Читать книгу Хочу твою любовь - Матильда Аваланж - Страница 2

Процессия, медленно движущаяся по Раблингтон-стрит, прекрасно просматривалась из окна колледжа Тиудора Адафанса, на широком подоконнике которого Рори и Розали наспех делали задание по современным компьютерным технологиям. Предмет, на взгляд Рори (да и Роз тоже) абсолютно бесполезный – ЭВМ в колледже были настолько устаревшей модели, что от них было больше толку в лавке антиквара, нежели в компьютерной аудитории.

Профессор СВТ, впрочем, так не считал – когда умные машины барахлили, он мелом рисовал на доске экран компьютера и с головой уходил в алгоритмы кодирования и декодирования, логические выражения, таблицы, команды, графики. Все его каракули нужно было обязательно зарисовывать, иначе не имелось никаких шансов справиться с заданием на дом. А ввиду того, что допотопные компы с огромными мониторами были уже на последнем издыхании, проявлять способности художников ученикам колледжа приходилось очень часто.

Откровенно говоря, неуд по СВТ за то, что не изобразила, как на экране компа выглядит программа Эксель, был последним, что сейчас волновало Рори. Но она с преувеличенной аккуратностью перерисовывала схематичное изображение из тетради Розали.

– Маразм крепчал, – заметила подруга, провожая взглядом колонну Детей Надежды, уже практически повернувшую за угол Раблингтон. – Похоже на настоящее чучело… И не скажешь, что из папье-маше…

Аврора подняла взгляд от тетради, хотя искренне не хотела этого делать. Все в белом, Дети Надежды со своих транспарантов вещали о приходе в этот мир дьявола, скором конце света и зазывали в спасительную обетованную землю, дорогу куда знали только они. Впереди всех шел пастор Мэт Ленард в холщовой белой рубахе и белых штанах. Был он бос, а в руках для пущего устрашения нес деревянный шест с чучелом страшного зверя, изображающего, надо полагать, сатану. У него было семь рогатых голов с распахнутыми в злобном оскале пастями – клыки для пущего эффекта были обмазаны чем-то красным. Когда пастор потрясал палкой, казалось, что головы шевелятся – наверное, они были на пружинах.

– Дойдут до перекрестка Чаттерлей, там-то, прямо у участка, твой приемный папаша их и повяжет, – проговорила Розали, с аппетитом откусывая большое красное яблоко. – Мало их пастору пятнадцати суток, которые ему Азриэль на Дне Ежа впаял?

– Отец его все двадцать продержал, – проговорила Рори, ища взглядом среди медленно движущихся белых фигур фру Эк, но школьного психолога среди них не углядела.

– О, и этот ненормальный с ними, – хруст, с которым Роз поглощала спелый фрукт, почему-то раздражал. – Ну, Юнас Масти, помнишь ты про него как-то спрашивала? Зря он налысо обрился, выглядит конкретно жутко, будто из психушки сбежал. Давно его в колледже не было, наверное, боится, что засмеют. Впрочем, Скуиллера Батча с его прыщавой физиономией ему точно не переплюнуть, правда, Ро?

Пожалуй, то, что Масти не ходил в колледж, и Аврора уже давно его не слышала и не видела, было чем-то действительно хорошим за все последнее время. Иногда в памяти всплывали его мутные глаза и те гнусности, что он кричал ей вслед около витрины кондитерской. Но Рори гнала их прочь, хотя понимала: она сама должна искать встречи с Масти, чтобы расспросить его. Она даже узнала, где он живет – наплела что-то секретарше Аувинен, даже шоколадку ей подарила. Дело было даже не в том, что она просто физически не могла себя заставить пойти к нему, чтобы выслушивать его тошнотворный отвратительный бред, а в том, что, скорее всего, этот бред был правдой.

Поверить в это, осознать это, принять это, было не просто страшно.

Невозможно.

– Авро-рия! Ты что, со мной не согласна? – подруга, которая с некоторых пор пребывала в хорошем настроении, выхватила свою тетрадку прямо у Рори изпод носа, ожидая, что она кинется отбирать.

– Я согласна с тем, что для Розали Карей отныне из всего рода мужского нет никого краше, чем Эдуард Гавел, – усмехнувшись, Аврора выхватила тетрадку – но больше для вида, а не потому, что переживала за наполовину перерисованную таблицу.

Простенькая уловка сработала – Роз, которая теперь находилась с Гавелом в статусе пары, принялась с упоением перечислять его выдающиеся достоинства. Но недолго – Розали Карей было не так-то легко провести.

– Все спросить хотела, – прервалась она прямо посреди рассказа о бурном вчерашнем свидании. – А чего это за дела у тебя с Пенни?

Внутри у Рори что-то дрогнуло, но она всем своим видом постаралась показать – никаких особенных дел у нее со старшей сестрой Розали, Пенелопой Карей, нет.

– Просто уличный кот, – махнула рукой Аврора. – Поселился рядом с мусорными баками, и вся улица его теперь подкармливает. Я б его себе взяла, но матушку удар хватит – ты знаешь, как она относится к животным. А потом ему ухо кто-то ободрал – я и отнесла его к ней.

Аврора никогда до этого не обманывала Роз – наоборот, поверяла ей все свои тайны. Могла даже рассказать нечто совсем личное, например, про Гельмута Мадсена. И вот врала своей подруге, которую знала с детства, так вдохновенно, что раньше бы с ума сошла от стыда за эту бессовестную ложь. Сейчас не было совестно. Ни капли. Лишь только хотелось быть как можно более убедительной, чтоб Роз ничего не заподозрила. Такими вещами не делятся даже с лучшими подругами… Даже если она рискнула рассказать Розали – скорее всего, в ответ встретила только ужас и осуждение. Как бы не были они близки, то, что она натворила, слишком ужасно.

– Она ничего не взяла за осмотр и лекарства, так ведь? – лицо подружки смягчилось. – Это я не к тому, что тебе надо было заплатить, а к другому… Ума не приложу, и в кого в нашей зубастой семье Пенни такая уродилась? Помнишь, я говорила, что их директор ввел новый режим – они теперь круглосуточно работают? Так вот в ночную смену он все время ставит дежурить ее, а платит как обычно. И эта дуреха не смеет ему и слова сказать!

Рори с охотой поддержала разговор, повозмущавшись с подружкой из-за наглости директора ветклиники, который эксплуатировал Пенелопу самым что ни наесть наглым образом. Розали любила свою старшую сестру и частенько со снисходительностью говорила, что из-за наивности и мягкости характера Пенни, скорее, это Розали старшая, а не наоборот.

На самом же деле Аврора была до смерти благодарна директору. Если бы Пенелопа Карей не дежурила тогда в ветеринарке, кто знает, как все закончилось… Если честно, Аврора всегда подозревала, что Роз недооценивала Пенни.

И в ту ночь, когда умер Чад, она в этом убедилась…

– Мы с Эдом хотим свалить с БЖД и прошвырнуться по Ашборгу, – проговорила между тем Розали. – Ты с нами?

Ярмарка, которая совсем недавно открылась там, была последним, что в данный момент интересовало Рори, о чем она открыто и заявила Роз. К тому же, всем известно – третий лишний…

– А с чего ты взяла, что была третьей лишней? – мило улыбнулась Роз. – Помнишь, когда ты испытывала на прочность холодильник, там был симпотный парниша со странной татушкой? Его зовут Лев и он на тебя запал – все расспрашивал о тебе. Понимаю, ты сейчас не особо в настроении – Чад хоть и засранец редкостный, а все-таки живая душа. Вдруг его маньяк похитил и теперь пытает где-то в лесу? Но тебе нужно отвлечься, развеяться, а то последний месяц ходишь, как в воду опущенная. Отдалилась…

Розали зазывала Аврору очень настойчиво, но, разумеется, ее усилия не увенчались успехом. Правда, и на безопасность жизнедеятельности Рори тоже не пошла. Вместо этого она спустилась по лестнице на первый этаж и, воровато оглянувшись, ступила во флигель колледжа, где раньше проводились занятия ИЗО. Преподавательница ушла в декрет, после и вовсе уволилась, а охотников на освободившееся место не нашлось: постройка пустовала вот уже два года.

Он ждал ее там, среди составленных у стен мольбертов, чьих-то пыльных рисунков, рамок, сваленных в беспорядочную кучу разнообразных поделок, среди высоких сводов и арочных окон, занавешенных кусками плотной темно-зеленой ткани.

Никто и никогда бы не сказал, что со Скуиллером Батчем что-то не так. Все в нем было, как обычно: выпавшая из прямого пробора сальная прядь волос, свисающая на правый глаз, кривая ухмылка и старомодная черная водолазка, будто бы с чужого плеча…

Правда, приглядевшись, все-таки можно было заметить нездоровую бледность его лица, на котором, кажется, побледнели даже прыщи, худобу и то, что двигался он как-то уж слишком осторожно и неловко.

Прошедший месяц дался Скуиллеру Батчу тяжелее, чем Авроре.

Ни слова не говоря, она подошла к нему и задрала водолазку. Он смотрел на нее сверху вниз, и от этого взгляда делалось не по себе, хотя, наверное, ей нужно было привыкнуть…

– Я могу сам, – проговорил он, не делая попытки остановить ее. – Я же вижу, тебе это противно…

– На спине тоже сам? – резко спросила Рори, осторожно отдирая пластырь и убирая медицинскую салфетку. – Не болтай глупостей! Пенелопа сказала, нужно промывать рану каждый день…

– Она почти зажила, если ты вдруг не заметила, – беззаботно ухмыльнулся Скуиллер. – Тебе нет никакой необходимости играть в благодарную принцессу.

Он прав – страшное мокнущее отверстие, которое брало начало в его груди, немного правее сердца, а заканчивалось в спине, чуть ниже правой лопатки, почти затянулось новой розовой кожей и выглядело сейчас и вполовину не так жутко, как месяц назад, когда она расстегнула его рубашку и взвыла от ужаса.

– Куда ты звонишь? – его голос звучал странно уверенно, а взгляд был на удивление ясным.

– Господи… черт! – Рори беспорядочно кружила по гостиной, тыкая в клавиши телефона, зажатого в трясущейся руке. – В скорую, в полицию! Ты… ты посмотри на свою рубашку – она вся в крови!

– Положи телефон. Успокойся. Иди сюда, – что-то в его голосе заставило ее повиноваться.

Скуиллер Батч сидел на полу, привалившись к дивану, и она тяжело опустилась рядом с ним, не в силах оторвать взгляд от безжизненного тела Чада, распростертого по ковру с вышитыми на нем астрами.

Повторяется. Все повторяется.

Не зря Франсоны говорили, что у нее дурная кровь.

– По-моему, пуля прошла навылет и ничего важного не задела, – проговорил Батч. – Конечно, чувствую я себя хреново, но, в целом, ты знаешь, терпимо.

– По-твоему? – нервно вскрикнула Аврора. – Ты не врач! И, скорее всего, сейчас умираешь, просто не можешь адекватно оценить свое состояние. Боже правый, у тебя дыра в груди!

– Я в порядке! – перебил Батч и криво ухмыльнулся. – Относительном, конечно… Но, думаю, все неплохо – если бы я должен был сдохнуть, то уже, наверное, сдох.

– В отличие от Чада… – тупо добавила Рори и всхлипнула. – Он мертв, неужели это правда? Неужели это сделала я?

– У Чада снесло крышу. Ты спасла себя и меня, – он ее обнял, и, даже не подумав отстраниться, Аврора уткнулась ему в грудь, ощущая тревожный запах крови и неправильность происходящего.

Дурной сон, какой-то дурной сон… Вся в своих ужасающих, рваных мыслях, Рори даже не обратила внимания, как Скуиллер Батч прижался губами к ее волосам.

– Спасибо, – прошептала она. Какая злая ирония – в объятиях Скуиллера Батча ей действительно стало спокойнее. – Теперь я, наверное, соображу, как набрать номер скорой. Тебе нужна помощь. И в полицию…

– Нет. Никуда не звони.

– Как это не звонить? Ты в своем уме? Я человека убила…

– А ты подумала, что тебе за это светит?

– Например, смертная казнь, – добавил Уилл, потому что обессиленная, испуганная, потерянная, она молчала.

– Да что ты такое говоришь? К смертной казни в Гарвен-Гроув уже не приговаривали очень давно! И вообще… – Рори схватилась за голову. – Чад хотел убить тебя и изнасиловать меня, это была самооборона…

– Думаешь, что знаешь всё о нашей полиции, да, крошка? Я расскажу тебе, как все будет, – монотонный голос Уилла был, наверное, единственным, что помогало ей держаться на плаву. – Отец Чада – помощник шерифа. Он выставит сына невинной и благородной жертвой, а тебя – злобной извращенной убийцей. Ведь ты неродная его дочка. Возможно даже, всем скажут, что это ты стреляла в меня, а не он. Найдут какой-нибудь тупой и позорный мотив, например, месть. Мол, ты в него влюбилась и хотела соблазнить, а он не ответил взаимностью… Правда, есть свидетель – это я, но, если учитывать моё ранение, я ведь и коньки отбросить могу. А такую сумасшедшую, злобную суку чего ж не посадить на электрический стул?

– То, что ты говоришь, ужасно, ужасно! – она зажмурилась, понимая, что еще немного – и сорвется в безобразную, лютую истерику.

– Знаю, – хладнокровно кивнул Батч. – Но если не веришь мне, о`кей, спроси у себя самой – возможен ли такой вариант развития событий? Хотя бы на минуту можешь допустить, что приемный отец решит отомстить тебе за убийство его родного сына?

– Да, – сказала Аврора, и самой стало дико оттого, что не раздумывала над этим ни секунды.

– Тогда у нас только один вариант, золотко, – он ухмыльнулся, и от этой ухмылки Аврора ощутила приступ дурноты. – Сказать, какой? Я знаю одно милое тихое местечко…

Он прав, прав… Для Франсонов всегда было важно, что о них подумают соседи – другие жители их небольшого городка. Как ни мерзко так думать, даже в горе они могут не изменить себе. Все складывается идеально, как пазл. Рори знала, что приемные родители рассказывают всем, как с ней тяжело и какая это нелегкая ноша – воспитывать дочку убийцы, который в белой горячке пристрелил собственную соседку. И вот теперь его дочь, которую они облагодетельствовали, приняли в свою семью, пошла по его стопам… Даже если не принимать во внимание самый плохой вариант развития событий, Азриэль позаботится о том, чтобы она получила по полной.

– Если получится… – она запнулась, но затем все-таки сказала эту фразу. – Получится спрятать тело Чада, все равно все раскроется. У тебя огнестрельное ранение – как ни крути, рану должен посмотреть и обработать врач. А в больнице по-любому должны сообщать о таких случаях полицейским.

Боже правый, что происходит? Она в обнимку с Уиллом Батчем обсуждает, как лучше спрятать труп Чада… Могла ли думать она когда-нибудь, что такое произойдет не в отвратительном психоделическом кошмаре, а в реальности?

– Неделю назад нашему псу стало плохо – температура поднялась, он весь дрожал и пускал слюни – в общем, выглядел паршиво, – вдруг сказал он. – А дело было глубокой ночью. Я думал, он не доживет до утра, но мать сказала, что ветеринарной клинике теперь принимают круглосуточно. Я его отвез – оказалось, пневмония, а еще и клещ укусил. Там дежурила сестра твоей подружки – Пенелопа Карей. Она помогла, поставила капельницу и какой-то укол. И, кстати, была там совершенно одна…

– Пенни Карей – ветеринар, – Рори поняла, к чему он клонит – это было просто немыслимо. – А тебе нужен хирург! Не говоря уже о том, что ей по закону нельзя лечить людей. Мы с ней не подруги, просто общались через Роз, она не пойдет на это и… Вообще! Неужели я на все это пойду?! Убийца, которая заметает следы преступления!

– Если хочешь, могу сказать полиции, что это я выстрелил в Чада, – пожал плечами Уилл, как будто говорил о чем-то незначительном. – Придумаем какую-нибудь убедительную историю…

– И тогда казнят тебя, – оборвала Аврора.

– Может, и не казнят. Может, просто пожизненное дадут, – он пожал плечами, а Рори подняла к нему голову, словно видела впервые.

Только сейчас она осознала, что сидит на полу, тесно прижавшись к его правому боку, а он обнимает ее и его кисть лежит прямо на ее талии.

Уилл Батч с его дурной репутацией отъявленного подонка, который априори не мог вызвать ничего, кроме отвращения, был так близко, склонив к ней свое побледневшее лицо. Наверное, она была немного не в себе, потому что засмотрелась в его зеленые глаза. Глаза человека, который так запросто сказал, что возьмет на себя вину за совершенное ей убийство. Он не лгал. Аврора опомнилась, только когда через пару мгновений он потянулся, чтобы поцеловать ее. Опомнившись, поднялась.

Наверное, гореть ей теперь в аду.

Тем более, тот, кто ее туда проводит, совсем близко…

– Где спрячем тело?

– Под Доргерским мостом, – ответил Батч, избегая смотреть на нее. – Возьмем тачку твоей приемной матери. Но вначале – в ветеринарку. Если Пенелопа вколет мне какое-нибудь обезболивающее, то, наверное, я смогу держаться на ногах. Потом надо будет вернуться и привести все в порядок здесь. Замыть ковер, найти гильзы, а главное, вернуть на место магнум.

– Насколько я знаю, по пистолету сразу видно, что из него кто-то стрелял.

– Перед этим его нужно почистить.

– Ты умеешь чистить оружие? Серьезно? – нервный смешок вырвался из горла прежде, чем Аврора успела его подавить.

– Если не сдохну в ближайшие несколько часов, то обязательно тебе это покажу, – пообещал он.

Обработав подживающий рубец антисептиком, Рори осторожно прикоснулась кончиками пальцев к коже, которую Пенелопа щедро залила зеленкой. Больше всего они боялись, что возникнет инфицирование и рана станет нагнаиваться, но этого не произошло. Пенни Карей действительно была врачом от бога и неважно, что лечила она животных, а не людей. Правда, сама она сказала, что дело в легкости ранения: каким-то чудом пуля прошла по касательной, не задела сердце и лёгкое, не вызвала внутреннего кровотечения, а внешнее было не таким сильным, как казалось. Несмотря на пропитанную алой жидкостью рубашку, крови он тогда потерял не так уж и много.

– Думаешь, она догадалась? – голос Уилла звучал хрипло.

Он стоял перед ней, обнаженный по пояс, и, чувствуя страшную неловкость, Аврора боялась поднять голову. Почему-то вначале, когда там была кровь и голое мясо, она как-то не задумывалась о близости, которая возникала каждый раз, когда надо было обработать рану. Тогда она думала только о том, чтобы все как можно быстрее зажило и не возникло никаких осложнений, сейчас – о том, чтобы как можно скорее разорвать возникшую между ними связь, разрушить интимность момента. Чтобы он не смотрел на нее так и побыстрее оделся, черт побери!

– Что исчезновение Чада связано с твоим огнестрелом и нашим нежеланием обращаться в больницу? – Аврора кусочками пластыря приклеила салфетку к рубцу на его спине и отошла, стараясь скрыть облегчение. – Догадалась, само собой. Пенелопа Карей не дура, чтобы поверить в то, что я ей тогда наплела.

– Была бы умной – не стала с нами связываться и брать на себя такую ответственность, а сразу позвонила в полицию, – усмехнулся Батч, натягивая водолазку. – Хотя вообще-то ты была восхитительно убедительна. Лично мне и в голову не пришло бы сказать, что мы хотели сделать эффектные фотки с пистолетом твоего приемного отца…

– Пенни сразу поняла, что это неправда, – Аврора взяла со стола чью-то недоделанную поделку, чтобы рассмотреть ее. – Знаешь, почему она помогла? Она уверена, что бы ни произошло, я не могла сделать ничего плохого. По своей же сути я ее подставила – если все выяснится, она тоже попадет под раздачу.

Это была композиция из двух кукол – принцесса и шут. Папье-маше, из которого их делали, потрескалось и потускнело, у красавицы не хватало рук, а блеклый шут был даже не раскрашен.

– Никто ничего не узнает.

Уилл подошел к ней сзади и, положив руки чуть выше локтей, прижался к ее волосам. И, слава богу, что она его не видела.

Прикосновение было неприятно, но Аврора не сделала попытки отстраниться, потому что произошедшее установило между ними связь – какую-то неправильную, болезненную связь соучастников преступления. Но он сделал ради нее то, на что решился бы не всякий. Правда, иногда у Авроры возникали мысли, что он сделал это специально, именно ради того, чтобы объединить их одной общей тайной. Это было жутковато, но это завораживало, и она не могла так явно его оттолкнуть.

Правда, смотреть Скуиллеру Батчу в лицо она тоже не могла…

Поэтому, когда он отвел ее волосы набок и склонился к шее, у Рори тотчас вспыхнул другой образ, другое место и то, как сжалось все внутри от прикосновения другого мужчины. Она мягко выскользнула из объятия.

– Прости, мне нужно идти, – избегая смотреть на Батча, проговорила Рори.

– Не извиняйся, тебя можно понять, – он криво ухмыльнулся своему смутному отражению в треснувшем стекле допотопного шкафа, забитого восковыми муляжами фруктов.

Но Рори его не услышала, как и не увидела этой горькой некрасивой усмешки – она уже вышла.

Рыжеволосый ангел с нежным упрямым лицом и медовым голосом, который напрочь лишает рассудка, как будто кто-то наделил его неведомой силой. Поначалу он увидел не эти идеальные локоны цвета шоколадно-вишневой пасты, не эти волшебные глаза, не тонкие кисти рук, к которым хотелось прижиматься губами, а мягкие округлости фигуры, соблазнительную грудь и бедра, плавную походку, на которую можно было только облизываться, представляя, как она подходит к нему голая. Поначалу он просто захотел ее, наслаждаясь заманчивой картинкой и даже особо не прислушиваясь к тому, что она болтает.

Аврора Франсон, младшая сестричка Чада, которую тот иначе как «высокомерная рыжая сучка» не называл. Он говорил про нее очень много. Про «классные сиськи» и «аппетитную задницу», на которые все мечтал полюбоваться, когда она принимает душ. Уиллу же Рори Франсон казалась существом с другой планеты – ее не интересовало ничего, кроме музыки, и это было непонятно и далеко.

Но именно благодаря Чаду он разглядел ее. Разглядел – и пропал.

– Есть мечты, которым никогда не суждено сбыться в реальности.

Уилл с удивлением обернулся на звук голоса. Около шкафа, небрежно привалившись к его стенке, стоял мужчина в черном пальто. С виду совершенно обычный, хотя, если приглядеться, пожалуй, и нет. Было в нем что-то… такое. Но не на поверхности. Что-то неявное, таящееся очень-очень глубоко. Что-то, что заставляло подобраться, насторожиться, почувствовать себя не в своей тарелке.

– Кто ты такой?

У мужчины действительно не было никакой возможности незаметно войти и оказаться у него за спиной. Мало того, он крутил в руках восковое яблоко из шкафа – запертые створки оказались распахнутыми настежь.

– Я просто волею случая услышал часть вашего разговора. По правде говоря, большую его часть и… – проговорил мужчина и поспешно добавил, – Нет-нет, можешь не беспокоиться, я не выдам вас полиции. Я вообще считаю, статья о превышении допустимой самообороны ни к черту не сдалась в нашем уголовном кодексе. Как, в принципе, и сам кодекс, согласен?

Чем дольше мужчина говорил, говорил мягким голосом вполне обыкновенные вещи, тем больше Уиллу Батчу становилось не по себе. В аудитории словно повеяло холодом. А мужчина как ни в чем не бывало потер восковой фрукт о рукав своего черного пальто и откусил, но от самого настоящего наливного яблока, которым стал муляж в его руках.

– Ни о чем, – поморщился он и отбросил яблоко, которое, коснувшись пола, прямо на глазах Скуиллера распалось клубком отвратительного вида червей и сороконожек, шустро расползшихся по щелям. – Желать женщину. Видеть, что твои прикосновения не вызывают в ней ничего, кроме отвращения… Ужасно, должно быть.

В последней фразе ни капли сочувствия – лишь только равнодушие.

– Что может быть хуже? – задумчиво проговорил мужчина и продолжил с откровенной издевкой. – Пожалуй, лишь то, что мать всем сердцем ненавидит старшего сына, потому что он так сильно похож на своего поддонка-отца. И следы этой тотальной нелюбви налицо, не правда ли? Что ты только не пытался сделать с этими ненавистными прыщами – лечебные мази, витамины… Как же это жалко и бесполезно, бессмысленно… Хочешь, я дам тебе то, что точно поможет?

Инстинкт самосохранения подсказывал, этот мужчина – не тот, на кого можно повышать голос даже в мыслях, но он надавил на самое больное, и Скуиллер не выдержал.

– Кто ты, черт бы тебя побрал?

Вместо того, чтобы припереть наглеца в черном пальто к стенке, Скуиллер оказался размазан по ней сам – взят мужчиной за горло и без каких либо усилий поднят на вытянутой руке.

– Тебе не надо видеть во мне врага. Наоборот, я добрый волшебник, – темно-синие глаза незнакомца завораживали и пугали, он сжал горло Уилла слишком сильно, но затем сразу отпустил. – Что-то вроде Санта Клауса. И сегодня я раздаю по-настоящему ценные подарки.

Она шагнула к Скуиллеру прямо из воздуха – именно такая, о какой он мечтал, от кончиков своих тёмно-рыжих локонов и узора кружева на полосках чулок до сливочно-черничного запаха, который окутал его, как облако. Шагнула, чтобы взахлеб целовать его в губы, торопливо расстегивая пуговицы его рубашки и ненавязчиво спускаясь ниже, к ремню брю…

Что?

С трудом оторвавшись от Авроры, он увидел поверх ее рыжеволосой макушки свое отражение в стекле серванта и не поверил глазам. И даже не одежда была тому причиной, хотя белоснежная рубашка и узкие черные брюки, в которые он волшебным образом оказался облачен, мало напоминали водолазку и штаны, которые отдала им старая миссис Дёрк, потому что ее муж скончался, и она раздавала его вещи по соседям.

Гардероб Скуиллера Батча был в принципе составлен из таких вещей – кем-то отданных или приобретенных в секонд хенде за сущие копейки. На сэкономленные деньги мать могла покупать что-то новое, неношеное и даже модное сестрам. Он привык и уже забыл даже, когда надевал на себя вот такие стильные, современные вещи. Наверное, никогда, потому что Скуиллер Батч, оказывается, понятия не имел, насколько по-иному себя в них чувствуешь. Как приятно льнет к телу дорогая ткань и как чудесно в кожаной колодке брендовых мужских туфель, а не в башмаках модели «прощай, молодость!» – подарке все той же вдовы Дёрк.

Но дело было все–таки не в этом, эти мысли вихрем пронеслись у него в голове, и среди них четко выделилась одна – ненавистные прыщи исчезли, а волосы лежат совсем по-другому, и теперь он в отражении на запыленном стекле старого шкафа ничуть не уступает лощеному хлыщу Питеру Фальку.

Дело было в ней. В полуобнаженной Авроре Франсон, которая льнула к нему, как кошка. Терлась теплыми полушариями грудей, водила своими чудными тонкими пальчиками по его коже, целовала его шею и ниже. Дело было в ее одуряющее пахнущих карамельных локонах, в ее нежных полураскрытых губах и серых глазах, в которых было только одно – желание отдаться ему.

– Ну как, нравится? – поинтересовался мужчина, даже не взглянув на Скуиллера. Привалившись к шкафу, он скучающим видом разглядывал свои ногти.

– Она ненастоящая, – покачал головой Батч, не отрывая зачарованного взгляда от Рори, которая изящно расстегивала застежку на черном кружевном бюстгальтере.

– О, неужели ты не понял? – незнакомец поднял голову, и в его глазах мелькнуло что-то, похожее на интерес. – Важно не то, с кем ты проводишь свое время. Важно то, как ты его проводишь.

Аврора освободилась от белья и, оставшись в одних чулках, положила его руки на полушария своих налитых грудей с розовато-коричневыми сосками.

– Что ты хочешь взамен? – сквозь зубы поцедил Скуиллер Батч, не в силах оторваться от обнаженной девушки, такой мягкой, податливой и на все готовой в его руках. – Где мне нужно расписаться кровью?

– Ой, ну что за пережитки прошлого? – мужчина в черном вроде бы даже обиделся. – Мне достаточно просто твоего слова. А взамен нужен сущий пустяк, мелочь, которая не будет стоить тебе практически никаких усилий.

– Как бы не была хороша подделка, – Скуиллер на мгновение прикрыл глаза и крепко прижал к себе льнущую девушку, вдохнув запах ее волос. – Она не заменит оригинала. Пожалуй, я откажусь от этого заманчивого предложения.

Он отступил, и в то же мгновение обнаженная Аврора исчезла, сгинула, словно дым.

– Интересный ты парень, Скуиллер Батч. Вот уж не думал, что с тобой будут какие-то проблемы, – задумчиво проговорил незнакомец. – Но что-то мне подсказывает, свое решение ты еще изменишь. В конце концов, есть в мире вещи более ценные и приятные, чем секс. Как надумаешь, дай знать.

В лучших традициях жанра мужчина в черном не исчез – просто вышел из старой аудитории, как самый обычный человек. Но обычным он не был, оставив после себя в помещении холод и четкую, почти физически ощутимую ауру своего присутствия.

А Скуиллер Батч, почувствовав что-то в кармане брюк, машинально вытащил этот маленький предмет и не поверил своим глазам. Это была отливающая платиновым блеском банковская карта с его инициалами на обороте.

– В жизни не пробовал ничего вкуснее, чем ваш клэм-чаудер, дорогая фру Франсон! Какое-то необычное молоко в составе, если я не ошибаюсь?

– Это козье молоко и я добавляю в него немного тертого сыру. Ах, вы верно шутите, мистер Брадшо! – польщено зарделась приемная мать. – Мы, люди из глубинки, слишком доверчивы и простодушны и все принимаем за чистую монету.

Вот с этим бы Аврора поспорила, но место и время, разумеется, были не те. Сегодня вечерний ужин проходил в особенно торжественной атмосфере – в Гарвен-Гроув только что прибыл новый шериф, и Франсоны не преминули зазвать его к себе в гости, дабы установить с новым начальником Азриэля теплые дружеские отношения.

– Признаться, я не ожидал в Гарвен-Гроув такого теплого приема, – широко улыбаясь, проговорил новоиспеченный шериф. – К чужакам обычно относятся настороженно… Ну, вы знаете…

– Смею уверить вас, мистер Брадшо, люди здесь просто замечательные, их гостеприимству и радушию можно только позавидовать, – тут же вставил Гэбриел Франсон, которого Бригита тоже пригласила на ужин.

Он сидел рядом с Авророй, обаятельно улыбаясь и поддерживая дружеский разговор, но она боялась не то, что смотреть в его сторону, а даже дышать рядом с ним. Впрочем, он на нее никакого внимания не обращал, будучи в этот вечер прямо-таки душой компании.

Рори бы ушла, сказавшись, что плохо себя чувствует, но это был новый шериф. С виду добродушный увалень, простодушно нахваливающий стряпню приемной матери, но вдруг это всего лишь маска, которая скрывает ясный холодный ум, подмечающий все детали? Никола Брадшо в самом начале ужина сказал, что знает о пропаже сына Франсонов и сделает все возможное, дабы его отыскать. Так что никаких подозрений у него возникнуть не должно.

Увалень – увальнем, но когда Брадшо стал расспрашивать приемного отца про то, как давно и за что в городе выносили смертный приговор и как вообще обстоит законодательство города в этом плане, Аврора подавилась куском моллюска из супа, который резиновым комком застрял где-то в горле.

Она помнила, кому хотели вынести смертный приговор. Помнила слишком хорошо.

Взгляд Гэбриела – и моллюск оказался проглочен так мягко, что Рори, серьезно вознамерившаяся задыхаться, хрипеть и в панике махать руками, опустила голову, вдохнув спокойно и легко. Брадшо и Франсоны, занятые очень милым разговором об электрическом стуле, даже не обратили внимания.

А дальше произошло то, чего она не ожидала, и что шокировало Аврору до глубины души. Будто бы в успокаивающем и поддерживающем жесте Гэбриел прикоснулся к ее колену под столом. Прикоснулся – и руки не убрал, отчего у нее перед глазами поплыли аляпистые круги.

Будь она в джинсах, это полбеды. Но на Рори было достаточно короткое синее платье, поэтому, когда его ладонь поползла вверх, миллиметр за миллиметром задирая тонкую шелковистую ткань, ее бедра медленно стали оголяться.

Приемные родители и новый шериф, абсолютно не подозревая о том, что происходит с противоположной стороны стола, продолжали свой разговор, но их голоса доносились глухо, как из-за стенки. Брадшо, кажется, доказывал, что нужно ужесточить наказание, Азриэль согласно кивал, вторила им и Бригита, но сейчас это было абсолютно неважно.

Важна была лишь тяжелая мужская рука, с запястья которой скалился механический череп, на внутренней поверхности ее бедра. Лишь чуткие красиво вылепленные пальцы, блаженно ласкающие тонкую горячую кожу.

Он не смотрел на нее, просто слегка улыбался, вроде бы внимательно слушая Брадшо и Франсонов, в то время, как Аврора из последних сил старалась сохранить обычное выражение лица. От извращенности, ненормальности ситуации, от того, что все это происходит практически на виду у посторонних людей, по щекам разлился румянец, а внизу живота что-то мучительно напряглось.

Неправильно, ужасно, чудовищно, но так… сладко и так влажно там, в месте, прикрытом лишь полупрозрачной влажной полоской ткани. Там – в напряженно пульсирующем лоне, жаждущем его умелых прохладных пальцев.

Не отдавая отчета в своих действиях, Аврора чуть раздвинула бедра, и платье окончательно задралось, обнажив кремово-белые трусики. Рука Гэбриела Франсона медленно, одуряюще медленно скользит вверх – он прикасается не к лону, а к мокрому кружеву белья, к насквозь пропитавшейся ее соками декоративной текстуре, повторяя подушечками пальцев орнамент, а затем чуть-чуть оттягивает ее, так, что кружевной элемент мягко впивается в мякоть.

Аврора до боли закусывает губу, чтобы сдержать стон и, наконец, ловит его взгляд и усмешку, притаившуюся в самом уголке чувственного рта. В его взгляде мрамор, обсидиан и хрустящие ослепительно-белые простыни, на которых он ее трахает под божественные звуки прелюдии соль-минор Рахманинова.

Она сошла с ума! Как позволила такое?!

Вся пунцовая от ужаса, мешающегося с диким возбуждением, Аврора резко поднялась, уже совершенно не думая о том, что ее поведение может показаться новому шерифу подозрительным и странным.

– Детка, милая, что с тобой? – захлопала ресницами Бригита, привлекая к Авроре всеобщее внимание, а она не могла вымолвить и слова,мучительно пытаясь придумать какую-нибудь фразу в ответ.

– Бриг, дорогая, спасибо за чудесный ужин – ты, как всегда, на высоте, – рядом с Рори словно по мановению волшебной палочки поднялся Гэбриел, перетягивая все внимание на себя. – Но сегодня я вынужден уйти пораньше – дела… Так жаль пропускать десерт, но мое присутствие на видеоконференции с акционерами «Интерлайн Продакшен», увы, обязательно. Думаю, сегодня ты превзошла саму себя. Нет-нет, не вставай – меня проводит Рори. Мистер Брадшо – приятно было с вами познакомиться – уверен, вы будете достойным шерифом. Ваши идеи про более частую практику смертных приговоров… весьма занятны.

С этими словами он небрежно бросил салфетку на свой стул и, обаятельно улыбнувшись присутствующим, вышел. Авроре ничего не оставалось, как пойти вслед за ним.