех родители нормальные, а у меня…

– Твой брат говорил, «гуманитарии». Статус «все сложно», – подсказала я, не отрываясь от текста.

– И как ты так быстро печатаешь? – удивилась дочь. Я печатаю вслепую десятью пальцами.

– У меня были тяжелые детство и юность. А подросткового периода вообще не было, – ответила я.

– Ага, я так и поняла, – ответила дочь и больше не тревожила меня по вечерам, когда я пыталась работать.